Хладовей

Темнозорь пришла в себя от холода. Ей казалось, что все ее тело бесповоротно заледенело, что кровь прератилась в лед и совершенно не греет. Хотя сердце по-прежнему лениво стучало в груди, по мнению девушки, в эти минуты оно работало явно вхолостую. «Это где же это я? – подумала она, силясь подняться на ноги. – Ничего не помню… Холодно… Сначала было солнце, радость и счастье. Я… я позвала Светозара кататься на коньках, я хотела наконец сказать ему все, что у меня на уме… Но мы заигрались… похоже, настолько, что ему надоело ждать. Он поймал меня и поцеловал… а потом… потом стало ужасно холодно, я словно погрузилась во тьму, в смерть, в вечный холод, словно бы прикосновение к его коже заморозило меня». Эта мысль показалась неприятной и о чем-то живо напомнила. О чем именно, девушка поняла еще через пару секунд, когда наконец открыла глаза и узрела над собой сияющий, как лед, потолок, по-видимому, стеклянный. «А не он ли Сын Солнца, которого замораживает Хладовей?! А не он ли спаситель нашего мира от вечной зимы?! И как я раньше не догадалась!… Это многое объясняет, в том числе и то, что он меня заморозил. Однако странно одно – почему же я очнулась и не умерла? Наш поцелуй был достаточно долгим, чтобы превратить меня в кусочек льда, но я жива, да и нахожусь вовсе не там, где все произошло… А где?!».
Задаваясь этим вопросом, Темнозорь с трудом поднялась на ноги и огляделась. Горница, в которой она находилась, была вся обшита темным деревом, за исключением светлого, источающего призрачный холодный свет полотка. В глаза сразу же бросилось отсутствие печки или очага, и девушка невольно поежилась – холод не оставлял ее, просто она усилием воли заставила себя не обращать на него внимание. Мебель была на удивление богатой, как в княжеских палатах – искусно вырезанная из черного дерева и инкрустированная костью и серебром. Огромный сундук, несколько полок, высокая лежанка, покрытая серебрящимся искусной вышивкой покровом, стол, пара стульев… Все это смутно напомнило лесной хозяйке о чем-то, но вот только о чем? Этого она не знала. Память отказывалась конкретизировать свои воспоминания, упрямо возвращаясь к счастливо улыбающему лицу Светозара. Темнозорь тоже улыбнулась, хотя и почувствовала страшную боль от расставания с ним. Она была твердо уверена, что он и понятия не имел о последствиях своего поступка, единственным объяснением которому могла быть любовь. «Да ведь я тоже люблю его, что там скрывать, - пришла в голову неуместная в данной ситуации мысль. – Да и как можно его не любить? Добрый, ласковый, немного застенчивый юноша с внешностью духа лета – кудри как спелая пшеница, глаза как бездонное синее небо…».
- Не прерву ли я твоих мечтаний своим вторжением? – раздался вдруг звонкий, но до боли холодный голос, заставивший девушку вздрогнуть и обернуться.
В дверях стоял высокий худощавый человек и с неприкрытым любопытством разглядывал ее. Его внешность была весьма странной, однако целиком и полностью соответствовала окружающей обстановке холода, мороза и вечности. Его кожа была совершенно белой, как снег, длинные волосы, заплетенные на висках в две тонкие косички, струились по спине лунно-сливочным водопадом, тонкие губы были плотно сжаты, а глаза выделялись на узком широкоскулом лице пугающе ярким красным пятном. Одет незнакомец был в белую кожу с серебряными заклепками, с его плеч ниспадала белая меховая мантия, точеная, почти прозрачная рука сжимала ледяной посох с большим кристаллом на верхушке, а на согнутом локте второй руки он держал тяжелую шкуру белого медведя.
Сомнений этот образ не вызывал. Только так, и никак иначе можно было представлять себе хозяина зимы, поэтому Темнозорь гордо выпрямилась, стараясь унять бившую ее дрожь, и холодно хмыкнула:
- Хладовей.
- Я польщен. С нашей последней встречи прошли многие годы, и ты все-таки помнишь меня, - усмехнулся он. Сверкающий ледяной посох был прислонен к стене, а сам колдун подошел к девушке и набросил ей на плечи шкуру. – Погрейся – я вижу, ты вся дрожишь.
- Еще бы!… Мне бы очень хотелось знать, что здесь происходит, и с какой это стати я оказалась…
- Я все объясню тебе, - заверил он, жестом приглашая ее сесть. Лесная хозяйка нехотя повиновалась и хмуро воззрилась на него. – С чего желаешь, чтобы я начал? С самого главного или по порядку?
- Как хочешь! – отрезала она. – Мне все равно!
- Ты только не бойся, - улыбнулся Хладовей, сел напротив нее за стол и, переплетя пальцы, опустил на них острый подбородок. – Я полагаю, мы сможем найти общий язык. Кстати, о языке! Ведь ты оказалась здесь именно по причине чрезмерной разговорчивости, моя лесная колдунья.
- Что?! – удивилась она. – Что ты несешь?!
- Нет, а можно подумать, я рассказывал Багульнику, кто и как сможет убить меня!… Ты, вероятно, забыла, что узнала эти сведения чисто случайно, вот и решила, что можешь их разбалтывать, кому не попадя.
- Совсем непонятно… С тех пор прошло уже около двух месяцев. Что же побудило тебя забрать меня таким способом?!
- Твои взаимоотношения со Светозаром, радость моя, - сверкнул красными глазами колдун. – Каюсь, я потерпел крах – он догадался, что я приложил к этому руку, поэтому не казнится и не стенает под раскидистым деревом, а полон жажды действия. Одно мне удалось на славу. Ведь он думает, что любит тебя, не без моей помощи.
- Какая чушь!… - отмахнулась было Темнозорь.
- Не чушь. Именно я, и никто иной, постоянно подпитывал его душу сомнениями, что будет, если он отважится поцеловать тебя. Именно я посылал ему сны соответствующего содержания, чтобы он оставил свои сомнения и сделал свое черное дело, чем мирно заморозил бы тебя. Однако я его недооценил, поэтому пришлось импровизировать… Вместо того, чтобы полными слез глазами смотреть на озеро со вскрывшимся льдом и оплакивать твою молодую жизнь, он очертя голову в это самое озеро нырнул, еще надеясь эту самую твою жизнь спасти. Правда, если бы я тебя не спас, ты и правда превратилась бы в кусок льда. По его вине.
- Ну так что ж, ты ожидаешь, что я буду благодарить тебя?! – дрожащим от ярости голосом поинтересовалась она, вскакивая с места. – Мол, именно ты спас меня! Ах, как благородно!
- Допустим, это не очень благородно, - признал Хладовей. – Но я лишь забрал то, что принадлежит мне по праву.
- Да ну?! Это по какому еще праву, хотелось бы знать?!
Вместо ответа колдун взял ее за руки. Девушка инстинктивно дернулась, потому что прикоснновение обожгло ее холодом, однако хватка ее врага была крепкой. Он холодно улыбнулся и сказал:
- Посмотри на свои ручки, дорогая. Видишь эти кольца? – она опустила глаза и равнодушно пробежала взглядом по столь хорошо знакомым ей литым кольцам из червонного золота, украшающим ее безымянные пальцы. – Ты никогда не задумывалась, откуда они у тебя? И что на твоей прелестной шейке делает эта не всегда уместная гривна?
