Скальд только что снёс голову фенрирцу с клевцом, когда запоздало заметил направленный на него топор. Зато заметил Лейф. Удар тяжелого лезвия, который предназначался Греттиру, пришелся на волчий бок. Даже несколько одетых друг на друга кольчуг навряд ли смогли бы защитить зверя. Исторгнув неистовый вопль, Скальд со всех сил ударил воина с топором окантовкой щита чуть пониже шлема. Отомстив за друга, Греттир и вовсе отшвырнул щит, постаравшись сделать это так, чтобы задеть побольше противников. Свободной теперь левой рукой он вытащил второй меч, тот, что сделал ему Офейг. Ножны он отшвырнул подальше, чтоб не мешались. Теперь Скальд был примерно в два раза менее защищённый, в два раза более опасный и в семь раз более яростный, чем в начале битвы.
Ульв невольно расширил глаза, он видел, как в одном из мест сечи образовался круг свободного пространства. Причина этого недолго была загадкой, центром этого круга был Греттир с черным мечом в правой руке и белым в левой.
Однако надолго Скальда в одиночестве не оставили. К нему вышел воин, перед которым расступались ряды фенрирцев. Он был чуть пониже Греттира, но намного шире в плечах и его, и любого обычного человека. Руки громилы висели едва ли не до земли, кулаки размером с горшок, над глазами далеко выпирает вперёд единая надбровная дуга. Тролль. Во всяком случае, очень похож. В руках он держал тяжелую дубину с тремя стальными шипами – два больших торчат вперёд, один поменьше – назад. Щитом он не пользовался. Опьянённый битвой, как берсерк грибным настоем, Греттир ломанулся на него, непонятно каким чудом избегнув удара дубины и полоснув гиганта по коленке. Трудно сказать, чтобы троллеподобный воин ощутил это. Он сделал обманный финт дубиной вниз, но тут же направил шипы в лицо Скальду. К счастью, Греттир разгадал этот манёвр и успел скрестить перед собой свои мечи. Несмотря на это, удар сшиб его с ног, и теперь тролль лежал на Скальде, не ослабляя давления дубины. Лицо Греттира так исказилось от натуги, что если бы кто увидел его во сне, то обязательно проснулся бы в холодном поту и с мокрым пятном на одеяле. Всего лишь на какой-то миг он дал слабину, выдохнув. Один из широко разведённых стальных шипов пронзил ему глаз. Дальше глаза сталь не прошла. Наполовину ослеплённый Греттир уж был готов принять геройскую смерть, когда вдруг почувствовал, что тяжесть тролля исчезла. Офейг помог ему встать и прикрывал его, пока Скальд быстро приходил в себя. В пылу боя боль не так сильно ощутима, бывали случаи, когда воину наносили страшную рану, но он её не чувствовал, зато, когда эту же рану начинали зашивать в спокойной обстановке, человек кричал благим матом.
Сражение меж тем разделилось на множество отдельных мини-битв. Увидев, что Греттиру больше не нужна помощь, а находиться рядом с ним снова стало опасно, Офейг отскочил подальше от него и поближе к сектантам, которые ещё не видали полугнома в деле. Не обращая абсолютно никакого внимания на сочащуюся из глазницы кровь, Скальд убивал противников. Он не сражался, сражение – это всегда нечто сильно отличающееся от повседневной жизни. Греттир жил в битве, существовал в ней, словно она была для него обыденностью, каждодневным событием.
Стоит заметить, что рассудок ещё сохранялся в Скальде, он посматривал иногда, проверяя как дела у Офейга. Боль в глазе нарастала, он терпел сколько мог, зная, что останавливаться нельзя.
Офейг только начинал замахиваться своим чеканом, когда почувствовал странный холодок в животе. Холодок стали. С изумлением посмотрев вниз, он увидел торчащий у себя из живота треугольный наконечник копья. Он раскрыл рот, словно бы от удивления, его вырвало кровью. Стоявший у него за спиной фенрирец безуспешно пытался высвободить копье: Офейг зажал оружие у края древка рукой. Из-за пояса полугном медленно вытащил веточку тиса, согнул её пополам и зажал в свободном кулаке. К этому месту подтягивалось всё больше сектантов, один из них перерубил кузнецу сонную артерию, освободив от лишних мучений. Кто-то, не целясь, рубанул полугнома по рукам, в надежде вызволить копьё. Отрубленная кисть с тисовой веточкой упала на землю, кулак раскрылся. Веточка вернула себе прежнюю форму, и...
Скальд видел на Новом Архе, как взрывается серое сыпучее вещество, порох, будучи заключено в какую-нибудь ёмкость. Сам по себе порох просто горел. Рассказать, как делается порох, который ещё называют «пыль Богов», архаинские химики отказались. Это было похоже на взрыв большой бочки, набитой порохом. Только не было дыма и осколков бочки.

