Встретить патруль им так и не довелось, хотя Тейгир намеренно шел по огромной проселочной дороге, хорошо утоптанный грунт которой все еще хранил множество самых разных отпечатков. Бесплодные земли, конечно, не были так развиты, как остальная часть империи, но полное отсутствие путников не могло не насторожить.
   - Похоже, началось, - Тейгир снова принял облик молодого парня и смотрелся весьма забавно в роли провожатого, - долго же они искали…
   Туманные слова его Р'Нала уже даже не старалась анализировать. Понять древнего было достаточно трудно, учитывая то, что он снабдил ее весьма скудной информацией, а уж предугадать или прочитать…
   Последнее, кстати, было чревато. Наткнувшись словно на невидимую стену, огораживающую мысли Тейгира, нарзарианка уже получила однажды от него в награду тяжелый, предупреждающий взгляд. И вообще ей казалось, что, оставаясь с ним, она постоянно ходит по лезвию ножа.
   Вопросы древний тоже не любил.
   - Узнаешь, как время придет, - сообщил он ей однажды, отбив охоту к проявлениям любопытства нарзарианки.
   Вот и шли они неведомо куда, повинуясь непостижимой логике Тейгира, и все чаще душу Р'Налы посещали сомнения, которые она благоразумно прятала за ментальными щитами.
   Собственно, щитом подобное ухищрение назвать было сложно, защита была построена скорее на том, чтобы спрятать мысли… не то, что у Тейгира. Сложнейшие плетения в разуме древнего были настолько витиеваты и неразборчивы, что ей хватило одного прикосновения, чтобы понять насколько «легкой» может быть попытка прочесть образы в его голове.
   Направление движения слегка смущало нарзарианку и ее опасения вскоре подтвердились – в виде высоких башен Каи'Тсаала, показавшихся за ближайшим холмом, едва они миновали лесную часть дороги.
   - Что мы здесь забыли, - вырвалось у Р'Налы. Прикусив язык, она ожидала очередного выговора, но Тейгир просто остановился и замолчал, задумавшись о чем-то.
   - Тут все началось, - послышался, наконец, его голос, наполненный такой внутренней болью и горечью, что по спине нарзарианки пробежали мурашки, - тут и закончится. Если… закончится.
   Он изменился неуловимо быстро, как-то неестественно передернувшись всем телом. Послышавшийся хруст показался нарзарианке отвратительным. Раньше, когда Тейгир менял обличье, такого она не слышала.
   Перед нею стоял молодой человек с иссиня-черными, цвета воронова крыла волосами, ниспадавшими чуть ниже плеч. Благородная осанка, правильные черты лица, на котором лежала печать мечтательного упрямства, неестественно сияющие бело-голубые зрачки в чуточку печальном разрезе глаз… только старая одежда выдавала в нем древнейшего нар'зари, того, кого называли Тейгиром.
   - Я был таким, - тихо произнес он, - давным-давно это было, уже и не припомню, сколько поколений сменилось. Хотелось бы забыть прошлое, но, видимо, это невозможно.
   - Ты был таким? – нарзарианка выдохнула.
   Она напряглась, поймав взгляд Тейгира, но никакой тяжести не ощутила. Обыкновенный печальный взгляд необыкновенного нар'зари.
   - Те, кто помнят меня таким, давно мертвы, - он отвернулся, глядя на сверкающие в лучах солнца крыши крепостных башен, - и имена наши давно забыты. Никто даже не помнит, почему все вышло именно так. Да и к чему это? Ведь изменить прошлое все равно нельзя. Можно лишь помочь будущему.
   С этими словами, он двинулся вперед по дороге. Старый дорожный плащ непонятного, грязно серого цвета развевался за ним в пыльных облачках, поднимаемых тяжелой поступью полуистертых кожаных сапог. Стараясь унять сонм путающихся в голове мыслей, Р'Нала двинулась следом.

   Она летела на юг. Воздух, овевающий могучее тело драконницы нес в себе тепло, непривычное ей, прожившей немало веков в уединенном лежбище. Она была невероятно огромной. Даже огромные крылья, раскинуты широко в стороны, вряд ли выдержали бы подобный груз, если бы не помощь заемных сил. Магия помогала природе.
   Небеса вновь потряс ее мощный рык. Драконница была в ярости. Десятки жалобных голосов ее детей наполняли ее душу таким гневом, что даже Старшие потомки не смогли удержать Мать от этого необдуманного поступка.
   Впрочем, она не нуждалась в обдумывании. Ее имя, труднопроизносимое для языка двуногих, можно было перевести как «сеющая ветер» или «неистовая». Когда-то в молодости, много веков назад, таковой она и была. Но даже сейчас многие молодые потомки могли только завидовать ее невероятной для такой массы грации.
   Будучи в себе, Мать бы смогла справиться кровью, взыгравшей в ее все еще сильном и мощном теле, но только не сейчас, когда боль родных чад затуманила разум древнего существа пеленой гнева.
   Облака застилали землю от нее, однако драконница не нуждалась в зрении. Она чувствовала землю, как ребенок чувствует собственную мать. Изогнувшись, она взмахнула могучими крыльями, замедляя полет, а затем плавно нырнула к земле, разметая растворяющиеся в воздухе клочья позолоченных лучами заходящего солнца облаков.
   Оплот двуногих тварей лежал перед ней как на ладони. Мать уже давно не чувствовала в себе Дыхания Огня, но остановить это ее не могло.