- Нет, никогда, - признала лесная хозяйка. – Я знаю лишь, что не могу снять кольца, как бы ни старалась. И гривну тоже…
- Что ж, это понятно. Гляди! – он развернул свои ладони тыльной стороной вверх, тем самым демонстрируя ей точно такие же золотые кольца. Затем Хладовей немного оттянул в сторону воротник своего кожаного кафтана, и Темнозорь с замиранием сердца разглядела тусклое сияние тяжелой золотой гривны.
- Но… но что это должно означать? – потерянно спросила она, чувствуя себя маленькой потерявшейся девочкой.
- Ты знаешь, кто был твой отец? – невпопад поинтересовался колдун, как ни в чем не бывало усаживаясь обратно за стол.
- Лесной колдун, - неуверенно отозвалась девушка, нахмурившись. – Я… я плохо его помню…
- Неудивительно. А помнишь ли ты тот день, когда видела его в последний раз?
- Смутно.
- Что ж, тогда я просвещу тебя на этот счет… Тебе лучше сесть – не думаю, что мой рассказ будет для тебя приятным.
Изо всех сил борясь с дурным предчувствием, Темнозорь опустилась на стул и стянула руками шкуру у себя на плечах. Через несколько мновений в тишине горницы зажурчал спокойный голос Хладовея. Он рассказывал на первый взгляд ничем не примечательную историю, но вот с каждой секундой девушка ощущала, что ее пальцы холодеют все сильнее. Безусловно, все именно так и было… Безусловно, тогда становилось понятно, почему так скоропостижно погиб отец и чего так опасалась мать. И безусловно было понятно, почему так волнуется Хладовей. «Однако реакция у него была заторможенная, - не без злорадства подумала лесная хозяйка. – Он уже успел прошляпить то время, когда я рассказала Светозару о Сыне Солнца и когда я под большим секретом открыла Багульнику тайну про оружие. Багульник мужик умный… он наверняка догадается, что Светозар и есть Сын Солнца. Вне всякого сомнения, этот отважный витязь притащится сюда в самом ближайшем времени. Если… если он действительно любит меня». Под действием ровного голоса колдуна в мозгу вставала на удивление ясная картина, такая реальная, что по жилам пробежал мороз.
…Темнозорь в сотый раз обследовала усадьбу. Порой ей удавалось найти какие-то интересные вещи, уже явно никому ненужные, но безумно ей самой нравящиеся – бусины с отцовских рубах, перья, упавшие с украшения его посоха, обломки кораллов, костяные безделушки и амулеты…Девочка смастерила себе из этого богатства бессчестное количество незамысловатых украшений, чем, разумеется, очень гордилась. Мать, тихая, ласковая Беренис, только улыбалась, глядя на дочку – ей и так было понятно, что отцовские занятия колдовством интересуют ее дочурку гораздо больше рукоделия и всяких разных домашних забот. Разумеется, Темнозорь умела и прясть, и вышивать, и всегда помогала матери по дому, но стоило лишь отцу, ведуну Святомиру, позвать ее с собой в лес, как девочка забывала все на свете и вихрем вылетала из усадьбы. Святомир хорошо понимал, что на нем лежит огромная ответственность за будущее дочери, поэтому он терпеливо учил ее всему, что знал сам. Порой в этом ему помогал Багульник – обитатель березовых рощ на другом берегу Серебрени – и к десяти годам Темнозорь уже знала столько, что порой сама себе удивлялась.
Сегодня отчего-то весь дом был погружен в какое-то странное, настороженное молчание. Девочка слышала, как рано утром к отцу приехал какой-то важный господин в сияющей на свету белоснежной кибитке, а минутой позже мама сказала, что сегодня лучше оставить отца в покое и спокойно посидеть за прялкой. Однако сидеть спокойно Темнозорь могла лишь весьма ограниченное количество времени – очень скоро ей наскучило общество мягкой пряжи, она тихонько, чтобы не разбудить задремавшую Беренис, выскользнула из горницы и отправилась в обход по дому.
Все двери в сенях были плотно закрыты. Все, кроме одной, той, что вела в отцовскую рабочую горницу – из-под нее струился призрачный холодный свет и доносились приглушенные голоса. Любопытством Темнозорь отличалась страшным, прямо-таки всепоглощающим, поэтому она почти без колебаний подкралась к приоткрытой двери и замерла, прислушиваясь. Голоса спорили. Отцовский тенорок звучал тихо, но твердо, а вот другой голос, ужасающе холодный и ровный, казался даже звенящим от ярости.
- Пойми, Святомир, это нужно нам обоим!
- Нет, мне этот человек ни капельки не мешает… Если тебе так уж выгодна его смерть, почему ты не можешь сам убить его?!
- Здесь отвратительно тепло, по эту сторону моря. Кроме того, мои силы не действуют на вашей земле, так что этот самый Сын Солнца гораздо сильнее меня!…
- Очень интересно. Но ты не учел одного, Хладовей. Мы все здесь – живые люди, мы любим тепло, мы хотим видеть весну и лето, а не только белоснежный сверкающий снег и лютый мороз. Это нужно не только людям, но и деревьям, и животным, и птицам…Мне кажется, ты зря так волнуешься. Сын Солнца для тебя не опасен.
- Неужели?! Если я попробую навести свои порядки, он убьет меня! Он единственный, у кого хватит на это сил!
- И будет прав! Пойми, он не трогает тебя, пока ты не пытаешься взять то, что тебе не принадлежит. Он охраняет равновесие времен года, он защитник жизни и противник Белого Хлада. Будем говорить начистоту, Хладовей. По моему, ты сделал большую глупость, покорив себе зиму.
- Вот это да! Как смешно! И в чем же тут глупость?! Я обрел власть! То, чего ты никогда не найдешь среди своих птичек и березок!
- А мне и не надо. Я лучше буду мирно следить за порядком в лесу, чем встану на сторону Кровня и приложу руку к несчастию или убийству. Кстати, не надейся, что я сохраню наш разговор в тайне. Отец Светозара – мой друг, поэтому я не предам его.
- Ты очень глуп, Святомир. Просто так отказаться от власти… Это глупо. Но в одном ты отчасти прав – пока что этот Светозар всего лишь ребенок, и он не опасен для меня. Больше того, я постараюсь, чтобы он никогда не узнал о своей силе. Кто знает, может, мне удастся немного подморозить его горячее сердце…
- Дурная идея. Зло еще никогда не приносило ничего хорошего ни тому, кто его вершил, ни, разумеется, тому, кому его причиняли.
- Кажется, что при нашей беседе присутствует еще пара ушек, - вдруг усмехнулся холодный голос.
Темнозорь вся похолодела. Первым ее желанием было убежать отсюда как можно дальше, но страх намертво приковал ее к притолоке, за которую она держалась рукой, и заставил буквально прирости к полу. А за дверью послышались шаги… они неумолимо приближались, и скоро дверь широко распахнулась, позволяя девочке лицезреть высокого мужчину во всем белом, который продолжал:
- Ну вот, я оказалсся прав. Как всегда… Интересно было послушать разговор папы с нехорошим злым дядей, а, кроха?