***

-Ульв.
-Да-да?
-А можешь ты... – Офейг нагнулся к уху мага и что-то прошептал.
-Ну... В принципе, могу чего-нибудь подобное сделать. Но зачем тебе?
-Просто, понимаешь... – Кузнец снова зашептал.
-А, ну, если ради эксперимента, то можно.

Прошли сутки.

-Держи. Только очень-очень осторожно. Сначала согни пополам, свяжи верёвкой. Потом всунь в щель в породе, отойди как можно дальше и развяжи верёвку. Только, заранее позаботься, чтобы узел можно было развязать на расстоянии, а щель была достаточно велика, чтобы палочка полностью разогнулась. Потолки в шахте лучше чем-нибудь предварительно подпереть. Конечно, если порода такая твёрдая, то обвалиться не должна, но лучше перестраховаться.
-Спасибо, вот дядя обрадуется.
-Да не за что. Если хорошо получится, пришлю тебе ещё. Как узнаю? Уж я-то узнаю...

***

Греттир не мог этого не заметить.
-Два друга за одну битву? Ну нет, врёте, это чересчур! – Примерно так звучала последняя внятная его мысль. Скальд переступил ту опасную черту, которая разделяет в человеке человеческое и звериное, немногие смогли вернуться обратно.

Алайя изгрызла все ногти, – будь проклята эта несчастная привычка! – вестей до сих пор не было. Вдруг скрипнул засов, дверь сарая растворилась. В проёме стоял Ульв.
-Я не знаю, где он. Среди утащенных санитарами его нет. Среди легко раненых тоже.
Маг догадывался о реакции и предусмотрительно отошел в сторону, пропуская бегущую дриаду.
Поле было усеяно трупами, местами в два, три слоя. Грустно висело берлазское знамя. Штиль. Тишина.
По мере приближения к месту боя Алайя замедляла шаг, пытаясь различить знакомое лицо. Она беспокойно перешагивала через трупы. Греттира нигде не было видно. Зато внезапно показалась какая-то девушка с булавой, ещё одна, ещё... Они ходили, разыскивая мертвых. Кроме Алайи их никто не видел. Вот одна из девушек склонилась над рыжебородым воином берлазского гарнизона, приложила свои губы к его губам, словно целуя. Поднялась, расправила крылья... Крылья появились только что, до этого их просто не было. Правда, и крылья эти были совсем не похожи на крылья. Контуром они повторяли крылья крупной птицы, но состояли не из перьев, а из... света? Ну да, полосок синеватого света. Девушка расправила крылья и исчезла в вышине за несколько мощных взмахов, унося в Валгаллу душу нового бойца. Дриада зачарованно посмотрела ей вслед и вновь принялась за поиски, лелея надежду, что душа Греттира ещё здесь.
Алайя вскрикнула – вот же он. Лежит на спине с мечами в руках, как-то странно поджав под себя правую ногу... Подойдя ближе, она увидела, что на самом деле нога просто отсутствует ниже колена. Одноглазое лицо залито кровью, своей и чужой. Дриада встала на колени, приподняла двумя руками голову мужа, почти прижимая её к груди, шептала что-то несвязное. Вокруг зароились снежинки. Свободные от боли утраты, они беспечно ложились на землю и медленно таяли на холодной земле.
Чья-то тень упала на землю рядом с Греттиром. Алайя подняла голову. Это подошла одна из тех странных девушек. Их уже почти не осталось на бывшем поле брани, сейчас улетали последние. Она пристально смотрела на Скальда ледяным взором голубых глаз.
-Нет. Нет! Только после меня, слышишь, только после меня!!! – Голос Алайи почему-то сразу охрип. Она зарыдала, смешивая свои слёзы с кровью, его кровью.
Что-то дрогнуло в голубых глазах девушки, она открыла рот, что-то сказать, но передумала и молча улетела в Валгаллу, не взяв с собой обычную ношу.
Кончик пряди длинных волос Алайи, которая находилась прямо перед носом Скальда, резко дергалась туда-сюда с небольшими паузами. Несмотря на полный штиль и неподвижность дриады.

