Глава четвертая. Первое проклятье

Годы шли, и жизнь в Тэли обретала все более мирный и нормальный характер. Казалось, сами люди стали веселее и радушнее, все меньше и меньше говорили о трениях с айлэнами, а король вообще и думать забыл о своем желании погубить Троно Дуат. Конечно, повернуть все вспять было нельзя – его душа все равно уже принадлежала Эльтардэ, которая, как и всякая нормальная богиня, вполне могла покарать своего нерадивого служителя за то, что он так долго тянет со своим черным делом. Порой Ноктифэра и правда охватывал безотчетный страх – что, если судный день придет раньше положенного срока и за ослушание придется платить? Как раз сейчас ему очень не хотелось окончить свое правление – в конце концов, столько всего еще нужно было успеть! Назвать Ниэнну королевой и хотя бы уж узаконить титул сына, а дальше – уже как сложится жизнь. Однако дни слагали годы, текли часы и минуты, а все оставалось по-прежнему.
Еще более тревожной была мысль о том, что раз до сих пор ничего не случилось, богиня что-то знает наперед и имеет в связи с этим какие-то особые планы. Все попытки получить какие-то намеки о будущем оканчивались ничем – оракулы молчали, как и последние пару сотен лет, и даже сам Ноктифэр, превосходящий по силе всех жрецов вместе взятых, ничего не слышал. Через какое-то время он рассудил, что думать и гадать бесполезно, потому как яснее ничего не станет, а переживания только прибавят седых волос и морщин на лбу; в конце концов, в жизни было еще много приятного, и следовало наслаждаться ей, пока все это приятное не кануло в вечность.
Даже течение времени не смогло заставить Эльмандора и его соратников отказаться от своих планов. Близилось пятилетие наследника, а значит, и коронация королевы, которая вызывала у эльфа стойкую дрожь вдоль позвоночника. Хоть он и был не из расы тэли, его семья многие столетия жила в этом городе, и потому поверенный короля был воспитан как истинный тэли и не мог допустить грядущего безобразия. Со всей серьезностью полагал он своим долгом отговорить короля от глупой затеи, если понадобится – добиться перемены королевского решения шантажом и силой, но поставить, наконец, все на свои места. К ужасу и разочарованию ал’Эри, в одну прекрасную ночь, на собрании тайного общества сторонников древних традиций, он обнаружил, что потерял почти всех своих союзников. Видя упорство Ноктифэра в данном вопросе, жрецы богов махнули рукой на свои честолюбивые планы, и только верховный жрец Эльтардэ открыто заявил, что он готов оказать посильную помощь в известных пределах, но лично прикладывать руку ко всей этой темной истории отказывается напрочь.
- И вы, служитель нашего культа, идете на это?! – бушевал Эльмандор. – Да что ж такое, черт возьми! Вы должны быть главным хранителем традиций, а вы вместо этого трусливо прячетесь в тень своего обелиска?!
- Если уж на то пошло, уважаемый, - холодно ответствовал жрец, любуясь игрой света на ограненном камне своего перстня, - первые жрецы Богов Пяти Холмов сломали все исконные традиции, насильно насадив культ Эльтардэ. Если вы помните, добрые три сотни лет люди поклонялись Лорду Шторму, их создавшему. Исконные традиции тэли уходят своими корнями вглубь веков, нет смысла пытаться их отыскать, так что… не вам о них рассуждать. Лично мне все равно, будут мои боги главными в том или ином городе, или нет. Я служу огнеокой Эльтардэ, и точка. Я клирик, а не придворный интриган.
- Вы предатель! – горячился эльф. – Как можно так безразлично относиться к судьбе королевства?!
- Вы лучше гляньте хорошенько вокруг, сэр, - посоветовал молодой жрец Эльдэмма. – Какая вам, в конце концов, разница, кто станет королевой Тэли? Посудите сами. Все мы не можем иметь детей и жен – так завещали нам наши боги, у вас, насколько нам известно, детей нет, а все прочие уже давно предали нас, продаваясь друг другу за мелкие услуги и большие деньги. С какой стати нам помогать им? Если мы женим его величество на какой-нибудь девице их круга, сами же потом взвоем. Власть захватывает, от нее нет снадобья, так что вы обретете лишь кучу головой боли против нулевой пользы. Будьте терпимее. Ниэнна не так плоха, как кажется, кроме того, на политику она не влияет никак.
- Никак?! Держи карман шире! Это из-за нее Троно Дуат все еще существует! Его величество, похоже, совершенно забыл о своей мечте погубить всех айлэнов!...