Темнозорь молчала и думала, что если он хотя бы сделает еще один шаг ей навстречу, она непременно его стукнет, может быть даже магией – как получится.
- Темнозорь, ну какие нечистые силы тебя сюда принесли?! – послышался из глубины комнаты стон Святомира. – Чего тебе на месте не сиделось?!
- Что ж… Выходит, все не так просто, как могло показаться… Чтобы избежать неприятностей, вы, друзья мои, должны мне дать некие клятвы и обещания, - обратился Хладовей к ведуну.
- Прошу тебя, оставь мою дочь в покое, - тихо взмолился Святомир. – Я сделаю все, чтобы она забыла то, что услышала здесь! Даю слово!
- Разумеется, даешь. Еще бы ты его не дал. Однако ты должен мне так же поклясться, что никому ни слова не скажешь о том, что я тебе рассказал насчет Сына Солнца. Ни кто он, ни как я его опасаюсь.
- Клянусь! – с облегчением выпалил он.
- Я тебе верю, - презрительно хмыкнул Хладовей, не спуская глаз с окаменевшей от страха Темнозори. – Ты чересчур честный, поэтому я не сомневаюсь в твоих словах. Но есть одна проблема… Вот эта чудесная девочка. Детская память на редкость хорошая, и мне как-то слабо верится, что под действием твоих чар она все забудет. Остается одно. Ты должен пообещать, что, когда твоей дочери исполнится двадцать, она станет моей женой.
- Э… что?!… Но зачем?!!!! – еле выдохнул ведун, тяжело опускаясь на скамейку.
- Объясню. Пока что никто не воспримет ее рассказ всерьез, если вдруг ей что-нибудь вспомнится. Но вот потом, особенно если она пойдет по твоим стопам, может статься так, что найдутся особо одаренные, которые будут свято верить в ее слова. Не хочется мне быть убитым, да еще и каким-то там мальчишкой… Так что делать нечего.
- Но… вряд ли ты положишься в данном случае только на мое слово!
- Как всегда, ты прав, мой друг. Поэтому предлагаю следующее… Могу я поколдовать? – вопрос был риторическим, поэтому Святомир только обреченно кивнул в ответ.
Хладовей встал с места, и Темнозорь почувствовала, что дрожит. Колдун внушал ей непреодолимый ужас – и своей голубовато-белой кожей, и молочно-белыми волосами, и высокой, стройной фигурой, и, что самое главное, красными, словно догорающие угли, глазами. Когда он воздел руки, потянулся тонкими пальцами к солнечному лучу, заглянувшему в окно, девочке показалось, что под его чарами само солнце превратится в сияющий белый шар, который больше не даст тепла никому и никогда… Разумеется, такой силой хозяин зимы не обладал, но впечатление он производил весьма грозное – в особенности когда бормотал себе под нос заклинания, стучал по полу концом посоха, жмурился и делал рукой едва уловимые пассы. В солнечном лучике наметилось какое-то движение, которое со временем приняло вид причудливой искристой спирали, частички которой вертелись все быстрее и быстрее, образуя странной формы круги – два больших и четыре маленьких.
- Что это? – недоверчиво поинтересовался Святомир. – Ты общаешься с солнцем?!
- Всего лишь беру драгоценный металл, который оно присвоило себе, - усмехнулся Хладовей. – Несправедливо, не так ли?!… Однако же и в золоте правды гораздо больше, чем в камне или кости. Этот металл вечен, хоть тяжел и мягок. Кажется, мое колдовство подходит к концу.
С помощью магии он мягко опустил на стол плод своих трудов – две массивные золотые гривны и четыре кольца. Колдун чуть улыбнулся и взял в руки одну из гривен:
- Небольшой подарочек твоей девочке, Святомир. Ты уж будь добр, убеди ее, что ей не удастся снять это украшение, пока она не выполнит твое обещание. То же касается и колец.
- Однако, жестоко! – усмехнулся ведун.
- Не думаю. Ведь я тоже буду связан обещанием.
- Но ты не девушка. Сам подумай!…
- Ну и что?! Это не самое худшее, на что я способен, поверь мне. Не упрямься – ничего с твоей дочкой не случится.
- Не люблю я золото, - неожиданно для самой себя проворчала Темнозорь, не отрывая взгляд от золотых колец. – Противный металл… злой.
- Вот как?! – рассмеялся колдун. – Это почему ж он злой?
- Потому что в этом мире вся кровь льется из-за него! Потому что люди завидуют друг другу из-за него и убивают… Злой металл. И некрасивый.
- Она любит серебро, - извиняющимся тоном добавил ведун.
- Мой любимый цвет, - холодно улыбнулся Хладовей. – Ну, его у ней будет предостаточно – когда она выполнит твое обещание. Ты знаешь, я далеко не нищий.
- Да уж знаю…Иди сюда, дочурка! – когда девочка нехотя подошла к нему, он крепко сжал в руке ее горячую ладошку и мягко сказал. – Поверь, ничего плохого не случится. Эти украшения – всего лишь как символ… Как обещание.
- Но я не хочу замуж! – запротестовала Темнозорь, недоверчиво косясь на сосредоточенно рассматривающего гривну Хладовея.
- И не надо, дорогая, - поверх ее макушки Святомир едва заметно кивнул резко обернувшемуся колдуну и снова тепло улыбнулся дочери. – Я больше чем уверен, что все это символично. Успокой человека, прими эти украшения. В двадцать лет ты их снимешь и забудешь навсегда!
- Но он сказал, что я буду связана, пока не исполню твое ему обещание!…
- Это формальность. Не думаю, что у моего друга достанет терпения ждать, пока ты вырастешь. Я помогу тебе забыть все то, что ты услышала здесь… Хладовей скоро сам убедится в этом, он знает, что я всегда держу свое слово.
Святомир взял со стола гривну и осторожно одел ее девочке на шею. Металл обжег кожу холодом, и Темнозорь вздрогнула – то ли от холода, то ли от страха… Она и сама еще не поняла. Знала только, что все это ничего хорошего не сулит… Но с другой стороны, отец всегда говорил ей правду, он как никто умел ее успокаивать и уверять в том, что все будет хорошо. Обычно все так и было – замечательно и безоблачно. Стараясь изгнать из головы все прочие мысли, в том числе и персону спокойно одевающего свои украшения Хладовея, девочка покорно одела кольца, которые, как ни странно, пришлись ей по размеру. Про себя Темнозорь отметила, что массивные золотые перстни не очень-то идут к ее маленьким ручкам, но промолчала… Она уже поняла всю неизбежность происходящего, поэтмоу ждала лишь, когда отец благополучно сотрет все ее воспоминания об этом дне. Любопытство в данном случае сыграло против нее, и потому девочка от всей души хотела никогда не знать этого стройного холодного человека, который требовал странных обещаний и клятв.
