Фик: СС/ГГ
Автор: Cait Sith


Глава 11



Гермиону угнетало происходящее в ее личной жизни: дочь продолжала казаться чужим человеком, будущий вероятный муж считал холодной, расчетливой стервой, друзья, всегда ненавидящие профессора Снейпа, вдруг встали на его сторону, а самым ярким чувством за последние две недели была жалость к себе. Жизнь казалась беспросветным мраком.
А случилось вот что: в очередное ее дежурство с Эйлин, Гарри, Рон и Джинни возжелали присоединиться к ней. Гермиона убеждала их, что идти в гости к Снейпу без его высочайшего дозволения – не предусмотрительно, опасно, и вообще, является нарушением всех норм этикета. Но они были упрямы, и она согласилась, предупредив, что снимает с себя всю ответственность за их глупость.
Снейпа в комнатах не было, и у нее появилась надежда, что, быть может, друзьям наскучит общество Эйлин раньше, чем явится хозяин, и они уйдут. Но ее мечтам не суждено было сбыться – Гарри и Рон увлеклись обсуждением с девочкой ее чудесной куклы Грегори, которая за прошедшие две недели научилась не только разговаривать и загадывать загадки, но и петь непотребные песни.
- Я не знаю, может быть, она прочитала какой-нибудь сборник плохих стихов, пока я спала, - пожимала плечами Эйлин.
- Может быть, стоит спросить у нее самой? – предложил Рон, вертя в руках безвольное игрушечное тельце.
Эйлин поджала губы.
- Она отказывается говорить правду, - сказала она чопорно, явно недовольная поведением Грегори.
- Какова хозяйка, такова и кукла, - пошутил Гарри, и все трое рассмеялись.
Джинни тем временем сидела в кресле – о ужас – Снейпа и листала альбом Эйлин. Там были ее рисунки, а также какие-то записи, которые девушка с интересом пыталась расшифровать.
Гермиона окинула комнату скучающим взглядом. Скучающим он был недолго: заветные книжные полки манили ее потертыми корешками книг, а самовызвавшиеся няньки давали Гермионе возможность заняться собственными делами.
Выбрав интересную монографию по защитным заклинаниям, она удобно устроилась на софе, улегшись на живот и подперев голову локтями, и принялась читать. Мир вокруг перестал существовать. Книга поглотила девушку, заставив отключиться от происходящего за пределами ее сознания. Включилась она только когда услышала знакомое рычание:
- Что здесь происходит? – это был профессор Снейп.
Гермиона оторвала взгляд от пожелтевших страниц и взглянула на зельевара. На его лице читалось желание убить. Тогда она обернулась и обнаружила сцену, породившую ужас в ее сердце. На полу около теперь разоренных книжных полок валялись разбросанные – открытые, закрытые или с закладками в виде детского ботиночка – книжки. Бесценные книги профессора Снейпа! Гарри сидел на полу, прислонившись спиной к камину и, кажется, дремал, низко склонив голову над древним фолиантом. Рон и Эйлин расположились почти в самом углу комнаты, быстро листая книги и откладывая их в сторону – прямо на пол, куда придется. Когда зельевар вошел в комнату, они вздрогнули и замерли. Джинни в помещении вообще не наблюдалась.
- Я спрашиваю, - процедил профессор сквозь зубы, - что здесь происходит?
Смотрел он при этом, конечно, в первую очередь на Гермиону.
- Я не знаю, сэр… - пробормотала она, пытаясь понять, как так случилось, что она не заметила этого кошмара, происходящего в комнате.
- Мы искали, откуда Грегори знает плохие стихи, - сообщила Эйлин, вернувшаяся к исследованию очередного труда.
- Ээ, мы подумали, что она прочитала его в одной из ваших книг, сэр, - пояснил Рон, не к месту покраснев.
- Какого черта ваши с позволения сказать друзья делают в моих комнатах? – поинтересовался у Гермионы Снейп, еле сдерживая ярость.
Мисс Грейнджер, встала с софы и жалобно посмотрела на него. Это был взгляд пойманного зверька, осознающего, что его сейчас съедят, но все же надеющегося, что его отпустят.