- Ну и что, спрашиваю я? – перебил Эвентиакос, жрец Эльтардэ. – Что, в конце концов, за глупость – ненавидеть друг друга, нам и айлэнам?! Любая цивилизация рано или поздно находит свой упадок, порой даже память о ней теряется во времени, так что… Есть айлэны, и их эпоха пройдет, появится еще кто-нибудь… Это все воля богов, и простому смертному не след вмешиваться в их дела.
Как нетрудно догадаться, такие разговоры только бесили Эльмандора. Он понимал, что говорить непосредственно с королем совершенно бесполезно, но все же решил попытаться… Выловить Ноктифэра в течение дня было просто невозможно – он то изучал государственные документы, то где-то пропадал с женой и сыном – так что выбрать время для визита было довольно сложно. Конечно, до судьбоносного дня оставалось еще больше месяца, но сама мысль, надежда на то, что можно еще все исправить, не давала ал’Эри покоя. В первую же ночь после того дня, когда он решил поговорить с королем, он не выдержал – проворочавшись с боку на бок до самого рассвета, он решительно поднялся, оделся и отправился вершить судьбы мира, намереваясь во что бы то ни стало настоять на своем.
Ноктифэр еще сидел за рабочим столом, хотя за окном уже светало, и Эльмандор издалека увидел свет, выбивающийся из-под двери королевского кабинета. Это его несколько взбодрило – все же навестить монарха в рабочем кабинете не равносильно прерыванию августейшего сна – поэтому он не стесняясь вошел и поклонился:
• Позволите, ваше величество?
• Ну заходи, раз пришел, - мрачно отозвался монарх, потирая лоб. – Что там у тебя?
• Я увидел, что вы не спите, и решил не откладывать свое дело в долгий ящик, сир, - почтительно сообщил эльф. – Дело серьезное, и тема эта вам вряд ли понравится, но она очень важна.
• Да не тяни уже… - Илэнитэнос устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. – Слушаю.
• Вы отлично знаете тэлийские законы, сир. Они гласят, что вам следует провозгласить наследника престола по достижении им пятилетнего возраста, а так же одновременно с этим короновать особу, являющуюся на тот момент вашей женой, - издалека, стараясь держаться принятой формы разговора, начал поверенный. - Я ничего не упустил?
• Нет. Только я не понимаю, чего ради ты говоришь об этом. По-моему, тут все предельно ясно.
• Сир, настоятельно рекомендую вам вдуматься в суть проблемы. Не можете же вы, черт побери, объявить королевой айлэнку! Если все еще смирились с тем, что она стала вашей женой, то уж ни один тэли никогда не признает ее королевой!
• Пусть попробует не признать, - спокойно возразил король. – Я не желаю видеть рядом с собой никого, кроме Ниэнны, я думал, ты это уже понял.
• Сир, - придушенно выдавил эльф, во все глаза таращась на своего повелителя – именно в этот момент ему показалось, что тот однозначно сошел с ума, - я ведь только за вас и боюсь! – холодная уверенность Илэнитэноса, тот тон, в котором он говорил – как о чем-то, давно решившемся и не подвергающемся сомнению – повергли Эльмандора в шок. Да, он был готов к заявлению о давно принятом решении, но все же думал, что король хоть сколько-нибудь сомневается в его правильности и может еще отступить. Однако, судя по всему, все было тщетно.
• Ой, не пытайся меня одурачить, я же и так все понял… Твоя бездарная диверсия четырехлетней давности ясно продемонстрировала мне все ваши планы. Во-первых, всем до смерти хочется, чтобы в жилах наследника текла чья-нибудь знатная тэлийская кровь. Во-вторых, всем хочется, чтобы моей женой была влиятельная дама, которая при необходимости вила бы из меня веревки. А в-третьих, и это мне грустнее всего, ты продолжаешь меня ревновать. Это глупо, Эльмандор. Я прежний, просто ты не можешь не знать, что люди при изменении семейного положения часто меняются… Что поделать, если я целый день торчу в кабинете? Надо же мне и с женой когда-то видеться…
• Но ведь вы же собираетесь погубить Троно Дуат!!!
• И что же?… Нет, ты не путай личные дела с государственными. Айлэны наши враги, они ими были на протяжении веков и ими будут до своей окончательной гибели, это однозначно. Однако я люблю Ниэнну, я воспринимаю ее совершенно не так, как всех ее соотечественников. Да, знаю, она бы расстроилась, узнав об их гибели, но… Короче, что есть, то есть, и я не хочу ничего менять.
