- И зачем мы сюда приехали? – спросила я, тщетно пытаясь спрятаться от промозглого осеннего ветра за шерстяным шарфом.
- Просто так. Погулять, - пожал плечами Пашка. Его, казалось, совсем не смущали холод и сырость ноябрьской Москвы. Я со скрытой завистью косилась на друга, плотнее запахиваясь в дубленку.
- Замерзла? Хочешь, в кафе зайдем?
- Ну уж нет, - неожиданно зло буркнула я, - будем гулять, - а про себя добавила: «Пока не задубеешь».
Мы медленно шли по аллее возле Чистых прудов. Поздний час и плохая погода сделали свое дело – многочисленные лавочки были пусты. Пасмурное небо мрачно лиловело над головами, голые деревья тянулись к низким тучам черными покореженными пальцами-веточками, печально покачивая ими в такт порывам ветра. Я непроизвольно прижалась к Пашке, спасаясь от странного тоскливого настроения природы. Мой друг молча обнял меня за плечи.
- Паш, а ты веришь в дружбу?
Он хмыкнул мне в макушку.
- Странный вопрос. Как можно не верить в то, что идет рядом?
- А если бы не было меня? – я запрокинула голову, пытаясь разглядеть в сумерках лицо Пашки.
- Это завуалированный вопрос, есть ли у меня ещё друзья? Да, есть.
- И много?
Пашка отвлекся от созерцания пустых лавочек и посмотрел на меня.
- Хватает, - улыбнулся он. – К чему все эти расспросы?
Я отвернулась, пряча лицо от его изучающего взгляда, и пожала плечами.
- Наверное, хочу понять, что со мной не так.
- Ох, женщина. Умом вашу логику точно не понять. При чем здесь ты и мои друзья? – рассмеялся Пашка, крепче прижимая меня к себе.
- В общем-то, не при чем. Понимаешь, у меня нет друзей. Ну, кроме тебя, конечно. И я хочу понять, нормально это или нет.
- Глупенькая. Большинство людей не имеют друзей, только приятелей, и совершенно не беспокоятся по этому поводу.
- Значит, я в меньшинстве. А как ты со своими друзьями познакомился? – я с настойчивостью капельки воды долбила интересующую меня тему. Мы как раз дошли да пруда и остановились на берегу. Пашка молчал, словно обдумывал мой вопрос, его рука, все ещё обнимавшая меня за плечи странно задеревенела.
- Так получилось, - наконец, ответил он.
- Значит, ты жертва обстоятельств?
- Получается, что так, - Пашка невесело усмехнулся и пнул носком ботинка камешек.
- Вот что, пошли-ка куда-нибудь в тепло. Иначе я сейчас окончательно замерзну, заболею и заставлю тебя сидеть у своей постели, в качестве непосредственного виновника произошедшего.
Паша в притворном ужасе округлил глаза и подсунул мою руку под свой локоть.
- Идем греться, суслик...

Утром Ярик застал меня на кухне за чашкой чая и книжкой.
- Ты одна?
- А кого ещё ты ожидал увидеть? – я удивленно приподняла брови.
- Ну, приятеля твоего.
- Так, брателло, во-первых, он мой друг, а не приятель. И, во-вторых, у него есть свой собственный дом.
Яр упал на табуретку напротив меня и устало потер лицо ладонями.
- Пусть будет друг. Он, кстати, сегодня придет?
Я демонстративным жестом достала мобильный и набрала Пашкин номер. Через пару гудков в трубке раздался бодрый голос:
- Да?
- Привет, Паш. Тут мой брат тебя в гости ждет, - Ярик тут же начал корчить рожицы.
- Ясно. А ты ждешь?
- И я жду.
- Тогда скоро буду, - ответил Пашка и отключился. Я снова уткнулась в книжку, игнорируя лукавую ухмылку Ярика.
- Приедет?
- Яр, а ты сегодня ночью спал вообще?
