Глава 1
А дело весной было… Лужи, сырость… Подвалы заполнены водой…
Идет вот по одному такому подвалу Интегра. (В резиновых сапогах - чтобы ноги не промокли.) Меряет лужи и бутерброд ест. Так как диетами не увлекается, и поправиться не боится.
И тут из темноты голос раздается:
- Неправильно ты, Интегра, бутерброд ешь. Его надо с кровью есть. Так вкуснее получится.
Ну, Интегра ему объяснила, что бутерброд с кровью не для нее. Так как в крови много всяких вирусов. А она очень боится СПИДом заразиться или гепатитом каким-нибудь.
А потом и спрашивает:
- А откуда ты знаешь, что меня Интегрой зовут?
И непринужденно так колбасой в темноту - БАЦ! Типа, поделилась. Интегра - Щедрая Душа. В темноте заурчали, зачавкали, колбасу видать поймали. А потом и ответ послышался:
- Я в нашем доме всех знаю. Алукард меня зовут. Имя такое.
И выходит из подземелья Алукард. На одно колено становится. Головой об ноги ей трется. Мурлычет: А у тебя только один неправильный бутерброд был?
Она ему в ответ:
- Дома еще есть. Пойдем ко мне жить?
А он:
- Меня твой дядя Ричард прогонит.
А она (ободряюще):
- Ничего не прогонит. Может… Может вся организация Хэлсинг заступится.

Глава 2
Ну, сидят они на диване, бутерброды едят… с кровью. Тут д. Ричард заходит. Алукард раз и под диван. Типа спрятался. Только ноги торчат.
Тут раздается ДЫНЦ-ДЫНЦ. Это д. Ричард чеканным шагом в комнату зашел. После чего раздался БУМ. Это д. Ричард об ноги Алу споткнулся.
- Что-то мне эти ноги Алукарда напоминают. Не иначе как Интегра его освободила.
- Ну и что - говорит Интегра - он нам не помешает.
- Это тебе не помешает. А мне помешает. Ну, скажи какая польза от этого вампира?
- А какая польза от этой картины на стене?
- Ну, от этой картины большая польза. Она вход в семейный склеп закрывает. А вампир? Одни проблемы. Где мы ему гроб поставим? И так в замке места мало… А если он по занавескам лазать начнет, на люстру прыгать? Кто знает, что этим вампирам в голову взбредет. Выбирай или он, или я!
Тут у дяди зазвонил телефон. Он покраснел и вышел в другую комнату.
Алу мигом выглянул из-под дивана и сказал:
- Да, не любит твой дядя домашних животных. Придется мне другую Масту искать. - И вздохнул так жалостливо. Очень уж ему колбаса интегрина по вкусу пришлась.
Ну, Интегре с ним тоже расставаться не хотелось. И решили они от дяди уехать. В деревню. И вместе там жить. А на прощанье дяде письмо написать. Чтоб не волновался. А то старенький он уже, нервный. Чуть что - за фамильный револьвер хватается. Не помнит, что у него ни курка, ни патронов. И вообще пистолет игрушечный.

Глава 3
На следующий день Алу и Интегра уже в деревне были. Вот стоят они на пригорке. Дышат экологически чистым воздухом. Окрестности осматривают. Тут к ним подбегает нечто лохматое и говорит:
- Возьмите меня к себе жить. Я вам пригожусь. Дом охранять буду. Который сначала найду.
- А тебя как зовут? - спрашивает Интегра.
- Виктория Селес. Я из простых полицейских. Не из породистых. Звания нет.
- А я Интегра. А его Алукард зовут.
- Имя такое. А ты девственница? - спрашивает он Викторию. И смотрит на её макси-пояс. А потом он взглянул на грудь, которая даже Памеле Андерсон не снилась.
- А то! - обиделась Котенок.
Она толкнула Алу, и они полетели кубарем с пригорка. Ну и пока они летели, Алукард её укусил. Так в деревне стало одним вампирчиком больше.
- Что ж делать? - подумала Интегра. И закурила сигару, спертую у дяди. И решила она Котенка к себе взять. И дом хороший она показать обещала.

