Ворвался в дом, будто вихрь, будто снаряд семидесятимиллиметрового калибра, едва не выбив дверь. У меня не хватило терпения ждать внизу, так хотелось увидеть брата, поделиться с ним радостью, что пронесся по лестнице и только на втором этаже, в пустой столовой заорал:
- Корд!
Никто не ответил. Мой голос гулко разнесся по дому и затих в конце коридора.
- Корд, ты дома?
Брата не было дома. Он, конечно, вышел бы навстречу. Но почему? Глупая, детская обида горькой желчью хлынула в душу. Ведь он обещал! Мы целый год не виделись. Корд обещал взять отпуск и провести его дома, когда у меня закончится срок подготовки в офицерском корпусе. А брат никогда не обманывал. До сих пор.
Я вошел в спальню. В лучах солнца кружатся фанерные макеты самолетов, подвешенные к потолку. Когда-то Корд отдал мне все свои макеты, сам подвесил к потолку. Тогда он тоже закончил офицерский корпус и проводил каникулы дома. Что это было за лето!
Поджав коленки, я уселся на постель. В танце золотых пылинок гас вечер. На северном фронте, где сейчас брат, не прекращались бои. Должно быть, Рагварн просто не дал отпуск командиру десантного подразделения. Корд, Стальной Сокол имперского флота, на хорошем счету, скоро ему присвоят очередное звание. С гордостью за брата я уснул.
Проснулся в пустом доме. Солнце все так же пронизывало светом пыльные, прибранные комнаты. С портрета на тумбочке улыбался Корд.
В обед посыльный принес телеграмму.
«Дан. Корд в госпитале. Мейсон.»
Сердце едва не разорвало грудь, в глазах потемнело, и я ухватился за край стола, чтобы не упасть. Вспомнилось — когда погибли родители, Корд держал в руках такую же телеграмму. А я, маленький, не мог разобрать, что означают сдвинутые брови брата.
В госпитале. Ранен? Наверное, серьезно, иначе сам связался бы со мной. А что, если я больше не увижу его? Увижу, увижу, не могу не увидеть. Напялив куртку, выскочил из дома. Таксисту пришлось приплатить, но зато он гнал, как сумасшедший, отрабатывая тройную плату.
- В чем дело, парень, на пожар спешишь? - усмехнулся он, но лишь увидел мое перекошенное злостью лицо, спрятал улыбку.
За окном мелькали улицы и проспекты, меня колотило, как в ознобе. Страх за Корда сменялся неистовой надеждой, что все обойдется. Голова слегка кружилась и перед глазами все распывалось в длинные блестящие полосы. Только бы он был здесь, только бы он был здесь...
Его не было. Равнодушная тетка в регистратуре, щелкнув клавишами компьютера, сказала, что в списках наземного госпиталя не числится больного по имени Корд Райт. Наверное, он в одном из полевых госпиталей — летающих медицинских крейсеров, которые обслуживают районы боевых действий. Где можно об этом узнать? Во втором блоке, в справочном бюро.
Со всех ног бросился в справочное бюро. Девушка, улыбчивая, с выступающими передними зубками, долго искала брата в списках раненных и убитых. Мне казалось, что сердце сейчас пробьет ребра и выскочит прямо на стойку. Пришлось зажимать его руками, но от тревоги я не мог стоять и все приплясывал на месте. Наконец, девушка улыбнулась, выставив зубки:
- Второй крейсер, отсек восемнадцать, хирургия.
- Что с ним?
- Такими данными мы не располагаем, - виновато пожала плечами она.
Только бы крейсер был на базе, только бы на базе...
Их не было на базе.
- Второй полевой вернется через два месяца, - сообщил мне хмурый смотритель посадочных площадок.
Через два месяца. Я сжал кулаки, меня захлестывали злость и отчаяние. Как мне хоть что-то узнать о брате? Что предпринять? Не могу же я вернуться домой и ждать как ни в чем не бывало два этих проклятых месяца.
- Эй, ты, идиот! - услышал я негромкое шипение. За большим ангаром двое рабочих загружали грузовой шатл.
- Сам идиот, - буркнул другой.
- Неси аккуратней, долбанешь о землю, раньше времени все тут разлетится.
- Да понял я.
Кто-то тронул меня за плечо. Я резко обернулся и чуть не свалился под ноги Джерри Мейсону.
