Позволите задать вам весьма необычный вопрос? Допустим, свершилось: вы умерли. И что дальше?!

Некоторое время я ошалело таращилась на собственные кисти рук, потом осторожно и одновременно недоверчиво потрогала ими лицо, будто не ясно было с самого начала – раз могу видеть и слышать, значит – по непонятной причине всё ещё соображающая голова, со всеми имеющимися на ней органами, должна быть на месте. Однако, для моей недогадливости имелось весомое оправдание: вероятно, имел место некоторый эмоциональный шок. Всё-таки, раньше никакого опыта умирания у меня не было.
Но, кроме лёгкой растерянности, в физичесом плане, как бы невероятно это не прозвучало, я пребывала в полном порядке. А какие, скажите, могут быть проблемы со здоровьем, когда сердце и пульс – молчат, и нет даже необходимости дышать?! И никакой противной горечи во рту. Даже желудок не сводит спазмами от огромной дозы, ко всему ещё и просроченных, медикаментов (да простят мне заботливые доктора сию беспечность, но когда собираешься лишить себя жизни, странно как-то заботиться о сроке годности средства, призванного исполнить в этой затее функцию потенциального яда). А вот будь я жива – ранняя язва непременно заставила бы желать обратного…
Окружающая же обстановка, с того момента как я в последний раз закрыла глаза, будто в насмешку, не изменилась вовсе. Разве что, чуточку потемнело, но, как известно, поздней осенью смеркается рано. И с тусклого неба сыпала мелкая изморозь.
Наконец, я решилась подняться с сырой земли. Не потому, что могла простыть. Но, согласитесь, если бы я окончательно промокла и перемазалась, чем бы мне это подсобило?
Итак, рассудила я: раз уж могу мыслить, сохранив при себе остатки своей жалкой личности, значит, вероятно, могу и двигаться. Опершись ладонью о ржавые чеканные узоры парковой ограды, у которой я, как оказалось - безрезультатно, намеревалась упокоиться, привычным движением встала на ноги. Железо, как и камень фундамента, на ощупь не показались холодными. Значит, не ошиблась. Я действительно мертва. По крайней мере, таково состояние тела. Как ни удивительно, душе от такого открытия страшно не было. Было… странно?
Несколько пробных шагов показали, что идти получается ничуть не хуже, чем при жизни. Я бы даже сказала – никакой разницы. Но вот куда, в моей ситуации, прикажете идти?! К врачу? Глупо. Тогда уж лучше сразу в морг: «Здравствуйте, можно у вас снять койка-место на неопределённый срок?» Или… в церковь? «Вечер добрый, батюшка! Вообще-то я атеистка и к тому же самоубийца, но не могли бы вы посоветовать, куда подевалась моя смертушка? А не могли бы позвать того, кто у вас тут за неё отвечает?!» Ещё глупее. Никогда не была религиозной, хотя, к правде сказать, и не грешила особо. К тому же, всегда считала, что человек сам может распоряжаться собственной жизнью. И если бог ему этого не позволяет – значит, это однозначно не мой бог. А может, в том и проблема: моя душа не знает, куда ей деваться? Маловероятно. Я же не единственная неверующая покойница в мировой истории! Почему тогда Ленин столько лет мирно лежит у себя в мавзолее, а не выходит размяться по Красной площади? Или выходит?... «Перестань молоть чепуху!» – приказала я себе, но вместо этого продолжила рассматривая ещё более фантастические варианты, хотя даже с ними, так и не могла найти объяснения приключившемуся со мной «анекдоту». Ощупала языком зубы у себя во рту. Разумеется, никаких клыков там не появилось. Пить кровь – тем более не тянуло, равно как и набрасываться на людей и рвать их плоть, как киношное зомби. Не есть, не пить, вообще не хотелось, будто эти простые потребности никогда мной и не владели.
Постепенно припоминалось, что перед тем, как сознание сдалось под натиском лекарств и помутнело, мне показалось, что кто-то надо мной склонился. Явно не скорбящий ангел. И тем более, не какой-нибудь жрец вуду, решивший сделать меня своим рабом. Может, я и неудачница, но не повёрнутая на такой ерунде дура. Никогда ни во что подобное не верила. Да и откуда взяться жрецам вуду и прочим оккультным личностям в нашем современном городе?