- Мы сами напросились, сэр, - подал голос проснувшийся Гарри, - извините. Мы хотели поближе познакомиться с Эйлин.
Снейп, сузив глаза, перевел взгляд на него.
- Вокруг нее достаточно людей, из которых она может вить веревки и без вас! – сказал он.
В этот момент из, пусть бывшей, но спальни профессора Снейпа вышла Джинни. Невозмутимость быстро сменилась испугом на ее лице, когда она оценила обстановку в комнате.
Снейп даже не стал ничего спрашивать, он просто перевел выразительный взгляд на мисс Грейнджер.
- Я не знаю, что она там делала, - прошептала девушка.
- Я была в… уборной, - сказала Джинни.
Эйлин, которая тоже видела, что ситуация накаляется, и все произошедшее может негативно сказаться на отношениях родителей, решила разрядить обстановку и даже взять вину за все, на что злился отец, на себя.
- Пап, это я разрешила. Не идти же Джинни было в туалет в коридор.
Снейп стиснул зубы. У него назревал красивый ответ, включающий витиеватые оскорбления и снятие множества баллов с Гриффиндора. Но Эйлин еще не закончила:
- И книжки тоже я предложила искать. Гарри и Рон не хотели, честно. Но я начала, и им пришлось мне помочь, чтобы я побыстрее закончила. А…
- Что же это за ребенок такой! – воскликнула вдруг Гермиона.
Все вопросительно взглянули на нее.
- Господи, Эйлин, почему ты не можешь быть нормальной, а? Почему ты всегда все делаешь всем наперекор? Ты же знаешь, что нельзя трогать книжки профессора Снейпа, но все равно мало того, что взяла их, так еще и раскидала по всей комнате. Ты делаешь это специально, да? Тебе нравится раздражать людей? Ты получаешь от этого удовольствие?
Голос Гермионы становился все громче. Она смотрела на Эйлин с такой ненавистью, что даже Рон и Гарри оторопели. Сама же девочка смотрела на маму с нескрываемым страхом. Видеть в таком состоянии папу для нее было привычно: она знала, что он хоть и вспыльчивый, но отходчивый, и никогда не имеет ввиду всерьез то, что говорит. А вот мама никогда в жизни не говорила ей таких жестоких вещей. Даже когда она ругалась, Эйлин чувствовала, что мама любит ее и желает добра – потому и читает нотации. А теперь… Эта мама действительно, в самом-пресамом деле не любила её. «Ну, черт, ну зачем, - спрашивала себя Эйлин, - зачем я взяла эти дурацкие книжки? Ведь целых две недели я вела себя так хорошо! А теперь все зря, я никогда не понравлюсь маме!»
Гермиона, не контролируя себя от душившей ярости, выкрикнула:
- Я сомневаюсь, что ты моя дочка, у меня просто не может быть такого монстра!
И в комнате повисла звенящая тишина. Эйлин смотрела на маму во все глаза, слишком напуганная нетипичным для нее поведением. Гарри, Рон и Джинни взирали на подругу с немым изумлением. Снейп же, в секунду преодолев расстояние между ними, двумя пальцами сжал плечо девушки и повел прочь из комнаты. Гермиона не сопротивлялась – выплеснув злость, она чувствовала себя ужасно.
В коридоре профессор даже не взглянул на нее. Отпустив ее руку, он презрительно сказал:
- Чтобы я больше вас не видел, - и вернулся в собственные покои.
Гермиона растерянно смотрела в пространство, пытаясь собраться с мыслями. Всё действительно было настолько отвратительно, насколько ей казалось, или еще можно было что-то исправить? Быть может, стоило вернуться и извиниться перед Эйлин? Но меньше всего Гермионе хотелось сейчас видеть свою дочку. Да и профессор вряд ли позволит ей теперь даже приблизиться к Эйлин или к его комнатам.
Через несколько секунд в коридор вышли Гарри и Рон. Увидев Гермиону, оба насупились и выжидательно уставились на нее.
- Ну что, довольны? – спросила она зло, хотя чувствовала, что для одного вечера ее сволочизма было уже достаточно.