- Мне пора, Святомир, - заявил вдруг колдун и встал, опираясь на свой посох. Посох был очень красив – из дорогого черного дерева и инкрустирован серебром. – Не могу долго находиться в тепле – как будто кровь начинает бурлить в жилах сама по себе… Всего хорошего. А с тобой, маленькая принцесса, - он бросил на нее внимательный взгляд из-под полуопущенных ресниц, - мы еще увидимся. Не скоро, только когда ты подрастешь.
- И слава богу, - пробормотала Темнозорь, когда дверь за ним закрылась. – Папа, я ничего не поняла!… Какие еще обещания?! Что за глупые клятвы?! И с чего это он взял, что я не смогу снять этих украшений, которые мне вовсе не нравятся?!
- Вряд ли ты поймешь, девочка моя, - ласково улыбнулся ведун, поднимаясь с места. Он подошел к полке, на которой держал различные травы и вытяжки из них, снял оттуда оплетенный берестой глиняный горшок и поставил его на стол. – Да тебе и не нужно – ведь сейчас я сделаю так, что ты навсегда забудешь, что видела и слышала здесь.
- Да. Я хочу забыть. Мне не понравился этот… этот колдун. По-моему, он злой.
- Ты права, - Святомир извлек из ящика ступку, насыпал туда какой-то порошок и принялся его яростно растирать. – Не только злой, но еще и совершенно бесчувственный. У него ледяное сердце.
- Как это ледяное? – удивилась Темнозорь, подходя к отцу и внимательно наблюдая за его работой. – Ты ведь учил меня, что если сердце не живое, оно не гонит по жилам кровь! А если оно не гонит кровь, то человек замерзает… и умирает.
- Считай, что Хладовей мертв. С тех самых пор, как он покорил зиму. Вернее, это она покорила его, заморозив его сердце, но сохранив жизнь и подарив массу темной силы. Зачем?… До сих пор я не могу найти ответа на этот вопрос, хотя и очень стараюсь…
Темнозорь рассудила, что и так уже достаточно узнала, поэтому перестала задавать вопросы. Когда отец подал ей чашу с только что изготовленным им напитком, она сама охотно протянула за ней руки и жадно выпила до дна, хотя жидкость была ужасно невкусной. Поначалу девочка не почувствовала никакого эффекта и собиралась было уже сказать об этом отцу, но вот она с удивлением отметила, что в голове потихоньку клубится тяжелый туман, который медленно забирает с собой все лишние мысли. Она удивилась – ведь она почти видела, как это происходит – но потом как-то успокоилась и даже не заметила как погрузилась в сон…
Темнозорь вздрогнула, сбрасывая оцепенение. Хладовей замолчал и пристально смотрел на нее, но девушка этого не замечала. Теперь она понимала все, даже слишком хорошо. Отцовское колдовство удалось не до конца – конечно, она не помнила ни Хладовея, ни имени Светозара, ни того, что он Сын Солнца… Но помнила, как можно убить хозяина зимы и знала, кто это может сделать. Странно сработало заклинание… очень странно! Вскоре после той встречи с колдуном умер Святомир – теперь-то лесная хозяйка прекрасно знала, кто приложил к этому руку!… Хладовея с тех пор она больше не видела, но гривну и кольца снять так и не смогла – хотя много раз пыталась, особенно будучи подростком. Откуда у ней этот золотой груз, Темнозорь не помнила, но ощущения он вызывал явно не самые приятные – то ли какую-то тяжесть на душе, то ли смутные туманные воспоминания… Она не знала, что именно, но детское убеждение в том, что золото – злой металл, было с ней всю ее взрослую жизнь.
- Ты все вспомнила и обдумала, дорогая моя?
- Обдумать я еще ничего не успела… Поняла лишь, кто убил моего отца, - нахмурившись, ответила она. – И, надо заметить, это не прибавило тебе симпатии в моих глазах.
- Это плохо. Мне твоя симпатия нужна позарез, а особенно сейчас, - как ни странно, он был совершенно серьезен. – Очень не хочется кофликтовать еще и с тобой.
- Придется, - усмехнулась она. – Должна тебя расстроить… У меня и так-то не было к тебе никакой симпатии, скорее ровно наоборот, но я вполне готова была считать, что тебя нет, или ты где-то далеко. Пока ты меня не трогал. Пока ты не трогал Светозара и пока не рассказал мне эту душещипательную историю.
- У тебя нет выбора.
- Ну да, ну конечно! Ты – смерть, Хладовей, поэтому я лучше предпочту черное небытие, чем вечное прозябание в этом ледяном аду. Да еще и в качестве твоей жены. Это все.
- Неразумно, - покачал головой колдун. – Даже, я бы сказал, глупо. Однако смею думать, что такое решение вызвано лишь внезапностью и характером поступившей информации. Я дам тебе время подумать – один день.
- Да хоть сто один! – отмахнулась Темнозорь. – Ты убил моего отца, ты собираешься убить Светозара, так неужели ты думаешь, что я соглашусь стать твоей женой?
- Все может быть. Ты разумная женщина, поэтому думаю, что рано или поздно это произойдет.
Он встал с места, взял посох и направился к двери:
- Завтра я жду тебя к себе. Ты сообщишь мне свое решение.
- Для этого не обязательно ждать до завтра, - отрезала она. – Тем более, я его уже сообщила. Ты просто плохо слушал… или не воспринял меня всерьез.

Наступил вечер или нет, Темнозорь не знала – в комнате не было окон, и свет был ровно таким же, как и несколько часов назад, то есть холодным, неестественным и бело-голубоватым. Однако же несколько минут назад в ледяную горницу заявилась неестественно бледная девушка-служанка, которая в двух словах объяснила, что прислана «чтобы помочь госпоже одеться». Темнозорь не возражала – она понимала, что вставать в позу перед служанкой бессмысленно – поэтому без лишних комментариев дала облачить себя в теплое шерстяное платье (разумеется, белого цвета) с высоким стоячим воротником и длинными, почти до полу рукавами, набросить себе на плечи синюю бархатную мантию и проводить туда, где ее ожидал Хладовей.
Комната, где он задумчиво созерцал ледяной узор на стене, была немногим больше горницы девушки, но со сводчатым ледяным потолком и ледяной стеной, совершенно прозрачной, будто стеклянной. Из мебели здесь находились только резные скамьи и шкаф черного дерева, а так же нечто, напоминающее ложе для кратковременного дневного отдыха. На этом ложе лежало огромное горностаевое покрывало, достойное быть мантией у любого из величайших князей. Сам хозяин зимы не обернулся, когда его гостья вошла в зал – он не отвел глаз от фантастических ледяных узоров, покрывающих темную от влаги и мороза деревянную стену, только проговорил:
- Доброго вечера, лесная ведунья!
- У тебя здесь вообще вечный день… Не поймешь, когда спать ложиться надо! – хмыкнула она.
- Тебе это не по нраву? Я думал, ты любишь свет! Не за это ли ратовал и твой отец, и ты сама?! – насмешливо улыбнулся он, оборачиваясь.
- Свет – это солнечный свет, это тепло и жизнь. Это – не свет. Он способен только заморозить и убить, а отнюдь не дать сил к дальнейшему существованию.
- Что ж, пусть так… Что ты мне скажешь, Темнозорь? Ты подумала над моими словами?