Но вот в то, что оказалась заперта внутри собственного трупа – поверить придётся.
Городской сквер, ввиду мерзких погодных условий, был предсказуемо пуст. Хорошо, хоть не напугаю никого до сердечного приступа. Хватит мне и без того проблем. Интересно, а как я сейчас выгляжу? Как ходячая мертвечина из низкопробных ужастиков или, всё-таки, самую чуточку лучше?... Не то, чтобы вопрос внешности меня прямо-таки волновал, но пока я не найду причин, по которым задержалась среди людей, хотелось бы не начать покрываться характерными синим пятнами. Они, знаете ли, осложняют налаживание межличностных контактов. Я так думаю.
В общем, нестандартная ситуация, верно?
Грязь сочно хлюпала под подошвами ботинок, будто стараясь засосать меня в своё влажное нутро. Как затягивающей в себя омут обыденности, которого я всегда так страшилась… С самого детства мне упорно и беспосвенно казалось, что я рождена быть не такой как все. Хотя, наверное, это заблуждение всеобще. Ну что ж, хотела выделиться? Пять баллов, крошка! Впервые тебе что-то по-настоящему удалось! Вот только опять не то, на что рассчитывала.
Я брела по главной аллее, по привычке засунув руки в карманы длинной куртки, продолжая призывать на помощь все свои скудные познания в области сверхъестественного. Помнится, как-то слышала, что душа человеческая превращается в призрака, если в мире живых у неё осталось «неоконченное дело». Или что-то вроде того. Ага, какое, например, у меня может быть неоконченное дело? Врагов – за свои неполные двадцать четыре, так и не удосужилась нажить. Друзей, а точнее, людей, способных выносить мою сухость и временами на редкость занудный характер – можно пересчитать по пальцам. Причём одной руки. Да и виделась с ними, последний раз уже тяжело вспомнить когда. У всех свои дела, семьи, неизменно сопутствующие им заботы… И я это понимаю. Не составленное завещание? Да что, собственно, мне завещать-то? Однокомнатная квартирка в старой пятиэтажке и так отойдёт сестре. Вместе с заботами о моей престарелой кошке, оставшейся единственной хозяйкой на нашей с ней жилплощади.
Итак, напомню, что перед вами - ничем не примечательная молодая женщина с совершенно неинтересной жизнью... Жизнью с приставкой «НЕ». Но если кому-то всё ещё не ясно, с чего я вдруг решилась на такой радикальный шаг, скажу прямо. Просто в один момент мне больше не захотелось существовать. Именно существовать, а не жить. Для чего, если задуматься, мы живём? Любовь, настоящая любовь - всегда предпочитала обходить меня стороной, выбирая себе в счастливые жертвы более ярких и страстных личностей. Я не говорю о влюблённостях – и в старшие школьные годы, и в институте - всё это было. Но со свойственным мне с юных лет скептицизмом, эти романы никогда НЕ перерастали в нечто большее.
День за днём - рутинная и НЕ интересная работа, хоть и со «стабильным заработком и полным социальным пакетом», как когда-то хотели для меня родители. Сделать работой ни один из своих многочисленных, но крайне бесполезных интересов – так и НЕ вышло. НЕ хватало то упорства, то смелости. Даже самое страстное увлечение – музыка – так и застыло в области мечтаний. Кому нужна НЕвзрачная, патологически стеснительная девочка с невыдающимся, хотя и чистым вокалом и даже абсолютным слухом?... Правильно, НЕкому.
Итак, берём НЕ уродину и НЕ красавицу, добавляем ей мозгов и способностей - НЕ тупых, чтобы блаженно довольствоваться тем, что имеет, но и НЕ гениальных, чтобы достичь желаемого, и получаем среднюю, никому НЕ потребную жизнь. Скажите, сама виновата? Что ж, так оно и есть.
Вот сама и решила во всём разобраться. Раз и навсегда.
Насчёт выбора способа - раздумий не было. Резать вены – никогда не была такой смелой, так зачем и для кого притворяться на краю жизни? Прыгать из окна? Попробуйте так исхитриться, чтоб убиться, спикировав с первого этажа. Вешаться? Нет уж, не хочу, чтобы потом мои повзрослевшие племянники жили там, где скончалась их тётка-самоубийца.
