До того дня я думала, что это мой дар. Но нет, это мое проклятие.
Где находятся эти глаза, перед которыми встают картины, никогда не виденные глазами настоящими? Покажите мне, где; я своими руками выколю их.
Я не хочу больше видеть два самых дорогих мне лица. Я не хочу видеть, как багряные тени залегают в их глазницах, как меркнет свет их глаз. Я не хочу видеть, как их мягкие черты искажают муки ужаса и боли. Я не хочу видеть, как мои родители падают наземь, как темное пятно расползается по нежно-розовому мрамору. Я хочу, чтобы тени, обступившие моих родителей, больше не приходили в мои сны.
Двенадцать лун мне не было от них покоя, и сколько б не было еще, если бы в один день я не поняла, что все прекратится.

Лесная эльфийка устало оглядывала снующий мимо нее народ. Уже вечерело, но она прекрасно знала, что пока лучи заходящего солнца еще освещают скопище палаток, тентов и навесов, толпа зевак, среди которых изредка встречаются покупатели, не покинет Большой рынок Сильвенара. Ужасно хотелось глотнуть ротмета, однако ее напарница и вкупе с тем двоюродная сестра, Ноэльдир, все еще не появлялась. Взгляд эльфийки в тысячный раз скользнул по набору резных костяных кубков филигранной работы - бесценный товар, что они выставили сегодня и покупателя на который придется ждать, наверно, неделями, если не месяцами, непрестанно беспокоясь о возможной краже. Девушка была погружена в невеселые мысли об этой новой головной боли, когда ее разбудил прозвучавший сверху негромкий хрипловатый голос:
- Искусная работа.
Эльфийка подняла голову. Высокий мужчина в свободной черной одежде покручивал в руках один из резных кубков, держа его кончиками бледных пальцев за тонкую костяную ножку. С минуту она молча смотрела на него, изучая правильные, аристократичные черты, следя за каждым движением живых серо-зеленых глаз, не в силах оторвать взгляд от лица незнакомца. Того, похоже, ничуть не волновало такое поведение: все его внимание уделялось одному лишь кубку. Наконец, она опомнилась, окинула глазами довольно простого вида костюм мужчины, и с некоторой нерешительностью заметила:
- Это дорогая вещь.
- Еще бы, - с усмешкой отозвался незнакомец, не отводя взгляда от кубка.
- ...и продается только в комплекте. Шесть кубков, каждый по...
- Две тысячи девятьсот дрейков.
Эльфийка замолкла от неожиданности. Незнакомец назвал практически ту самую цену, за которую ее дядя поручил продать товар.
- ...каждый по пятьсот двадцать, но за весь комплект всего три тысячи сто - я готова уступить вам двадцать дрейков, - она учтиво улыбнулась, закончив заученную фразу.
- Две тысячи девятьсот пятьдесят? - мужчина наконец оторвал взгляд от кубка и с хитроватым, снисходительным прищуром глянул в глаза эльфийке, улыбнувшись в ответ.
- Но вы же понимаете, что такой изысканной работы комплект, достойный стоять на столе самого Императора, не может стоить дешевле трех тысяч ста, и если я скину еще хотя бы пятьдесят, это будет просто неслыханно...
На прилавок с металлическим звоном опустился кожаный мешочек.
- Здесь три тысячи золотом. Берите.
Мягкий вкрадчивый голос, обольщающая улыбка и гипнотизирующий взгляд незнакомца произвели должный эффект. Девушка опустила кубки в устланный пухом и перьями ящик и вручила его покупателю. Тот слегка склонил голову в благодарности, после чего удалился.

Я хотела побежать за ним, снова взглянуть ему в лицо, снова увидеть эти черты, проникнуть в их загадку, узнать их характер, сильнее запечатлеть их в памяти. Я не решилась. Я бы тут же принялась рисовать это лицо, которое все еще стояло перед моим глазами, но под рукой не оказалось ничего подходящего. Я просто сидела и старалась как можно отчетливей вспомнить каждую черточку этого лица, каждую линию и изгиб.