• Сир, но ведь…
• Так, не утомляй меня больше этой ерундой, - резко перебил Ноктифэр. – Я тебе отвечаю на твой незаданный вопрос, который для меня и вопросом-то не является. Через месяц, когда Эльдэмму исполнится пять лет, я назову его своим наследником. А Ниэнна в тот же день станет королевой Тэли. Все, вопрос закрыт.
• Сир, - холодно поклонился Эльмандор, - ваше слово для меня закон, но позвольте еще раз предупредить вас… Вы рискуете. Кто знает, кто восстанет против вас и кто решится обнажить против вас кинжал?…
• Угу… Может быть, ты? – спокойно поднял бровь король. – Давай, не стесняйся! Кстати, спасибо, что предупредил – по старой памяти, видать…
И тут ал’Эри стало жутко стыдно. Ведь, в сущности, что он собирался сделать? Король не сделал ему ничего плохого, всего лишь нагружал работой сверх всякой меры, но при том и сам трудился от рассвета до заката, а частенько и ночью… Он по-прежнему был доверенным лицом короны, вряд ли кто мог похвастаться такими панибратскими отношениями с королем, и между ними, в их мужскую дружбу вмешивалась со стороны только одна персона. Ниэнна. Проклятая айлэнка, по странному стечению обстоятельств попавшая в Тэли и теперь окончательно завладевшая помыслами и душой Ноктифэра. «Что ж, - криво усмехнулся эльф, чувствуя себя поистине гениальным политиком, - все мы мужчины, я могу понять, что эта ведьма попросту очаровала его своими длинными ножками, тонкой талией и необычными разными глазами. Однако есть еще люди, которые способны думать в первую очередь о стране!». Вывод напрашивался сам собой – Ниэнна, именно Ниэнна, а вовсе не Ноктифэр, должна была умереть. Да, вот так все просто – не будет айлэнки, не будет врага, не будет глупой идеи сажать на трон полукровка. Проблема снова всплыла, как и четыре года назад, и снова в голове эльфа созрели те же самые мысли. Однако на этот раз поблизости не было никого, кто мог бы его отговорить, поэтому он решительно и до смешного храбро сам подписал себе смертный приговор.
• Простите меня, сир, - пристыженно и с совершенно искренним раскаянием выговорил Эльмандор. – Это я не подумав… Предупредить хотел…
• Что ж, ценю твою честность. Однако все же дам тебе добрый совет – перестань так ненавидеть Ниэнну. Рано или поздно это вылезет тебе боком, так что лучше смирись.
Он встал с места и быстрым шагом направился к двери, однако у самого порога обернулся и многозначительно добавил:
• Цена, которую ты заплатишь в противном случае, будет очень высокой!…
На такое заявление эльф отреагировал поспешным поклоном, чтобы скрыть торжествующую улыбку – он уже точно знал, каким будет завтрашний, вернее, уже сегодняшний день.
… Ноктифэр крадучись, на цыпочках, проскользнул в свою спальню и плотно затворил двери. Только сейчас он понял, как ужасно устал, и подумал: «Не нужно было так долго засиживаться… толку никакого, только сплошное напряжение». Свежий рассветный ветер едва заметно шевелил тяжелые бархатные шторы и полог кровати, на которой, свернувшись в калачик, тихо спала Ниэнна. Король не удержался от улыбки, хотя видел эту картину каждое утро уже больше пяти лет: поскольку спать как все люди айлэнке мешали ее большие крылья, она попросту оборачивала их вокруг себя, как одеяло, и потому набрасывала на себя простынь только зимой, вполне довольствуясь теплом собственных перьев. Тэли всегда удивлялся, как это этому удивительному народу не мешают их крылья, но в ответ на этот вопрос его жена лишь недоуменно пожимала плечами – все эти мелкие неудобства казались ей вполне естественными, и она ни за что не согласилась бы расстаться со своими крыльями, даже за все блага мира.
Король осторожно присел на край постели и ласково погладил жену по крылу. Как всегда, она спала очень чутко, а потому тут же пошевелилась и сонно приоткрыла глаза:
• О… Тэн… Я не дождалась тебя, прости…
• И правильно сделала, - перебил он, улыбаясь. – Уже светает, голубка, а я только что пришел…
• Ну вот, я же говорю, что твоя работа – это зло, - она села, потянулась и обняла его за талию. – И главное, что меня больше всего удручает, - конца ей не видно… Ты так и будешь вершить судьбы страны, до самой смерти…
• Ну что поделать, если судьба сделала меня королем? – вздохнул он. – Однако я каждый день думаю о том, что, если бы я не женился на тебе пять лет назад, я бы сделал это сейчас. Я люблю тебя.
