Пролог.



Косой ливень яростно выстукивал по крышам домов какие-то дикие мотивы. То и дело темное небо пронзали вспышки ветвистых молний. По асфальту неслись бурные потоки мутной воды. Даже самому отчаянному любителю ночных прогулок не пришло бы в голову в этот час выходить из дому. На обычно оживленных центральных улицах теперь можно было увидеть лишь несколько вечно куда-то опаздывающих такси, героически борющихся со стихией. Город затих, замер, пережидая не первую за это лето, и, скорее всего, не последнюю грозу.
На этой улице не было машин, фонари не горели…
Девушка бежала сквозь ливень, на ней не осталось ни одной сухой нитки, безнадежно промокшие русые волосы рассыпались по плечам… Но она не думала об этом. Она явственно ощущала, что ее преследователь рядом, совсем близко…
Девушка бежала сквозь ливень, пытаясь выиграть еще несколько драгоценных мгновений жизни… Но она прекрасно понимала, что погоня не может длиться вечно, и вот-вот все закончится… Она не проклинала своего мучителя и не возносила молитв – не поможет… Она просто бежала сквозь ливень, снова и снова петляя между безучастными серыми громадами домов…
Вот она в очередной раз нырнула между двумя пятиэтажками и … остановилась в немом ужасе. Дорогу ей преградил он. Как?! Девушка рванулась назад и уперлась спиной в холодную кирпичную кладку.
- Кажется, эта сцена подошла к своему логическому завершению… Тебе страшно? – вкрадчивый голос почти сливался с шумом дождя, но она услышала каждое слово. - Страшно… У тебя есть молодость, есть красота – тебе не зачем бояться! Это не смерть – это свобода…
Девушка, дрожа, прижималась к стене, в серых глазах плескалось отчаяние…
… Полный ярости волчий вой взлетел над переулком, взлетел и слился с грозным голосом природы, очередным раскатом грома…

Глава 1. «В добрый час…»



Я в сотый раз прокручивал в голове свой последний разговор с Сашей. «Ты же зверь, урод, нелюдь» - надо же… Понять бы еще, в чем дело. В ходе долгих размышлений, я пришел к выводу, что женскую логику «умом нормальным не понять, аршином общим не измерить» (да простит меня Тютчев), и решил не заморачиваться. В конце концов, отойдет – сама расскажет, не отойдет… ну, вот тогда и будем разбираться. Хотя, не скрою, обидно.
Убедившись, что я утвердился на диване всерьез и надолго, у меня на коленях по-хозяйски расположилась Юрысь, или по-домашнему Рыся. Ее, к слову, с полгода назад притащила та же Сашка. Не знаю, как у нее оказался такой породистый котенок (порода с забавным названием, пикси-боб, кажется), но, поскольку у ее матери вдруг началась аллергия, питомец был торжественно всу… в смысле, вручен, мне. И вот теперь это создание блаженно урчит у меня на коленях. Странно, я считал, что кошки должны относиться к оборотням как минимум настороженно. «Волки – далекие братья собак», как-никак. Но… либо я какой-то левый оборотень, либо Рыся своеобразная кошка…
Семейная идиллия была прервана самым наглым образом – зазвонил телефон. Я потянулся к трубке – Юрысь издала обиженный мяв и с видом оскорбленного достоинства прошествовала на кухню.
- Ярослав? Ты? – раздался из трубки бодрый голос Ольги.
- Вроде… - сдержано отозвался я.
- Хорошо, что застала тебя дома… Прибегай немедленно, нам с Юрой нужно кое-что тебе рассказать.
«Прибегай немедленно» - в этом вся Оля, о том, что можно еще и шагом ходить, она, кажется, просто не догадывается. А вот «нам с Юрой» - это уже интересней…
- А телефон на что? – «бежать» куда бы то ни было мне совсем не улыбалось.
- Вот именно, на что? Если можно встретиться и поговорить… Ты все еще там? – оставлять меня в покое она явно не собиралась.
- Уже бегу, - с усмешкой пообещал я.
- Беги уже! – ничуть не смутилась моя собеседница и повесила трубку.
Итак, отец и его… любимая женщина (язык не поворачивается назвать Ольгу «очередной пассией») желают мне что-то сказать. Сам факт заставляет подозревать что-то серьезное. Ну, судя по тону, никаких катастроф не предвидится. Что ж…
Я все-таки оторвался от дивана. Взгляд мой упал на громоздкое, побитое временем (и не только) зеркало.