***

-Знаешь, я тут недавно задумался над этим их названием – Дети Фенрира. – Начал Ингольв.
-Ну и?
-Вот смотри, если считать Фенрира волком, тогда его дети будут волчата или щенки. А как иначе можно назвать щенка?
-Ну, разве что по матери... – Засмеялся Греттир.
-Вот и я так думаю. – Весело усмехнулся конунг.
-А вообще, если без шуток, то меня такое название навело на другие мысли.
-Например?
-Я рассказывал тебе про мага, который назвался Фенриром, высказывал своё предположение насчет того, что они так себя назвали именно из-за него.
-Да, и я абсолютно согласен с тобой. Такой вывод выглядит наиболее логичным.
-Отталкиваясь от этого можно предположить, что одной из задач этой секты является освобождение этого мага. И, боюсь, они вполне смогут это проделать, если только им хватит сил, чтобы нас победить. Так?
-Так.
-А теперь припомни, в каком случае освободится тот Фенрир, который был порождён самим Локи.
-Рагнарек... Ты хочешь, сказать, что наше сражение – это битва, которая может отложить...
-Вот именно. Хотя, трудно быть в этом уверенным. Эх, как же хорошо мне жилось в десять лет, когда я твёрдо знал как минимум три истины: белое – это белое, черное – это черное и всё будет хорошо.
-А теперь сомневаешься?
Скальд лишь вздохнул.

***

Ингольв, который не получил в бою серьёзных ран, а потому до сих пор отказывался от лекарской помощи, зашел в палатку, где лежал Греттир.
-Как он?
-Лучше мёртвого. Ран несовместимых с жизнью нет. Потерял много крови, но жив будет. Правда, плотник ему всё-таки скоро понадобится. – Отвечал главный лекарь, Алайя молчала.
-Зачем плотник? – В ужасе воскликнул конунг. – Ты же сказал, жив будет!
-Жив будет, да. Но вот нога уже не отрастёт. Пришлось, правда, ещё немножко подрезать, чтобы сформировать приемлемую культю. Надеюсь, он не очень любил плясать.
-Да, не любил. Он Скальдом прозван. – Конунг сел на бревно, заменяющее скамью.
-Ну, тем лучше. Скальд должен быть седой и слепой хотя бы наполовину, иначе ему никто не поверит. – Не слишком весело заметил лекарь. – Следует как можно скорее соорудить носилки и отправить его в Вегард, там условия получше будут. И не смейте грузить его на телегу! Знаю я вас, растрясёте, разбередите раны, тогда точно умрёт. Пойдёмте, конунг, я Вам покажу, каким образом нужно всё устроить. – Они вышли из палатки.
Веко Скальда дрогнуло, он открыл оставшийся с ним правый глаз. Посмотрел на усердно всматривающуюся в него Алайю и, прошептав в бреду: «Мама...», снова потерял сознание.

