Все, кто считал, что паладины –
воины света, уже давно мертвы.

Глава первая

Боевые кличи, вопли раненых, лязг мечей, топоров, свист стрел и болтов, доносившиеся команды, все это пугало и сбивало с толку только неопытных воинов. Я, как и другие, кто бывал не в одной битве, этого уже не слышали. Все эти звуки уходили на второй план, а потом постепенно затихали. Воины переходили в состояние боевого транса, они использовали свою выучку как могли, тесня этим противников, и не обращали внимания ни на что. И сейчас, это случится вновь.
Земля, выжженная множеством боёв, тряслась под ногами несущихся темных эльфов. Я чувствовал напряжение, которое нависло над рядами наших рыцарей, только магистр Фаррес не волновался. Даже в такой ситуации, когда наши войска почти втрое уступали противнику, один из четырех Великих Паладинов, излучал спокойствие и уверенность.
Темные были уже в сотне метров от нас, и тут зазвучала песнь сотен стрел, тучей взлетевших в воздух, и градом обрушившихся на головы ревущих тварей. Да, даже эльфы считали своих темных собратьев, или попросту орков низшим народом, даже мы, люди, в их глазах были гораздо порядочнее.
До столкновения оставалось всего несколько секунд, первые ряды уже могли смотреть наступающим прямо в глаза, в этот миг напряжение достигло максимальной отметки. В следующее мгновение две армии слились в едином танце, под жуткую музыку битвы. Напряжение испарилось, все с ненавистью бросались на врага.
Вот подошла и моя очередь пустить свой рыцарский меч в пляс, и заставить его петь в унисон сотням других клинков. Первый же взмах заставил черную, уродливую голову лететь на землю. Заметив краем глаза движение слева, я молниеносно закрылся щитом. Вовремя, еще бы доля секунды, и огромный молот, хорошо повредивший щит, смешал бы мои латы с внутренностями. Удар, ослабленный щитом, перешел на руку, и пройдясь волной по всему телу отбросил меня на метра полтора. Орк с кривой, клыкастой улыбкой уже замахнулся своим молотом, чтоб добить, но чей-то клинок успел пробить его насквозь. Из-за орка показалась улыбающаяся Мари, достав меч из тела ошарашенного орка, она за мгновенье исчезла в толпе. Орк, пускавший кровь изо рта,
все же попытался по мне ударить, но ноги его подвели, и в падении он разнес на куски голову собрата. Я поднялся так быстро, на сколько мне позволили доспехи. Снова оказавшись в бою, несколькими движениями отправил троих противников к Маре. Чувство опасности снова не подвело, я развернулся назад, и получил арбалетный болт, который пробил мой щит вместе с рукой. Резкая боль, затуманившая сознание, не помешала боевым инстинктам, подвести мое тело к стрелявшему, и распороть ему живот. Арбалетчик, с дикими криками, бросив оружие, тщетно пытался удержать свои внутренности в своём теле. Второй удар, пробивший шею насквозь, заставил его замолчать.
Не смотря на огромное количество, армия темных эльфов таяла. Но это был не конец. Главным оружием всех армий были всадники. Наша конница завязла в боях со светлыми эльфами, и потому здешний, принимала только пехота.
Земля вновь затряслась, и повеяло смрадом. Это были оркские всадники. Вместо коней они использовали гарг. Гарги были очень не приятными животными, вдвое больше коней, они имели тело быка с головой рептилии, и имели очень внушительные зубы, которыми они в момент разрывали тела людей. Сами всадники были почти всегда вооружены луками, или арбалетами.
Они очень жестко впились в бушующий бой, разрывая на части, как и своих орков, так и рыцарей Мары.
Мой меч продолжал великолепно танцевать, умертвляя красноглазых уродов. Каким-то неимоверным чудом, я поднырнув сумел не только увернуться от зубов гарги, но и срубить ей лапу. Развернувшись вокруг своей оси, мне удалось распороть бок этой твари. Она рухнула, сбросив на землю ошарашенного всадника, который с ужасом смотрел на меня. Клинок, выбивший зубы, и показавший острие из затылка, успокоил орка навеки.
В двух десятках метров от себя я заметил Мари, которая из последних сил, одним мечом отбивалась от нескольких противников. Второй руки, у нее уже просто не было. Я недумая поспешил ей на помощь, но то что предстало перед глазами заставило меня остановиться. Один из орков, ударом сверху попал ей в плече, оставив руку вольно болтаться. Мари закричала, и в это мгновение двое орков подняли её на алебарды. Даже в тот момент, когда она была вся в крови, без руки, и полностью искалечена, от нее не переставало веять той красотой, которая подчинила меня еще в первые секунды знакомства. Наши взгляды встретились, и сквозь невыносимую боль и усталость, она улыбалась, она улыбалась глядя в мои глаза. Мною завладел гнев, я бросился к довольным оркам, и зверски рубил их тела, заставляя мучаться. Это было ошибкой, в последнее мгновение я успел повернуться, и несущаяся на полном ходу гарга, нанесла сильнейший удар тазом. Уходящее сознание запомнило лишь небольшой полет, а дальше тьма.

