Я не знаю, было ли это все на самом деле или мне это приснилось, или я это сам придумал. Не знаю. Я просто сижу на грязной лавочке в холодном, словно вымершем, осеннем парке и пытаюсь вспомнить, с чего все началось…..
Знаете, как говорят, везде хорошо, где нас нет. А мне было плохо, везде, где я был. Тогда мне казалось, что вся моя жизнь сплошная ошибка, или неудачная шутка самоубийцы, решайте сами. Моего отца посадили за изнасилование, когда мне было 6 лет. Кстати, я там был. Играл в пластэйшен этой продажной секретарши. Отец подцепил ее в какой-то дешевой кафешке, до сих пор не понимаю, что он в ней нашел. Видимо ничего, если изнасиловал ее до смерти, он буквально вывернул ее наизнанку. Помню, мне захотелось газировки, и я пошел наверх попросить денег. Толкнул дверь и увидел их. Точнее его и окровавленный голый труп, изуродованный осколком зеркала, разбитого здесь же. Меня вывернуло, я блевал всем, что съел в ближайшие три дня, а потом собственной кровью, а потом просто желчью. Все это время отец продолжал свое дело, с остервенением и какой-то странной маниакальностью. А затем он подошел ко мне, опустился на колени прямо в это желудочное месиво и тихо прошептал: «Только не говори маме» Я не сказал. Я еще очень долго не мог говорить. Да и сейчас не раскрываю рта без особой надобности. Его поймали через три дня, оказывается, у этой офисной крысы, по всей квартире были спрятаны камеры, которые вещали онлайн прямо в интернет. Да, мой папаша обложался по полной. Меня же упекли в психушку. Я пробыл там почти месяц, и еще полгода ходил на приемы к педофилу психологу, который учил меня говорить жестами тела. После того, как я проткнул его самый важный жест спицей от велосипеда, он решил, что я полностью здоров. Но не мать, которая еще год таскала меня по шаманам, экстрасенсам, медиумам и всем прочим, у кого можно было затянуться дурью. Мы входили в связи с великими духами (вернее они, я был сторонним наблюдателем), разговаривали с мертвыми, открывали чакры, слушали Землю…После очередного такого сеанса, мать так и не вышла из нирваны, в отличие от медиума, который даже не притронулся к этой дряни. Как только она отключилась, он обчистил все ее карманы и снял все украшения, которые состояли из стеклянных бус и пластмассового браслета. Я ему не мешал, зная, что он не найдет ничего кроме 15 долларов и мелочи. Его это очень расстроило, и это разочарование отразилось на мне двумя не очень симпатичными шрамами, на месте которых до сих пор не растут волосы.
Смутно помню, что там было дальше. Кажется, я встал и ушел. Бросил ее там, уже бледную и холодную. Вышел на улицу и пошел, куда глаза глядят. Дальше были скитания по всем городам страны, наркотики, клей, выпивка, девочки, два года тюрьмы…..Сам не знаю, как оказался женат. Это был мой первый день свободы после отсидки. Лэс нашла меня в барчике Барри. Сказала, что беременна от меня. Я ей, конечно, не поверил, я даже не помнил, когда мы успели переспать. Она уговорила меня сдать анализы на проверку отцовства, пришлось согласиться. И знаете, это действительно был мой ребенок. Удивительно, я почему-то был этому очень рад. Сделал ей предложение. Мы сыграли скромную свадьбу и поселились в пригороде города *** У нас был милый и уютный домик, небольшой садик с розами на заднем дворе. Вскоре родилась дочка, мы назвали ее Фри, как свобода. Я работал на местном заводе машиносборки. Зарабатывал не много, но на жизнь хватало. Лэс была прекрасной женой и домохозяйкой, готовила чудесные куриные котлеты и ананасовый пирог. И даже в постели каждый раз придумывала что-то новенькое. И поначалу мне все это нравилось…..А потом я захотел большего, денег, славы, известности…Превратился в одержимого, стал покупать лотерейные билеты, участвовать в викторинах, отправлять анкеты на телешоу. А потом играть в карты, пить, развлекаться с молоденькими студентками. Лэс все это молча терпела, не говорила мне ни слова. И только повторяла Фри: «Папочка нас любит»
Я действительно их любил, теперь я это понимаю.
И может быть, все наладилось, если бы не эта встреча….