И я решила умереть также, как и существовала – тихо и незаметно. Нашла укромное местечко в парке и банально приняла слоновью дозу снотворного. Целая пачка валялась в аптечке ещё с того времени, как были живы родители.
Чёрт… Чёрт, чёрт, чёрт!!! А, может, я и сейчас сплю?! Лежу себе, по-прежнему прислонившись к заборчику, и дрыхну, как последний бомж, целиком во власти маразматических сновидений?
В раздумьях не заметила, как свернула не на ту тропинку и вместо оживлённой городской улицы вышла на заброшенную стройку. Точнее, это давно была уже не стройка, а, скорее, памятник благим начинаниям отцов нашего города, обещавшимся, ещё перед выборами, возвести на здешнем пустыре детский оздоровительный комплекс. Но, как водится, в связи с нехваткой средств, этот проект был заморожен «до лучших времён», и теперь на меня одиноко смотрел глубокий котлован. Этакий препарированный бульдозером, песчаный монстр, с торчащими арматурой внутренностями. Стенки его желудка, как уже упомянула, были песчаными, и неизменных лужиц мутной дождевой воды, вокруг острых железок, заметно не было. Если это сон, то уж слишком всё реально. Вот, даже ограждения никакого вокруг ямы как не было, так и нет. Наше традиционное отечественное раздолбайство, или как сейчас модно говорить – «национальный менталитет». Обычно, мои сны всегда намного приукрашали действительность.
Итак, если я действительно мертва, а не сплю глубоким кошмарным сном, то как это выяснить наверняка? Попробовать убиться заново и посмотреть, что получится? Вспомнился старый английский анекдот про джентльмена, случайно подстрелившего своего друга на охоте. Позвонив в службу спасения, он, ни на шутку нервничая, сообщил, что, как ему кажется, он только что убил человека. Голос из трубки посоветовал для начала убедиться, что тот действительно мёртв. Пустив бедняге пулу в голову, джентльмен перезванивает и спрашивает: «Убедился, и что дальше?». Это я к тому, что может знает кто, можно ли покончить с собой дважды? Или вдруг я хожу сейчас как сомнамбулааааа…. Ай!!!...
Песок поехал под ногами. Я безрезультатно перебирала ими, чтобы остаться на месте, от чего только окончательно потеряла равновесие и плашмя полетела в котлован. Убедилась, однако… Чёрт бы побрал этих строителей!
Лицом я находилась к бетонному блоку, а вот животом умудрилась аккуратненько так насадиться на вертикально торчащий из него стальной прут. Боли снова не было. Как и вообще никаких ощущений. Только какая-то детская обида от собственной неосторожности. Хорошее слово - неосторожность. Но вот можно ли его применять тем, кто уже один раз себя убил? Нет, это уже точно не сон! Иначе я бы по любому проснулась.
Не знаю, сколько времени у меня ушло на то, чтобы перестать представлять из себя жертву чьей-то халатности и экземпляр из коллекции маньяка-энтомолога одновременно, и слезть с этой своеобразной «иголочки». Прут выходил из тела неохотно, с красноречивым чавкающим звуком. Ощупав полученное повреждение, я отметила крайне неприятного вида сквозную дыру, правда, без крови. Осенний ветер, спустившийся за мной в яму, пролетая сквозь дыру в плоти, глумливо посвистывал. Так глупо, пожалуй, я даже при жизни ни разу себя не ощущала.
Во время падения не застёгнутая куртка распахнулась и, каким-то чудом, умудрилась не прорваться даже со спины, так что теперь можно было скрыть ею свою телесную неприятность. Выкарабкавшись из ямы и кое-как отряхнувшись, я, подгоняемая глухим раздражением, зашагала в сторону города. Смерть дважды нагло меня проигнорировала. Так что без сторонней помощи, похоже, не обойтись.