- Главное, чтобы ты была довольна, - саркастично ответил Гарри.
- Как вы могли устроить такое! – тут же воскликнула Гермиона, «подбодренная» его хамством. – Можно подумать, это вам пять лет! Вы просто меня подставили!
- Знаешь, Гермиона, - оборвал ее Рон, - ты можешь, конечно, орать на нас, сколько тебе вздумается, но вот с Эйлин так разговаривать не стоит. Она – твоя семья, твоя дочка, а ты…
- Бедная Эйлин, - добавил Гарри, - с такой мамой как ты…
Гермиона начала задыхаться от обиды и вновь вернувшейся злости. Ее сердце колотилось как сумасшедшее, а в горле появился неприятный ком.
- Что, Гарри? Продолжай. С такой мамой как я – что?
Но он просто махнул рукой и, спрятав руки в карманы, побрел по коридору в сторону лестницы. Рон, печально покачавший головой, пошел вслед за другом.
- Джинни где? – крикнула им вслед Гермиона.
- Успокаивает Эйлин, - коротко ответил Рон, и мальчики скрылись за поворотом.
Теперь у мисс Грейнджер был только один путь – в библиотеку. Давно пора было серьезно взяться за изучение Зелий Четвертого Измерения – возможно, если бы она сделала это раньше, Эйлин уже была бы дома, в своем собственном невозможном времени.

***

Через два дня профессор МакГонагалл вызвала Гермиону к себе. Девушка долго гадала, что же могло послужить причиной. Возможно, директор хотела поговорить о предстоящих экзаменах? Или Гермиона натворила что-то, но еще не знала об этом? Неприятное чувство страха сопровождало ее всю дорогу до… комнат МакГонагалл. Да-да, директриса почему-то решила провести беседу с мисс Грейнджер не в своем кабинете, а в своих личных покоях. Это тоже настораживало девушку, поскольку было очевидно, что это что-то серьезное.
Гостиная МакГонагалл заметно отличалась от гостиной Снейпа. Не только планировкой, но и ощущением уюта и тепла. Мягкий золотистый свет окутывал комнату, отделанную панелями из темного дерева, свет из камина ярко освещал вытянутый прямоугольный журнальный столик и столпившиеся вокруг него разномастные кресла, пуфы и большой мягкий диван, обитый вельветом в шотландскую клетку. Хозяйка сидела в одном из глубоких кресел, в ее руках была изящная чашечка с чаем. Она предложила Гермионе сесть напротив, на столе тут же появилась еще одна чашка – по просьбе гостьи – с какао.
- Как ваши дела, мисс Грейнджер? – спросила МакГонагалл, сочетая в голосе привычные учительские нотки и незнакомую доселе мягкость.
- Хорошо, мэм, спасибо. Я готовлюсь к экзаменам. Пока подготовка идет по плану.
- Я спрашиваю не об экзаменах – я уверена, что вы все сдадите на высшие баллы. Меня интересует… в общем. Как ваша жизнь?
Гермиона тяжело вздохнула.
- Вы знаете про Эйлин, не так ли?
МакГонагалл кивнула.
- Я чувствую себя ужасно. Но… но я не виновата, что сорвалась. Это просто вся эта ситуация в целом, она давит на меня, и Эйлин даже не пытается сделать жизнь легче для меня.
На самом деле, Гермиона испытывала острое чувство вины, но сейчас ей хотелось оправдаться.
- Эйлин очень умная девочка, не по годам умная, поэтому при общении с ней часто забываешь, что она всего лишь ребенок, - задумчиво произнесла МакГонагалл.
Гермиона спрятала лицо в ладонях.
- Я знаю, - устало произнесла она, - я знаю. Но я ничего не могла с собой поделать. Я так разозлилась!
- А вот вы уже не ребенок, мисс Грейнджер, и должны уметь контролировать то, что говорите. Слова порой могут задеть очень сильно. Люди, как правило, не умеют читать мысли друг друга, и все, что им остается – доверять словам. Сказанное случайно, в порыве ярости, может заставить вас страдать всю жизнь. Поэтому нужно быть очень, очень осторожной.