- Дан, а я тебя ищу везде, весь порт обежал!
- Мейсон! - я едва не закричал от облегчения.
- Корд велел забрать тебя к себе. Тебе небось скучно будет одному, вот я и...
- Что с ним? - заорал я.
- Эй, парень, ты чего нервничаешь? Все с твоим братом хорошо. Корд связку порвал на правой руке, ты ж знаешь, не восстановится — комиссуют. Это важно, но не страшно, Дан.
От сердца отлегло. Я разозлился на Джерри:
- Трудно было в телеграмме написать?!
- Какой ты нервный, Дан, - захихикал Мейсон. Вот гад!
За ангаром снова раздались приглушенные голоса. Загудели турбины двигателей.
- Пойдем, перекусим в буфете, - позвал Джерри Мейсон, - потом поедем ко мне. У меня кстати кузина гостит, она миленькая...
Его покровительственный тон задел меня, будто Корд велел ему нянчиться со мной.
- Поеду к себе, - буркнул я, нахмурившись.
- Обиделся? - ухмыльнулся Мейсон. - Не дуйся, парень, на обиженных воду возят...
Я развернулся и пошел к мерцающим синеватым блеском воротам порта. Меня обуревали самые разные чувства: досада, грусть и облегчение — мешались в груди причудливым клубком ощущений. Два месяца одному в доме — ужасно! Все мои однокашники разъехались из Оримы, даже Нелли...
Скучно. Но жить в доме Мейсона — увольте. Я искренне не понимаю, как мой брат может дружить с этим тощим самодовольным хлыщом. И все же, какое счастье, что Корд жив и почти здоров. Вот только почему он лечится не здесь, а на военном крейсере? Восстановление после сшивания связки — процесс длительный, на реабилитацию понадобится несколько месяцев. Как брат оказался в полевом госпитале?
Я почти дошел до ворот и уже сунул руку в карман за жетоном пропуска. В открытые ворота въехали грузовые фуры. Знак 2 вырисовывался на их черных блестящих боках. Шальная мысль закралась в голову. А что, если...
Ведь два месяца — это так долго. А если сейчас пробраться на грузовой шатл, через каких-нибудь пару дней я увижу Корда. Брат, конечно, рассердится, но прогнать уже не сможет. Я припустил за фурой и увидел, как она подъезжает к тому самому шатлу. На боку корабля виднелась змейка, обвивающая чашу. Над чашей красовалась двойка.
Спрятавшись за ангаром, я понаблюдал за погрузкой каких-то коробок с цветными этикетками. Не мешкая больше, нырнул в темную пасть ангара и схватил одну из коробок. Она оказалась очень тяжелой, как если бы там лежал мокрый песок или глина. Взвалив на плечо, я понес коробку к шатлу.
- Эй, - окликнул сзади прокуренный голос, - ты кто такой? Откуда взялся?
- Из третьего блока, - с каменным лицом отозвался я, - сами же просили помощников, а теперь недовольны.
Мой экспромт сработал. Я даже не стал оглядываться, просто почувствовал, как исчез колющий спину взгляд. Дотащив коробку до грузового отсека, услышал уже знакомые голоса:
- А если засекут?
- Не успеют. Они уже там.
- Вдруг проверят коробки?
- Вскрыть не решатся, это кровезаменитель, он упакован в особый герметик, чтобы не нарушались условия хранения.
Я очень тихо отступил в угол, уселся и поставил перед собой коробку. Ребристый металический пол вибрировал от работающих двигателей. В грузовом отсеке было холодно, и я вдруг вспомнил, что условия здесь не адаптированы для людей. Захотелось выскочить наружу, если б не подслушанный разговор, я так бы и сделал. Но сейчас решил остаться. Переживу как-нибудь. Зато узнаю, что задумали эти типы и увижу брата.
Двое грузчиков вышли и вошли снова, с коробками на плечах.
- А где пацан? - услышал я хриплого.
- Какой пацан?
- Мальчишка тут был, с третьего, акобы отправлен Стариком.
- Нету тут никакого мальчишки.
Воцарилась напряженная тишина. Я сидел, не дыша, поджав колени к груди, чтобы занимать как можно меньше места. Если бы я мог стать маленькой мышкой!
- Ищите его! - заорал хриплый.