Оказавшись на улице, я первым делом взглянула на себя в витрину какого-то магазинчика. Нездоровая бледность прямо светилась в темноте. Карие глаза на фоне белой кожи казались чёрными и неестественно большими. Но, в целом, я будто даже похорошела. Нет, наверное, просто ожидала увидеть картинку пострашнее. А было бы забавно! «Смерть ей к лицу»... Впрочем, гораздо менее забавно было бы начать разваливаться на части, как героиня Голди Хоун из одноимённого фильма…
Пока я несла свой труп на встречу равнодушной цивилизации, окончательно стемнело. Жёлтые фонари оставляли на грифельно-чёрном асфальте разплывчатые пятна света. Но скоро и они остались позади. Я продолжала упрямо шагать в неизвестном направлении. Усталости не было и в помине. Казалось, смогу обойти земной шар без остановки и не замечу.
Пересекая один из городских «аппендиксов» - не понятно, с какой целью спроектированных, безлюдных и плохо освещённых переулков - вдруг услышала, как кто-то меня догоняе. Попробовала по привычке испугаться, но не вышло. Так что к незнакомцу я обернулась больше с интересом, чем со страхом.
В полуметре позади меня застыл парень неопределённого возраста в чёрной шапочке и спортивной куртке, этой своеобразной униформе криминального населения спальных районов, крайне тщедушной комплекции, но достаточно высокий, от чего напомнил облезлый жердь для огородного пугала. Роль вороны, вероятно, предназначалась мне. В руке у злодея опасно блестело что-то длинное и металлическое, подозрительно похожее на кухонный нож. «Опасно» - ещё одно хорошее слово. И тоже - для живых.
- Гони бабки, не то убью! – потребовал наркоман срывающимся голосом. Руку с ножом, как и всё болезненно худое тело, трясло мелкой дрожью. В безумно вытаращенных глазах на остром лице, обтянутом желтушного оттенка, как пергамент, кожей, зияла ничего не выражающая пустота.
С пару секунд я таращилась на него, в безуспешных поисках паники в самой себе, после чего, так и не обнаружив оной, взорвалась истерическим смехом:
- Попробуй! – Не знаю, принял ли он меня за «сестру по кайфу» или сделала дело эффектная демонстрация дыры в животе, но горе-грабитель, хрипло матерясь и спотыкаясь, скрылся из виду. Вот уж, кто-то точно сегодня решит, что пришла пора завязать. Если ещё не поздно. Но судя по его виду – поздно. Ещё один будущий добровольный смертник.
Продолжала бесцельный путь, пока передо мной не возникла сияющая красным неоновым светом буква «М». Спустившись в подземку, я незаметно проскользнула мимо пожилой контролёрши и вбежала в приоткрывшиеся двери только что подошедшего поезда. Бабулька и не вздрогнула.
Час спустя я сделала наблюдение, что абсолютно все люди в возрасте будто старались меня не замечать. Наверное, чем ближе неизбежная кончина, тем тяжелее и неприятнее, когда она на тебя смотрит или даже просто проходит мимо. Ещё часа четыре я переходила с ветки на ветку, затем - бесцельно каталась по кольцу. Просто всматривалась в темноту туннеля за стеклом, некультурно разглядывала пассажиров, внимательно читала рекламные листовки, будто в них мог содержаться ответ на то, что делать дальше. Спасть не хотелось, хотя, помнится, при жизни меня вырубало, стоило только сесть в вагон. Наверное, сонливость, как и все остальные привычки, проходит со смертью.
Похоже, придётся плестись домой. Может, в родной обстановке смогу как следует всё осмыслить и найти хоть какое-то решение сложившемуся щекотливому положению. Например, можно проштудировать многочисленные объявления в бесплатных газетах, что по обычаю собираются на лестничной клетке монументальной стопкой. А ну-ка, кто из вас, самозваных магов и ворожей, способен меня упокоить?! А может, отыщется ещё какой-нибудь ключик...
Проклятье! Я пошарила рукой в кармане, обоих карманах, но ключа от квартиры ни в одном из них не обнаружилось. Не иначе, выпал во время инцидента на стройке. Запасной был у сестры, но являться к ней среди ночи в таком виде и состоянии – это было бы подло. Гораздо подлее, чем умереть не попрощавшись. Ничего лучше, как поехать обратно и дождавшись рассвета, попытаться отыскать в песке этот грёбаный ключ, я своими мёртвыми мозгами так и не придумала. Так и поступим. Провести ночь одной, в тёмном парке, по вполне понятным причинам, не казалось мне более рискованной затеей.