Гермиона согласно кивнула. Она взяла в руки чашку с какао, стараясь сосредоточить свое внимание на нем, а не на словах женщины, потому что в противном случае она могла просто глупо расплакаться. После довольно долгой паузы, МакГонагалл произнесла:
- Видите эту фотографию над камином?
Гермиона взглянула в указанном направлении и увидела большую магическую фотографию молодой девушки примерно того же возраста, что и сама Гермиона. Девушка на фото печально улыбалась, ее каштановые волосы были собраны в хвост. Лицо ее было очень знакомым.
- Это вы? – спросила Гермиона, но в следующую же секунду поняла свою ошибку, когда заметила черную ленточку, завязанную на углу рамы в маленький бантик.
Внутри у нее все похолодело.
- Это моя дочь Айрин, - ответила МакГонагалл, с грустью глядя на фотографию. – Четырнадцатого ноября у нас с ней состоялся очень неприятный разговор. Я была резка, потому что она хотела поступить вопреки моим желаниям и остаться в Англии. Я же настаивала на том, чтобы она уехала, поскольку времена были очень опасными. Это был расцвет могущества Волдеморта.
Гермиона нервно сглотнула. Она смотрела на директора широко открытыми глазами. Боже, неужели? Неужели…
- Пятнадцатого ноября на ее дом напали Пожиратели смерти.
- Ох, мэм, - Гермиона прижала ладонь к губам.
Она не хотела, чтобы профессор продолжала рассказ, ее сердце, кажется, просто не могло выдержать той жалости, которую в нем вызвала история.
Минута шла за минутой, а они сидели молча, каждая думая о своем. Чай и какао остыли, но никто не хотел – или не мог – нарушить это печальную тишину.
Вдруг в дверь постучали. МакГонагалл взглянула на Гермиону:
- Цените каждое мгновение, - сказала она и взмахом руки открыла дверь.
- Тетя Минерва, представьте, папа говорит, что приведения могут… - послышался радостный голосок.
Гермиона обернулась к входной двери.
- Мама! – воскликнула Эйлин, вошедшая в комнату.
Девочка замерла, не зная, что ей делать, и стоит ли поддаться порыву, подбежать к маме и обнять ее, или лучше оставаться на месте и ждать указаний. На лице Гермионы появилась мученическая гримаса.
- Привет, - произнесла она сквозь слезы и улыбнулась.
- Что она здесь… - сурово начал Снейп, вошедший вслед за Эйлин, но МакГонагалл прервала его.
- Тише, Северус, - сказала она, и что-то в ее голосе заставило его скептически покачать головой, но промолчать.
- Ты… - произнесла Гермиона чуть хриплым голосом, неотрывно глядя на дочку, - ты научила Грегори чему-нибудь новенькому?
Эйлин расплылась в улыбке и радостно подбежала к Гермионе.
- Да, - сказала она, положив ладошки на ручки кресла, в котором сидела Гермиона, - мы выучили стихотворение. Хочешь, расскажу?
- Хочу. Мне очень интересно.
Эйлин прочистила горло, встала так, чтобы всем хорошо было ее видно и с выражением начала читать:
- У мамы тихо я росла и так боюсь людей чужих. О, сэр, с ума бы я сошла наедине с одним из них! Я так мала, я так мала. Еще так рано стать мне дамой, и я бы, право, не могла на долгий срок расстаться с мамой. Мне накануне рождества ночной наряд купила мать, но я боюсь, что кружева мне после свадьбы могут смять. На свадьбе я… на свадьбе…
- Побыть на свадьбе я не прочь, - подсказал вдруг Снейп.
- Побыть на свадьбе я не прочь, чтобы потом уйти домой. Но так долга зимою ночь, что не пойду за вас зимой. Вам лучше лета подождать, когда все яблони в цвету. Вы приходите к нам опять, когда чуть-чуть я подрасту! (*)

(*) Роберт Бернс

***
Жизнь начала налаживаться. После литературного вечера у МакГонагалл, Гермиона вновь начала проводить время с Эйлин, только теперь они со Снейпом, не сговариваясь, решили перенести их встречи из комнат зельевара в комнаты директора. Конечно же, в первую очередь за такой вариант высказалась хозяйка комнат, и Гермиона была тому очень рада. В гостях у бывшего декана она чувствовала себя намного уютнее, и даже Эйлин казалась милее и добрее. Снейп начал заглядывать только под самый вечер, чтобы забрать Эйлин, и с мисс Грейнджер почти не общался – но она и не жаловалась. В последнее время в ее жизни было слишком много Снейпа, чтобы она могла страдать без его присутствия рядом.