- Нет. Даже не утруждала себя этим бесполезным занятием… Зато в моем мозгу прочно обосновалась информация, которой ты меня снабдил. Ты убил моего отца, и этого я тебе никогда не прощу. Твой с ним договор не включал гибели одной из сторон, так что он недействителен!
- Во-первых, ты вряд ли сможешь доказать, что именно я убил его, - неприятно ухмыльнулся колдун, подходя. – А во-вторых, это было давно. Жизнь идет дальше, поэтому нет смысла постоянно думать о том, что прошло… И потом – как бы ты себя повела, если бы Светозар убил твоего отца, а не я?
- Глупости ты говоришь!… Убил-то его именно ты, так что Светозар тут вообще не при чем.
- Ну что ж… Мне грустно это говорить, но ты сама обрекаешь себя на весьма безрадостную, а главное, очень холодную участь, - Хладовей подошел к ней и широким жестом указал на прозрачную ледяную стену. – Я сделаю то, от чего избавил тебя несколько часов назад, то, что на самом деле сделал Светозар. Я превращу тебя в кусок льда, моя радость… Ты будешь пребывать в таком состоянии до тех пор, пока кто-то не разобьет лед, или я не придумаю что-нибудь более гуманное… Не думаю, что это случится – твоему герою вряд ли удастся выжить в схватке со мной, а занимать свою голову раздумиями над твоей участью я вряд ли буду.
- Я люблю Светозара, - твердо ответила Темнозорь, прямо глядя ему в глаза. – Уж лучше смерть в куске льда!…
- Как прикажешь, - колдун издевательским почтением наклонил голову и взмахнул своим посохом…

Багульник II

Не обращая внимания на дикую боль между лопаток, не замечая даже того, что руки, как будто, начали оттаивать, Светозар скатился с коня перед теремом Багульника и, минуя ворчание Элодеи, влетел в мастерскую друга:
- Нам нужно серьезно поговорить!…
- Для начала тебе нужно сесть и отдышаться, как я погляжу, - неторопливо заметил ведун, критически осматривая запыхавшегося юношу. – Ты бледен как смерть! Сядь.
- Некогда мне рассиживаться! – едва не сгибаясь пополам от боли, простонал он. – Темнозорь!… С ней беда!…
- Да с тобой с самим беда, горе ты мое луковое! Сядь немедленно!
Витязь повиновался – только потому, что почувствовал, что вот-вот упадет. Багульник деловито пощупал его лоб, постучал по лопаткам и вынес вердикт:
- Готовься – сейчас прорежутся.
Едва он успел закончить эту фразу, как Светозар что было силы закусил губу, чтобы не заричать от боли. В ту же секунду за его спиной возникли два сияющих белых крыла, как у лебедя, только гораздо больше и с каким-то даже серебряным отливом. Боль очень быстро прошла без следа, и юноша удивленно отнял руки от лица:
- Боль прошла… и они… они не пропадают!
- Ну?! – изумился хлопочущий у печурки ведун. – Обычно они держатся пару мгновений, а потом пропадают, ведь так?
- Так!… Но сейчас… И руки… Мои руки, Багульник! – со смесью радости и страха вскричал витязь, стаскивая перчатки. – Они теплеют! Я чувствую, как по пальцам бежит кровь – впервые за несколько месяцев! И мне… мне почти не холодно!
- Почти?
- Почти потому, что я нырял в озеро… Но это не суть важно. Главное, что все это правда!
- Правда – что?! Послушай, - раздраженно упер руки в бока Багульник, - скажи мне, наконец, внятно, что происходит! Почему на тебе лица нет?! Что ты там болтал насчет Темнозори?! Если ты хотел сказать, что влюбился в нее, так успокойся – я это давно знаю. Только слепой не видит, что ты молишься на каждый ее вздох!
- Легенда об Огнецвете и Омеле – правда, - торжественно поведал юноша. – Мама недавно прочитала мне ее… Вроде как, с Огнецвета спало заклятье, когда он растопил его пламенем своей любви к Омеле! А я… я сегодня поцеловал Темнозорь! И я больше не мерзну!…
- В таком случае, где же она?! Ты совершенно не похож на счастливого влюбленного…
- Со мной произошла странная вещь, - Светозар сбивчиво изложил другу все события последних часов, не забыв вскользь упомянуть и свои многочисленные красочные сны. Ведун мрачнел на глазах, а к концу рассказа угрюмо взял свою трубку и закурил:
- Твои соображения?
- Это Хладовей! – убежденно заявил витязь. – Это он меня морозил, он и хотел от меня избавиться, заморозив озеро, после того, как я туда нырнул. И он же забрал Темнозорь – понятия не имею, зачем, но это и не важно…
- Что собираешься делать дальше? – мягко поинтересовался Багульник, заранее уже зная ответ.
- Как что?! Я отправлюсь в город, попрошу у князя корабль и дружину и поплыву на Север, где отыщу этого мерзавца и лично проделаю с ним такое, что ему и во сне присниться не могло.
- И сгинешь ты там за милую душу, - завершил идеальную картинку он.
- Почему?! – оскорбился юноша. – Ты во мне сомневаешься?!
- Пока ты такой лопух и ничего не знаешь, еще как сомневаюсь. Мне известны кое-какие секреты относительно убийства Хладовея и твоей сущности, так что придется тебе меня выслушать.
- Но Темнозорь…
- Не убьет он ее, не волнуйся. Сам подумай, зачем ему ее красть с тем, чтобы убить?! Это можно было сделать сразу, просто тихо ее заморозив… Наоборот, все бы вышло более, чем удобно – ее смерть выглядела бы смертью от твоей руки, потому как девушка стала бы куском льда.
- Ладно, - мрачно согласился Светозар. – Тогда рассказывай.
- Не буду я ничего рассказывать, пока ты тут сидишь такой синий, с крыльями и в мокрой одежде! – проворчал Багульник. – А ну марш в баню!
- Не…
- Я тебе что сказал?! – напустился на него ведун. – Иди в баню! Греться! Потом мы с тобой пообедаем, а уж потом примемся за дела! Нельзя вершить мировые судьбы в таком виде, в каком ты есть сейчас, а дело касается, заметь, не только твоей любви, но и всего белого света. Убери свои крыла, любовничек!…
- Ты в своем уме?! – окончательно обиделся Светозар. – Как я тебе их уберу?!…
- Подумай о том, что они тебе сейчас не нужны… Только и всего. Живее, я уже велел Элодее заняться баней, а она не любит, когда ее задерживают.
Юноша мрачно подумал о том, как ему мешают крылья, и, к его изумлению, в ту же секунду они совершенно безболезненно исчезли, как будто их и не было. Витязь подумал, что он ужасно устал за прошедшие полдня – устал изумляться и удивляться, устал бороться со спятившей стихией и думать, как спасти любимую… В связи со всем этим он содрал с плеч плащ, всердцах кинул его на пол и раздраженно высказался:
- Да надоело мне все это!…
- Вот, именно поэтому я и шлю тебя в баню! – с готовностью поддержал Багульник. – Погрейся, успокойся… Потом поешь – как ни крути, а мужик с голодным пузом, это довольно жалкая картина – и вот тогда-то, думаю, ты дозреешь до всего, что я хочу до тебя донести.
