Особняк Черная Орхидея располагался на единственном во всей местности холме, возвышаясь серой громадой над бескрайней долиной, омывающей холм, словно серо-зеленое море. Трава вокруг холма на протяжении нескольких километров в теплые времена года всегда была жухлой, а роща неподалеку - вечно темной и непролазной. Впрочем, лазать здесь особенноо было некому: ближайший город находился за этой самой рощей, поэтому до особняка еще нужно было добраться. Город Венгем по праву считался самым крупным и густонаселенным, но никто из жителей не мог наверняка сказать, сколько лет Черной Орхидее. Ее мраморные стены всегда сохраняли первозданный вид. Никто давно уже не приближался к особняку, и виной тому были суеверия. Что только не говорили о нем: и что много лет назад там проводила свои обряды некая секта, совершая жертвоприношения, и что поместье построили боги, поместив туда своих наблюдателей следить за людьми, и что первые хозяева Орхидеи покончили с жизнью в молодые годы оттого, что были прокляты. Но единственную, похожую на истину историю всегда можно было услышать почти во всех барах Венгема. Повествователями охотно бывали старики, воодушевленно рассказывающие, что в Черной Орхидее уже много десятков, если не сотен, лет живет, передавая титул и наследство от поколения к поколению, графская семья. Один из членов семьи всегда входил в Лигу Равновесия - единственный законный Орден при короле. Уважение и преклонение перед королем, монархом страны Андериль, прививали каждому человеку с самых малых лет, а потому и Лига выходила на уровень монарха, хоть и находилась всегда в его тени. Пребывая в состоянии ностальгии, старики нехотя вспоминали, как были слугами в особняке при последнем из членов семьи Катори. Жалование было приличное, но железная дисциплина часто не давала житья слугам. За любой проступок следовало жестокое наказание, после которого нарушить существующие законы было просто опасно.
Особняк несколько последних лет принадлежал совсем еще молодой графине Катори, чьи родители погибли, разбившись в упавшей с обрыва карете, когда их дочери было всего лишь шестнадцать. Раньше наследница титула была жизнерадостным и подвижным ребенком, всегда с удовольствием посещала с родителями светские вечера и балы, но после того, как смерть настигла ее семью, особняк и место в Лиге опустились на ее плечи, графиня изменилась. В народе ее прозвали графиней-палачом за ту холодность и бесстрастность, с которой она выполняла приказы Короля, принуждала слуг к строгой дисциплине, вела себя в окружении высшего общества. Средние и низшие классы почти никогда не удостаивались ее внимания. Бывшие слуги с осадком страха в глазах говорили, что удача подарила им старость для избавления от тех рамок, в которых заключалась их жизнь в Черной Орхидее. Семь последних лет графиня редко афишировала своим дворянским титулом и ездила в Венгем лишь за поручением от Лиги Равновесия, все остальное время она проводила в особняке, постоянно пребывая в своем кабинете. Несмотря на всю скрытность, в городе уже знали о приезде графини по карете, запряженной в двойку из черного и белого скакунов. За отсутствием новых сплетен и суеверий, интриганы придумывали легенды и о конях графини-палача, тем самым вызывая в народе не презрение, а уважение, основанное на слепом страхе.

На небе не было и просвета: темные тяжелые тучи, словно вобравшие в себя всю влагу, что должна была в скором времени ливнем хлынуть на землю, скрывали собой и малейшие лучи солнца. Даже довольно сильный ветер не мог сдвинуть их с места, а потому все проносился и проносился над землей, запутываясь в кудрявых верхушках деревьев. Такая погода стояла уже не один день, и казалось, что так будет всегда. Графиня Катори стояла возле окна и вглядывалась в небо, будто бы ожидая, что вот-вот тучи рассеются, и вновь будет тепло и солнечно, как уже давно прошедшим летом. Девушка отвернулась от неба, подошла к столу из черного дерева и открыла один из его маленьких ящиков, что находился в самом низу, совсем над полом. На дне лежала широкая, но тонкая коробочка, перевязанная красной ленточкой. Бледная рука графини с длинными пальцами только дотронулась до края ленты, как вдруг раздался стук в дверь. Катори недовольно качнула головой, спрятала коробку обратно и, сев в кресло между столом и окном с полураскрытыми ставнями, тихо произнесла: "Входите".
Рассеянным взглядом скользнула она по вошедшему. На глаза первым делом попалась ливрея. Естественно, это был просто лакей, больше сюда почти никто не приезжал. Слуга принес две депеши, одна из которых оказалась скрепленной королевской печатью, а на второй в половину листа был изображен герб маркиза Бэккила, известного своими роскошными виноградными садами на западном побережье Андериля.