Зато к Эйлин она теперь торопилась. Когда Гермиона взглянула на малышку иначе, когда, наконец, увидела, как много она значит для девочки, и осознала собственную роль в ее жизни, ее отношение к дочери изменилось. И она поняла Снейпа с его вечной, даже чрезмерной, заботой об Эйлин.
МакГонагалл была также рада, что ее вечера теперь скрашивали мисс Грейнджер и Эйлин. Первая всегда была по-своему дорога женщине – то ли потому, что напоминала ее саму в юности, то ли потому, что напоминала Айрин. МакГонагалл всегда выделяла Гермиону среди остальных студентов, хотя и старалась скрывать это ото всех. В Эйлин же она влюбилась с первой секунды. Внешне строгая и сдержанная, МакГонагалл легко привязывалась к людям, Эйлин же покорила ее в момент. Наверное, свою роль играло и то, что отцом девочки был Северус Снейп, к которому МакГонагалл испытывала почти материнские чувства, и за личную жизнь которого очень переживала. То, что ее мрачный зельевар сумел обзавестись семьей, радовало ее неимоверно, и даже то, что выбор его казался ей не лучшим – все-таки, мисс Грейнджер была так молода – женщина была готова пойти на что угодно, только бы будущее, которое обещала Эйлин, случилось.
В тот день Гермиона задерживалась, и у МакГонагалл было немного времени поговорить с Эйлин наедине.
- Скажи, а когда ты родилась? – спросила женщина, нанизывая петли на спицы – она вязала девочке шарф в красно-зеленую клетку.
- А разве я могу говорить про будущее? – поинтересовалась Эйлин, рисуя себя в будущем шарфе.
- Мне – можешь.
- Ну, не знаю… А зачем?
- Твои мама и папа… очевидно, не торопятся найти общий язык. А вот если бы оказалось, что скоро тебе уже пора будет родиться на свет, это поторопило бы их.
- А если они не захотят торопиться?
- Захотят, не переживай. Они любят тебя, и… сделают все, чтобы ты родилась.
- Я знаю, - деловито сказала Эйлин, - папа должен любить маму ночью и тогда у нее в животе появлюсь маленькая я. Потом буду расти и расти, и когда мне станет тесно, я вылезу наружу и рождусь.
- Все верно. Это тебе папа объяснил? – поинтересовалась МакГонагалл, представляя Северуса, рассказывающим о процессе зачатия ребенка.
- Нет, он дал мне книжку.
- Книжку?
- Да. Я спросила, почему я девочка, а тут у меня как у мальчика, - сказала Эйлин, положив руку на грудь, - и он дал мне книжку. Там все про это есть, и картинок много. И про то, откуда детишки берутся. Я-то знала, конечно, что их не наколдовывают, как Джеймс говорил, но не знала так подробно, что там происходит.
- Джеймс – это твой друг? – спросила МакГонагалл, поддаваясь неосознанному желанию сменить тему.
- Нет, - фыркнула девочка, - Джеймс Поттер мне никакой не друг. Нас просто заставляют играть вместе. Он гордится, что старше меня, и все время указывает, что делать. И еще умничает, хотя на самом деле сам дурак.
- Джеймс Поттер, - пробормотала женщина, - Северусу это понравится.
- Нет, папе он тоже не очень нравится, - сказала Эйлин категорично.
МакГонагалл задумчиво посмотрела на девочку. Судя по всему, день ее рождения должен был случиться не скоро, раз сначала ребенок должен был появиться у Гарри Поттера (а директриса надеялась, что пока что, до окончания школы, он не предпринимал никаких попыток стать отцом). Очевидно, выхода не было – она была вынуждена втянуть девочку в хитроумный грязный план.