• Не подлизывайся!… Это тебя не оправдывает, - лукаво подмигнула ему девушка. – Скоро ты дождешься, что Эльдэмм будет вламываться к тебе в кабинет посреди совещания, потому что он и так уже постоянно «скучает по папе».
• Да пусть приходит, жалко что ли, - добродушно хмыкнул Илэнитэнос. – А вот еще что… Может, ты мне скажешь наконец, что ты там ваяешь потихоньку в Мраморном Зале?
• Не скажу… зато покажу. Я думаю, я завтра уже закончу… Не знаю, оценишь ли ты мое творчество, но… это от души.
• Обязательно приду посмотреть. Да, и еще… Постараюсь завтра закончить пораньше – я ужасно соскучился!
• Тогда давай ложись скорее… ведь уже давно сегодня.
Через пару минут король Тэли уже видел красочные сны, крепко обняв жену и начисто забыв обо всех проблемах. Разговор с Эльмандором вообще вылетел у него из головы, а как оказалось в последствии, эта его рассеянность оказалась поистине роковой.

Ниэнна критически оглядела свое творение еще раз и довольно хмыкнула. Что и говорить, картина, над которой она упорно трудилась уже несколько месяцев, явно удалась – оставалось делать лишь несколько мазков, и тогда огромное, почти во всю стену, панно будет окончено. Девушка и сама не очень знала, зачем ей понадобилось делать свой подарок Ноктифэру таким большим… она вообще редко когда могла действительно истолковать свои творческие порывы, да и считала, что это никому не нужно. В конце концов, надо же было чем-то заняться… В течение пяти лет волнение по поводу сохранности собственной жизни в условиях враждебного города несколько улеглось – была надежная охрана за каждыми дверями, были весьма реалистичные угрозы короля всем, кто пожелает ослушаться, да и, казалось, многие уже просто привыкли и воспринимали ее просто как данность.
Ниэнна не была в курсе тэлийских законов, она и понятия не имела, каким напряженным в политическом плане является текущий месяц. Можно было еще все изменить, король запросто мог обзавестись второй женой исключительно для блага династии, и через пять лет сделать ее королевой и объявить второго ребенка наследником. Однако, поскольку для самого Ноктифэра такой вопрос в принципе не существовал, он начисто забыл посвятить в эти дела айлэнку, которая и не подозревала, в каком океане ненависти и зависти сейчас находится. Она привыкла не бояться, ее муж тоже привык к тому, что все смирились, поэтому проблема коронации девушки вообще не стояла. Илэнитэнос планировал сообщить ей об этом примерно за неделю до самого торжества, и то исключительно для того, чтобы она успела сшить себе подходящее платье и выучить все, что должна сделать по церемониалу. Ноктифэр всерьез не думал, что кто-то осмелится поднять руку на Ниэнну, особенно сейчас, по прошествии пяти лет ее жизни в Тэли, поэтому спокойно занялся делами, оставив жену на попечение двух стражей, которые как всегда несли службу за высокими створчатыми дверями Мраморного зала.
Ниэнна взяла с низкого табурета палитру и кисть и собралась уже было нанести решающий штрих, но вдруг она почувствовала, как что-то сжимает ей шею, мешая дышать. Девушка инстинктивно схватилась за горло и попыталась ослабить удавку, но тщетно – плотный шелк надежно прилегал к коже, затягиваясь все сильнее, не давая никакой надежды на спасение. Перед глазами потемнело, и айлэнка почувствовала во рту соленый привкус крови. Тьма подступала все решительнее, Ниэнна почти чувствовала, как смерть тянет к ней свои костлявые руки, и потому она в ужасе попыталась крикнуть:
• Тэн!!!
Однако крика не получилось, и девушка в отчаянии почувствовала, как у нее подкашиваются ноги и затухает сознание. Последним ее воспоминанием было что-то размыто-зеленое с жирными сиреневыми пятнами…
…Весело напевая себе под нос, Ноктифэр не торопясь шел в Мраморный зал. Дел оказалось на удивление мало, так что освободился он на закате и потому сейчас изнывал от желания просто тихо отдохнуть в компании жены и сына. Порой он сам себе поражался – за последние пять лет в его жестокой душе стала просыпаться какая-то странная сентиментальность, что было, прямо скажем, не очень-то характерно для народа тэли, однако это его ничуть не пугало. В отличие от Эльмандора, король мало значения придавал настроениям подданных, потому что был твердо уверен – Тэли не то место, где закатывают революции. Просто всем доподлинно известно, на что эта самая революция обречена – есть Мар-Арот, в котором есть пещеры, где живут драконы, а так же есть и король, который уже давно связан мистическими узами с богами. Нельзя не заметить, как жрецы стелятся перед ним, хотя обращаются с ними, мягко говоря, совсем не так, как к тому обязывает их положение. Кому, в конце концов, по-настоящему мешает айлэнка? Дружить с ее народом не заставляют, признавать свои «ошибки» - тоже… она одна, судя по всему, ей даже в голову не приходит как-то капать на короля и о чем-то его серьезно просить, так что пусть живет.