Глава 4
Подходят они к дому. (Ничего себе так домик - 3 этажа, 40 комнат). А из дома раздается:
- Кто там? Кто там?
- Да это же Уолтер!!! - обрадовалась Интегра. - Он еще у моего отца дворецким был. Но потом на пенсию ушел. Из-за болезни Паркинсона. Он себя теперь птицей считает. И все блестящее в дом тянет. Особенно леску. А так ничего - хороший дворецкий.
Так и стали они вчетвером в домике жить. Типичная шведская семья.

Глава 5
Сидят они в гостиной. Чай пьют. Вдруг видят - в окно чья-то морда просовывается. В шарф замотанная. И так нагло смотрит на них. А они на морду. И тут морда поинтересовалась:
- А ты девочка чья? Ты как к нам в деревню попала?
- Я ничья. Я своя собственная. Сама по себе. Я из города приехала.
- А вы почему интересуетесь? - Вдруг спросил Алу. - Вы не педофил случайно?
- Нет, я не педофил. - обиделась морда. - Я из Ватикана. Я священник тутошний - Андерсон. И я все должен знать. Чтоб листовки разносить. Вот вы, например, какую религию исповедуете?
- Я протестантство исповедую, - сказала Интегра.
- А я джайнизм - протараторила Полицейская.
- А я ничего не исповедую. Я тебя счас укушу… - многозначительно протянул Алукард.

Глава 6
Так они и жили. И все бы у них хорошо было. Только вот Виктория иногда ссорилась с Алукардом. К примеру, играют они в догонялки… Алукард сквозь стену пробежит. А Виктория с разбегу в стену впиндафится. Ее потом Уолтер и Интегра отскребают и как паззл собирают. А Алукард рядом стоит и ржет:
- Прекрасная ночь, Полицейская. Не правда ли?
Или начнет она ныть, что не хочет быть вампиром. Кровь не вкусная. И вообще она клубнику хочет со взбитыми сливками. И кофе в постель. А Алукард на нее с печки шипит. Потом они всю ночь не разговаривают. Только фигвамы друг другу рисуют и через Уолтера передают.
Но вскоре такая тихая и размеренная жизнь им страшно наскучила.
Сидит Алу на печи, и регулярно вздыхает:
- Что это мы всё без неприятностей и без неприятностей. Так и поседеть можно…
И решили они вместе новые неприятности себе завести.
Дело летом было… Солнце… Песок… Волны в местной речушке… Арбузные корки в ноги тычутся… Отдыхающих на пляже полно… Но всю эту идиллию портили два брата Валентайн. Вернее 1 - младшенький Ян. Он крал у загорающих топлесс девушек одежду. За что получал на орехи у старшего Люка. После чего бежал в ларек и покупал орехи.
Их то и решил приручить Алукард. А чтобы приручать было легче, решил он им агентурные клички дать - Мурка и Гаврюша.
И с тех пор во дворе Хэллсинга раздавались такие крики:
- Гаврюша, лежать. Гаврюша, бежать. Гаврюша, бежать за палкой, а не за мини-юбкой. Гаврюша, ко мне.
Ну, больше всех от новых жильцов Котенку доставалось. Уж очень ему ее буфера понравились. Вот кинет Алукард палку и скомандует "Гаврюша, взять". А потом как начнет от Мурки отстреливаться. Которая тем временем уже половину его плаща сжевала. В это время Ян-Гаврюша не за палкой бежит, а за Котенком. Уж очень ему хочется ее в кусты затащить.
Вот так и стали они жить. Весело. Неоднообразно. Только Алукард теперь во сне в гробу переворачивался. И плакать начинал, когда ему тренировки снились.

Глава 7
А тем временем дядя-маразматик заметил пропажу Интегры. И дело даже не в маразме было, а в его эстонских корнях. Загрустил он и от скуки стал с зеркалом разговаривать:
- Это я виноват, что Интегра ушла. Ничего ей не разрешал. А надо чтобы в доме и вампиры были, и упыри, и вурдалаков целый мешок. И целый день жмурки-пряталки. Вот тогда дети и не станут пропадать.
И тут дяде Зеркало посоветовало, что, мол, надо заметку в газете написать. Пропала девочка. Зовут сэр Интегра. Глаза голубые. Рост метр двадцать. Если кто увидит, пусть нам сообщит. Нашедшего ждет премия - Харлей.