На выходе из метро я столкнулась с цыганкой в свободном цветастом наряде. Увидев меня, она затряслась и, кидаясь проклятиями, бросилась бежать прочь. И хоть я ни слова не понимала из её языка, дураку было ясно, что меня забросали далеко не пожелания доброй ночи. Только, почему-то мне казалось, что в отличии от того наркомана из переулка, смуглая старуха действительно поняла, ЧТО я такое. Без ссылок на галлюцинации. Но вряд ли эта женщина, как и её соплеменники, даже если знает как, пожелает мне помогать…
- Полин! – второй раз за вечер меня заставил обернуться чужой голос. Подумать только, стоит перестать дышать и обзавестись, пуст даже втихую, пирсингом внутренностей – и спрос на вашу персону резко повышается. Только теперь окликнувший меня голос был не бесцветным, а бодрым и радостным. И каким-то уж очень знакомым…
- Виктор? – Ко мне спешно приближался уже далеко не юноша, но всё же никак не взрослый респектабельный мужчина. Всё тот же мальчишеский блеск в глазах, распущенные волосы до плеч…
- Хорошо выглядишь! – улыбнулся он мне своей очаровательной улыбкой, от которой когда-то сходила с ума вся женская часть нашей alma mater. Наверное, кроме меня. Всегда старалась адекватно оценивать свои более чем скромные шансы. Но сказал он это так искренне, что я сама чуть не поверила.
И правду говорят, что есть такой особенно привередливый сорт мужчин, чтобы получить комплимент от которых, надо, по меньшей мере, сдохнуть.
- Спасибо. – Вдруг стало как-то странно слышать свою собственную речь.
- Как жизнь? – Продолжая улыбаться, поинтересовался старый знакомый.
Я намеренно не вынимала рук из карманов, дабы не дать ему повода удостоить меня рукопожатием.
- С ней - скучно, без неё – непривычно.
Он рассмеялся. Звонким, заразительным смехом.
- А юмор, смотрю, у тебя всё тот же!
Ага, обхохочешься.
- Сам-то как? Как Елена? – вот уж о ком не хотела спрашивать, так это о его пассии... Но, что поделаешь, пока вы застряли среди живых, будьте добры: не забывать о правилах приличия.
- Елена… - Виктор замялся, будто упоминание при мне имени подружки и музы заставило его чувствовать себя виноватым, - Нашла какого-то попсового продюсера и ушла из группы … В общем, мы с ней расстались как в музыкальном, так и личном плане.
Что ж, к этому всё и шло. Когда-то, когда мы ещё учились на одном потоке, в группе, сколоченной им из одарённых и амбициозных «пионеров», пела я. Но однажды у Виктора появилась Елена, по внешним данным способная переплюнуть даже свою знаменитую тёзку из известной древнегреческой поэмы. По вокальным данным она у меня, правда, не выигрывала, но вот на сцене смотрелась куда более эффектней и раскованнее. Нет, меня вовсе не попросили из группы. Я сама ушла, малодушно сославшись на то, что прежде всего хочу закончить институт. Мол, девушке нужно образование. Нормальная работа со стабильным заработком… Будь она проклята!!!
Короче, они стали довольно знаменитыми, колесили по всей стране с гастролями, а я, глотая слёзы, зубрила тогда уже ставшую ненавистной юристпруденцию и убеждала себя, что так оно к лучшему.
- Мои соболезнования. Или поздравления. – Пусть сам решает. Выдавив извиняющуюся улыбку, я решила подвести итог нечаянной встрече бывших однокурсников. - Приятно было тебя встретить, но мне пора идт. Всего хорошего!
Я приготовилась улизнуть, но вдруг поняла, что есть ещё что-то важное, что давний приятель хочет мне высказать, но как будто не может найти слов. Стесняется, что ли? Неа. Не родился ещё такой человек (или в моём случае – не умер), чтобы ввергнуть прирождённого бунтаря-Витьку в замешательство. Наверное, вся положенная ему доля разумного смущения, по ошибке природы была поделена между такими безвольными скромнягами, как я.