Стражи у дверей взяли на караул при приближении Ноктифэра и почтительно растворили перед ним тяжелые дубовые двери. Все еще не чуя беды, король шагнул в помещение и позвал:
• Ниэнна! Ты закончила?
Ответа не последовало. Поначалу тэли решил, что его жена слишком уж увлеклась работой и потому просто не придала его словам значения, поэтому он улыбнулся и сказал:
• Ну-ну, вернись с небес на землю, голубка. Ты же обещала, что покажешь свое творение!… Я весь горю от любопытства…
И тут ему в глаза бросился кончик зеленого шелкового шарфика, виновато высовыващийся из-за изгиба стены, за которым и располагалось, судя по всему, творение айлэнки. Этот факт почему-то насторожил Ноктифэра, и он, едва сдерживаясь, чтобы не позвать стражу, ринулся туда. Завернув за угол, хладнокровный обычно король Тэли замер от боли и отчаяния, потому что увидел он следующее.
Стену украшала огромная картина, выполненная в лучших традициях айлэнских художников, то есть максимально реалистичная и чувственная. Изображала эта картина его и Ниэнну, стоящих на ступенях дворца Ламэйо в Троно Дуате, и в целом прямо-таки дышала любовью и нежностью, которые были во всем – и в тенях, и в оттенках красного и оранжевого, и в глазах, и даже в малейших изгибах рук и плеч. Однако на полу, прямо перед картиной, безвольно раскинув руки и крылья, лежала сама художница, пристально изучая потолок невидящим взглядом. В ее разных глазах застыло искреннее непонимание, побледневшие губы были полуоткрыты, и из правого их уголка на пол стекала тонкая струйка запекшейся уже крови. Правая рука девушки судорожно сжимала большую палитру, а на шее ее красовался грубый багровый след… от того самого проклятого шарфика, который теперь мирно лежал рядом. Шитье, изображающее сиреневые гиацинты, было местами немного порвано, сам зеленый шелк несколько растянулся, и любому было ясно, что именно этим безобидным предметом и убили несчастную девушку.


Ноктифэр в изнеможении опустился на колени рядом с телом жены, тупо глядя на белые маховые перья в ее правом крыле. Его сознание наотрез отказывалось принимать действительность как она есть, в голове не было ни единой мысли, а только холодная уверенность в том, что он знает, кто это сделал. Вместе с подступающей болью король ощутил ужасное разочарование и ярость – все же он никак не предполагал, что его ближайший соратник когда-нибудь всерьез решится убить айлэнку. Да, возможно, он ее ненавидел, да, хотел от нее избавиться, но ведь, черт возьми, не мог не предполагать, что его за это ждет! Значит, была еще какая-то причина, глупая, конечно, но однако достаточная для совершения такого серьезного преступления… Илэнитэнос прикрыл глаза – он почувствовал, как в душе что-то обрывается, как из сердца по капле вытекают те крупицы добра и теплоты, которые воцарились там после появления в его жизни Ниэнны, и как само сердце вновь облачается в железную броню. «Что ж, вы сами этого захотели, - сжимая кулаки, подумал Ноктифэр. – Убив ее, вы убили самое хорошее, что было во мне… Остается только отплатить тем же». Он уже знал, как быть дальше – будучи давно связан с богами, он даже четко видел свое будущее и будущее своего народа. Однако теперь, как ни странно, будущее народа его совершенно не волновало… Договор с Эльтардэ, подписанный кровью, существовал, он хранился в самых глубоких казематах Обелиска, и ждал лишь одной короткой фразы отречения от жизни. Слухи, наполнявшие Закатную Землю, не были пустым звуком – душа короля-чародея и правда давно уже принадлежала Пяти Богам, и, как многие верно подмечали, это не сулило ничего хорошего.