Светозар угрюмо глянул на друга и перестал противиться. Он отправился вслед за привычно ворчащей Элодеей и, оказавшись в маленькой, наполненной густым паром бане, на какое-то время совершенно выпал из всех своих проблем и несчастий. Впервые за много-много морозных дней ему было по-настощему тепло, и не от эликсиров и отваров, а от того, от чего полагалось природой – от горячей крови, которая, как ей и положено, быстро бежала по жилам.

После обеда витязь снова оказался в задымленной рабочей горнице друга, и на этот раз Багульник сам был непривычно мрачен и серьезен. Он стоял, прислонившись спиной к печке, накручивал на палец прядь волос и задумчиво разглядывал закопченное маленькое окошко под потолком. Через какое-то время он тяжело вздохнул и сказал:
- Ну что ж, Сын Солнца, теперь я тебе все расскажу. Вернее, оговорюсь, не все, а только ту малость, которую сам знаю – кстати, от Темнозори и ее отца. Так вот, друг мой, такая лютая и длинная зима наступила в наших краях не просто так. Сила, которую природа создала для поддержания баланса между зимой и летом, оказалась временно заблокирована, устранена, если хочешь… посредством замораживания твоей персоны. Ты никто иной, как Сын Солнца, о котором говорила Темнозорь, а еще раньше – ее отец, Святомир. То, что ты сейчас жив и здоров, большая удача, парень.
- Да уж конечно, - мрачно согласился юноша.
- Ты не понял. Давно, около десяти лет назад, Хладовей приехал к отцу Темнозори, чтобы уговорить его убить тебя. Он-то все знал о тебе уже тогда и хотел избавиться от тебя, пока ты не вырос. Однако, как ты можешь догадаться, Святомир не согласился на это… Подозреваю, что он рассказал мне далеко не все, что связано с этой темной историей, но вскоре его убили, так что тайна осталась тайной. Кто убил, я думаю, и так понятно – Хладовей всегда опасался за свою жизнь.
- Сейчас у него есть для этого повод! Я не только вырос и оттаял, я еще полон решимости заколоть эту гадюку прямо в ее логове!…
- Не горячись, - резко перебил Багульник. – То, что ты Сын Солнца, тебя ни в коей мере не спасает и не дает тебе почти никаких преимуществ. По задумке матери-природы тебя вообще должно хватать только на мирный баланс с силами зимы. Ты сможешь убить Хладовея только в двух случаях – если на тебя снизойдет божественная милость солнца, что вряд ли, и если тебе удастся первзойти его в мастерстве, что вероятно в еще меньшей степени.
- То есть у меня что, нет шансов?! – вконец расстроился Светозар. – Но ведь Темнозорь говорила…
- Да, говорила. Потому что в нашем рукаве есть еще один козырь. Твои шансы увеличатся, если ты отправишься на Север в собственноручно тобой выкованных доспехах.
- Что?! Да ты, никак, смеешься! – горестно воскликнул витязь. – Я с роду не держал в руках молота, я понятия не имею, как обращаться с расплавленным металлом, я…
- Ты заткнешься и будешь слушать, а то отпущу против Хладовея как есть – с голыми руками, глупой башкой и нулевыми шансами!… Итак, ежели тебе удастся выковать себе доспехи, это еще раз подтвердит твою сущность и даст тебе кое-какие преимущества. Как следует из его имени, Хладовей не выносит тепла и света, поэтому тебе придется бить его этим оружием. Другого у нас нет… и вряд ли оно будет.
- О боги… У меня по-прежнему куча вопросов. Например, где я должен это все ковать?! Как?!
- Ковать ты все это будешь прямо здесь, под моим присмотром, - деловито сообщил ведун, указывая на свою тертью печку – тот самый очаг для непонятных целей, всегда вызывавший вопросы у его посетителей. – Ты, наверное, уже давно подумал, что я сильно смахиваю на кузнеца – комплекция у меня не колдовская, правда?
- Это есть, - признал Светозар.
- Ну так вот, я и правда довольно неплохо управляюсь с кузнечным барахлом. Однако лично тебе это поможет мало – я буду только раздувать меха. Тебе нужна кольчуга, меч, наручи, шлем, поножи и щит… Мда, провозимся мы тут с тобой порядочно, да и металла нужно хоть отбавляй. Ладно, эту проблему мы решим. Гораздо сложнее будет тебе раздобыть корабль. Скажи, только честно, в каких ты отношениях с князем?
- Вообще-то он друг моего отца… Ко мне он в последнее время относится сочувственно, как к сумасшедшему, собственно, как и подавляющее большинство окружающих. Не думаю, чтобы ему понравилась идея дать мне корабль и дружину… да и друзей-то у меня почти не осталось.
- Хм… говорят, что у доспехов Солнца есть еще одно свойство – убеждать и располагать людей к их носящему. Не знаю, стоит ли нам на это надеться, но, как мне кажется, в расчет принять можно. Если не получится, придется тебе пускать в ход все свое недюжинное обаяние…
- Да я хоть украду этот проклятый корабль, - пробурчал витязь себе под нос – перспектива таких трудностей, таких обидных и не имеющих отношения к делу, его отнюдь не радовала.
- Надеюсь, что до такого не дойдет, - вздохнул Багульник. Он отпер неприметную узкую дверцу в дальнем углу горницы и исчез во мраке за ней. Через мгновение с той стороны послышались грохот и ворчание, и Светозар улыбнулся. В конце концов, рассудил он, у него есть цель, ради которой можно свернуть горы. По сравнению с тем, что может случиться, если этой цели не достичь, все нынешние трудности казались пустяком, ничего не значащим и мимолетным.
Ведун с проклятиями вытащил на свет божий огромный кожаный мешок и вытер пот со лба:
- Я думаю, ты склонен начать работу прямо сейчас. Бери молот, брат – придется изрядно потрудиться.
Только теперь Светозар заметил, что в противоположном, самом темном углу горницы нашли пристанище огромный кузнечный молот и старый, невероятных размеров мех. Видимо, ведун догадывался, что скоро придется пустить все это в дело, - подумал юноша, осторожно поднимая молот. Он был невероятно тяжел, и витязь на мгновение засомневался, сможет ли он взмахнуть этой штукой больше двух раз. Багульник тем временем суетился у своего знаменитого очага, до сей поры ни разу не пылавшего в присутствии Светозара, и рассказывал:
- Доспех Солнца – это наплечники и панцирь. Оружие – щит и меч. Соответствующие заклинания я произнесу, твое же дело – не останавливаться, даже если ты очень устал. Помни, что я не смогу долго поддерживать огонь, потому как действие заклинания конечно. Не бойся, - он обернулся и ободряюще улыбнулся витязю. – Медь сама по себе мягкий металл, она будет обладать невиданной прочностью только за счет заклинания, так что твои мучения не продлятся слишком долго.
Юноша подошел к огню. Багульник установил рядом с очагом закопченную наковальню, перехватил поудобнее мех и коротко взглянул на друга:
- Готов?
- Да, - еще раз обреченно окинув взглядом сверкающие красным медные листы, кивнул тот.