- О боги!
Услышав высокий девичий вскрик, эльфийка повернулась и увидела свою напарницу. Та стояла, окаменев, две чаши валялись у ее ног посреди дымящейся лужи разлитого ротмета. Взгляд Ноэльдир был устремлен на прилавок.
- Меттэстель, где кубки?! Неужели... неужели их украли? - убитым голосом произнесла она.
В ответ Меттэстель весело рассмеялась.
- Я продала их. Вот три тысячи золотом, - она подняла увесистый кожаный мешочек.
Ноэльдир не сразу осознала услышанное, но все же взяла мешочек из рук напарницы и пересчитала монеты.
- Все точно. Здесь золота на три тысячи дрейков... Но я не понимаю, как?.. Я думала, до приезда очередной делегации к Гласу Народа у нас нет никаких шансов!
- Кубки купил какой-то незнакомый человек. Я его никогда раньше не видела. Бретон, наверно, хотя, возможно, имперец, или даже полукровка. Мы быстро сторговались, он сразу же заплатил всю сумму, забрал кубки и ушел. Буквально пару минут назад...
- Невероятно! А хотя... Да, я, кажется, припоминаю, как торговцы рассказывали мне о чем-то подобном. Несколько месяцев тому назад кто-то из них выставил на продажу лампу из черепа редгарда, просто залюбуешься как тонко сработанную - лампа была, ну, как будто из затвердевшего кружева, а не из кости. И представь: в первый же день ее купил какой-то человек, похожий на бретона. Если бы он оставил долговую расписку, ну или хоть пригласил бы торговца для выплаты денег к себе, в свой дом, знаешь же, как обычно делают при таких крупных сделках, тогда-то вот и можно было бы сказать наверняка, кто он да откель будет. Но тот просто выложил за лампу четыре тысячи золотом и ушел. Скорей всего, это именно он сейчас и был!
Меттэстель кивнула. Ноэльдир тут же принялась радостно щебетать о том, что теперь они могут наконец-то пойти домой, и о том, как будет рад ее отец при виде полного золотом мешочка, и о том, что они наконец-то смогут приобрести. Но Меттэстель не слушала ее.

Я поняла, что смогу снова увидеть это лицо. Все свободное время я посвящала попыткам повторить эти черты на немногих оставшихся у меня обрывках пергамента - холст уже давно закончился. Я чертила и правила, стирала и чертила снова. Выходило похоже, очень похоже, но что-то ускользало. Это было красивое, изящное, но неживое, застывшее лицо - точно как и на всех предыдущих моих портретах. Их хвалили, ими даже кто-то восхищался - но я никогда не была довольна результатом. Я хотела перенести на полотно живое лицо - такое, каким я вижу его перед своим внутренним взором. Не вышло. Ни разу.
Лицо незнакомца прогнало черные тени из моих снов и вытеснило образы умирающих родителей. Однако даже во снах это лицо казалось далеким и недосягаемым.
Я не пропускала ни одного базарного дня. Я узнавала, будет ли у кого из торговцев редкий драгоценный товар, и следила, следила, следила...
Наконец, я снова увидела.