- Полин, тут такое дело, в общем… Слушай, как же хорошо, что тебя встретил! Мы задумали новый проект. Но… то есть не такой он и новый, скорее некое возвращение к корням. Короче, нужна певица как раз с твоим вокалом. Чем сейчас занимаешься? Институт, поди, с красным дипломом?
«Спасибо», что напомнил.
- Угу. Работёнка - паршивая, но уж, какая есть.
Виктор никакого диплома так и не получил, предпочтя нудным будням юристконсульта романтическую, но ненадёжную профессию музыканта. И, судя по нему, цветущему неиссякаемым энтузиазмом, ничуть об этом не жалел, даже несмотря на выходку его Елены Прекрасной...
- В общем, я к тому веду, что если тебе вдруг захочется снова поиграть с нами, балбесами, приходи на прослушивание. Помнишь старую базу?
Конечно, я помнила этот милый полуподвал, где ещё в институтские годы мы могли репетировать ночами напролёт. Столько радужных надежд, наивных, детских фантазий о будущей жизни, наполненной интересными событиями и судьбоносными встречами! Сладостное ожидание прекрасного, не подпорченное горечью разочарования. М-да…
- Хорошо. Приду, если не помру.
Виктор снова коротко хохотнул. Почему-то мне казалось, что, несмотря на внешнюю непринуждённость, ему всё же крайне неуютно находиться со мной рядом. Дело в моей извечной закомплексованности или он тоже чувствует, что теперь я по-настоящему другая?
Хотелось спросить, уверен ли он, что ему нужна вокалистка без пульса и со сквозной дыркой в животе, но решила, что уже преподнесённой парню порции моего фирменного чёрного юмора, хватит на то, чтобы запустить его буйную фантазию на создание нескольких мрачных шедевров... От которых не далеко до кошмаров. А ведь, чёрт подери, он же не виноват, что со мной так всё вышло! Никто не виноват, только я.
Только я….
- Отлично! Тогда ждём в любой вечер! Ребята будут тебе рады! – С этими словами, Виктор дружески похлопал меня по плечу и направился в метро. Интересно, почувствовал ли он сквозь куртку, какая я холодная?
Разумеется, я соврала, и ни на какую репетицию идти не собиралась. Хотя, мысли об этом заставили меня улыбнуться, а потом прямо затрястись от беззвучного смеха. А кого ж ещё брать в группу, исполняющую тяжёлый рок с печальными философскими текстами, как не меня?! Как ни странно, не смотря на полное отсутствие дыхания, говорить я всё же могла. Значит, и петь должно получиться. «Мёртвая вокалистка» - такого ещё ни у кого не было! Представляю, как бы я нервно окликала гримёршу: «Милочка, вы не видели мой глаз? Через пять минут на сцену, а он опять выпал и куда-то укатился!»
Кстати, в парке было, как раз, хоть глаз выколи. Редкие фонари имелись лишь вдоль основной аллеи, склоняясь ажурными головами над отсыревшими лавочками с облупившейся краской. У уголка ограды, своеобразного места преступления, куда я возвращалась, как мучимый угрызениями совести убийца, из дешёвого детективного романа, никаких столбов освещения предусмотрено не было.
Но, тем не менее, кто-то там топтался в нетерпеливом ожидании, скрашивая его, судя по мигающему огоньку, сигареткой. Причём она была далеко не первой. В черноте ночи, словно аккуратные косточки младенца, белели бычки, вмурованные в землю ногами незнакомца.
- Что ж вы со мной такое делаете, а? - Выплюнул он на меня с явной претензией, вместе с сигаретным дымом. - То придёшь – видите ли, ещё рано! Потом вот – вообще никого нет! Хорошо, хоть по опыту знаю, все вы, рано или поздно, приходите обратно. А то бегай, разыскивай вас, трупоков неугомонных, по всему городу!
- Кто вы такой? – Лица, как и фигуры, я не видела. Но манера выражаться, сдобренная противными причмокиваниями, и тон, каким он произносил эту обвинительную речь, живописно обрисовали мне малоприятного неряшливого дяденьку средних лет и такого же среднего уровня интеллекта.