Вечер выдался промозглым и мрачным. Ветер заунывно пел свою песню пустым улицам, гоняя по мокрому асфальту остатки брошенных газет, вырывал зонты из рук пешеходов, сгонял свинцовые тучи над городом. В общем, веселился, как мог. Я сидел в маленьком баре, за маленьким столом возле небольшого окна, и потягивал пиво. И все мне казалось каким-то маленьким. Я как раз придумывал причину, чтобы не пойти домой, когда передо мной опустился серый плащ. Именно плащ, темно - серый с каплями грязи на полах и замызганными рукавами. И запах, странный запах, который смешивал в себе все: от тухлой рыбы до самого дорогого парфюма. Словно грязного бомжа искупали в духах….Теперь, я понимаю, почему он так пах. Человека в нем я смог разглядеть только тогда, когда он облокотился на стол и прохрипел или даже проскрипел:
-Малыш, ты ли это!!
Я неохотно поднял глаза и посмотрел в бледно-серое лицо. «Неудивительно, что я его не заметил» - мелькнуло в голове. Он почти сливался со своим плащом, просто соответствовал ему тон в тон. Выцветшие глаза и волосы, сероватая кожа, бледные полоски губ. Больше я ничего не запомнил.
-Вроде, я.
-Ты что, не узнал меня, бродяга? Это же я!! – с этими словами он обрушил огромный кулак на хрупкий маленький стол, оставив в нем трещину. Странно, что у такого неприметного человека, были такие заметные кулаки. Я подумал, и решил не отрицать нашего знакомства. Только бы он денег не начал просить…
-Тебя не узнаешь, - промямлил я, думая, что если эти ручищи обрушатся на мою голову, то в ближайшее время мне не удастся поразвлечься с девочками.
-Ну, рассказывай, как жизнь?
Было в его голосе что-то такое, из-за чего я выложил ему все, как на духу.
-Хреново, знаешь ли. Нет изюминки, стимула….Или как там еще называется? Мне все время чего-то хочется, хочется, чтобы все было масштабно. Понимаешь?
-Нет, совсем не понимаю. Но, если тебя не устраивает эта жизнь, почему не придумаешь себе новую?
-Да, вот сейчас приду домой, завалюсь на диван и начну придумывать, - хмыкнул я.
Плащ улыбнулся мне во все тридцать два зуба, и я увидел, что и они у него серые.
-Нет, так просто жизнь придумывать нельзя. Нельзя придумать что-то новое, если тебя тяготит старое.
-А как же тогда? – этот странный разговор начал меня забавлять, и я решил подыграть этому сумасшедшему серому плащу.
-Да, очень просто! Давай так, ты отдашь мне свою нынешнюю жизнь, а взамен сможешь придумать себе кучу других?
-Заманчивое предложение, а ты меня, часом, не кинуть хочешь? Зачем тебе сдались мои проблемы?
-Проблемы? Брат, да ты шутишь! Жена, ребенок, дом, работа, что может быть лучше?! Ну, брат, соглашайся!
-Что ж, так и быть, только для тебя! – и как бы подтверждая сделку, я залпом выпил остатки пива.
Поставил кружку на стол, расплатился и ушел. Ушел, потому что мой, якобы, знакомый таинственно исчез. Я шлепал по мокрому асфальту, думая, как расскажу все Лэс. Как мы вместе посмеемся над этим. Мне ужасно хотелось домой.
…..Я пытался вставить ключ в дверь, но это у меня упорно не получалось. Странно, когда мы успели поменять замки? На кухне свет горит, наверное, Лэс готовит ужин. Нажимаю на кнопку звонка, слышу, как в доме раздается неприятная и резкая трель. Жду. Нажимаю еще раз. Щелкает дверной замок, дверь открывается на ширину цепочки и появляется удивленное лицо жены.
-Лэс, ты чего, это же я?
-Простите, вы, наверное, ошиблись.
-Ты что смеешься, да? Хорошо, я попался, открывай дверь!
-Дорогая, кто там? – голос неприятный скрипучий и с хрипцой. В этот момент я понял, что такое холодный пот.
За хрупкой спиной появляется Плащ. Он не был похож на того, кого я видел в баре, но я точно знал, что это он. Отогревшийся и порозовевший, но с такими же бесцветными глазами.
-Ха, ха! Очень смешно! Так вы, что, знакомы? – я все еще считал, что это какая-то дурацкая семейная шутка.
-Мужчина, советую вам уйти или я вызову полицию! – Лэс никогда так на меня не смотрела. И я понял, что все это не розыгрыш.
-Что за дела, черт побери!
-Эй, парень, советую проваливать от сюда по-хорошему!