Глава 8
А тем временем Интегра тоже по дяде соскучилась и решила ему письмо написать.
"Здравствуй, дорогой дядюшка Ричард!
Живу хорошо. Просто замечательно."
А потом Интегра увидела, что Мурка опять начала с Алукардом в войнушки играть. И она побежала их разнимать.
Тем временем к письму подошла Полицейская. Ей тоже хотелось дяде Ричарду пару строк черкнуть. Села она за стол. Хотела, было, подумать, но у нее не получилось. Стала она так писать, не думая. Так она и писала, пока голос за спиной не услышала:
- Ну, дай, проверю, у тебя грудь настоящая или силиконовая? - это Гаврюша опять за старое принялся.
Виктория решила не отвечать, а просто смылась из комнаты. А письмо сел Ян дописывать.

Глава 9
Через 3 дня дядюшка Ричард получил письмо следующего содержания:
"Здравствуй, дорогой дядюшка Ричард!
Я живу хорошо. Просто замечательно. У меня все есть. Есть свой дом. Он теплый. В нем 40 комнат и кухня.
А здоровье мое не очень. И уже никакое белье бюст не поддерживает. Того и гляди, он скоро отвалится. Зато лохматость у меня повысилась. Теперь ноги 2 раза в день брить приходится.
А еще, я бухаю от горя. Никак себе телку не могу найти. Так что, дядя, вышли мне PLAYBOY и ещё журналов каких-нибудь.
До свидания.
Твоя племянница.
Сэр Янтегра."

Глава 10
Тут Интегра заметила, что их сторожевая Селес чахнуть начала. Поохотиться ее на Валентайнов тянет. Но и убивать их не хочется. Посовещалась тогда Интегра с Уолтером, и решили они Виктории фоторужье подарить - марки Харкеннен.
Получила Селес ружье. Повеселела. За Муркой теперь полночи бегала, чтобы фотографию сделать. И ещё полночи, чтобы фотографию отдать. Да и с Яном у нее проблем больше не было. Начнет он к ней приставать. Она его треснет по башке фоторужьем, он и успокоится.
И у Алукарда больше свободного времени стало. Мурке нынче не до стрельбы было. Алукард теперь хоть спать нормально стал. В гробу больше не ворочался. От кошмаров не плакал.

Глава 11.
А дело осенью было… Лужи, сырость… Погода грибная! Вот все и пошли поганки собирать. Один Уолтер остался. Дом охранять.
Вот тогда-то к ним и пожаловал Андерсон. Идёт он, значит, по деревне, псалмы под нос мурлычет. Листовки раскидывает. Гулями стенки украшает. Посредством шпателей любимых. В общем, ведет себя как мелкий баптист-иеговист, а не Паладин Ватикана.
И вот подходит он к дверям резиденции Хэллсинг и кирзачом в дверь - ТУК-ТУК. А ему Уолтер из-за дверей и отвечает:
- Кто там?
- Это я, отец Андерсон. Принёс заметку про вашу девочку.
И листовочку на дверь к ним пристраивает. С характерной надписью. Jesus Christ is in Heaven. Ждёт, наивный, когда ему дверь откроют. А дверь ему открывать никто не торопится.
Он не теряется. И второй раз с ноги, правда, уже посильнее - БАМС-БАМС.
Ему из дома снова:
- Кто там?
- Это я, отец Андерсон. Принёс заметку про вашу девочку. - Терпеливо объясняет Александр, и реакции ждёт.
А реакции опять никакой. Потому, что Уолтера сразу два приступа прихватили. А именно Паркинсон и радикулит. И теперь он ни с места сдвинуться, ни соображать нормально не может. Помнит только "ктотама"
своего. Потому что дворецкий он и впрямь высшего уровня.
Но Андерсон настырный был. И раздражительный. И начал головой об дверь биться - ХЛАБЫЗДЬ-ХЛАБЫЗДЬ! ПЛОХОЙ ПАЛАДИН! А что ему, регенератору, сделается! У него только нервные ткани не восстанавливаются. Вот он и психует чуть что. А звук гулкий, на всю деревню раздаётся. Потому что Андерсон - натуральный блондин. И вообще, Памела Андерсон - его родная сестра. По разуму.
На шум Валейнтаны из леса прибежали. Замерли у калитки, и смотрят на него жадно. Влюблёнными глазами. Приятно им видеть такие страсти и эмоции!