Хмм… Да, ростом я не то чтоб совсем не вышел, но мог бы быть и повыше… и худой, если не сказать тощий – не удивительно, что многие принимают меня за старшеклассника (на самом деле, мне 19 – уже 2 года, как школа в прошлом). Прическа «а ля пьяный ежик»… Я пригладил взъерошенные черные волосы рукой, и «пьяный ежик» стал «слегка подвыпившим». Глаза зеленые и, по выражению одной моей знакомой, «бессовестно наглые». Не жгучий красавчик, но и не урод. Зацепившись за это слово, не в меру живое воображение тут же подсунуло мне последний разговор с Сашей. Все же я бы предпочел, чтобы моя память была не такой цепкой к деталям. Закончив себя разглядывать, я оставил многострадальное зеркало отражать пустую комнату и поспешил прочь из квартиры…
Думаю, стоит сказать пару слов о моей семье. Я вырос при отце (или при его частом отсутствии). После смерти матери (а случилось это почти 14 лет назад) у него было много женщин, но чаще всего они не задерживались дольше, чем на месяц. Но не Ольга. Чуть полноватая, почти кудрявая шатенка с неиссякаемым запасом жизнелюбия появилась в его жизни внезапно и осталась надолго. Она сумела найти общий язык даже со мной, хотя это было совсем не обязательно (у нас с отцом давно заключен негласный договор, один из пунктов которого – не лезть в личные дела друг друга). Она и ее восьмилетняя дочь Таня.
Не постучав (зачем – все равно ждут), я вошел. В квартире после появления Оли царил идеальный порядок, а с кухни пахло едой (раньше оттуда могло пахнуть, разве что, «быстрой» вермишелью). В прихожей стояла лишняя пара обуви, судя по степени начищенности, здесь Павел Сергеевич Белозеров.
В гостиной (ох уж эта Ольга) был бежевый ковер, бежевые обои, нежно-бежевые занавески на окнах, телевизор (к счастью, черный) и того же проклятого цвета диван, на котором расположилась хозяйка всего этого безобразия.
- Ты быстро, - обратилась она ко мне.
- По первому зову, - хмыкнул я.
- Да уж… Чаю хочешь?
- Не особо…
- Значит, будешь сок, - вынесла она приговор и отправилась на кухню.
Миниатюрная и вечно улыбающаяся Ольга казалась гораздо моложе своих 30 (это притом, что отец и так был старше ее на 15 лет). Считающая любую задержку преступной, она все делала быстро и от других ожидала того же. Не удивительно, что она тут же вернулась, неся в одной руке стакан сока, а в другой чашку чая.
- Садись! Что стоишь, как неродной? – она поставила все принесенное на низкий столик у дивана и бросила на меня недовольный взгляд.
Я не стал спорить. Итак, вежливое виляние хвостиком закончено – можно переходить к делу:
- Кажется, вы хотели поговорить? Что отец?
Ольга покосилась в сторону отцовского кабинета и страдальчески закатила глаза:
- Занят. Проблемы глобального значения… Пфф, это, конечно, важнее семьи.
- Привыкнуть пора бы. Без него обойдемся? – мне было, в сущности, все равно.
- Наверное, придется, - она вздохнула, - дело в том, Ярослав, что мы с твоим отцом решили, так сказать, узаконить наши отношения. Вчера он сделал мне предложение, и я согласилась.
Я отхлебнул соку и недоуменно поднял бровь. И только-то? Стоило меня из-за этого дергать!
- Совет да любовь. Рад за вас – давно пора.
- Это не все… Хм… - она окинула меня долгим взглядом и не спеша глотнула чаю, - Мы… я… короче, у нас будет ребенок.
Я едва не поперхнулся соком – еще один? Они – психи? Ладно, отец (в кого-то же таким уродился), но Ольга – она-то о чем думает? Язык, как это часто со мной бывает, сработал быстрее головы:
- Волков плодить будете? А Таньки для удовлетворения ваших родительских инстинктов не достаточно?
Оля вздрогнула – и почему я не родился немым – но взяла себя в руки и заговорила быстро, в волнении сглатывая окончания (кого она хотела убедить: меня или себя?):
- Я все понимаю, Яр, но ты же знашь – Юра не из врожденх. Шансы, что родится нормальный ребенок 3 к 1. Ты ведь тоже не был… - она осеклась и испуганно взглянула на меня – да уж, могла бы не напоминать, - ну, в общем, ты понимаешь… А мы бы хотели…
- Дело ваше, - я дернул плечами и поднялся, собираясь уходить, - всего доброго.