"Он!", - кольнуло сознание Меттэстель, когда фигура, столь часто виденная ею во снах, мелькнула перед нею наяву. В руке у незнакомца был зажат маленький сверток: похоже, сегодняшняя сделка уже произошла, и если она не последует за ним, тот покинет рынок и снова растворится в вечерних сумерках.
- Мне нужно идти. Встретимся дома, - поспешно попрощалась она с кузиной и, не обращая внимания на недовольное выражение на лице той, выбежала из-за прилавка и последовала через редеющую вечернюю толпу следом за незнакомцем.
Тот вскоре отделился от толпы, свернул с широкой аллеи и углубился в темные переулки Имперского квартала. Дома постепенно становились все менее респектабельными, напоминая скорее заброшенные развалины, реже встречались прохожие. Эльфийка гадала, что человеку, распоряжающемуся столь солидными суммами, делать в этом неблаговидном районе. Самого незнакомца становилось все хуже и хуже видно, силуэт его растворялся в сгущающихся сумерках.
Меттэстель свернула за очередной угол вслед за незнакомцем и, оглянувшись, поняла, что все-таки упустила его. Но она еще даже не успела почувствовать разочарование, как кто-то обхватил ее сзади и рывком притянул к стене. Девушка готова была закричать, но едва она набрала в грудь воздуху, холодное лезвие коснулось ее шеи, и та замерла, боясь шелохнуться. Босмерка медленно выдыхала воздух, в панике шаря глазами по пустынному переулку, но тщетно - ни одного горящего окна, ни одной тени прохожего. Напавший на нее тоже ничего не предпринимал, но продолжал все так же крепко ее держать. Наконец, дыхание девушки несколько успокоилось, хотя сердце по-прежнему бешено колотилось. Заметив это, напавший склонил голову к ее уху.
- На кого ты работаешь? - спросил спокойный, даже насмешливый мужской голос.
По коже эльфийки пробежал мороз.

Это был тот самый голос, ласковый теплый шелест, сладкая дрожь задетых струн, голос, отзвуки которого не покидали мою голову с тех пор, как я впервые его услышала. Его голос.

- Я не понимаю, о чем вы, - прерывисто дыша, прошептала она.
- У тебя, кажется, и вправду нет оружия. Значит, ты просто шпион. Кто нанял тебя? - дыхание незнакомца обжигало жестким запахом металла.
- Никто! Я просто хотела узнать, кто вы и где живете.
Мужчина отрывисто хохотнул.
- Зачем?
- Понимаете... Я рисую портреты. Ваше лицо... Мне очень хотелось бы написать ваш портрет.
- Очаровательно, - издевательски протянул незнакомец. - Но боюсь, что эта уловка уже устарела. Кажется, я в последний раз встречался с ее использованием в Вэйресте. Обворожительнейшая шпионка, выдававшая себя за портретистку... Богатых и влиятельных так легко обезоружить, сыграв на их тщеславии, - он саркастически усмехнулся. - Сожалею, но у тебя это не выйдет. Ты не портретистка. Я запомнил тебя, милая девочка. Ты торгуешь изделиями из кости на рынке. Никаких портретов...
- Я не лгу! Я действительно портретистка, мое имя знают при дворах Алинора и Сильвенара. Я - Меттэстель!
Незнакомец замер.
- Меттэстель?.. - спросил он то ли ее, то ли себя самого, словно вспоминая.
В дальнем конце переулка послышались шаги. Мужчина вздрогнул, лезвие больно впилось в кожу, и у босмерки перехватило дыхание. Шаги медленно приближались, и скоро прохожий мог их заметить. Внезапно незнакомец отнял кинжал от шеи девушки, оттолкнул ее от себя и неслышно нырнул за угол. Она пыталась разглядеть его в потемках, но тщетно.

Угроза смерти не отпугнула, но лишь усилила нашу связь. Звуки его голоса разливались терпким эхом в моей голове, видение его лица не покидало меня ни во сне, ни наяву. Мое тело все еще хранило остатки его тепла, столь острой и краткой близости. Я не стала ждать следующего базарного дня. Я каждый день выходила в город, обходила улицы, переулки и парки с единственной целью: снова столкнуться с ним.