В те же секунды Ноктифэр решил бросить заклинание смерти и на Троно Дуат. Айлэны не заслуживали жизни, единственная, кто мог его в этом разубедить, перешла сейчас в мир теней, так что и дальше оттягивать момент совершения этой казни не имело смысла. Сам того не желая, король невольно снова взглянул на тело любимой и почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы… Конечно, у него был еще сын, законный наследник престола принц Эльдэмм, но это почему-то совершенно не грело, во всяком случае не казалось чем-то прекрасным, как обычно. Прошедшие шесть лет счастливой жизни казались сном, чем-то, чего на самом деле не было, чем-то, что навсегда ушло вместе с белокрылой девушкой с застывшим во взгляде вопросом «За что?».
Илэнитэнос вздохнул, бережно закрыл глаза Ниэнны и поднялся с колен. Он выпрямился во весь свой рост, воздел руки к высокому сводчатому потолку и отчаянно крикнул:
• Много лет ты ждала этих слов, Эльтардэ! Надеюсь, ты примешь их даже после тех моих крамольных мыслей, что одолевали меня последние шесть лет – я сомневался, нужен ли мне наш договор, но теперь я понимаю, что ничего не делается зря… Так слушай же, Повелительница Огня! Я отрекаюсь от жизни, от души и от счастья, я проклинаю город Тэли и тех, кто толкнул меня на это! Забери мою душу, дай взамен обещанную тобой демоническую силу, и да будет она вечна и нерушима, как вековечный Мар-Арот! Прими меня в сонм твоих демонов, дай завершить то, что я хочу завершить, и забери меня к себе! Ибо я навеки раб твой, - последние слова он произнес тихо, даже с горечью.
И тут же словно молния прошила его стройное тело. Боли не было – лишь какое-то странное чувство внутренней пустоты и нечеловеческой силы, бурлящей в жилах. Через полуопущенные ресницы Ноктифэр мог видеть, как из кончиков его судорожно растопыренных пальцев вырываются черные молнии, которые мечутся по залу как сумасшедшие, рикошетят от стен, вылетают в окна… Пол ходил ходуном, небо за окном стремительно темнело, краски вокруг заметно сгущались, Мраморный зал то и дело озарялся синим блеском грозовых молний. На Тэли опускалось страшное проклятие вражды и ненависти, долженствующее держать в страхе и повиновении весь народ, наводить ужас на всех, кто об этом услышит, а в последствии и погубить всех, кому не повезло жить у подножия Мар-Арота в тот скорбный год.
Через некоторое время все стихло, и король с усталым вздохом опустил руки. При этом он мельком увидел свое отражение в большом зеркале на противоположной стене и не удержался от ироничного смешка – теперь он был настоящим черным колдуном, таким, какими пугают маленьких детей, таким, кого боятся темными зимними ночами, таким, которые не знают любви и жалости. Поверх его бывшего некогда изумрудно-зеленым, а теперь угольно-черного кафтана с серебряными галунами красовался тяжелый бархатный балахон с обширным капюшоном, скрепленный у плеча большой агатовой фибулой. Правая рука судорожно сжимала длинный посох с лапой какого-то зверя, стискивающей хрустальный шар, на вершине, длинные черные ногти больно впивались в ладонь… На лице появился странный грим – как будто бы тэлийская подводка от правого глаза незримо расползлась на пол-лица, а от левого вытянулась поперек лба и щеки.

Ноктифэр без сожаления отставил в сторону посох, бережно поднял на руки тело Ниэнны и быстро отправился прочь. Ему предстояла еще масса дел, и он знал, что уйти, исполнить свою клятву Эльтардэ он сможет не менее чем через пятнадцать лет – тогда, когда его сын вырастет и будет готов принять на себя проклятый отныне город…

Эльмандор ничуть не боялся последствий своего деяния. Почему-то в его голове наглухо замкнуло, что его версия объяснения состояния короля есть единственно правильная, а стало быть, со смертью Ниэнны проблемы исчезнут сами собой. Поэтому он шел по вызову короля, совершенно не чуя грозы. Хотя, конечно, многое в городе и замке изменилось за те несколько часов, что прошли с момента смерти айлэнки. Как-то потемнело, помрачнело, даже сам замок стал выглядеть более зловещим, белый мрамор, часто встречающийся в отделке лестниц и залов, безнадежно почернел, так же, как и многочисленные панели из резного светлого дерева, которое теперь выглядело драгоценной хурмой. Небо за окном нависло низко над городом, казалось, еще немного – и тучи коснутся шпилей крепости и верхушек обелисков, а с полчаса назад на Тэли обрушилась настоящая буря, хотя с утра ничто не предвещало грозы. Молнии были просто как сумасшедшие, от раскатов грома весь замок трясся как в лихорадке, а ливень был такой силы, что сейчас, по его окончании, по улицам бежали целые реки мутной воды. Однако все это можно было объяснить – погода частенько «баловала» город своими сюрпризами, так что буря, молнии и град были отнюдь не в новинку… Правда, сила урагана была просто феноменальной, но все когда-нибудь случается впервые, так что эльф был по-прежнему спокоен. День клонился к вечеру, поэтому он даже не удивился, что его вызвали не в кабинет, а в личные покои Ноктифэра, и просто шел, весело посвистывая и гадая, на ком же в итоге женится король.