- Постой! – она виновато улыбнулась, в дипломаты бы ей с такой улыбкой – войн бы не было вообще. – Что, так и уйдешь, не поздоровавшись с отцом?
- О, ну он же занят… - я не скрывал сарказма.
- Ничего, найдет 2 минуты для сына! – Ольга так искренне в этом уверена, не хочется ее разочаровывать. После недолгого колебания я все же прошел в отцовский кабинет.
Отец… майор Волков Юрий Алексеевич, уголовный розыск – прямо как в телевизоре. И давайте обойдемся без шуточек на тему оборотня в погонах. Своего родителя я застал за компьютерным столом, заваленным всевозможными папками, дисками и прочей ерундой. Да… здесь было его царство, царство, в котором никогда не ступала нога домохозяйки. Он сидел, склонившись над какими-то бумагами. Взъерошенные черные волосы (это семейное), пронзительные серые глаза, многонедельная щетина, претендующая уже на гордое звание бороды… Рядом, на низком диванчике, сидел полноватый, лысоватый, но очень ухоженный мужчина лет этак 50. Можно ли заподозрить в этом круглолицем, бородатом, несомненно, интеллигентном дядечке вампира? Нет? А вот, поди ж ты… Итак, разрешите представить – Павел Сергеевич Белозеров, «мирный» вампир и, по совместительству, работник ОКОВ (Общество Конкретно Отмороженных Вурдалаков – шучу, конечно, но могу и дошутиться), т. е. Организации Контроля за Оборотнями и Вампирами, замаскированной под охранную фирму. Нельзя сказать, что между этими двумя… как бы это обозвать… расами (а Белозеров еще и из ОКОВ, брр) мир, дружба, жвачка, но отец ему доверяет, и, надо думать, небезосновательно.
- Как бы, здрасте всем…
- Здравствуй, Ярослав, - серо-зеленые глаза с интересом взглянули на меня сквозь очки. Нет, правда, он больше похож на престарелого профессора, чем на вампира.
- Яр, ты, я вижу, в курсе последних событий, - отец не утруждал себя приветствиями, - я знаю, что тебя беспокоит, - он серьезно посмотрел на меня, - но пойми и ты, снаряд ведь не падает дважды в одну воронку, - ну да, как же. Это что, вроде работы над ошибками? А ошибка – я?
- Меня беспокоит? Эй, это ваше право. И, вообще, не мое дело!
Отец отвел взгляд. Кажется, ему действительно важно мое мнение. Вот оно влияние Ольги.
Павел Сергеевич тактично кашлянул, напоминая о своем существовании.
- Я полагаю, мне стоит удалиться?
- Зачем? Я только поздороваться зашел, - я направился было к двери, но был остановлен, опять, на этот раз отцом.
- Ярослав! – напрягает меня этот тон, - послушай, будь осторожен.
Может, я ослышался? Нет? Чего-то я в этой жизни не понимаю…
- Конечно, буду предельно осторожен. Обещаю не лазать по крышам и смотреть по сторонам, прежде чем перейти дорогу.
Взгляд отца красноречивей всяких слов показал, куда следует пешим ходом топать моей иронии.
- Подойди, - он досадливо дернул плечом, - взгляни сюда! Все они – юноши и девушки в возрасте от 18 до 25 – были жестоко убиты. Четверо. За последний месяц.
О как. А я в группе риска, однако.
- А что-нибудь, кроме возраста, их объединяет? – у нас город, в общем-то, тихий, и четыре убийства… Отец ногтем отчеркнул нужную строку на одной из лежащих на столе бумаг:
- Сюда смотри!
Я удивленно присвистнул.
- Все? А что ОКОВ?
- Ведется расследование, - Павел Сергеевич был лаконичен.
- Вот поэтому, сын, я и говорю тебе: будь осторожен!
Надо же, как трогательно. Оля может собой гордиться. Уж не знаю, что там сделало из обезьяны человека, но из волка человека, определенно, делает любовь. Впрочем, это все лирика.
- И посерьезнее, молодой человек, - Белозеров строго взглянул на меня.
- Всенепременно.
Как бы там ни было, из квартиры отца я вышел в прескверном настроении.