Брат смущенно почесал бровь и поднялся с табуретки налить себе чаю.
- Чего уж мелочиться, кофе бери, Ромео.
Ярик посмотрел на меня с вызовом.
- Я у Коляна был!
- Да ты что?! – весело удивилась я. – А вчера вроде к Андрею отпрашивался...
Брат залился краской по самые брови. Видя его замешательство, я сжалилась.
- Да ладно тебе, братик. Я ж не зверь, всё понимаю. Ты юн и горяч, она красива. Только в следующий раз не ври мне. Договорились?
Ярик молча кивнул и снова присел рядом.
- Аль, а можно в шестнадцать лет влюбиться?
- Можно, Яр. Любви все возрасты покорны. Ей хоть шестнадцать есть?
- Она моя одноклассница.
Я протянула руку и погладила брата по взъерошенным волосам. Он задумчиво принял мою ласку, не отстранился и посмотрел возмущенно. Мне стало и радостно и грустно одновременно. Наверное, такие же чувства испытывают матери, когда понимают, что их дети выросли и скоро заживут своей жизнью, а они уже совсем старые... Я тряхнула головой, отгоняя бредовые мысли. Ещё не хватало, считать себя старушкой в двадцать один год!
- Иди спать, Яр. А вечером, хочешь, пригласи её к нам в гости.
Брат посмотрел на меня с испугом и открыл было рот, но я поспешила его успокоить.
- Меня дома не будет, так что знакомство с родными откладывается.
Ярик благодарно кивнул и, позевывая, ушел отсыпаться перед свиданием. Мобильный, всё еще лежавший у моей руки, завибрировал. Звонила мама. Мы поболтали, обсудили последние новости, коих оказалось немного, так как я предпочла умолчать о любовных похождениях брата – пусть сам расскажет, когда посчитает нужным – и собственной встрече со старым другом. Потом трубку взял папа и принялся расспрашивать о нашем финансовом состоянии. Здесь мне нечего было скрывать, так что наш разговор грозился перерасти в часовую беседу, если бы в дверь не позвонили.
- Папуль, ко мне друзья пришли. Всё, люблю, скучаю, целую. Пока, - и положила трубку. До чего же родители иногда дотошные, уму не постижимо!
В прихожей звучали голоса, видимо, Яр ещё не успел лечь. Жаль, что я этого не знала, мама очень хотела поговорить с сыном. Я мельком глянула на себя в стеклянную дверцу шкафа, закрыла книгу и уже собиралась выйти, встретить гостя, как Паша сам пришел на кухню.
- Привет, Аль, - сильные руки привычно обвили меня за талию. Я привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до Пашкиной щеки.
- Привет, - мои губы непроизвольно растягивались в улыбке в присутствии друга. – Ты быстро.
- Мой дом недалеко, - рассеянно ответил Паша, жадным взором окидывая стол и другие кухонные поверхности.
- Голодный что ли? – удивилась я. Пашка опустил голову и лукаво глянул на меня из-под длинной челки.
- Ага. Не успел позавтракать.
О, небо, на часах начало второго, а он ещё не завтракал!
- Ну ты даешь, парень! Обед уже скоро!
Пашка склонил голову на бок, строя мне глазки. Я тяжело вздохнула и отпихнула его от дверцы холодильника, к которому Паша прислонился плечом.
- Руки мыть и за стол.
На кухню тут же заглянул Ярик.
- Аль, а на меня приготовишь, а?
Я мученически возвела глаза к потолку. Эти обормоты определенно сели мне на шею.
- Брателло, воспитывай свою барышню, чтобы она тебя хоть завтраками кормила. А то ты, значит, стараешься, ухаживаешь, цветы даришь...
Яр смущенно кашлянул.
- Я ещё не дарил ей цветы...
Кастрюля с супом чуть не выскользнула из моих пальцев. Я выругалась сквозь зубы и осторожно поставила её на газ.
- Аль, ты чего? Я исправлюсь, обещаю! Только не сердись! – затараторил Ярик.
