Глава 1.

Мерриан. Салзар Эвольд Мидес

Конец лета 3050 года от Завета Трилла в Мерриане выдался непривычно жарким. Почитай две недели уже не было дождя, и трава в предместьях города пожухла и пожелтела, склоняясь вдоль дорог неопрятными пыльными космами. Полуденное солнце жгло немилосердно, и все живое попряталось от его жалящих стрел, притихло, затаилось, только древесные цикады, не умолкая, продолжали заводить свои песни где-то высоко, в кронах небольшой хвойной рощицы. Посадка та, протянувшаяся вдоль дороги в паре миль от самого Мерриана, хоть и стояла близко к городу и родила в обычное время под своей сенью рядовки, моховики да лисички, местом считалась таинственным, если не сказать, пугающим. Виной всему был древний, скособочившийся камнями дольмен с замшелыми, растрескавшимися ступенями, ведущими на выщербленные от времени серые плиты круглой площадки. Никто точно не знал, когда он возник здесь, кем был построен, и была ли роща, окружавшая сооружение, посажена специально, чтобы скрыть портал от любопытных глаз. К слову, такие древности можно было встретить время от времени, путешествуя вдоль дорог Даринги и, поговаривали, что сделаны дольмены были еще во времена самого Завета, то ли Пришлыми, то ли еще какой нечистью, неизвестно. Простой народ противность эту старался обходить за милю, а магов, да волшебников столичных, по слухам пользующихся порталами ну все равно, что конем, или телегой, не любил. Так что спрашивать у них -- не спрашивал, да и желания такого не имел, поскольку ордалианская церковь волшбу не одобряла и детей своих всячески оберегала от встреч с оной.
Вот и в этот жаркий полдень рощица под Меррианом была безлюдна, и свидетелями появления там высокого человека в сером плаще оказалась только пара чижей, да промелькнувшая по еловой ветке пышнохвостая белка. Мужчина внезапно возник в центре площадки, окруженный голубоватым сиянием, слегка покачнулся, оперся на один из высоких камней дольмена и с шипением отдернул руку, с трудом удержав равновесие. Древний камень обжег его, точно раскаленная сковорода, незнакомец слегка обиженно хмыкнул и подул на враз покрасневшую ладонь. Потом он легко сбежал по низким ступеням и, присев на поваленное дерево, красневшее щербатой, местами липкой корой, начал копаться в кожаной поясной сумке. Несмотря на солидный по здешним меркам возраст - а было человеку на вид около сорока, движения его степенностью не отличались, руки, извлекая из сумки крошечную непрозрачную бутылочку, порхали ловко и немного нервно, словно вспугнутые из межи птицы. Мужчина пролил каплю содержимого на свою пострадавшую ладонь и, облегченно вздохнув, снова поднялся на ноги. Покрутил головой, оглядывая посадку, и внезапно потянулся, точно разбуженная в своем логове дятловым перестуком болотная рысь, вдыхая полной грудью свежий, напоенный хвойным ароматом воздух.
Когда незнакомец миновал прохладную тень рощицы, ведущая в город дорога встретила его пылью, солнцепеком и перспективой неприятного путешествия пешком. Мужчина вытер пот со ставшего вмиг влажным лба и потянул за шнуровку богатого плаща мышиного колера, расшитого серебром, намереваясь стянуть его с плеч как можно скорее. Усевшись в тень чахлого можжевелового куста, и приложив руку козырьком к черным соболиным бровям, он уставился на змеившуюся в поля пыльную колею, надеясь отыскать попутчика, имеющего более удобное средство передвижения, нежели натруженные ноги. Попутчик ждать себя не заставил, вскоре до человека в сером долетел скрип тележных колес и из-за поворота, огибающего рощицу, выкатилась запряженная пегой кобылкой телега, груженная точно присыпанными белым снегом плотно набитыми холщовыми мешками. Возница был стар, устал и нелюдим, однако, увидев незнакомца, кобылку свою все же придержал и с любопытством уставился на путника, прищурив ехидный карий глаз. Ехидство его, впрочем, быстро испарилось, когда мужчина поднялся на ноги и предстал перед пейзанином во весь рост. Старик с любопытством скользнул взглядом по высокому загорелому лбу странника, свободно раскинутым по плечам длинным смоляным волосам, перехваченным над бровями плетеным кожаным ремешком, по узким губам, таящим едва заметную усмешку, и вздрогнул, встретившись с глазами черноволосого. Глаза эти оказались такого светлого серого оттенка, что радужка их казалась почти белой, а темно-бурые точки зрачков, сузившихся на ярком солнце, напоминали глаза ворона, словно настороженно выглядывавшего из головы незнакомца.