По грузовому отсеку затопали ноги. От их грохота и грохота колотящегося сердца я почти ничего не чувствовал. Руки и ноги занемели. Смогу ли я сопротивляться, или меня как котенка за шкирку притащат к начальнику порта. Нет, осенило меня, не притащат. Если действительно что-то скрывают, им легче пристрелить незнакомого парня и припрятать труп. Надо было отправиться к Джерри, запоздало подумал я.
Грузчики энергично и цветисто ругались, с трудом и великой осторожностью ворочая грузы. Кто-то остановился возле моей коробки. Сердце замерло. Я приготовился к яростному сопротивлению, но тут раздался сигнал к отправлению.
- Дьявол с ним, парни, - крикнул хриплый, - даже если прячется тут, идиот, подъема через атмосферу не переживет.
Под полом что-то взревело. Грузчики выскочили наружу и поднявшийся трап отрезал меня от живого человеческого мира.
Облегченно выдохнув, я устроился поудобнее между твердых коробок. Гул нарастал, уши заложило — первый признак перемены давления. Меня вжало в пол, какая-то сила сдавила виски, стиснула глазные яблоки. Мне казалось, что череп сейчас треснет и разлетится, как гнилая тыква. Как перевернутый краб, я лежал распластанный на жестком холодном полу и мысленно стонал:
- Не могу больше, не могу больше, не могу...
Пожаловаться было некому. Я один заперт в грузовом отсеке и никто не виноват в этом кроме меня самого. И никто не поможет. Остается только сжимать зубы, которые итак привращаются в крошево, и терпеть. А я больше не могу...
Мир кружился. Меня давила и корежила безликая великанская сила, внутренности были стиснуты и самое трудное в мире дело — заставлять грудную клетку раз за разом подниматься и накачивать воздух. Так продолжалось ужасно долго, я потерял счет времени. Отсек, освещенный тусклой красной лампочкой, превратился в мой персональный ад на одного. Неужели я так и не увижу Корда...
Перед самой посадкой мне стало еще хуже, хотя казалось такое уже невозможно. Весь мой завтрак — сегодняшний? Позавчерашний? — мигом покинул меня. Внутри, казалось, все склеилось, легкие превратились в липкое месиво и больше не хотели принимать воздух. Задыхась, ловя ртом так необходимый мне кислород, я распрощался с чудесным миром. Тут турбины заглохли. Тишина навалилась неожиданно, обессиленный борьбой за жизнь, я несколько минут лежал и просто вталкивал воздух в истерзанное тело. По жилам нехотя двигалась, но все больше разгонялась, кровь. Стук в висках становился тише.
Живой. Пальцы еле-еле согнулись, мускулы отказывались сокращаться. Превозмогая сильную слабость, я поднялся, опираясь о коробки. Ноги дрожали, я заставлял их передвигаться. Простучав загадочные коробки, нашел огромный почти пустой короб. Какое-то оборудование — полый ящик со стенками из поливолокна и сложной аппаратурой на передней дверце. Что-то вроде переносного томографа? Не раздумывая — слишком далеко уже зашел — я влез в ящик. Скоро сюда придут люди и будет очень трудно объяснить им, как здесь оказался.
Едва я об этом подумал, загудел механизм, опускающий дверцу отсека. Послышались шаги.
- Вот все накладные. Можете разгружать и сверяться.
- Хорошо.
Зашуршали двигаемые коробки, в темноте, под их мерный шорох я задремал. Разбудила меня тишина. Непереносимая, давящая тишина, словно мир вокруг вымер, и я остался один. Перепугавшись, выскочил из коробки и зажмурился от яркого света.
Большое помещение с белыми полимерными стенами — скорее всего, склад — освещено десятками ламп. Коробки стоят рядами, этикетками наружу, чтобы быстро найти необходимое. Я медленно прошел по ряду, пытаясь определить, куда поставили коробки с последнего грузового шатла. В них должны были быть пакеты с плазмой и форменными элементами крови, и упаковка судя по всему особая. Вот только этот склад не обойдешь и за день. А мне нужно найти выход. Расскажу о подслушанном разговоре начальнику госпиталя, пусть он и решает, что делать. Может, еще поблагодарит и поможет отыскать Корда. Судя по размерам склада медикаментов, эта бандура просто огромна.
