14.07.20ХХ. 12.01
Кто сказал, что июль – месяц жаркий? Покажите мне этого человека, и мы с ним обстоятельно поговорим о том, как нехорошо обманывать доверчивых граждан. Иногда я могу быть крайне убедительным.
За окном все серо, из туч льется не жалкое содержимое прохудившегося ведра, а целый Ниагарский водопад. Внушительный участок, увенчанный, словно перстень – жемчужиной, двухэтажным коттеджем, стремительно превращается в одну огромную зеленую (у педантичного Михаэля травка на газончике до неприличия ровненькая и яркая) лужу, которая, стоит ливню затянуться до следующего дня, имеет все шансы получить повышение: стать вполне самодостаточным прудиком, а после – прелестным болотцем. Судя по мрачному лику друга, мысли у нас текут в одном направлении. Последний штрих в картине - промозглость. Благо, царит она лишь снаружи. Внутри меня спасают хорошая отопительная система – от аллергии, – ноут (единственный и неповторимый) и некое подобие компании – от обостренной формы апатии.
Чуткая к душевным переживаниям окружающих натура Михаэля на мне, видимо, решила взять отпуск, собрала чемоданчики и умотала далеко и надолго.
А все произошло так.
Выползаю я, значит, вчера из машины изрядно помятый, нежно-зеленый и с нервным тиком в придачу. Ну кто бы мог предположить, что где-то в недрах богатого внутреннего мира товарища чутко спит Шумахер?! Я тоже не мог подумать… не успел. Всю дорогу меня вжимало в сидение; перед глазами роем проносились картинки из моего прошлого, настоящего…. В будущем своем я, как водится, увидел темный тоннель и призрачный свет где-то впереди. Выругался. Оказалось, тоннель был настоящим, а моя психика - ни к черту, о чем Михаэль меня услужливо проинформировал.
Вылезаю я, собственно, медленно окидываю затравленным взглядом дом и вижу…. О-бал-деть! На веранде - пара милых созданий. Белобрысых, большеглазых и прямо-таки лучащихся восторгом, оптимизмом, верой в радужное будущее и всем тем, чем еще можно лучиться. Вся моя истерзанная сущность возмутилась подобному кощунству. Божие одуванчики, блин. То есть, это были дети. Мальчик и девочка, двойняшки. Дети(!!!) у Михалыча(!!!). Вдумайтесь и ужаснитесь.
- Не мои, - коротко бросил друг.
Следующий мой взгляд он тоже истолковал правильно (в нем читалось презрительное “извращенец”), дернул бровью и снизошел до объяснений:
- Они сироты. Дети моей давней знакомой… - пауза, - хорошей знакомой. Она была из старших.
- А папочка?
- Об отце ничего не известно. Лили перед смертью взяла с меня обещание о них позаботиться.
- А-а-а, - глубокомысленное с моей стороны. – От чего умерла?
- Не знаю. Вот они, - небрежный кивок в сторону “одуванчиков”, - а сейчас еще и духи. Я говорил, что один не справляюсь.
Я снова сел в машину и потребовал отвезти меня туда, откуда взяли. Почему?
Перевожу. Знакомая – любовница. Хорошая – значит, отношения с ней после разрыва перешли в разряд “останемся друзьями”. И, наконец, ключевой момент. Один не справляюсь – с двойняшками посидишь ты.
Я – нянька?!! Ну нет! Увольте!
Я – нянька. Когда Михаэль все для себя – и заодно для других – решил, спорить с ним бесполезно. Иногда он бывает чертовски убедительным.
Меня унизили и втоптали в грязь. За шкирку, словно провинившегося кота, вынули из автомобиля и в добровольно-принудительном порядке повели знакомиться с юными вампирами. Ах да, и не преминули напомнить о разборке с духами. Жизнь – сплошная подстава, а смерть-жизнь…. Впрочем, такое слово ни в одном приличном словаре не найдется.