-- Э... -- протянул пейзанин, поскребя пальцем белесую щетину на вычерненном солнцем лице и оглядев добротную одежду странника, -- а чой-то благородный господин посреди дороги делают? Один, да еще и пеший?
Он покосился на рощу позади путника и, дернув щекой, суетливо провел двумя перстами по лбу: слева направо.
Черноволосый обернулся, понимающе ухмыльнулся и, решив не афишировать свое отношение к магическим перемещениям, пожал широкими плечами, затянутыми в черную рубаху, да перекинул плащ с руки на руку:
-- Лошадь-то была, мил человек, вот только люди лихие глаз на нее положили, и получаса не прошло. Трое их было, а я один, да без оружия. Тут уж за имущество свое особо не поцепляешься, ежели жизнь дорога. Оттуда выскочили, -- мужчина кивнул на ельник, -- да потом туда же и утекли, как сквозь землю провалились.
Голос у незнакомца был приятного бархатного тембра, чуть отдающий хрипотцой.
-- Ох, Судия спаси... -- возница вытер потертым рукавом вспотевший лоб, -- не иначе "короеды" опять дела свои темные проворачивают. Вот не далее как с неделю назад девка на этом самом месте пропала, отец Якуб давеча с амвона вещал, что их это работа, а как же иначе... А вы, сударь, никак в город ехали, али куда?
-- В город, да, -- кивнул высокий и окинул быстрым взглядом груз пейзанина, припорошенный мучной пылью, -- в Мерриан. А ты вроде с мельницы едешь? Может, и меня подбросишь до ворот, так в накладе не останешься, -- и он выразительно положил руку себе на пояс.
-- С нее самой, вашество, -- кивнул старик, следя взглядом за рукой странника и на глазах делаясь все радушнее. -- А подброшу, чего ж. Мне и в дороге, глядишь, веселее будет. Ну, ежели благородный господин не побрезгует, да запачкаться не побоится.
-- Не побрезгует, -- криво усмехнулся путник, ловко запрыгнул на край телеги и взгромоздился на пыльные мешки.
Лошадка неожиданно резво побежала вперед, чуть подкидывая повозку на рытвинах, а возница вздохнул:
-- Вот лошадь и то -- животина умная, нехорошее чует да убраться оттудова спешит. У меня сегодня, как стал я к посадке поутру подъезжать, так поначалу ось слетела, потом оглобля треснула, тьфу! -- он смачно сплюнул на дорогу. -- Вот уж страху я натерпелся, пока новую срубал... Эх, давно, по моему разумению, место то с землей сравнять надо, а деревья пожечь, потому как не нашенские это, видать, деревья. Как есть короедские... Куда только Орден смотрит?
-- Ну да, ну да... -- кивнул ему черноволосый, сосредоточенно глядя на тень, бегущую за ними по дороге и думая, очевидно, о чем-то своем.
Возница покосился на попутчика, пожевал губами, поглядел в пронзительно синее небо с застывшими в вышине шелковистыми перистыми облаками.
-- Никак погода сменится? - с надеждой протянул он и обернулся через плечо. Незнакомец не ответил, то ли задремал, то ли совсем уж глубоко задумался. Мельник помолчал еще немного, причмокнул, погоняя сбавившую ход пегую и, снедаемый любопытством, снова обратился к черноволосому:
-- А вы к нам как, по делу, али в гости к кому?