Побродив по складу, я обнаружил три двери на раздвижных механизмах, увы, наглухо закрытые. Слева от них находились кодовые замки с прорезью для пропуска. В третьей, о чудо, из прорези торчал пластиковый ключ. Не веря в свою удачу, я провел им по прорези замка. Дверь дрогнула и с негромким шорохом отъехала в сторону. Я очутился в помещении подобном складу. Выхода не было и здесь. Зато вдоль стен располагались какие-то металлические ящики, а все остальное пространство занимали полки с бельем и всякой ветошью. Решив замаскироваться, я раздобыл себе отличный белый костюм, колпак и даже маску. Так мне легче будет сойти за своего в этом гигантском полевом госпитале. Сотруднику дадут любую информацию и не спросят, откуда он взялся.
Удовлетворившись внешним видом, я провел пропуском по прорези дверного замка. Дверь отползла в сторону, с поразительной легкостью освобождая меня из плена. Увиденное за нею заставило меня замереть от удивления и нерешительности.
Да, я знал, что госпиталь очень большой, но чтобы настолько! Я очутился в шестиугольной комнате размером с центральный стадион Оримы. Кругом суетился народ, сотни людей, словно перед матчем между «Ориматимс» и командой военной федерации. Люди не стояли на месте, они куда-то торопились, шумели, передавали какие-то сводки и глазели на большие табло под потоком. Расположенные по периметру стойки справочных служб безостановочно принимали и выдавали какую-то информацию. Внезапно впереди раскрылись двери, дюжие санитары в черно-зеленой форме полевой авиации вкатили несколько носилок с раненными, с грохотом повлекли к противоположной стене, где за прозрачными дверями, должно быть, находился операционный блок.
Я с удивлением обнаружил, что здесь нет никого одетого так, как я. Все люди в военной форме или в штатском, и с замирающим сердцем подумал, что сейчас меня поймают за локти и спросят, как здесь оказался. Стараясь шагать уверенно и непринужденно, я приблизился к стойке справочной и громко спросил:
- Девушка, где тут у вас восемнадцатый блок?
И тут увидел через стекло недоуменную физиономию пожилого усатого мужчины. Он нахмурился, а я почувствовал жжение в щеках. Мне хотелось провалиться сквозь землю.
- Новенький? - спросил он.
Я кивнул.
- На лифте, третий этаж и налево. Спросишь там.
- Спасибо, - с облегчением ответил я и, лишь оказавшись у лифта, вспомнил, что хотел узнать о местонахождении начальника госпиталя.
Ничего, подумал я оптимистично, найду Корда и расскажу ему. Мой брат точно знает, что делать в любой ситуации.
От радости, что скоро увижу Корда, я забыл обо всем. Стыдно сказать, но рядом с ним чувствовал себя глупым мальчишкой, доверял брату все-все свои тайны и тревоги, перекладывая на его сильные плечи проблемы и заботы. Он не просто брат, Корд - мой самый дорогой, верный друг.
Я вышел из лифта и оказался в большом холле, к счастью, не таком многолюдном. У дверей, дожидаясь кабины, стояла молоденькая медсестра. Очень хорошенькая, темноглазая, из-под шапочки выбиваются кудряшки. Я сделал шаг навстречу, улыбнулся, и меня вдруг повело в сторону. Лицо девушки размазалось перед глазами, превратилось в уродливую гримасу. Ухватился за стену, пытаясь отдышаться. В голове понемногу прояснялось. Что это со мной? От голода закружилась голова? Интересно, здесь есть буфет?
Девушка вошла в лифт. Попробовал шагнуть, но колени подогнулись, и я рухнул на стерильно-белый госпитальный пол. Кто-то кинулся ко мне, ухватил за подмышки и потащил. Кружащееся надо мной лицо расплывалось в белесое пятно, в ушах шумело. Я видел шевелящиеся губы, но расслышать слова сквозь монотонный гул не мог. Да что же это? Откуда взялась эта непонятная слабость и дурнота? Мне в лицо ткнули какую-то штуку, я судорожно вздохнул и почувствовал немыслимое облегчение. Черты склонившегося надо мной человека приобрели четкость, и сквозь шум в ушах пробился встревоженный голос:
- Полегчало? Ну и напугал ты нас, парень!
Это была пожилая женщина, строгая, судя по морщинам вокруг плотно сжатых губ. Разглядев нормальное человеческое лицо, я облегченно прикрыл глаза. Неужели мне, как чахоточной барышне, стало дурно от голода? Хорошо, что Корд не видел этого, я не пережил бы позора.