- Я - мусорщик, деточка. – Надо же, моя догадка угодила прямо в яблочко. - Подбираю то, что люди выбрасывают за ненадобностью. Сегодня – мой мешок ждёт твою душу.
Что-то зашуршало, будто он действительно спустил с плеча холщёвую мешковину.
СТРАХ. Вопреки законам физиологии, я ясно ощутила прилив адреналина. Теперь, мне стало по-настоящему страшно.
- Моя душа – не мусор! – с возмущением, не имевшим под собой крепкого обоснования, закричала я.
- Да неужели? – протянул этот крайне неприятный субъект, - Сама ты сегодня рассудила иначе, когда надумала полакомиться таблеточками.
- И… что теперь? – С осознанием правоты его слов, мой робкий голос стал совсем тихим. Захотелось плакать от собственной глупости. Как когда-то в детстве плакала от обиды, уютно устроив голову на тёплых маминых коленях. Но слёз не было. – Значит, ад?...
- Ад – для верующих, - Пояснил мусорщик, сипло рассмеявшись. – Также, как и рай. Религии возникают по воле людей и уходят вместе с ними. Я – вне всех конфессий, и я был и буду всегда. Работёнка - паршивая, но уж какая есть! И кто-то должен её выполнять.
- Тогда куда? – Пролепетала я.
- На свалку. – Извини, профессиональный цинизм, - Усмехнулся курильщик со стажем. – Не в человеческом понимании. Просто, конец существования. Как ты и стремилась.
Не туда надо было стремиться! Ну почему я так поздно до этого дозрела? Такая простая, банальная мысль, а я будто сейчас смогла осознать её смысл. Не прекращения существования я боялась, а того, что в свои двадцать четыре мне абсолютно нечего взять с собой в эту пустоту… Всё, чего добилась, так это добровольно отдала желчному мусорщику свои мечты, не особо стараясь воплотить их в реальность.
Рот, раскрылся в беззвучном вопле: «Прошу, дай мне совсем немного времени!» Поздно. Время, как и дороги, способные привести к счастью, у меня были. Я знала наперёд аргументы против, какие высказал бы мне сейчас этот человек, сумей я побороть его сверхъестественную силу и озвучить свою просьбу. Не человек, а неумолимое создание с нелепым, но от того не менее ужасным мешком в невидимых мне руках.
Его горловина раскрылась и всепоглощающая, беззвучная и гораздо более плотная, чем ночь, тишина, накрыла мне голову…

Очнулась я от приятного ощущения множества мелких прикосновений. Капли дождя, срываясь с небес, падали на лицо. Приоткрывшиеся глаза резануло светом, невероятно ярким для серого осеннего неба. Борясь с головокружением, я попробовала осмотреться. Фундамент парковой ограды подпирал мне затылок услужливо подставленным углом, и, при ближайшем рассмотрении, алел ярким пятном непонятно откуда капнувшей краски. Стоп. А краски ли? Рядом с правой ногой, на земле, отчётливо виднелась полоса, какие обычно оставляет подошва обуви поскользнувшегося в грязи человека…
Вот уж никогда не думала, что буду так истерично радоваться тому, что вырубилась, неуклюже навернувшись и ударившись головой, разбив её до крови. Но я жива! Жива!!! Чарующее ощущение жизни исходило не столько от тела, сколько откуда-то изнутри. Неужели всё произошедшее мне привиделось?! Так и есть. Чёртовски приятно в это поверить, но так и есть! Нетронутая пачка снотворного лежала в кармане. Качаясь, я поднялась, одновременно зашвырнув её подальше в заросли пожелтевшей травы. Сегодня же разузнаю телефон Виктора и поинтересуюсь, не нуждается ли его группа, так, на всякий случай, в услугах вокалистки. Даже если его предложение мне приснилось, буду искать тех, кому я могу пригодиться. Непременно буду искать! И обязательно найду, вот увидите! Теперь я не боюсь выглядеть глупо, не позволю более необоснованной неуверенности связывать мне ноги, когда я легко зашагаю по жизни с тем же упорством, с каким шла к смерти! Жди меня, ЖИЗНЬ!
Идя домой, я была так возбуждена открывшимися мне перспективами, что не замечала, что боли от серьёзного ушиба подозрительно не ощущается…