Сознание вернулось вместе с дикой болью во всем теле. Левая рука болела особенно, арбалетный болт сделал свое дело, да и орчий молот оставил свои последствия. Боль в голове не давала разомкнуть веки. Тело, как и раньше, было заковано в черные, помятые латы с серебряным изображением Мары, светила ночи. Правой рукой, нащупав в стороне рыцарский меч, я попытался подтянуть его ближе. Получилось это далеко не с первой попытки, так как он казался в разы тяжелее чем обычно. Перестав двигаться, я расслабил тело, что принесло небольшое облегчение.
Вокруг была тишина, за исключением легкого степного ветерка. В воздухе сквозь запахи гари, крови, мертвых тел, слабо пробивался аромат ночи. Я чувствовал как Мара, словно шелком, накрывает землю своим серебряным светом. Этот свет не обошел меня стороной, он наполнял меня силой, он заметно облегчал мою боль. Со стороны казалось, будто заботливая мать вдыхала жизнь в своё умирающее дитя. Несмотря на то, что боль уходила, сил во мне не было. Поборовшись со своим сознанием еще несколько минут, я проиграл, и снова погрузился в небытие.
Вновь придя в чувства, я с легкостью открыл глаза, но тут же их зажмурил. Утренний свет Сано, был довольно ярким. Прикрывая глаза рукой, и часто моргая, я все же вскоре адаптировался к свету. Тело мое чувствовало себя намного лучше, нежели ночью, но все еще побаливало. Левая рука не смотря ни на что, болела сильно. Я приподнялся, осмотрел прикованный болтом щит. Да, от него осталось не много. Сжав зубы, без особых усилий, но с адской болью, болт был удален из тела, вскоре в сторону улетел и щит. Сняв стальные перчатки, я начал возиться с наручем. После его удаления, моим глазам открылась не привлекательная картина. Из раны вновь начала литься кровь, смывая грязь с пылью. Позже показался гной, а это уже было очень плохо, заражения крови не хотелось.
Как любому паладину, мне известны молитвы-заклинания, в счет которых входила молитва, залечивающая раны. Магия у нас, конечно, была очень слабой, в общем, ранение вылечить, порчу навести, и еще пару трюков. Поднеся руку к ране, я начал молиться. Через десяток минут, ранение затянулось, но часть гноя все же осталась, да и боль в руке унять я не мог, видно где-то треснула кость. Такое лечить паладины не умели.
После, я улегся на землю, и начал возиться с наплечниками и нагрудником. Избавившись от них, переключился на латы, находившиеся на ногах. Освободившись от боевых «оков», я с легкостью встал. Теперь я был облачен в черную, грязную, и немного порванную рубаху, черные, обтягивающие штани, и что-то на манер портянок на ногах. Покопавшись в куче метала, снятого с меня, руки нащупали ремень с ножнами.
Закрепив оружие, я стал пробираться сквозь кучи мертвых тел, направляясь к Мари, я прекрасно помнил где она пала. Оттащив тела, поверженных мною орков, я нашел её. Её мутные и залитые кровью глаза были открыты, они смотрели в небо. А лицо все еще улыбалось, той последней улыбкой, адресованной мне.
Боль скрутила все моё тело, насильно поставив его на колени, заставила кричать. Я понимал, что война жестока, что некто не бессмертен, но уже шесть лет мы возвращались из самых адских боев живыми. И сейчас я остался один. Словно одинокий волк, я взвыл, от горя, и в память о погибших товарищах. И с грустью посмотрел на выгравированного, не большого волка, в верхней, левой части нагрудника Мари.
В монастырях Мары, послушники посвящались в рыцари, а потом и в паладины, группами. Меня посвятили одновременно с Мари и еще четырьмя послушниками, нашей эмблемой стал волк. Но мирное время закончилось, и в течении шести лет, я остался один.
Проведя взглядом, я нашел то, что мне так было нужно, но о чем я даже и не вспоминал. Не далеко от меня, меж искалеченных тел, в высохшей крови, совсем недавно образовывавшей лужу, лежала явно принадлежащая кому-то из рыцарей фляга.
На удивление она оказалась полной, и я с удовольствием впился в её горлышко губами, впитывая воду. Утолив от части жажду, я повесил флягу на место своей, которую разрубили во время боя.
Вернувшись к Мари, и сняв с нее латы, я забросил обескровленное тело себе на плече. Шагая между трупами в сторону холма, на котором было несколько сухих деревьев, я остановился всего на миг, чтоб сорвать с валяющегося копья черное полотно с изображением волка.
Добравшись до места, и нарубив мечем сухих ветвей, я положил на них Мари, укрыл её полотном с нашего знамени, и легчайшим заклинанием зажег.
- Покойся с миром, любимая. Пусть Мара примет тебя, верную её дочь, паладина не только по званию, но и в сердце. – Еле слышно прошептал я, вытирая льющиеся слезы.
Осмотрев местность с холма, я обнаружил, что мимо поля боя, совсем недавно, прошла огромная армия, и направлялась она в глубь нашего королевства.
«Не мешало бы попасть в деревню тысячелетних дубов. Её орки могут и не найти. А там уже по обстоятельствам». – Это была единственная здравая мысль, ведь это было место, куда я мог попасть уже к полночи, и быстрее армии темных эльфов.
Один, за спиной у нескольких тысяч обезумевших орков, без единого шанса прорваться к своим, я сделал первый шаг в сторону неизвестности.