- Ладно, отдыхай, - вздохнув, разрешила женщина-врач, - потом разберемся, кто такой и как сюда попал.
Я остался лежать с закрытыми глазами. Пусть думают, что сплю, пока не придумаю, что отвечать на вопросы.
С кислородной маской дышать на удивление хорошо, воздух в закрытом госпитале особый, разреженный, как в горах, и продезинфицированный чем-то вдобавок. Зато через маску подавался увлажненный кислород, сладкий, как воздух в поместье под Оримой.
Из-под ресниц я наблюдал за женщиной. На ней был черно-зеленый костюм медицинской службы империи, она сидела за столом перед мониторами и что-то негромко говорила в микрофон. Я решил, что она — диспетчер, но вдруг кто-то распахнул дверь и по-военному доложил:
- Полковник Кромвер, прибыли раненные с лучевым поражением. Двое в тяжелом состоянии.
- Вторая и четвертая операционные готовы, - спокойно ответила женщина, - места для всех пострадавших в лучевом отделении.
Дверь захлопнулась. Я остался в замешательстве. Значит, эта Кромвер - начальник восемнадцатого отсека, она наблюдает за эвакуацией раненных и руководит размещением по отделениям. И раз эта женщина обладает властью, можно рассказать ей о случае при погрузке и попросить провести к Корду. Я собрался с духом и уже поднял руку освободиться от маски, как Кромвер удивленно выругалась. Все мониторы перед ней разом погасли.
- Дежурный, дежурный, - громко сказала она в микрофон, - что за безобразие у вас там?
Никто ей не ответил. Я видел напряженную чуть подрагивающую спину полковника Кромвер, голос ее звенел в спертом воздухе:
- Станция! Вызывает отсек восемнадцать! Станция, отвечайте!
Я не знал, что мне делать. Похоже, я единственный на борту госпиталя уже догадался о причине молчания в эфире. Господи, мне надо скорее найти Корда!
Полковник Кромвер вдруг вскочила, лицо ее жутко перекосилось, как будто стекло на шею; щеки, углы глаз, рта - опустились вниз. В расширенных зрачках застыл животный страх. Одним прыжком женщина пересекла комнату и вцепилась в мою кислородную маску обеими руками. Я прижал что было силы пластиковую штуку к лицу, отползая от Кромвер. Она навалилась на меня, я брыкался в битве за маску. Еще не понимая в чем дело, только инстинктивно почуяв, что от нее зависит моя жизнь. Скрюченные пальцы женщины тянулись к моей шее, из кривого рта тянулась нитка слюны. Я отпихнул ее ногой, и полковник Кромвер кулем повалилась на пол.
Унимая колотящееся сердце, я сел на кушетке и прислушался. Царила полная тишина. Ненормальная, парализующая. Страшная. Корд... Я так и не узнал, где его искать.
И как мне теперь идти на поиски? Когда воздух, отвратительный воздух летающего госпиталя, пропитался какой-то смертельной дрянью. Иначе зачем было отбирать у меня маску с кислородом. Но сидеть на месте нельзя, рано или поздно кислород закончится, а брат, возможно, где-то задыхается ядовитой гадостью. Вдруг среди тишины отчетливо прозвучал топот каблуков по кристаллоиду коридорной плитки. Я откинулся на спину и прикрыл глаза. Дверь осторожно приоткрылась и вошла, судя по фигуре, молодая женщина в костюме имперского десанта, шлем скрывал ее лицо, а нижняя часть закрывалась ионным респиратором. Вошедшая преспокойно перевернула лежащую на полу хозяйку кабинета и ловко обыскала. Я все для себя решил и ждал лишь удобного момента. Когда она склонила голову над Кромвер, моя пятка обрушилась ей на незащищенную шею. Этому удару меня научил Корд, уверяя, что однажды мне непременно пригодится это знание. Брат, как всегда, был прав. Брат!