14.07.20ХХ. 16.43
То, что я играю в молчанку, еще понятно, простительно и, черт возьми, правильно. Я оскорблен, возмущен и подло обманут. Но то, что Михаэль тупо и безмолвно всех игнорирует, доводит меня буквально до белого каления.
Ливень, кстати, кончился, утопающий участок спасен, психованный народец на данный момент предпочел остаться в подполье (мудрое решение), а я уже успел побывать на уникальной в своем роде охоте за белочками.
Началось все с того, что “одуванчики” захотели есть. Оказалось, их растущим организмам необходима свежая кровь (донорской, видите ли, они обойтись не могут). Не успел я посочувствовать несчастным дачникам, как на голову мне свалился новый факт: спиногрызы пьют только из животных. Фу, гадость какая. Собственное мнение меня вежливо попросили оставить при себе и рекомендовали решить сложившуюся проблему в неотложном порядке.
Вообще, детки, кажется, наивно считали, что пищу я им принесу на серебряном подносике в хрустальных фужерчиках. Обломались.
Втроем пошли разорять местную фауну. Мою шутку про “Гринпис” не оценили, и на меня уже собралось накатить уныние….
ТАК за время своего продолжительного существования я, наверное, никогда не ржал. “Одуванчики”, видимо, действительно получали все и сразу по первому требованию и особыми нагрузками себя не утруждали. О том, как положено двигаться вампирам, они имели весьма расплывчатое представление. А лес густой, мокрый, на земле чавкает и хлюпает. Я уже говорил, что ржал? Я просто покатывался со смеху. Белочки тоже. Те, даже для запросов мелких, уродились слишком уж… необъемными и, быстро сложив одно к одному, присоединились к просмотру. Добычу вампиренышам(хе-хе) пришлось выбрать покрупнее.
Сначала мы (я и белки) вообще не поняли, кто за кем охотится, после врубились и принялись ржать с удвоенной силой (я, естественно, – в голос; зверьки же ограничились возбужденными попискиваниями).
Домой вернулись грязные – дети, конечно, - но, вроде как, сытые. Насчет эмоционального состояния подопечных я ничего не обещал, что и заявил на вопрошающе-недовольный взгляд Михаэля.
Спокойно выпил донорской крови, взял плитку шоколада и поднялся в свои хоромы бродить по просторам Интернета. Из Всемирной Паутины меня вытянули самым наглым образом. В комнату, даже не постучавшись и не подав других звуковых сигналов, бесцеремонно заперлась девчонка.
- Дай.
Вот так. Ни “здрасте”, ни “пожалуйста”, ни вежливого “вы”. Дай ей – и все. Что за молодежь пошла?! Я, боясь подтвердить свои смутные опасения, осторожно проследил за направление требовательного взгляда.
Свет моих очей, сладкая отрада бренной вечности и просто величайшее изобретение человечества – шоколад! В нем я испытывал примерно такую же потребность, как и в основном блюде моего неприхотливого рациона. Лиззи положила глаз именно на него. Зря.
- Дай, - повторила она, настойчиво протянув руку.
Ага, щаз. Бегу и спотыкаюсь.
- Деточка, от сладкого образуется кариес. Придется идти к врачу. Тот начнет сверлить твой зуб, а у тебя клыки покажутся, и добрый дядя-стоматолог умрет от сердечного приступа. Оно тебе надо?
- А ты тогда почему ешь?
О, Лиззи насупилась. Бедная, бедная малышка.
- У меня, деточка, врожденный иммунитет, - заявил я со знанием дела. - Кариозные монстры сидят в сторонке и нервно курят трав… - Здесь мое чуткое обоняние уловило едва ощутимый запах Михаэля, и я вовремя прикусил язык, - Говорю: курят, травятся, воображаемые легкие гробят почем зря. Угу.
Я с удовольствием отправил последний шоколадный квадратик в рот. Девчонка в шоке.
Жизнь налаживалась.