- Значит, надо соврать папе и маме, когда я родилась, и сказать, что уже скоро родюсь и им надо залюбить друг друга? – спросила Эйлин, пока МакГонагалл подбирала слова, чтобы сформулировать свою идею.
Женщина удивленно подняла брови. Затем усмехнулась кончиками губ и кивнула.
- Ты слишком умная, - сказала она, - придется тебе еще помучиться в жизни.
Губы Эйлин расплылись в коварной улыбке. «А может, и не придется», - тут же подумала МакГонагалл.
- Когда надо сказать, что у меня день рождения? Я не очень хорошо месяцы считаю.
Директриса решила дать парочке времени примерно до середины июля.
- Пусть будет тринадцатое апреля. Твой день рождения тринадцатого апреля тысяча девятьсот девяносто девятого года. Запомнила?
Эйлин повторила сказанное тетей Минервой и простодушно улыбнулась. В душе директрисы на мгновение что-то шевельнулось – все-таки, заставлять ребенка участвовать в своих манипуляторских делишках было не слишком педагогично, но потом она вспомнила, что под нимбом у этого ангелочка прячутся неплохие такие рожки, и совесть ее успокоилась.


Гермиона же в это время искала возможность поговорить с профессором Снейпом. Она обнаружила его в его собственном кабинете, в приятном, привычно мрачном расположении духа.
- Сэр, я хотела поговорить о зелье Четвертого Измерения. Мы не можем вечно держать Эйлин здесь, и поэтому я провела некоторые исследования…
Зельевар прищурившись посмотрел на пергамент в руках мисс Грейнджер.
- Результаты исследования? – спросил он, кивнув в их сторону головой.
Гермиона утвердительно кивнула и протянула свитки профессору. Он внимательно просмотрел их, а затем небрежно бросил на стол.
- В этих расчетах есть ошибка, - сообщил он.
Девушка вопросительно подняла брови.
- Где, профессор? Я проверяла, по-моему, все сходится.
- На бумаге – да. А на практике ничего не выходит, - увидев вопросительный взгляд, он нехотя пояснил, - все это я уже проделал в лаборатории. В тот момент, когда в зелье должны появится вкрапления с характерным металлическим блеском, происходит взрыв и зелье оказывается безнадежно испорчено.
Гермиона растеряно потерла подбородок.
- В процессе приготовления ошибиться вы просто не могли. Значит, мы действительно недосмотрели что-то в расчетах.
- Приятно слышать, что вы такого высокого мнения о моих способностях в зельеварении, но даже я могу ошибаться. Поэтому я трижды провел эксперимент. В третий раз я попытался немного изменить последовательность и не использовать корни розмарина. Но результат оказался тем же.
Гермиона вдруг усмехнулась.
- А знаете, в чем ирония, сэр? Те зелья, которые отправили Эйлин сюда, вероятно, были результатом опытов, которые вы проводите сейчас.
Снейп задумчиво поднял одну бровь.
- Вы правы. Если бы не Эйлин, едва ли я посвятил бы себя исследованию этой группы зелий. Я никогда не был в них заинтересован.
- Может быть, вы даже совершите открытие и сможете опубликовать статью в каком-нибудь научном журнале, - Гермиона, замечтавшись, присела на стул, - вы станете зельеваром мирового уровня, ваше имя будет знать любой волшебник. Может быть, даже появитесь на карточках от шоколадных лягушек.
Снейп хмыкнул.
- Только ради того, чтобы не оказаться на этих карточках, я не стану публиковать статью.
- Почему? – удивилась Гермиона.
- Вы можете вообразить, что студенты гриффиндора будут делать с моими фотографиями?
Звонкий смех впервые за черт-знает-какое время раздался в кабинете Мастера Зелий.
- Да уж, вы правы, - сказала Гермиона, улыбаясь.
Затем на ее лицо вернулось серьезное выражение.
- Так что же нам делать с Эйлин?
- Я буду продолжать опыты, а Эйлин пока останется здесь.
- А я? Я хочу сказать, могу я вам помочь?
- Тоже хотите оказаться на карточках? Не думаю, что ваша помощь мне понадобится.