Лихорадочно трясущимися руками я сдирал с распростертой девицы комбинезон и шлем, натягивал на себя. Дышать в респераторе было тяжелее, в воздухе витал запах гари и чего-то металлического. Костюм пришелся почти впору, только чуть узок в плечах, я с удовольствием подсоединил шлем к батарее костюма и оглянулся на лежащих на полу женщин. Полковник Кромвер дышала, тяжко, с хрипами, но похоже, яд в воздухе не оказывал смертельного действия. Я поднес к ее лицу кислородную маску в надежде, что женщина все же не умрет. Девица, с которой я снял костюм, была мертва. Она лежала в белых трусиках и майке, с небольшой торчащей грудкой и казалась трогательной и беззащитной жертвой. В сердце шевельнулось мучительное раскаяние. Что, если я ошибся! Но тут увидел ее глаза. Уставившиеся в потолок, остекленевшие глаза были алыми, и зрачок рассекал их вдоль, будто у дикого зверя. Тошнота подкатила к горлу, я выскочил в коридор и лишь тогда перевел дух.
В коридоре было пусто и тихо. Я заметался по площадке перед лифтом, отыскивая нужный указатель на стенде. Насколько помню, мне нужна хирургия. Вот, второй коридор направо. Дверь из простого белого стеклопластика, за ней длинный ряд прозрачных створок — операционные. И кругом люди — скорченные фигуры на стерильном полу. Я помчался по коридору, перескакивая через лежащих, заглядывая в боксы и боясь узнать в беспамятных или мертвых людях своего брата. С облегчением окидывал взглядом чужие, искаженные ужасом и мукой лица, и бежал дальше, дальше... Еще один бокс и еще. Корда нигде нет, ни живого, ни мертвого. Может быть, девушка в справочной ошиблась, и брата тут нет и не было? Пусть его тут не будет, пусть его не будет, Господи, пожалуйста!
Я влетел в палату интенсивной терапии и замер с колотящимся сердцем. Среди гудящих приборов, опутанный трубками и датчиками, лежал мой брат. Я глухо застонал и слезы под линзами сканера заполнили мои глаза. Медленно, будто боясь разбудить, приблизился. Корд лежал с закрытыми глазами, аппарат искусственной вентиляции легких мерно вкачивал воздух в его перетянутую бинтами грудь. Джерри Мейсон обманул меня, подумал я горько, брат серьезно ранен, вон какой бледный лежит, под глазами круги. Я растерянно погладил его руку, лежащую поверх простынки. Стоял, кусая губы, чтобы не разреветься, потому что не знал, что делать дальше. Корд — вот он, живой и даже не отравленный ядовитым газом, но как выбраться с ним вместе с госпитальной громады, ставшей нам ловушкой?
Я присел на корточки у постели брата совершенно измученный, испуганный, растерянный. Почти сдавшийся. И сказал себе: не сдавайся! Ты Дан Райт, брат Стального Сокола! И не имеешь права его подвести!
В этот миг рука Корда дернулась к моему горлу и, сжав его железным захватом, подтянула наверх. Я заглянул в широко распахнувшиеся глаза, родные, пронзительно-черные, страшась увидеть в них безумие и пустоту. Но взгляд брата осмыслен, вот только узнать меня в шлеме он не мог.
- Корд, это я! Дан!
Брови его дернулись, рука ослабила захват, и я упал на забинтованную грудь брата. Сердце отплясывало чечетку от немыслимого облегчения. Приподнявшись, вгляделся в его лицо, пытаясь определить, о чем он думает. Корд взглядом указал в угол бокса, я посмотрел в указанном направлении и, приглядевшись, заметил глазок камеры. Значит, захватчики уже знают о нас и надо немедленно уходить. Брат чуть заметно кивнул, я протянул руку, он ухватился за нее и сел, тяжело дыша. Прижимая рукой маску с кислородом, другой выдернул подключичку, во все стороны брызнула кровь. Спустил босые ноги с постели и рванул со стены кислородный баллон.
- Сможешь идти?
Он снова кивнул. Поднялся, пошатываясь, оперся о стену. Я смотрел на него с болью, но выхода у нас не было. Скорее отыскать грузовой шатл, даже маленький госпитальный скутер вполне подойдет, чтобы убраться подальше от обреченно зависшего в небе крейсера.
Корд первым ринулся к выходу. Он знал госпиталь лучше меня, я же, заплутав, не помнил даже, где выход. Босиком, в пижамных штанах, с кислородным баллоном под мышкой, лейтенант имперской армии шел по коридору, перешагивая через лежащих. Проходя мимо пульта противопожарного обеспечения, он ударил кулаком стекло и дернул рубильник. Из узких щелей в потолке брызнула вода. Дурак, обругал я себя, мог бы и сам догадаться, что вода уменьшит концентрацию ядовитого вещества в воздухе.
