- Приди в себя! – Хорошее напутствие, если бы это так просто можно было сделать. От криков капитана, у меня словно щелкало в голове. Червь, шурша по выжженной зноем земле, полз в мою сторону, и казалось он то расплывался, то вырисовывался вновь на фоне пыльного неба. Я был уверен, что капитан хотел бы мне помочь, но ему не давала прохода такая же противная мокрица, которую он нашпиговал стрелами, и та сейчас выглядела не хуже игольной подушечки. Он бы помог мне больше, помолчав немного и дав подумать, его выкрики меня сбивали с толку, и мысль опять терялась в водовороте впечатлений и образов.
Гадина жала капитана к одному из проржавевших ящичков на колесах. Я даже засмотрелся на эти штуковины, сначала подумав, что меня посещают фантазии, к слову этих ящичков здесь была целая колонна. Мое воображение нарисовало у этих ржавых развалюх дверки и что-то наподобие глазок впереди. Представляю, какими надо быть чудиками, чтобы такое убожество создать – «предки вы в своем-то уме были, делая такое?»
Все мои мысли заняли несколько мгновений - ход сознания ускорил свой бег.
Червь пронесся совсем рядом со мной, я еле успел отпрыгнуть и от его «чмока» беззубой пасти, меня ощутимо передернуло. И все же я для него слишком быстрый. Я потрогал ремень за спиной, и к своему удовольствию нащупав ручку ножа, вытащил, и посмотрел на лезвие. Как не странно это был тесак, но самое удивительное было то, что я не помнил, где его подобрал – я был сейчас словно страдающий амнезией.
Тем временем этот разогнавшийся червь, что напомнил мне поезд, а скорость у него была ничуть не меньше, снова решил попробовать мной пообедать – только зря старался, я уже подкинул в руках тесак, оценивая его вес и прикидывая траекторию полета. Пасть громадной гусеницы открылась, словно бесконечная черная дыра из преисподней, на меня дыхнуло вонью тысячи трупов. Я отступил и уперся стеной в стену, как будто искал там защиты, или ожидал, что она и станет моим последним пристанищем. С такой скоростью, что несся червь, он грозил размазать меня по стенке, я как говориться и пискнуть бы не успел: «почему?» - удивился мой внутренний голос, - «если бы постарался, мог бы и проорать что-нибудь напоследок, такое смелое, геройское и заводное…» - умел он меня «утешить» в нужный момент, ничего не скажешь.
Когда расстояния между нами сократилось до критической точки, я метнул тесак, и конечно попал - в такую-то огромную рожу и косой бы не промахнулся и не беда, что у меня только один глаз сейчас зрячий и этого хватило.
Тесак пропорол губу червя, если это можно назвать таким словом. Мой клинок и дальше продолжил разрезать его тело, словно нож масло, складывалось впечатление, что гад сейчас развалиться строго на две части, но все произошло совсем не так.
Я благоразумно упал на землю и стал отползать подальше, пытаясь упереть ногами и найти опору, очень удачно я это сообразил – туша врезалась почти над моей головой. Меня словно теплым липким и вонючим дождем окатило. Я подогнул ноги, прямо почувствовав, что иначе это склизкое тело свалиться прямо на них.
Все же открываю глаза, с некоторой опаской, прям как маленький мальчик, боящийся увидеть в темноте чудовище. Все было вполне пристойно – червь валялся рядом, раздавленный, как окурок от сигареты, а черная клякса на стене с вбитой туда каменной крошкой, определенно намекала, что он приложился своей мордой именно в это место. Я попробовал убрать подальше ноги, а то они касались его гнилого тела, но только подошвы заскользили, попав в лужу черной крови, что уже натекла под стеной, - я лишь нахмурился. Опять пытаюсь от него отпихнуться, но тут тело червячка дергается и к моему стыду, меня вывернуло наизнанку. Стыдно, а что делать? Наружу полилась вся моя кровь, которую я так усердно глотал. Благо стало после этого полегче - почти вменяемое состояние, и я вздохнул с облегчением – мысли уже так не бегали от меня и одно умозаключение вытекало из другого. Пытался подняться третий раз - поскользнулся и грохнулся – «кхм, ну что за напасть?».
Вся же мне удалось встать и даже я стал отряхиваться – «нет, все же еще гоню». Я посмотрел на капитана и сильно расстроился, у него дела были совсем плохи – он залез в один из ящичков с глазками, я оценил его прозорливость – он всегда был умным и смышленым не в пример мне. В крышу ржавой колымаги (если уж она на колесах, обзову ее так), бились два червя (такие настойчивые). Они даже пытались пролезть в маленькие окошки укрытия капитана, тот кричал, словно его режут, и матерился на чем свет стоит.
Я понял надо что-то делать и неожиданно осознал что, и очень удивился. Такое мне раньше и в голову бы не пришло – «умнеешь, Лид, на глазах» - шепнул голос в голове, - «это еще смотря с какой стороны посмотреть» - ответил в тон ему я. Наверное, мотивом моего решения был подъем, который сопровождал меня и казалось, что я заряжен силой, как какой-нибудь амулет, что я все смогу, что я все успею. Такое ощущение бывает, когда ты точно уверен, что сейчас решается что-то очень важное, и в центре всего как это не парадоксально, стоишь именно ты (то есть я). И вот делаю первый робкий шаг и иду дальше, и уверяюсь, что я принял правильное решение, и теперь меня уже не остановить - конечно, мне страшно, но это где-то глубоко внутри, а на поверхности я знаю, что только сам делаю свою судьбу. И именно я решаю, что будет дальше, и чем закончиться этот момент. Я никогда бы раньше не принес себя в жертву, но шел вперед, и знал, что и сейчас жертвы не будет - «не дождетесь, твари ползучие, я сейчас вас всех растопчу и по земле размажу». Я словно таран, занесенный для удара и готовый пробить вражеские ворота. Я чувствовал, что именно я – Герой. Я стрела, пущенная в цель, я карающая рука направляющая меч, я свеча в темноте, я лист на ветру, я капля дождя на стекле, я – Герой.
Теперь я чувствовал себя прекрасно - словно это жило во мне всегда, а я боялся, прятался, и никогда не пользовался этим. Я первый раз почувствовал себя в своей стихии, первый раз я поступил правильно, и хотелось надеяться, что не последний.