Высокий чуть вздрогнул и повернул к вознице голову:
-- Ну, надеюсь, что в гости... Ты как, знаешь, где граф Юлиуш Олл проживает? Можешь его дом показать?
-- Знать-то знаю, -- кивнул старик, с интересом прищурившись на попутчика, -- только меня, небось, в пекарне не просто заждались, а уж, поди, блажат пуще коровы... Граф-то проживают совсем в другой стороне, да не дом у них, а что ни на есть замок, мимо уж не пройдете, да и любой в городе покажет... А вы чего, никак свататься собрались?
-- Свататься? - черноволосый рассмеялся, -- нет уж, увольте. Дела у меня в городе, вот по рекомендации и собираюсь у лорда Олла остановиться. А что, там идет бурный отбор женихов?
Возница хмыкнул, а потом хохотнул, запрокинув голову.
-- Да в том-то и дело, что совсем не идет. Тут графья намедни даже бал закатывали, чтобы племянницу пристроить, да и тот конфузом обернулся. Один из менестрелей тамошних то ли выпил чего, то ли просто ума лишился, но такую балладу закатил при всей меррианской знати, что их сиятельство запустили в нахала кувшином вина, а потом так разорались, что бедняге тому в окно пришлось скакать. Ну, какое уж тут веселье, да смотрины? Леди Флора в слезы, гости по домам заспешили, потом, посчитай сутки по городу шепоток ходил, да смешки - вот уж позорище для графской семьи-то.
-- Интересно вы тут живете, -- усмехнулся незнакомец, закатывая рукава рубахи и вытирая со лба испарину. -- А что же такого менестрелишка-то напел, что хозяина в такой гнев поверг?
-- Да говорят, песнюшку какую-то откровенного содержания, о том, как священник да некромант девицу не поделили, -- гнусно ухмыльнулся старик и засмеялся, будто квочка раскудахталась.
Незнакомец как-то странно дернулся, и на вытянувшемся лице его застыла кривая усмешка.
-- И как же зовут этого... шутника? -- поинтересовался черноволосый и хрипотцы в его голосе отчего-то заметно прибавилось.
-- Да все Сианном величают, а полного-то имени, поди, и не знает никто. Больно уж заносчивый тип, все сам по себе держится, друзей не заводит, -- охотно продолжал сплетничать пейзанин, одновременно глядя с прищуром на приближающиеся ворота Мерриана. Попутчик замолчал и, окинув равнодушным взглядом городскую стену, угрюмо уставился на острые носки своих измаранных дорожной пылью высоких кожаных сапог.
-- У вас, господин, говорите, письмо рекомендательное вроде было? -- осторожно спросил возница и направил кобылку на опущенный мост. Одновременно туда же, качаясь и дребезжа, направилась груженная горшками повозка, чуть не зацепив их осью колеса. Рябой возница зыркнул на мельника недобро, но натянул поводья и возок свой попридержал. Седой расплылся в довольной улыбке, весьма удовлетворенный собственной значимостью, хотя, скорее всего, горшечник просто пекся о своем хрупком товаре. Копыта пегой лошадки гулко застучали по деревянному настилу, а возчик снова обернулся через плечо:
-- Тут у нас вот такие дела. На воротах стражникам велено досматривать всех новоприбывших, дабы, -- он выпрямился и, очевидно, процитировал кого-то с важностью, -- исключить проникновение к добрым ордалианам заразы Пришлой, чтобы не смущали нелюди речами своими умы праведные и не чинили деяний злокозненных... Так что, скорее всего, письмо то показать вам придется.
Возле самых ворот им пришлось ненадолго задержаться, поскольку стражники, облаченные поверх чешуйчатых доспехов в красные котты с нашитым гербом Мерриана -- черной белкой, попирающей когтистой лапой огнедышащего дракона, -- сурово допрашивали пару молодых людей. Один из задержанных, темноволосый парень с маленьким серебряным колечком в ухе и лютней за спиной, яростно кивал головой и совал воину пару медяков. Другой же -- совсем мальчишка, тощенький, невысокий, с копной серых всклокоченных волос, торчащих в разные стороны, будто ежиные иголки, все больше молчал, внимательно разглядывая темную арку распахнутых городских ворот да караульные круглые башенки, покрытые глиняной черепицей.
