Сон закончился неожиданно. Еще не совсем проснувшись, я поняла, что нужно вставать – работа не ждет. Я открыла глаза и сразу же посмотрела в окно. Серые холодные тучи закрыли небо; изумрудные, словно намазанные зеленкой листья грязно-белых берез безжизненно свисают с мокрых веток; дождевые капли стучат по стеклу… Барабанят, раздражая слух...
Вообще-то я люблю пасмурную погоду... Темные, подчас чернеющие грозовые тучи почему-то приносят мне спокойствие и умиротворенность. Когда на улице светит солнце, а листочки приторно сверкают, ослепляя глаза, я чувствую себя неуютно. Ведь солнечные дни, без сомнения, созданы для счастья и радости, а у меня в жизни нет ни того, ни другого. Да и быть не может в принципе…
Мои родители погибли в автокатастрофе: в машину, на которой мы ехали на нашу дачу, на полной скорости врезался грузовик – отказали тормоза. Меня вот еле спасли, я около двух месяцев пробыла в больнице. Теперь же живу у бабушки. Она меня уже пять лет воспитывает, как может: когда я была помладше, мы часто ходили в цирк, в парк полюбоваться фонтанами, которые я, кстати говоря, терпеть не могу. Бабушка заботилась обо мне день и ночь, стараясь не оставлять одну ни на минуту. За это я ей очень благодарна. Нет для меня человека роднее, чем бабушка.

Умывшись, я подошла к зеркалу и несколько раз провела расческой по темным спутанным прядям. Волосы безжизненно опустились на мои плечи ломкими сосульками. Я со вздохом собрала их в невысокий хвост и еще раз посмотрела в зеркало, что вообще делаю нечасто, но работа требует нормального внешнего вида.
Кошмарно! При возрасте в шестнадцать лет и росте метр семьдесят я вешу сорок семь кило! Тогда чему удивляюсь, видя каждый раз свои тонкие руки и ноги, торчащие плечи, длинные узловатые пальцы рук?
Открыв шкаф, я схватила первые попавшиеся вещи, на ощупь постаравшись определить, будет ли в них тепло, и натянула на себя. Мне было совершенно безразлично, что одевать, все равно сверху я надену фартук, так что посетители не испугаются, если что…
Нетрудно догадаться, что в классе меня, мягко говоря, не жалуют. Все эти мои странности – дождь, гроза и полная неразборчивость в одежде – вызывают у моих одноклассников непонимание…

Я зашла к бабушке в комнату, чтобы попрощаться. Бабуля предстала перед моим взором точно такой же, какой я вижу ее каждый день: седые волосы и пронзительные глаза серого цвета, похожие на воду в колодце. Точно такие же глаза я вижу в зеркале, когда решу вдруг присмотреться к себе.
Но сегодня бабушкины глаза, обычно блестящие, помутнели. Что-то она совсем плохая: уже неделю почти не встает с постели и мало ест.
Наша соседка, тетя Римма, бабушкина ровесница, заходит к ней каждый день, развлекает.
Думать о плохом я не могу, потому что почти всегда думаю о плохом. Потому сердце не щемит при виде плачевного состояния бабушки так, как должно было бы быть – я уже привыкла видеть горести своего существования. Но мне от этого не легче – бабушка единственный мой родной и близкий человек, и если с ней что-то случится...
В глубине кармана зазвенел мобильный телефон. Самая первая, наверное, модель «Моторолы» – звонит и ладно.
– Алло, – сказала я в трубку, и мне ответил единственный человек, который вообще мне мог позвонить, если не принимать во внимание бабушку и тетю Римму.
– Лин, ну ты где?
Лина… Это меня мой одноклассник Дениска так зовет. Дениска хороший, добрый. Он со мной дружит. Мой единственный друг…
– Дэн, я бегу, бегу! – ответила я невидимому собеседнику. Дэн положил трубку, и я засунула мобильник обратно в карман.
– Лиана, – позвала меня бабушка, когда я уже закрывала дверь ее комнаты. – Осторожнее там…
– Хорошо, бабуль. Пока.
Я помахала рукой и, не закрывая дверь, чтобы соседка могла зайти, не потревожив бабушку, сбежала по лестнице вниз. На сердце было неспокойно, но я отбросила все страхи. Воткнув в уши наушники MP-3 плеера – подарок Дэна на шестнадцатилетие – я отыскала любимые песни группы Evanescence.
Зонтик я не взяла специально – люблю побродить под дождем, подышать свежим, отрезвляющим разум и проясняющим мысли воздухом.
Дэн предлагал купить мне проездной на его деньги. Ненавижу, когда он предлагает что-то за свой счет. Может, это он и из добрых побуждений, но у меня приступы его добродетели вызывают рвотные потуги. Не люблю, когда жалеют…
Зато Дэн помог мне устроиться в кафешку недалеко от парка – мы там кем-то вроде официантов работаем. До кафешки на автобусе три остановки, а на быстро шагающих ногах пятнадцать минут. Я выбираю здоровый образ жизни. А здоровый образ жизни – это дешевый образ жизни. Хоть деньги в нашей маленькой семье проблема и небольшая, но я научилась ценить их, потому и пошла работать – бабушка уже слишком стара, чтобы делать какую-то работу.