И я ушел. Не знаю почему, наверное, потому что понял, что все это бесполезно. Меня уже не существовало в этой жизни. Я брел по серым безлюдным улицам, выкинутый, вычеркнутый из этой триклятой жизни. И единственное, о чем мне было жаль, это то, что я так и не купил Фри сахарной ваты. Она меня так просила…
Я шел из ниоткуда в никуда, упираясь взглядом в серые асфальтные плиты. И сейчас они напоминали меня: выщербленные морщины на сером каменном лице, незначащие ничего и ни для кого, поблекшие и побитые «радостями» убогой человеческой жизни. Выкинутые и никому не нужные…
Я шел и шел. Не знаю, куда и зачем. Но мне казалось, что если я остановлюсь, то окончательно исчезну, растворюсь полупрозрачным маревом в едком дыме городского воздуха. Было страшно, холодно и одиноко… Тогда я впервые узнал, что это такое. Когда твое тело заполняет сосущая пустота, которая все сильнее сжимает колотящееся сердце и выпивает душу до дна, оставляя только боль и страх. И тогда же я понял, что больше смерти боюсь быть забытым. Смерть хотя бы оставляет после себя гниющее тело и заросшую могилу, где-то на окраине города. А быть забытым, значит, не оставить о себе ничего, даже самого себя….И это меня пугало.
К тому времени, как я вышел за черту города. Я уже не знал, существую я или нет. Был ли вообще когда-то? Может все это наркотический сон? И я до сих пор сижу в грязном полутемном подвале, пропитанном едким запахом дури, одного из наркоманов-медиумов? Если это нирвана, то она мне совсем не нравится. Совсем…
Я шел. Теперь у меня оставались только мои, несущие меня вперед по пыльной проселочной дороге, ноги, и алое небо, давящее всем своим весом на мое тщедушное тело.
Я повернул навстречу солнцу, или к месту, где оно должно было быть. Но там была только чернота, словно из реальности вырвали кусок неба, или накрыли солнце траурной вуалью. Хотелось надеяться, что это был траур по мне.
Не знаю, в какой момент я начал думать о другой жизни. Просто вдруг обнаружил, что я стою посреди поля черной травы и смотрю на яркую картину другой моей жизни. И это было прекрасно. Я простоял так всю ночь, пока не упал в беспамятстве на черную траву, которая почему-то напоминала мне шелковые волосы Лэс…
**
Уже прошло 5 лет с тех самых пор. А может и больше…Я потерялся во времени, оно стало незначимо для меня, неважно….Я прожил чертову кучу жизней и там у меня было все: деньги, слава, авторитет, талант, власть….Но не в одной из них у меня не было любви. Секс, конечно же, был. Девочки, мальчики, только было бы желание, у меня было. Я окунался в этот омут людского желания с головой, снова и снова, тщетно пытаясь забыться. Но с каждым разом это становилось все трудней и трудней. Пока не стало невозможным…А любви, настоящей, так что бы кипела кровь в теле, колотилось сердце и скручивало живот…Ее не было. Любовь нельзя придумать. И об этом Плащ забыл мне сказать.
Как только мне надоедала одна жизнь, я мгновенно рисовал себе другую. Я был известным нищим художником, которого в конце растерзали крысы. Бомжом, который женился на дочке миллиардера, а потом снова вернулся на вонючую свалку, где и умер от тифа. Наркобароном, который ушел в монахи, а потом повесился в келье. Певцом, сутинером, убийцей, продавцом, моряком, педофилом….И все «я» умирали в конце. Умирали потому, что я не хотел жить, если мое существование можно было так назвать. Ненавидел каждый начинавшийся день, ненавидел всех, кто меня окружал и делал их жизнь невыносимой, чтобы они ненавидели меня….Я желал смерти как никогда…Но после очередного «конца» просыпался и начинал новую жизнь. Начинал, потому что был трусом, потому что смерть придумать нельзя….Я безумно скучаю по Лэс и дочке. Фри уже целых шесть лет. Она такая взрослая, а я такой идиот. Я променял их на иллюзии и пустые мечты, на разврат и насилие, бесчестие и грязь…..
Кожа моя посерела, глаза и волосы выцвели. Я стал частью мощеных улиц, побитой плиткой на пыльном асфальте…Пахнет от меня самыми дорогими духами и протухшей рыбой. На мне туфли из крокодильей кожи и грязный порванный плащ. Меня нет ни для кого, до тех пор, пока я этого не захочу.

Но я не сдамся! Я придумаю такую жизнь, где все мы будем вместе и счастливы! Я придумаю жизнь, где серым пасмурным вечером не пойду в то маленькое кафе и не встречу Плащ. Я придумаю жизнь, что бы никогда ее больше не придумывать…