- Брателло, не паникуй. Ты здесь не при чем. Ручки у кастрюли скользкие.
- А, - брат облегченно вздохнул, - я уж думал, что ты так на мое заявление о цветах отреагировала.
- О цветах? Ах, да, забыла. Обязательно подари. Прямо сегодня.
- У меня денег нет.
- Ничего, - отрезала я, - возьми из карманных на неделю. Посидишь пару дней без обеда в школе, крепче любить станешь.
Ярик насупился, но промолчал. В кухню неслышно зашел Паша и сел за стол. Я поставила тарелки с дымящимся супом и присела рядом. Мальчики налетели на обед, жмурясь от удовольствия.
После трапезы я собрала грязную посуду и включила воду, чтобы помыть тарелки. Сзади подошел Пашка.
- Помочь?
Я благодарно ему улыбнулась и выразительно поглядела на Ярослава.
- Видишь? Учись! А то совсем разленился. Не надолго же тебя хватило.
Ярик сморщился как от зубной боли и фыркнул.
- Что опять реветь будешь?
Я вспыхнула и яростно зашипела на брата.
- Замолчи сейчас же!
Но Ярик уже заметил интерес в глазах Пашки, теперь его так просто было не остановить.
- Что? Боишься рассказать другу, как переживала, что он не пришел?
Моим взглядом, наверное, можно было надписи на деревянных дощечках выжигать. Догадайся кто-нибудь плюнуть на меня, и моя кожа зашипела бы не хуже раскаленного утюга.
- Ты что несешь?! – Пашка ловко перехватил мою, занесенную для пощечины, руку и успокаивающе сжал пальцы.
- Ребята, угомонитесь. Яр, о чем ты говоришь?
- Да так. Помнишь, ты обещал прийти и не пришел. У Альки в тот вечер случилась истерика, она кричала, что жить не хочет, что она бездушная машина и что-то ещё в этом роде.
Я попыталась вывернуть плененную ладонь и убежать. Сводной рукой Пашка обхватил меня за талию, удерживая рядом с собой.
- Спасибо тебе, Ярослав, за сигнал. Думаю, Аля по доброй воле мне бы никогда этого не рассказала.
В кухне повисло напряженное молчание. Я тяжело дышала, прижимая ледяные пальцы к пылающим щекам. Яр хмуро сопел, ковыряя ногтем столешницу.
- Деньги на цветы теперь просить бесполезно, да? – наконец, нарушил он тишину.
- И на следующую неделю тоже, - холодно отчеканила я. В душе ещё бушевала буря, рожденная предательством брата. Как он мог?! Как я могла допустить?! Да кому угодно, только не Пашке!..
Яр ещё больше насупился и склонил голову.
- Я папе пожалуюсь, - тихо буркнул он.
- Ах так?! – моя выдержка приказала мне долго жить, а себя завещала похоронить под ближайшим кустиком. – Тогда я маме расскажу, что у тебя девушка появилась!
Ярик оскорблено взвился и уже было открыл рот, брякнуть какую-нибудь гадость, когда Пашка оглушительно стукнул по столешнице. Солонка с перечницей, подскочив, жалобно звякнули.
- Ша! Ну что вы как дети малые, честное слово! Алевтина, я был лучшего о тебе мнения, ты взрослая девочка, а такие глупости говоришь. И вам, молодой человек, должно быть стыдно. Великовозрастный балбес, деньги у сестры клянчишь. Лучше бы работу себе нашел и не сидел ни у кого на шее.
- А ты кто мне такой, чтобы указывать, как я должен жить?! – возмущенно задохнулся Ярик.
Я с ужасом и стыдом посмотрела на Пашку. Он казался очень спокойным, только губы кривились в злой усмешке.
- Тебе? Никто. Но будь я на месте твоего отца, мне было бы очень стыдно за такого сына.
Ярослав в гневе выбежал из кухни, хлопнув дверью.