Последние сто метров я почти бежала, распространяя сотни брызг от соприкосновения моих кроссовок с лужами, – Дэн уже пять раз звонил. Иногда он такой зануда… До открытия еще десять минут, а он уже рвет и мечет. Хотя… Он же обычный человек и любит солнце, щебетанье птичек, журчание фонтанов в парке, веселые компании. Дождь для него – это полная депрессия. Какие же мы с ним разные!
– Ну где ты ходишь? – оливково-зеленые глаза друга посмотрели на меня с нескрываемым раздражением и укором. – Меня Пончик уже доконал с самого утра!
– Прости… – прошептала я. Пончик – это наш начальник. Пузатый, усатый и любит пончики. – Ты же знаешь, я пешком хожу.
– Завтра подарю тебе проездной, – погрозил пальцем Дэн. – И вообще: у тебя есть в гардеробе вещи другого цвета?
Я посмотрела, наконец, во что оделась, и поняла, почему Дэн сменил интонацию: снова схватила черный свитер и темные джинсы.
– Э… Кажется есть… – неуверенно протянула я, припоминая, давно ли я покупала яркие футболки.
– А зонт? Ты же вся мокрая!
– Дэн, дождь не настолько сильный! – возмутилась я и взъерошила каштаново-золотистые волосы друга. Тот прорычал:
– Хватит меня гладить, ты же знаешь, я этого не люблю.
Я усмехнулась:
– Вот и молчи… Папочка…
– Лиана! Денис! – закряхтел Пончик. – Вы работать собираетесь?! Открываемся через пять минут!
Я в восторге от Пончика! Он такой холерик…

С утра посетителей нет совсем. Пончик это знает, но он же такой холерик…
– Лин? – позвал меня Дэн из-за прилавка. Я, не отрываясь от созерцания тряпки, которой протирала столики, промычала:
– Чего?
– Что-нибудь снилось сегодня?
Вот и моя последняя и самая главная странность, а Дэн хороший, потому что он меня не боится.
Я вижу вещие сны. И прекрасно помню каждую деталь, каждую реплику. Они сбываются с точностью до мелочей. Иногда сны символические, смысл их скрыт за вуалью бесконечных метафор, и тогда я понимаю их, только после того, как сны сбудутся; а иногда сны вполне реалистичные и действия подчинены хоть какой-то логике.
В классе меня не жалуют именно поэтому – просто боятся.
Мой «дар» появился после аварии. Наверное, это из-за всего пережитого. Однажды, через полгода после трагедии, мне приснился сон о том, что один из одноклассников – Сашка Тужилкин – сорвется вместе с канатом и сломает себе ногу. Я предупредила об этом нашего физрука и посоветовала проверить крепление, но тот не поверил. Никто не поверил. А Сашка сломал ногу. После этого на меня стали косо смотреть.
Наверное, меня считают ненормальной. А мне все равно, что обо мне думают другие.
Плюс в моей жизни один – я не вижу кошмаров, присущих подросткам моего возраста. Вместо ужастиков мне снится одна моя единственная мечта: сон, где мама и папа – все мы – вместе. В этом сне всегда светит яркое солнце, и листья не раздражают, и фонтаны не кажутся Ниагарским водопадом…
Зигмунд Фрейд считал, что сны позволяют человеку реализовать свои желания. В этом я с ним согласна. Только во снах я счастлива. Только во снах я могу радоваться солнцу. Быть может, именно поэтому меня и раздражают ясные дни – мне не с кем радоваться в реальности.
Я ненавижу реальность. Только бабуля меня и спасает…
– Лин? – услышала я обеспокоенный голос Дэна. – Ты что, уснула?
– А… Да нет, задумалась, – пробормотала я.
– Так что снилось сегодня?
– Да ничего особенного: Пончик сейчас орать будет, что мы слишком много болтаем…
– И все? – брови Дениски взлетели вверх к каштановой челке.
– Ну… еще мама с папой… и солнце… и счастье…
– Лина-а, – протянул Дэн. – Хватит тебе.
– Что? – не поняла я.
– Перестань жить снами!
– Дэн, мы уже сто раз говорили об этом, – насупилась я. Снова занудствует. – Я же…
– Хватит болтать! – донесся до нас голос Пончика.
В кафе как раз зашла какая-то веселая компания, и я поспешила спросить их о предстоящем заказе. Дэн раздосадовано хлопнул ладонью по прилавку и пошел в подсобку за лимонадом.
Да… Дэн тоже, как и я, странный. Вот только мои странности – постоянная меланхоличность, а странность Дениса – его не пугают мои странности.
В классе за Дэном бегает пара девчонок. Наверное, он красивый, но я лично не замечаю – он просто мой верный друг. Дениска всегда обо мне беспокоится: готова ли к контрольной, приду ли в школу, как бабушка, что снилось… Иногда его беспокойство бесит.
Бабуля его любит. Говорит, что он замечательный: надежный, приятный в общении, вежливый… Не знаю, не знаю… По-моему он приставучий и противный.