А Уолтер всё это из окна наблюдает. Насмотрелся, ещё больше прибалдел от александровской экспрессии. У виска покрутил и по голове себе - ТУК-ТУК. Мол, саавсем с парнем плохо.
Андерсон стук услышал, и по инерции отвечает:
- Кто там? Это кто там?
А Уолтера клинило не по детски в это время. И он Александру его же фразу на полном серьёзе цитирует:
- Это я, отец Андерсон. Принёс заметку про вашу девочку.
Андерсон как услышал это, решил, что у него раздвоение личности. И от ужаса в обморок свалился. И тут вся их братия из леса выходит. Без грибов. Зато с синяками и ссадинами. Потому, что вместо грибов они гулей нашли. Они тоже во время дождя активизируются.
Подходят к Андерсону. А тот лежит себе в луже, как на пляжу. Газеткой закрылся. И не дышит. Потому, что регенераторам дышать необязательно.
Интегра у него из похолодевших ручонок газету вытаскивает и заметку читает. И резко становится ышшо мрачнее. Алукард её тоскливые мысли считывает, по плечу ободряюще треплет и говорит:
- Да ладно тебе, Маста, мало ли таких девочек на свете!
А Андерсен из лужи бредит:
- Может и немало, но Харлей не за каждую дают… Сейчас я вашу Интегру буду измерять…
И ручонки к Интегре тянет.
Алу его мужественно по рукам бьет. Корзинку для грибов ему на голову одевает. И констатирует:
- Ну точно педофил! Тоже мне, Гумберт набоковский выискался…
- ЧТОООООО????? - подхватился святой отец. Из лужи выскочил. Брызги пополам с листовками фейерверком рассыпал. Глазищами завращал в разные стороны. Оскалился. Всхрапнул. Ни дать, ни взять доберман Глюкозы. И за шпателя свои хватается.
Алукард посмотрел на него так внимательно. Улыбнулся с издевкой. И вкрадчиво так говорит:
- Гаврюша, ко мне..
Потому что Гаврюша - это его секретное биологическое оружие. А Ян уже привык Алукарда слушаться. И как припустил в сторону Паладина. Тот от неожиданности даже шпателями махать перестал. А Ян-Гаврюша знай себе прёт на него буром. Голову наклонил. На четвереньках. Поэтому медленно. Но для устрашения матерится. Причём так, что лопухи в огороде на корню позавяли. Уолтер в доме блокнотик достал и записывает. А Алукард всё никак понять не может, на каком языке Ян разговаривает. Потому что за свою долгую-предолгую жизнь такие обороты даже он впервые слышал.
Тут Ян в недобрый час Викторию увидел. И резко направление поменял. И тематику речи тоже. Уолтер в доме ухом к дверям приник. И вдвое быстрее строчить начал. Андерсон забыл, зачем пришёл. Заслушался… А Алукард - не поверите - покраснел. И стал он весь однотонный. Прямо не вампир, а мечта дизайнера. А Люк-Мурка на брата шипит, но в свалку не ввязывается. Потому как белый костюм бережёт. И белые тапочки. Одна Котёнок не растерялась, она уже привыкла. И из фоторужья не целясь - БАБАХ! А в кадр попал Андерсон. И вот Вики ему фото подаёт. Он как себя увидел - так опять в обморок хлопнулся. Прямо нежная тургеневская девушка, а не надежда и гордость Ватикана. Такого эффекта не ожидал никто. Потом они его кровью отпаивали. С бубликами и баранками. В течение часа. А этой фотокарточкой потом ещё долго Уолтера лечили. От радикулита и Паркинсона. Потому что он, увидев фото, сразу двигаться начинал. Убегать и прятаться…. И слова вспоминал. Те, которым его Ян научил.