-- Сказал ведь, стойте здесь, пока господа-паломники не проедут! -- рявкнул на лютниста бородатый стражник, выпучив и без того круглые глаза.
-- Постор-ронись! -- зычно раздалось сзади, и черноволосый, обернувшись, узрел въезжающих на мост конников. Первым, на вороном жеребце, приосанившись, ехал немолодой блондин в черном жупоне и черном же берете с кокетливым пестрым пером. За ним, гарцуя на серой в яблоках кобыле, в сопровождении двух ордальонов в черных накидках с алыми серпами на плечах, следовала девица приятой наружности. Одета всадница была в платье небесно-голубого колера, а из под синего эннена на плечи и грудь ее струился водопад пшеничных волос. Сопровождали группу человек десять кнехтов в кожаных кирасах с заклепками и длинными мечами в ножнах. Аристократы собрание у ворот проигнорировали, только девушка стрельнула фиалковым глазом на стоящего у ворот лютниста, точно веретеном уколола. Менестрель расплылся в довольной улыбке и отвесил ей изысканный поклон. Блондинка фыркнула и, тряхнув головой, небрежным жестом закинула волосы за спину. Черноволосый путник слегка вздрогнул -- лицо всадницы с высокими скулами и чуть вздернутым носиком показалось ему смутно знакомым, а жест, которым она прикоснулась к волосам, почему-то отозвался неприятным толчком в сердце.
-- Видать, графиня-то и впрямь безгрешная, -- протянул возница, глядя вслед конникам, и непонятно было, то ли он действительно говорит серьезно, то ли так тонко насмехается. -- Стоило только помянуть, как она уж тут как тут...
-- О чем это ты? -- повернулся к мельнику попутчик.
-- Так это вот как раз графиня Флора и проехали, -- растянулся в щербатой улыбке старикан, -- никак на источник святого Мерриана ездили, вон, ордальоны с нею были, да господин Тровард -- компаньон графа Олла по торговым делам...
Черноволосый мрачно кивнул, спрыгнул с телеги, попытался отряхнуть испачканные в муке штаны, но только крякнул с досадой, а потом плечом молча подвинул возмущенно запыхтевшего лютниста. Достал из поясной сумки свернутый в трубочку пергамент, скрепленный восковой гербовой печатью с изображением бегущей лисы, и так же молча сунул в руки лупоглазому стражу.
-- Добрый день, господа хорошие! -- расплылся в слащавой улыбке мельник и, вскочив с телеги, поклонился чуть не в землю городской охране.
-- Чавой-то ты сегодня, Иохим, шапку ломаешь? -- криво ухмыльнулся здоровенный детина с мясистым, изъеденным рябинами лицом, тыча копьем промеж мешков с мукой. -- Никак, попутчик заплатить тебе пообещал немало, коли в город его провезешь?
Лупоглазый ткнул соседа локтем в бок и сунул тому под нос пергамент:
-- Ты, Мацей, того, сильно не бузи. Тута вот грамотка, братцем нашего графа Олла подписанная, и господину этому, Салзаром Мидесом величаемому, для рекомендации данная. Фу-у...
Здоровяк мрачно покосился на свиток, причем, задумчиво выпяченные губы его явно свидетельствовали о том, что с грамотой он не дружит, и важно кивнул:
-- Ну, а то... Стал быть, пусть проезжают, коли такое дело...
Мельник закивал, осклабившись, и полез обратно на телегу. Умостившись, чмокнул, дернул поводья и пустил пегую шагом в ворота. Черноволосый пошел рядом, а обиженный менестрель, поджав губы, ледяным взглядом проморозил ему спину, криво ухмыляясь.