Огонь вспыхнул до самого потолка, и на миг Светозар испугался – искры могут легко подпалить сухое дерево, из которого построен дом! – но, взглянув на спокойного как форель в озере ведуна, снова сосредоточился на своем деле. Видимо, огонь был тоже волшебный, раз Багульник не перенес кузню на улицу, да и оружие будет не совсем обычным… Как все это странно! Молот при каждом ударе казался все тяжелее, но юноша, крепко стиснув зубы, заставлял себя об этом не думать. В бешеном танце огня он видел Темнозорь… Причем видение было весьма печальным – именно такой он видел ее в последний раз. Покрытая инеем мертвенно бледная кожа, застывшие капельки (слез?) на ресницах, плотно сжатые посиневшие губы. Он обязан был ее спасти! Конечно, и теперь Светозар никак не мог избавиться от мысли, что он для Хладовея не противник, но зато он понимал, что ради лесной колдуньи и правда готов перевернуть весь белый свет.
Искры сужали свой круг, их танец становился все более неистовым, мышцы витязя, казалось, совсем одеревенели и руки отказывались слушаться. Пот заливал глаза, в ушах звенело, и только глухо отдавались в висках удары молота о наковальню. Светозар не знал, что именно он сейчас делает; раскрасневшееся лицо Багульника было совершенно непроницаемым, когда друзья встречались взглядами, невозможно было понять, о чем думает ведун. Его кустистые рыжие брови были сурово нахмурены, жесткие волосы растрепались, по груди и мускулистому животу градом катился пот… но руки продолжали размеренно работать мехом.
Для юноши мир постепенно темнел, сжимался и вот-вот грозил стать размером с булавочную головку. В голове не осталось ни единой мысли – он даже не мог уже убеждать себя, что обязан закончить работу – и потому витязь даже не успел почувствовать, что теряет сознание. Перед глазами просто была чернота – без видений, воспоминаний и снов, темная и непроглядная как ночь, бесконечная ночь без звезд и луны. В чувство Светозара привел ушат ледяной воды, который безжалостно вылил на него ведун:
- Вставай, Сын Солнца! Неужели ты хочешь бесславно сгинуть от простуды?! Марш греться!
Юноша мало что смог понять из этих нехитрых фраз, но, покорно следуя за другом в сторону бани, краем глаза успел заметить нечто медно-красное, в беспорядке сваленное у наковальни. Это нечто нестерпимо сияло – так, что невозможно было задержать на нем взгляд более нескольких мгновений. «Солнце!» - только и успел подумать витязь.

Север

Закутавшись в обширную медвежью шкуру, Светозар стоял на носу корабля. Северное море было спокойным – конец путешествия был близок, и все возможные штормы и ураганы остались позади. Весь тот долгий месяц, что княжеская ладья под багряным парусом продолжала путь на Север, стихия безжалостно издевалась над судном и витязями, которые мужественно терпели все ее капризы. Немало горя принес Хладовей дружине, которой располагал теперь Светозар, много раз сам юноша думал, что им не суждено доплыть до страны полярных льдов, где ждала избавления его судьба. Трое воинов погибли во время снежной бури, один насмерть замерз, когда хозяин зимы решил вдруг заморозить океан, и еще одного смыло волнами во время вчерашнего шторма… Море снова катило свои свинцовые воды в вечность, Сын Солнца смог применить свою силу, чтобы продолжить путь – чтобы принести людям весну, солнце, счастье, чтобы вернуть лесу его защитницу…
Серое небо, до сей поры почти сливавшееся на горизонте с морем, слегка порозовело, обещая морозный ясный день. Вскоре над кромкой воды показалось большое красное солнце, которое медленно взошло, разгоняя ночной морок. Чем ближе был белоснежный берег, тем больше боялся Светозар Хладовея; снова начинал возращаться убийственный холод, от которого юноша только-только начал отвыкать, и это заставляло его отважное сердце трепетать от страха. Ведь легенда гласила, что только горячее сердце способно сокрушить зиму, что Хладовей не выносит тепла, и его надо бить именно этим оружием! Если нет тепла, то и нечего рассчитывать на удачу… Однако витязь обязан был расчитывать. Молчаливые дружинники угрюмо налегали на весла, упрямо забираясь все дальше в сердце северных вод. Над водами эхом носилась их песня – грустная, исполненная тоски элегия, плач душ, тоскующих по своей родине:

Я давно плыву по морям,
Лишь волнам известно, куда.
Далеко от родных моих берегов
Увела меня странствий звезда.
Тихо шепчут ветер и волны
О погибших в штормах дружинах,
О течениях, о наваждениях,
Что я ночью вижу во снах.
Кто по моим венам гонит огонь?
Кто шлет птиц ко мне за моря?
Я тоскую по земле родной,
Тяжело мне долго без тебя.
Лишь угасают звезды рано,
Меня на континент манит…
Выискивая гавань, слепнут очи,
Да сердце тоскливо, устало болит.
Вот не блещет больше парус,
И не воет ветер злой…
Я пройду весь океан пешком,
Лишь бы только быть снова с тобой.
Ты по моим венам гонишь жар,
Строишь мосты к земле родной…
Шлешь ты птиц ко мне за моря,
Чтобы витязь вернулся домой.

Светозар поежился, плотнее кутаясь в шкуру. Достать корабль и людей оказалось гораздо проще, чем объяснить матери, зачем надо рисковать жизнью и плыть на север. Исмена бесконечно спрашивала, всерьез ли ее сын верит во все эти рассказы о хозяевах зимы и прочих вещах, ломала руки и отирала с бледных щек слезы. Облаченный в доспех Солнца Светозар был настроен очень решительно – он довольно сухо и коротко изложил матери события последнего дня, завершив свою речь уверенно и безкомпромиссно. Да, он обязан плыть на Север, так как в противном случае весна может вообще не прийти, и наступит царство Кровня и подельника его Хладовея. Кто еще верит в это? Багульник. Нет, никакой он не чернокнижник, а самый настоящий ведун, который помог выковать доспехи… Да, сам, сам их выковал – чему ж тут удивляться? И теперь путь лишь один – в столицу, на поклон к князю Светлояру.
Весь вечер Исмена умоляла сына остаться. Весь вечер доказывала она, что легенды не бывают правдивыми до конца, но кому как не витязю было знать об этом? В конце концов ближе к утру женщина поняла, что все напрасно, и молча отправилась собирать Светозара в дорогу. Он уехал тихо, на рассвете, попрощавшись лишь с матерью – все равно он знал, что остальным обитателям усадьбы нет никакого дела, куда он отправился и вернется ли домой. Путь до столицы был не слишком долог – через два дня бешеной скачки по укатанным дорогам княжества Светозар достиг частокола, окружающего стольный город Светлояра. Дружинники с поклоном и без лишних вопросов пропустили его в город – то ли сыграли свою роль доспехи Солнца, то ли былая дружба – и даже на всякий случай напомнили, как проехать к княжескому терему. На счастье юноши, его отец был очень уважаемым в княжестве человеком, и, хотя почти все знали, что его сын изменился далеко не в лучшую сторону, авторитет отца услужливо распахнул перед витязем нужные двери. Князь встретил его ласково, как собственного родича, однако просьба Светозара его немало удивила. Упоенно рассказывая о своих несчастиях, витязь с дрожью в коленках думал, что теперь, наверное, его точно и окончательно определенно вырядят в блаженные. Однако Светлояр был странно задумчив, никаких признаков недоверия не обнаруживал, и его простое лицо выражало лишь недоумение. Слова князя Светозар запомнил – они до сих пор звучали у него в мозгу, и юноша не уставал мысленно благодарить доброго правителя за помощь:
- Мне очень хотелось бы надеяться, что все не так, как ты рассказываешь, что легенды глут и что Хладовея не существует. По чести, я и должен был бы не верить – у тебя нет доказательств и нет свидетелей, который видели твои крылья или что-то, что могло бы подтвердить правдивость твоего рассказа. Но я не имею права не верить. Я не хочу вечно терзаться вопросом – а правда ли это? – и не хочу корить себя за неверный выбор, если все действительно так. Если ты считаешь, что это необходимо, действуй! Я дам тебе дружину, ты получишь корабль, а так же благословение, которое, надеюсь, даст тебе завершить твои начинания.