Около массивных дверей в спальню Ноктифэра ал’Эри пережил первый шок – во-первых, там стояли закованные в броню стражи, а во-вторых, они не пустили его сразу, отдав честь, а велели обождать, пока доложат. «Ну, ладно, видимо, он не в духе немного, - подумал Эльмандор, чувствуя, что начинает немного нервничать. – Привык к своей айлэнке, черт ее побери, вот и переживает… Ничего, это ненадолго!».
• Можешь войти, - угрюмо бросил страж, занимая свое место справа от двери. – Не думаю, чтобы ты вышел оттуда живым, приятель, - уже больше себе под нос добавил он.
Эльф судорожно сглотнул и вошел, тут же замерев в глубоком поклоне. В комнате было полутемно, и лишь редко расставленные по всем углам толстые короткие свечи разгоняли грозовую мглу. На королевском ложе, сложив руки на груди и обернувшись крыльями, лежала Ниэнна. Ал’Эри успел отметить, что одета она так же, как и в день свадьбы короля почти шесть лет назад – в белом шелковом платье, как всегда почти без украшений, лишь с тонкой бисерной паутинкой по всей длине, таинственно переливающейся в призрачном свете свечей, и с золотыми цепочками на крыльях. Одно удивило поверенного короля безмерно – на ее бледном лбу, как бы издеваясь над золотыми монетами, по обычаю положенными на глаза, тускло сверкала королевская корона. Та самая, которая без сомнения досталась бы ей меньше, чем через месяц… Пожалуй, именно тут Эльмандор начал понимать, какую ошибку он совершил, но было уже поздно. Один лишь взгляд на короля – и он понял, что самое большое через пару дней его голова будет украшать пику у самых ворот. «О черт!».
Врывающийся в распахнутое окно ветер трепал широкие рукава и полы мантии Ноктифэра, а его голос, тихий, но очень холодный, перекрывал шум листвы деревьев под окном:
• Эльмандор.
• Я здесь, ваше величество, - выдавил тот, низко кланяясь. – Что вам угодно?
• Я уже подписал приказ о твоей казни, - ровно сообщил Илэнитэнос. – Если тебе интересно, что с тобой сделают, я могу тебя просветить, - он резко обернулся и оперся на посох. – Итак, сначала тебя подвесят к столбу и будут медленно сдирать кожу со спины… Вилами, обычными крестьянскими вилами. При этом, я уверен, палач не забудет периодически поливать тебя соленой водой, чтоб ты не терял сознание. Так мучить тебя будут недолго – всего несколько часов, а потом применят пирамидный кол. Ты, без сомнения, знаешь, что это такое… Я страшно милосерден, а кроме того, у меня бедная фантазия, поэтому в итоге тебя просто окунут в кипящее масло, потом отрубят голову и повесят ее на городских воротах. Что скажешь?
• Сир, - осипшим голосом, после длительной паузы выдал бедняга, - ведь я же… я хотел…
• О да, понимаю, ты хотел избавить меня от айлэнской заразы по имени Ниэнна и тем самым спасти мою душу, - перебил чародей. – Разумеется, как только я, наконец, почувствовал, что становлюсь нормальным человеком, не таким зверем, как мои предки, ты решил, что это – форменное безобразие, и тут же сделал благороднейший жест… Задушил мою жену. И, заметь, всего лишь из мелкой ревности, а так же потому, что кто-то продырявил тебе все мозги стенаниями о наследнике престола не айлэнской крови. Подойди!
Эльмандор подчинился, хотя ноги у него в один миг стали ватными, а голова начисто отказалась соображать. Колоссальным усилием воли он заставил себя выглянуть в окно и вдохнуть душный ветер с гор. И тут же за его спиной прозвучал безразличный голос короля:
• Не кажется тебе, что погодка нынче расшалилась, а? Ничего себе ураган был, наверняка, полгорода снесло к чертовой матери.