После битвы в живых остались шестьсот двадцать воинов гарнизона и тысяча триста сорок ополченцев. Все фенрирцы были убиты, троих убегавших магов взяли в плен, но они наложили на себя руки прежде, чем им задали первый вопрос.
Все мертвецы были похоронены в двух братских могилах. В одной – берлазцы, фенрирцы – в другой. Над каждой насыпали курган и установили плиту, где было выбита причина сражения, исход его и имена участников. Отдельно располагался список убитых. Все раненые были перевезены в вегардский Дом лекарей. Те, кто мог передвигаться сам, добрались до Вегарда самостоятельно, для прочих соорудили множество специальных носилок, которые придумал когда-то Торфинн, тот самый главный лекарь. У него был большой опыт работы с ранеными в боях, он как никто знал, что от тряски и качки у ослабленного организма могут открыться даже очень старые раны. Чтобы избежать этого он придумал носилки, которые закрепляются между двумя лошадьми или мулами. Причем они есть двух разновидностей: приспособленные для сидения и лежания, смотря, как и куда ранен человек.
Греттир, естественно, до Дома лекарей не доехал, а остался в жилище конунга под присмотром Алайи.

***

Греттир находился в белом... пространстве. Никаких стен, полов или потолков видно не было. У него были обе ноги, два глаза. Седина была лишь чуть заметна на висках, как за день до сражения. Он был одет в штаны, сапоги, рубашку и куртку времён его учёбы в Школе. Хотя вся эта одежда погибла в пожаре почти три года назад. Напротив стояла красивая женщина, которая в свои сорок восемь выглядела на тридцать восемь. Асдис, жена Асмунда Седовласого.
-Мама? Где мы? – Скальд удивлённо оглядел себя, мать, пространство вокруг.
-Это неважно. – Она подошла ближе, провела рукой по его волосам. – Ты так похож на отца... Такой же красивый, так же быстро седеешь.
Греттир запоздало обнял мать, оправившись от удивления.
-Ты... Ты так скоро нас оставила... Почему?
-Ну, судьба, наверное.
-Я не верю в судьбу. – Буркнул Скальд в сторону.
-А раньше верил.
-Больше не верю. Я больше не верю в судьбу и небесную справедливость. Я... Я даже, кажется, больше не верю в Богов...
-Они будут существовать вне зависимости от того, веришь ты в них или нет.
-Нет, я не о том. Я верю в то, что они есть. Но я не верю им. Я не верю, что они нам помогают или наоборот. Мне кажется... кажется, что они играют нами, как пешками. Они как-то направляют нас, но не говорят, зачем. А мы просто живём по их воле, уповая, что она будет добра к нам.
-А вот это речи не мужчины. Мужчина не должен себя жалеть, даже если получает от этого удовольствие.
-Но я ведь не жалею себя.
-А что ты делаешь? Ты говоришь как мальчик, которого попросили забить гвоздь, но не сказали, зачем это нужно. Боги как родители. Не бывает плохих родителей, бывают неблагодарные дети.
-Ну да, конечно. Я за свою жизнь столько мерзких родителей повидал...
-Те, кого ты называешь мерзкими родителями – это просто неблагодарные дети.
-А атеисты...
-Это неблагодарные дети Богов. Время заканчивается, если у тебя есть ещё вопросы – задавай.
-Некоторые мужчины считают, что женщина – это недоделанный мужчина, а некоторые женщины считают, что мужчина – жалкая пародия на женщину. Кто прав?
-Прав тот, кто говорит, что и те и другие ошибаются. Как можно сравнивать сковороду и меч? Это просто разные предметы, предназначенные для разных дел.
-А ещё у меня такой вопрос...
-Да, дриада может родить мальчика. Но тогда у отца должно быть хоть немножко эльфийской крови в жилах.
-Но как ты догадалась?
-Ты сильно изменился с тех пор, когда тебе было семнадцать, но все твои мысли по-прежнему написаны у тебя на лбу огромными рунами. Прости, тебе пора уходить.
-Постой, я ещё столько хочу спросить!..
-Береги свою жену. До свидания, мы теперь нескоро увидимся.

***

Впервые за два дня Греттир по-настоящему пришел в себя больше, чем на две секунды.
-Пить... – Прохрипел он.
Чутко дремавшая рядом Алайя мгновенно сбросила оковы сна и осторожно напоила его.
-М... – Скальд улыбнулся. – Родная...
Он тут же уснул. Не потерял сознание, а просто уснул.
-Ясень... – Алайя погладила его по колючей щеке.