Глава 12.
А дядюшка тем временем грустил. Сядет порой возле зеркала, и чуть не плачет.
- А может, мы с ума вместе сошли?
- Ну, с ума по одиночке сходят… - успокаивает его Зеркало, как может, - И глядя на тебя, понимаю, что мне это не грозит…
- Может, это у нас лохматость повысилась? - гнёт свою линию Ричард Хеллсинг.
- Какая лохматость! Ты на себя посмотри. Используй меня хоть раз по назначению! Лохматость… Гы! Да у тебя же лысина на полбашки! - негодует Зеркало.
- А может, мы с ума вместе сошли? - снова начинает дядя. Потому что у него плюс к маразму склероз. И он забыл, что уже спрашивал.
- Знаешь, если по Фрейду… - начинает рассуждать верное Зеркало.
И вздыхает с облегчением. Потому, что звонок в дверь раздался. И не надо ничего говорить о Фрейде, которого оно ещё не дочитало.
- Кто там? - спрашивает дядя.
И слышит из-за двери душераздирающий стон. Это теперь Андерсон так живо на "ктотамы" реагирует. Но собирался с силами и говорит:
- Это здесь Харлеи за девочек дают, дети мои? Идите за мной, агнцы, и я буду вам пастырем. Благословляю вас на путь истинный! - и улыбается. Это святой отец предвкушает, как на Харлее за Яном гоняться будет. А тот от него на четвереньках.
Дядюшка Харлея выгоняет. Сопли об пастырский плащ вытирает. Из последних сил Зеркало на плечи взваливает и в свою иномарку садиться. В "Запорожец". Полный автомат. Одну дверь захлопнешь - три другие открываются. Заводит мотор. Заводит… Заводит… Плюёт, вылазит, и до самой деревни его толкает. Пока дотолкал, Андерсон пять раз успел к Интегре съездить. Чаю попить. С пряниками. Которые Алукард испёк. И обратно вернуться. Такая вот он скотина двуличная.