Воины из дружины были наемниками, поэтому лишних вопросов они не задавали. Споро собравшись в дорогу, они молча подчинялись приказам витязя и упрямо направляли ладью на Север, хотя стихия унесла жизни нескольких их товарищей. Пока все складывалось удачно, а каким будет итог этого похода – покажет день завтрашний, когда по расчетам рулевого должен был показаться на горизонте северный край.

В путь к пещере Хладовея Светозар отправился один. Дружинники не спорили – лишь молча подняли кубки с брагой, желая своему предводителю удачи. Узкий ледяной фьорд был идеальным местом для швартовки судна, так что витязи могли ждать команды к отплытию домой сколь угодно долго. Плохо было лишь с припасами – хотя ладья отличалась вместительностью, запасы солонины и пива подходили к концу… Благо, пресной воды здесь было в изобилии – талая вода была необыкновенно чистой, как лучшая родниковая… Светозар искренне надеялся, что, в случае победы над Хладовеем, ему удастся немного подчистить продовольственные запасы последнего, однако об этом думать было еще слишком рано. Ему предстоял утомительный путь через снега, к виднеющимся далеко на горизонте ледяным скалам. Юноша молился, чтобы Пересвет помог ему быстрее найти пещеру Хладовея – здесь, в снежном аду, было невероятно холодно, не спасали плащи и шкуры, и даже огонь не мог победить лютую стужу. Витязь совсем было пал духом – он не знал, почему онемели руки, не знал, связывать ли это с колдовством или просто с холодом, кроме того, его пугала неизвестность. Пожалуй, было бы даже лучше, чтобы Хладовей не стал ждать визита Светозара, а атаковал бы его прямо здесь, на снежной равнине… Но хозяин зимы не показывался – только ночью наслал чудовищную метель, которая едва не погребла юношу в огромном сугробе. Светозар хотел надеяться, что это явилось проявлением страха врага, но был в этом совсем не уверен…
Отыскать пещеру Хладовея оказалось делом не таким уж и сложным. Она располагалась в сердце самой высокой горы, над входом прямо во льду были выбиты искусные узоры, они же покрывали ледяные стены бесконечных запутанных коридоров и галерей. На мгновение витязь испугался – ему показалось, что это ловушка, настоящий лабиринт, которые петляет под всей горным хребтом и не имеет выхода. По такому можно плутать вечно… до тех пор, пока сердце не скует вечный холод, который не сможет растопить даже веснее солнце. Даже силы Сына Солнца… Несмотря на довольно мрачные мысли, Светозар упрямо шел вперед. Он изо всех сил боролся с холодом, вызывал в памяти образы Темнозори, и они порождали в его душе невиданное по своей силе желание биться с хозяином зимы до последнего. Вот витязь, повинуясь какому-то предчувствию, свернул налево, спустился по широкой лестнице, снова свернул… и уперся в высокие створчатые двери из черного дерева. Повинуясь своей интуиции, юноша собрался с духом, крепко сжал рукоять меча и вошел. На миг странный, холодный голубоватый свет ослепил его, но, когда глаза привыкли к нему, Светозар обнаружил, что находится в небольшом зале со сводчатым потолком. Мебели здесь было немного – и вся как в княжеских палатах, с драгоценной серебрянной или костяной инкрустацией – стулья и скамьи покрыты пушистыми белыми шкурами… одна стена переливалась морозными узорами, при взгляде на которые у юноши бешено заколотилось сердце. Он хорошенько не понимал, почему – казалось бы, вид высоко человека в белом, поднявшегося ему навстречу, должен был испугать гораздо сильнее… Впрочем, осознание того, что долгожданная встреча наконец произошла, пришло через несколько мгновений – человек небрежным жестом сбросил с плеч белую мантию и размеренно произнес:
- Теперь все встанет на свои места, Сын Солнца. Я хотел убить тебя еще десять лет назад, когда ты даже не подозревал о своей сущности, и вот теперь ты сам пришел ко мне, чтобы я смог завершить свое дело и чтобы ничто не смогло помешать мне захватить власть. Спасибо, конечно, но с твоей стороны такая жертвенность неразумна.
- Ты знаешь, за чем я пришел, Хладовей, - сквозь зубы проговорил Светозар. Пока ему удавалось бороться с холодом, который буквально волнами исходил от хозяина зимы, но юноша сомневался, что его сил хватит надолго.
- О да, конечно, знаю, несложно было догадаться! – фыркнул тот. – Не знаю, когда тебя разочаровать, парень – сейчас или попозже. Темнозорь жива только по моей воле. Если бы я не вмешался, ты бы убил ее своим поцелуем!
- Рассказывай, - мрачно усмехнулся витязь. – Я даже верю.
- Зря смеешься. Ты упустил из виду, что СНАЧАЛА должен был оттаять, а уж потом… Впрочем, ладно, я тебя не виню, ведь именно я подталкивал тебя ко всему этому, - Хладовей как ни в чем не бывало уселся на низкий табурет и продолжил. – Твои сны являются плодом моих трудов, мне позарез нужно было, чтобы погибли вы оба. Однако в конце концов, я все-таки решил переиграть свой план, тем более, что отец Темнозори сам обещал мне ее в жены.
- Бред какой! – взорвался юноша. Его всего передернуло, когда он представил себе лесную колдунью рядом с этим страшным типом с красными глазами. Такого просто не могло быть – если, конечно, отец девушки не был каким-нибудь сумасшедшим маньяком.
- Отнюдь не бред. Она подслушала мой разговор с ее отцом – речь шла как раз о тебе, я тщетно уговаривал Святомира разделаться с тобой. Но вся эта семейка отличается убийственным мягкосердечием – конечно же, проклятый ведун отказался. Но его дочка успела узнать достаточно, чтобы представлять для меня угрозу.
- Все равно ты опоздал. Темнозорь успела рассказать нам правду, так что… - Светозар решительно вытянул из ножен меч и хмуро сказал. – Довольно болтать. Я намерен вернуть весну и получить назад Темнозорь любой ценой. У меня достанет сил убить тебя, Хладовей.
- Ну-ну, - усмехнулся тот, грациозно поднимаясь. – Решил приблизить час своей смерти?