Гермиона тяжко вздохнула. Нет, конечно, она не надеялась… и все же…
- Сэр, завтра начинаются экзамены, - сказала она, - а после этого мы все покинем Хогвартс. Я хотела спросить, как мы поступим с Эйлин.
- Это очевидно, - ответил Снейп, едва заметно пожав плечами.
Он снова вернулся к каким-то своим делам, как будто бы не считая вопрос достаточно интересным для обсуждения.
- Она будет жить со мной. А вы… сможете гулять с ней по выходным, если захотите.
Гермиона была готова к такой реакции.
- Сэр, мне кажется такое решение не совсем целесообразным, - сказала она твердо, - у меня начнутся каникулы и будет масса свободного времени. Да и мои друзья с удовольствием пообщаются с Эйлин. А вам же надо будет заниматься опытами. Уверена, с вами она будет большую часть дня проводить в одиночестве, читая развивающие книжки.
- Не вижу в этом ничего плохого, - упрямо ответил Снейп.
- Видите. Профессор, я не знаю, как выглядит ваш дом, но… Эйлин говорила мне, что он не очень… уютный. Зная вас, я могу предположить, что он не слишком пригоден для проживания ребенка.
Зельевар поджал губы. Он недовольно смотрел на мисс Грейнджер, не желая сдаваться.
- Кроме того, вы сможете видеться с ней так часто, как захотите. Мы будем аппарировать к вам каждый вечер, если вы пожелаете…
- А что насчет ваших родителей, мисс Грейнджер? – самодовольно спросил Снейп, и с радостью отметил, как девушка смутилась и отвела взгляд в сторону.
- Папа мой возражать не будет, а мама… она любит детей…
- Настолько, чтобы безразлично отнестись к тому, что ее дочь, почти ребенок, привела в дом свое собственное чадо, родившееся, хоть и в будущем, от ее профессора?
Гермиона глубоко вздохнула.
- Я не ребенок, сэр. Лили Эванс, например, в моем возрасте уже не только вышла замуж, но и даже была беременна Гарри. А моя мама родила меня, когда ей было двадцать два, то есть примерно на два года больше, чем мне. Я всегда была старше почти всех студентов в Хогвартсе, потому что родилась в сентябре, к тому же использовала Времяворот, который прибавил мне немного… дней. А сейчас, после того, как мы с Гарри и Роном пропустили целый год, мы самые великовозрастные выпускники, наверное, с самого основания школы.
Снейп состроил скучающее лицо.
- Вернемся к вопросу об Эйлин и моем отцовстве, - напомнил он.
- По поводу Эйлин я все объясню. Мама уже привыкла ко всем этим магическим штучкам, и то, что к нам из будущего прибыла моя дочка, вряд ли сильно ее удивит. А что касается вас…
Здесь Гермиона запнулась и чуть покраснела.
- Мы же можем ничего ей не говорить, - неуверенно сказала она.
- В самом деле можем?
- Да, я скажу, что… не знаю, кто отец. То есть, что я с ним еще не познакомилась. Эйлин подговорить будет несложно. А встречаться вы будете у вас дома, или где-нибудь… в парке, или кафе.
- Какой дерзкий, хитроумный план, - язвительно произнес Снейп.
- Профессор, - Гермиона включила свой «убедительный» голос, - в первую очередь мы должны думать о том, что хорошо для Эйлин. Вы целыми днями будете сидеть в лаборатории, а она будет предоставлена сама себе. У меня же за ней будем присматривать я, мама, Гарри, Рон и Джинни… ну хорошо, Гарри и Рон будут развлекать Эйлин и ходить у нее на поводу, но деятельность остальных будет направлена исключительно на ее воспитание.
- Вам стоит пойти в рекламу, мисс Грейнджер. Обманывать наивных людей с вашими честными глазами – самая подходящая для вас перспектива.
Гермиона склонила голову на бок и насмешливо посмотрела на зельевара.
- Я думаю, она может пожить у вас неделю, - согласился, наконец, он. – Но потом я заберу ее себе.
- Хорошо, сэр. Я рада, что мы договорились.
Он ничего не ответил, просто закатив глаза.