   - Дракон! Дракон!
   Напряженные, полные ужаса голоса реяли над замком, который теперь походил на растревоженный муравейник. Этерио Сольвё не сводил взора с пламенеющих закатом небес. Фигура, видневшаяся вдалеке, даже отсюда казалась огромной.
   - Помоги нам Единый, – прошептал интендант и, набрав воздух в легкие, зычно крикнул, - готовьте башню! Скорее!
   - Шевелитесь, черти, - взревел голос одного из капитанов, - жить надоело?
   - Давай, давай, шевелись!
   Рабы, один за другим, исчезали в черном провале башни Звука. Этерио зажал уши и почти в тот же миг раздался Звук. В этот раз было намного мощнее, и интендант даже ослеп на мгновение…
   …придя в себя, он не поверил собственным глазам.
   Дракон пытался приземлиться на стену, но та оказалась слишком хлипкой для этого, и огромный кусок стены попросту рассыпался. Тварь была чудовищной по своим размерам. Земля ощутимо вздрогнула под ногами интенданта, когда дракон по инерции снес вторые ворота, разрушив их до основания. Его дикий рев был полон такой ярости, что ни о каком сопротивлении не могло идти и речи – люди попросту бежали прочь.
   Извернувшись с непостижимой ловкостью, тварь одним ударом затянутого в костяную броню хвоста покончила с башней звука, заодно превратив в труху злополучные, уже наполовину выжженные конюшни.
   Не в силах сдвинуться с места, Этерио с ужасом и благоговением взирал на монстра. В костяную броню было затянуто все тело дракона, а у основания головы, сплошь покрытой шипами, воинственно торчали кожистые перепонки, обычно прикрывающие в полете уши существа...

   Уничтожив досадившую ей башню, Мать остановилась, почувствовав ее присутствие. Рожденная была где-то здесь, в недрах стонавшей от присутствия этих людишек земли. Мысли их, подобно жалким червям, метались в хаосе, ничего нужного она извлечь не могла. И тогда драконница подняла массивную голову к небу, издавая мелодичную трель Зова.

   Услышав призыв Матери здесь, Заге не поверил своим ушам, но мешкать не стал. Короткая, пронзившая все его существо боль и вот он уже избавился и от ненавистного человеческого тела и от странной игрушки на шее. Пришла пора действовать.
   Выбив наскоком дверь, он налетел прямо на спешащих мимо стражей, прямо на лету разорвав одному горло. Второй в ужасе отскочил, потянул из ножен меч, но меткий удар длинного хвоста тут же прервал его существование.
   Ярость матери, похоже, передавалась и ему. Заге попытался отрешиться, сосредоточиться и, в конце концов, ему это удалось. Рожденную он почувствовал тут же.
   Стражей в коридоре не было совсем, похоже, те, кого он убил, оказались последними из тех, кто спешил наружу. Выбив дверь, он быстро нашел взглядом Рожденную, которая забилась в угол. Она, почему-то, пыталась вырваться, но Заге крепко схватил ее и помчался прочь, смутно припоминая дорогу к выходу.
   Рожденная взвизгнула, когда драконид пробегал мимо убитых им стражников и снова попыталась вырваться, колотя кулачками по тем редким местам, где его тело не было покрыто костяной броней. Удин чувствительный удар настиг его ухо и драконид раздраженно зашипел в ответ. Больше она не шевелилась.
   Трель Матери становилась все настойчивее, но быстрее бежать он уже не мог. Добравшись до лестницы, Заге поспешил вверх, забираясь на самую верхушку тянущейся из-под земли башни. Окошко на ее вершине было крохотным и дракониду снова пришлось применить силу. Кладка оказалась крепкой и он, проломив стену, получил довольно ощутимую рану, едва успев заслонить своим телом Рожденную.
   Они падали. Передернув плечами, Заге изогнулся как кошка и расправил кожистые крылья, едва не выронив свою драгоценную ношу. Несколько напряженных взмахов и его полет выровнялся.
   Великая Мать отвлекала людишек, как могла. Заге оглянулся назад, чтобы увидеть, как она крушит замок. Могучей драконнице были нипочем как стрелы, так и мечи воинов, чего нельзя было сказать о самом Заге. Несколько стрел, прилетевших со стороны уцелевших южных башен, просвистело мимо, но одна все же достигла своей цели. Резкая боль под лопаткой, прямо у крыла и драконид едва справился с судорогой, охватившей все правую часть тела. Кое-как, полет снова удалось выровнять.
   С двумя кровоточащими ранами далеко пролететь он бы точно не смог и сознавал это вполне отчетливо. Чувствуя, накатывающую слабость, драконид снизился к деревьям, стараясь найти подходящую полянку.
   Мимо проносились только густые кроны, просветов между деревьями не было. Полет стал дерганым, рваным. Он уже не мог держать темп и лишь крепче прижал к себе Рожденную, защищая ее от веток и сучьев, несущихся навстречу…