Нелюдь появилась вмиг, будто несколько фигур просочились сквозь стены. Корд среагировал сразу. Прыжком он оказался возле ближайшего существа в таком же, как у меня, костюме имперской службы и с автоматом в руках. Вокруг существа колебалось марево, будто от исходящего жаром предмета. Я снова ощутил легкую дурноту, как тогда, у лифта. Корд же остался нечувствителен к странному излучению и что есть силы ударил в грудь противника баллоном, потом еще раз по плечу и, наконец, по шее. Все это произошло так быстро, что ни я, ни пятерка нелюди в предательской черно-зеленой одежде ничего не успели понять. Лишь услыхали хруст костей и звук упавшего тела. Корд дернул меня за плечо, швыряя на пол. Я рухнул на что-то мягкое и замер, слыша ровную автоматную очередь. Подо мной в луже крови лежала нелюдь, красные глаза таращились с немым укором, а по спине стучали и отскакивали пустые гильзы.
Когда наступила тишина, я поднял голову и огляделся. Корд стоял, оперевшись плечом о стену, вода хлестала по его лицу, бинты промокли и стали розовыми. Все его противники распластались в лужах вперемешку с жертвами странного яда. Где-то в углу валялся покореженный кислородный баллон. Вскочив, я содрал с одного из мертвецов респератор и протянул брату. Тот прижал маску ко рту и сделал несколько судорожных вдохов, оседая по стене.
- Корд!
- Все...в порядке... - выдавил он, - не теряй времени, обыщи трупы. Надо...уходить.
С готовностью я выполнил его приказ. Мы разжились оружием, бронекостюмом и несколькими пластиковыми ключами. Я увязал все трофеи в куртку и протянул руку брату. Корд уцепился за запястье и поднялся на ноги.
- За мной, - велел он и нырнул какую-то дверь.
За бронированной дверью было холодно, Корд запер ее изнутри и знаком велел следовать за ним. С трепетом я понял, что мы находимся в морге. Вдоль стен тянулись холодильные камеры, запертые на кодовые замки. Посреди стояли три стола, накрытые допотопными клеенками, и маленький столик с жутковатым инструментарием. Брат бестрепетно прошел мимо столов, на задней стене морга нашел рычаг, дернул. Открылась небольшая дверца, которая обнаружила за собой узкий ящик, вроде небольшого грузового лифта. Внутри горела тусклая лампочка.
- Полезай, - скомандовал Корд.
Я попятился. Перемещаться в лифте, который до сих пор возил лишь покойников, - жутковато.
- Живей, - прикрикнул брат, голос из-под респератора звучал глухо, - если сообразят вырубить питание, нам придется туго.
Как ошпаренный, я прыгнул в ящик, Корд влез следом, прижав меня к ледяной стенке, стало совсем тесно. Лифт утробно загудел и медленно пополз вниз.
- Рассказывай в двух словах, - велел брат, - как ты здесь оказался и что происходит.
В двух словах не получилось, я путался, в тесноте трудно дышалось, а замкнутое пространство действовало угнетающе. Да чего же медленно тащится этот ледяной гроб. Успокаивало только присутствие Корда, его молчаливое спокойствие, с которым выслушивал мои сбивчивые объяснения.
- Этого следовало ожидать, - сказал он, когда я закончил рассказ, - морфоиды нанесли ответный удар, а генерал Форка все на свете проворонил. Ну а ты-то каков, Дан! Чем тебе не угодил Джерри?
- Мейсон солгал мне, - с обидой ответил я, - он сказал, что ты просто порвал сухожилие...
- Так и есть, - фыркнул брат, - и получил пулю под ключицу. Дан, это я попросил Мейсона успокоить тебя.
- Успокоить?! - горько усмехнулся я. - Будто я твоя подружка Мери. Ты что, не доверяешь мне, Корд?
- Конечно, доверяю, братишка. Не заводись.
- Не заводись?
Слезы снова навернулись на глаза, хорошо, что под шлемом не видно. Легко ему говорить, не заводись. Если бы только Корд знал, как я боюсь...
- Перестань, - прикрикнул брат, будто прочитав мои мысли, - не думай сейчас об этом, понял?
- Понял, - сдавленно ответил я.
В этот миг лифт замедлил движение с режущим уши скрипом и встал; мигнув, погасла лампочка. Не успели, обреченно подумал я.