• Да… и правда… но я не…
• А это не погодка шалит, это проклятие. Очень хочу, чтобы перед смертью ты узнал, что в перспективной гибели Тэли, в ненависти и боли, на которые я обрек его, виноват только один человек. И это ты.
Повисла мучительная пауза, в который был отчетливо слышен стук сердец, а потом Ноктифэр словно нехотя простер руку в сторону двери и, не глядя на своего бывшего соратника, сказал:
• Иди. Все что мог, ты уже сделал. Вряд ли ты можешь быть мне полезен.
• Сир, ведь я… я ради тэли старался! - в отчаянии выговорил эльф.
• Я так и понял. Именно поэтому я сказал тебе о проклятии. За своей ненавистью ты не заметил, что уже всем вокруг, кроме тебя самого, наплевать, кто будет королевой. Люди думают о своей ненависти только тогда, когда им о ней напоминают, а все эти шесть лет я пресекал такие разговоры и толки на корню. Иди.
• А Троно Дуат? – понурившись, прошептал ал’Эри. – Что будет с ним?...
• Считай, его уже нет на карте. Не будет через несколько месяцев – алхимики доложили, что нужное положение звезд и планет ожидается в начале весны. Это уже не твоя проблема. На твоем месте, я посвятил бы сейчас все оставшееся тебе время молитвам – тебе есть о чем просить богов. Например, о быстрой смерти.
Он снова отвернулся и устремил взгляд за окно. Эльмандор все не мог найти в себе сил двинуться с места – приговор словно пригвоздил его к полу, а еще сильнее, чем грядущая смерть, его пугало будущее народа, ради которого он умирал. Эльф и по сей момент видел себя героем, погибающим за правое дело, однако даже он теперь признавал – чтобы выиграть, нужно иметь не только веру, но и власть.

Ниэнну похоронили, соблюдая все древнейшие законы тэли. В рекордно короткие сроки, с помощью магии и алхимии, умельцы сделали для нее склеп высоко в горах, там, где покоился весь род тэлийских королей. На протяжении всей церемонии Ноктифэр был холоден и задумчив; его лицо с заметно заострившимся подбородком и скулами было словно каменное, когда он смотрел куда-то за пики Мар-Арота, до боли сжимая в руке ладошку еще мало что понимающего Эльдэмма. Несмотря на то, что ему было всего пять лет, ребенок осознавал, что произошло что-то страшное и грустное, но до конца понять, что же именно, не мог. Поэтому принц во все глаза, с каким-то затравленным любопытством рассматривал облаченных в черное взрослых, толпившихся вокруг, и напряженно молчал, не рискуя задавать отцу вопросы. Самым первым из всех вопросов был, куда подевалась мама и почему то жрецы, то еще какие-то важные люди в черных плащах то и дело повторяют, что она куда-то ушла?
Сам же Илэнитэнос чувствовал в душе только какую-то черную, всепоглощающую пустоту, которая грозила вот-вот занять все вокруг. Он очень устал – заклинание проклятья для Тэли отняло массу сил и энергии – поэтому предпочитал не распространяться даже на самую злободневную и печальную тему, а угрюмо отмалчивался. Поминальную тризну он покинул через два часа после ее начала, когда красный диск солнца уже полностью скрылся за горами, а небо еще светилось теплым, ярко-оранжевым светом. Один, без охраны и слуг, пешком, король отправился в горы, не отдавая себе отчета о длине пути. Тропинка к королевским усыпальницам бежала через зеленеющую садами богачей окраину города, затем полем, потом между обелисками, а далее поднималась к самым пикам Мар-Арота по краям опасных ущелий и вдоль ужасающих обрывов. Идти было тяжело – вечер был душным, на дороге то и дело попадались огромные камни, а Ноктифэр был все так же облачен в тяжелый чародейский балахон до пят. Он ничего не замечал – ни стекающего по спине пота, ни того, что, когда он достиг сверкающих ворот из литого серебра, еще не успевших потемнеть от времени, ночь уже давно вступила в свои права и покрыла небо тысячами звезд… Он даже не понимал, зачем пришел сюда… глянув на алхимическую печать, закрывавшую вход в усыпальницу Ниэнны, король устало опустился на большой валун и оперся локтем о колено. Вокруг было темно, как в гробу, не было слышно ни звука, а Илэнитэносу всерьез казалось, что он видит, как ветерок треплет широкую юбку белого свадебного платья Ниэнны, как блестят на солнце цепочки на ее крыльях, и как кричит толпа под королевским балконом: «Счастья! Счастья!».