Глава 13.
А дело глубокой ночью было… В Домике царил большой переполох. Потому, что Интегра простыла. Лежит она в постели, жар у неё. Валейнтаны на улице толкаются, окошко делят. Переживают. Правда, Ян всё равно больше на Вики смотрит. А Люк - на Алукардовы пистолеты. Уолтер на шкафу сидит, нахохлился. Ни слова ни проронит. Грустит.
А Алукард как обычно с Котёнком ссорится. В смысле, она на правах бывшей- при -жизни- санитарки мозги ему чистит.
- Это всё вы, Маста, виноваты!
- Это ещё почему? - не врубается Алукард.
- А кто её холодной кровью напоил? А? "Выпейте, Маста, она питательная. Домашняя. Не та бурда, что в магазинах продают…" Как не стыдно!
И вздыхают хором:
- Что ж нам теперь делать???
И тут стук в дверь.
-Кто там? - хмуро спрашивает со шкафа Уолтер.
- Свои! - раздаётся со двора.
- В такую погоду свои дома сидят, по рен-тв эротику смотрят, а не по улицам шарятся. - рассудил Алукард, - Только чужие ходят. Не буду никого впускать!
- Откройте! - апеллировала вдруг из-под одеяла Интегра, - Это же дядя Ричард с Зеркалом пришёл. И маразмом.
- Нам тут своего маразма хватает, проворчала Виктория. И на Алу покосилась. После чего очень резво помчалась дверь открывать. Потому что получила от Масты "волшебный пендель". И не удивляйтесь, Акадо-сама и не такое умеет!!!
- Вот! Посмотрите, до чего они ребёнка довели!- Протянул свою искариотскую длань Светлый Паладин, - Их надо за это в инквизицию отдать! На опыты!
- Гаврюшааа, поди сюда, противный…- протянул Алукард, - Посмотри-ка, кто к нам пришёл!
В темноте раздался ликующий мат и топот. Потом вопль Андерсона и рёв двигателя Харлея. И оба стремительно растворились в ночи.
Дядя к Интегриной постели подошёл. Лоб пощупал. И деловито так спрашивает:
- А у вас тут кубинские сигары есть?
- Вот они … - тут же протягивает ему коробочку Алукард. А Селес спички тащит.
- Надо же! - умилился дядя, и на её грудь посмотрел, - А я и не знал, что вампиры такие умные бывают. Я думал, они только в туман превращаться умеют. И спать ночами не давать.
- Нуу, не все, не все! - зарделся Алукард. - А вообще, я ещё и крестиком вышивать умею. И бисером по перчаткам.
- А я пончики пеку! - сообщила Полицейская. И весело грудью тряхнула.
Потому, что как бывшая - при -жизни - санитарка поняла, что Интегра на поправку пошла. Ибо не бывает Интегр без вонючих кубинских сигар.
ЭПИЛОГ.
И вот настал день, когда дядя соскучился по Зеркалу. Он забыл, что оно осталось его ждать на переднем сидении. И домой теперь рвался. Но без Интегры уезжать не хотел.
- Я, говорит, - Тебя тут не оставлю. Мне там без тебя скучно, любимая ты моя племянница. Пострелять на досуге не в кого. На Зеркало - рука не поднимется. В общем, плохо мне без тебя, Интегра, живётся!
Интегра видит - причина уважительная. Стала вещи собирать.
Дядя смотрит - вампиры загрустили, сбились в кучку, как глисты перед дождём. И говорит: А если хочешь вампира завести, или нескольких - то я тебе это разрешаю!
А сам думает: Мне же больше мишеней и будет! Я как раз себе собираюсь новый револьвер справить. Ко дню рождения. К Интегриному. То-то племянница за меня порадуется!!!
И от таких сладких семейно-иддилических мыслей у него на губах добродушная улыбка заиграла.
А Алукард его мысли и прочитал. Так, абсолютно случайно. Шёл мимо, дверь была открыта и т.д. И говорит, глядя честными такими, преданными глазами на свою Масту:
- Ну куда же я теперь поеду! У меня тут хозяйство: огород, Мурка с Гаврюшей. Не могу же я их бросить!
- А я от Масты никуда, - ориентируется по ходу Виктория, - Кто ж ему пончики печь будет? Которые он Андерсону потом скармливает. С повидлом из мышьяка со стрихнином. И потом, у меня тут фотоохота в разгаре. Я на днях окошко в мужской бане нашла. (Кстати, Маста, сходить не желаете? Нет? Очень жаль…)
- А ты лучше к нам на каникулы приезжай, приглашает Алукард.

И вот дядя уже приготовился иномарку свою с пригорка толкать. И тут Алукарда совесть заела (а она у него всё-таки есть!), что Интегру без секьюрити с близоруким дядей-снайпером оставляет. И он, с криком "подождите", Уолтера им тащит. У которого опять радикулит. Потому что фото заветное в суматохе потеряли.
- Он вам вместо звонка дверного будет!
- Ой! -вспомнил вдруг дядя, - Мы же с проповедником не попрощались! Нехорошо-то как вышло!
- А не надо с ним прощаться! Он вредный! - скривился Люк Валентайн, которому Паладин забрызгал таки белый костюм. Когда на Харлее от Гаврюши удирал.
- И ничё я не вредный! - обиделся подошедший Андерсон, - Это я раньше почему вредный был? Потому что у меня Харлея не было. А теперь я добреть буду.
И красивым жестом Алукарда на мотоцикл перед собой сажает. А тот покраснел третий раз за фанфик.
На этой прекрасной ноте мы и закончим нашу повесть о самостоятельной девочке Интегре и её верных немёртвых друзьях.
КОНЕЦ!

P.S. авторские права принадлежат Нине "Ichimaru Gin" Сергеевой и Юлии "Виталик" Григорьевной