Меттэстель устало оперлась рукой о ствол толстого дуба, наблюдая за угасающим закатом. Розоватый свет еще окрашивал покатые крыши имперских построек и конусообразные верхушки жилищ в форме бутона, или луковицы, явлений местной архитектуры. Позади эльфийки темнел зеленью парк, представлявший из себя участок традиционных для Валенвуда лесных дебрей, не вырубленный под постройку домов.
На опиравшуюся о дерево руку опустилась чужая ладонь. Босмерка резко обернулась.
- Меттэстель.
Белые зубы незнакомца обнажились в широкой, хищноватой улыбке. Он учтиво поклонился. Меттэстель молчала, и мужчина продолжил:
- Прошу прощения за неучтивость, проявленную при нашей последней встрече. Я вынужден быть осторожным.
- Да... Я понимаю, - после некоторой паузы ответила девушка.
- Очень рад. В тот момент, как вы назвали себя, все встало на свои места. Когда я увидел вас, торгующую поделками ремесленников, я почувствовал, что здесь что-то неправильно. Словно вы не на своем месте. Что и позволило мне заподозрить вас... Но когда вы назвали себя, я понял, что вы не лжете. Разве я был вправе отрицать ту дивную закономерность, по которой вы преображаете своей красотой здешнее суетное торжище точно так же, как ваши великолепно самобытные портреты украшают собой королевские дворцы? Да, мне стоило предугадать, что эта тонкая чувственность, это острое ощущение прекрасного, позволившие возникнуть подобным работам, непременно отразятся и во внешнем облике создателя.
- Благодарю, - щеки эльфийки подернул легкий румянец. Выразительный голос незнакомца, источающий велеречивые комплименты, производил завораживающее действие, ей пришлось одернуть себя, чтобы не поддаться этим чарам. - Но мои работы не стоят таких похвал. Там столько несовершенств... ах, и мне так и не удалось их исправить.
- Но, прошу вас, объясните: почему вы, владея толиким дарованием, промышляете столь неблагодарным занятием, как торговля безделушками? Ведь ваше место при дворе; там, где законно обретаются ваши работы.
- Ах, сударь... - она глубоко вздохнула. - Я не могу вернуться в Алинор, это невозможно... не спрашивайте. А в здешнем краю мне просто не с чем работать. Холст и масляные краски местные не производят - все из-за Зеленого Пакта. То, что привозят купцы, стоит просто неимоверно. Очень немногие могут себе такое позволить, да и искусство портрета здесь... не то, что бы не в почете, однако особого интереса у большинства не вызывает. Когда я приехала сюда, мне хватило материала едва на полгода. Сразу после этого двор забыл о моем существовании... Мне оставалось лишь смириться. Я стала помогать семье моих дяди и тети, у них сейчас и живу.
- Вот как? Да, весьма печальная ситуация... Однако теперь, когда я встретил вас, ее можно исправить. Так случилось, что я располагаю некоторыми запасами необходимых вам материалов. Я был бы рад принять вас у себя и предоставить вам все, что потребуется для занятий живописью, включая собственные апартаменты - если, конечно, вы окажете мне такую честь.
- О, о таком предложении я могла бы только мечтать, - лицо Меттэстель осветила радостная улыбка.
- В таком случае, позвольте пригласить вас прийти ко мне завтра, после захода солнца. Мой дом находится у выхода из дворцового парка и видом напоминает большой шарообразный бутон, окруженный бутончиками поменьше. Правда, под это описание могли бы попасть и другие поместья этого округа, однако вы сможете отличить мое жилище по доспехам стражников у входа. Они будут закованы в даэдрическую броню. Насколько мне известно, стражники прочих поместий облачены либо в костяные, либо в стальные доспехи, так что вы не ошибетесь. Я предупрежу стражу о вашем визите, так что вы сможете сразу же пройти в мои покои.
- Благодарю, сударь. Я непременно приду, - она поклонилась.
- Я буду ждать вас, любезнейшая Меттэстель, - он поклонился в ответ, и на лице его вновь сверкнула хищноватая улыбка. - А сейчас позвольте вас покинуть. Прошу, не следуйте за мной.
Мужчина развернулся и по узкой тропке направился через гущу переплетающихся веток и лиан. Только когда тот скрылся, Меттэстель поняла, что так и не узнала хотя бы его имени.

-----------
Публикую лишь начало, т.к. целиком, боюсь, не влезет, а публиковать частями не хотелось бы: рассказ, как купюра, имеет ценность лишь в целом виде. Полностью прочитать можно по ссылке: тут.