"Леди Катори,- едва разборчивым почерком было написано в первом письме,- в связи с волнениями на востоке нашего великого Единого Королевства, глубоко надеюсь, что вы посетите Дворец Его Величества Божественного Короля. Лорд Д'Эмери и лорд Дэйли в настоящее время выполняют приказы Его Величества, леди Санна тяжело
и безнадежно больна, и выбор Лиги пал на вас, графиня, как на наиболее доверенного и надежного члена Ордена. С нетерпением ожидаем Вас на вечернем балу Его Величества. С уважением, герцог Ленард".
Новое важное задание или каприз монарха? Ответ на этот вопрос нужно было найти в промышленном центре, королевском городе Венгеме, и герцог Ленард, назначенный главой Лиги Равновесия, дал скрытый вежливостью приказ в своем письме немедленно отправляться в Венгем. Никаких пререканий быть не могло, Орден пресекал все неподчинения, и для этого хватало способов. Отказаться от должности также было невозможно, но к этому графиня и не стремилась: ее долгом было продолжение дела предков, многих из которых она никогда не знала и не помнила. Чести, как и уважению к королю, детей знати учили вместе с умением ходить и говорить; хранить свою и чужую честь было такой же необходимостью, как дыхание. Но условия образования и формирования личности у каждого ребенка были свои, оттого одни вырастали невыносимыми завистниками, другие оказывались переполненными излишней гордостью, третьи обладали себялюбием или же абсолютным эгоизмом, четвертые считали уклонение от уже существующих законов, стереотипов и правил подобным смерти, и лишь пятые не относились ни к какому из перечисленных типов, но такие дворяне вымерли от невыносимого одиночества, и от них осталась лишь жалкая горстка тех, кто собрал качества первых четырех видов. Графиня не могла определить себя ни к одному из разновидностей дворян, ей нужно было независимое мнение, но слуги пытались во всем беспрекословно слушать свою хозяйку, льстить ей. Посторонние люди приезжали сюда только из крайней необходимости, но подолгу не оставались, стараясь уехать обратно в город еще до наступления темноты. То ли особняк пугал их, то ли слухи, то ли что иное. Черная Орхидея была построена в тот самый год, когда первого короля возвели на трон отвоеванной у великого в то время государства Шейдинхилла земли. Первый город, определенный как столица новой страны изначально построили именно там, где сейчас стояла Черная Орхидея. Особняк являлся одним из первых строений нового города-гиганта, чем не могли не гордиться его жильцы на протяжении всего времени существования Орхидеи. Но через две сотни лет в день коронации нового монарха, уже второго по счету, выступающие против короля массы народа явились во дворец. Люди грозились, что королю и его приближенным не будет житья, если монарх не откажется от престола. В знак протеста бунтующие разбили на кусочки огромную статую Его Величества и стали рушить все здания, хоть каким-то образом принадлежащие монарху. В ответ король, не видя иного решения проблемы, приказал поджечь Венгем, дабы устрашить людей. Но преданные слуги переметнулись на сторону мятежников, и пламя, охватившее город, осталось без присмотра. Венгем пылал тридцать семь дней, пока от него не осталась лишь выжженная пустошь. Множество людей заживо сгорели тогда, особенно было много бедняков, которым, в отличие от знати, не куда было податься. Сам король тайком от твоего народа, перебрался в соседние города, где тоже разгорелся мятеж. В результате, неудачливому монарху пришлось искать убежища в Хециле - государстве, что имело северную границу с Андерилем. В сгоревшем городе целым осталось лишь одно здание, жилище фаворитов короля, семьи Катори. Но особняк Белая Орхидея больше не был прежним: белый мрамор, из которого он был сделан после пожара странным образом, неизвестным никому, кроме как, возможно, самой чете Катори, стал угольно-черным, даже деревянные рамы окон, которые уж наверняка должны были сгореть, просто почернели, словно обуглились. Когда волнения стихли, Венгем постепенно выстроили заново, но уже в десятке километров от прошлого расположения. С тех пор прошедший через ярость огня особняк стали называть не Белой, а Черной Орхидеей. Даже со временем местность не изменилась: трава оставалась будто бы выжженной, а поместье черным, только вот земля вокруг Орхидеи, где раньше шумел огромный город, стала опускаться, словно проваливаться вниз, а особняк так и остался возвышаться над погибшей местностью. Это была одна из причин, по которой фамилия Катори стала равносильной прислужникам Черного Бога. К графине всегда относились с уважением, но было ясно: уважение крепко построено на страхе, и страх этот пророс корнями глубоко-глубоко в прошлое.