Пончик отпустил нас в десятом часу и на прощание вручил тощие конвертики. Вот и месяц пролетел. Еще два – и снова в школу. Опять отнимать у себя два, а то и три часа здорового, полного безграничного счастья сна…
– Пошли, подвезу, – дернул меня за рукав Дэн. Я вздохнула.
– Я пешком дойду.
– Щас, размечталась, – буркнул в ответ парень. – Я твоей бабушке обещал, что буду за тобой приглядывать.
Не дожидаясь моего ответа, Дэн потащил меня к автостоянке. Я с ужасом поняла, на чем меня хочет подвезти друг.
На пустынной стоянке стояла пара-другая забытых машин и один ослепительно красивый блестящий черный байк, внушающий мне беспредельный страх. Нет, кататься на мотоцикле я не боюсь, но если меня везет юный правонарушитель, чье злодейство заключается в отсутствии прав, коленки начинают трястись.
– Знаешь, я лучше пешком, – я сглотнула комок, образовавшийся в горле.
– Ага, чтобы тебя какой-нибудь маньяк хлопнул?! – возмутился Дэн, усмехнувшись. – Ну уж нет.
– Да меня любой маньяк испугается, – возразила я, показав на свою одежду. – Подумает, что смерть пришла.
– Тебе нужно к врачу обратиться – ты такая закомплексованая, – ответил Дениска, пододвигая меня к мотоциклу. Я упорно «буксовала», упираясь в мокрый от дождя асфальт стоянки.
– А ты, значит, без комплексов?! – взвизгнула я. – Ты даже проявлений моей нежности боишься!
– Чего?! – тоже взвизгнул Дэн, останавливаясь. – Какой такой нежности?
– Когда я тебя по голове глажу, ты рычишь, как лев нечесаный, – ответила я, высвобождаясь из рук друга.
– Это издевательство, а не нежность! – возразил парень и, схватив меня снова, усадил на байк и надел мне на голову тяжелый неудобный шлем. Я только вздохнула и вцепилась в бока Дэну. Помирать, так вместе.
Я иногда думаю, что Дэн все время пытается заменить собой солнце. Иногда ему удается этот его коварный план освещения моей черной жизни, и я даже улыбаюсь, как сегодня, когда он сажал меня на мотоцикл.
Интересно, а его родители знают о мотоцикле? Да нет… не могут не знать…
Родители у Дэна распрекрасные – до аварии мои родители с ними общались очень хорошо – но, как и Дэн, они страдают приступами доброжелательности. И, естественно, бабуля в восторге от семьи моего единственного друга.

За пять минут мы доехали до моего дома. За все это время я не проронила ни слова – все равно за ревом двигателя и свистом ветра в ушах ничего не слышно.
Дэн расцепил мои объятия с трудом – оказалось, я все еще боюсь ехать по дороге, лавируя между машинами – и снял с меня шлем.
– Так что, к врачу пойдем? – спросил он, открывая дверь подъезда.
– Ага, разбежалась, – ответила я, нахмурившись. – Меня же в психушку упекут.
– Ну вот, опять, – возвел глаза к стремительно темнеющему небу Дэн. – У тебя сплошные комплексы: ты думаешь, что ты ненормальная, потому что видишь вещие сны…
– Я действительно ненормальная… – прервала я, но Денис не слышал.
– … еще ты думаешь, что ты никому не нужна, хотя ты нужна своей бабушке и…
– Дэн, заткнись! – взмолилась я.
– А еще ты думаешь, что ты страшная, хотя на самом деле ты вполне симпатичная…
– Чего?! – мой голос сошел на хрип, и я откашлялась. Дэн вздохнул и почесал свои густые волосы.
– Того… – буркнул он. – До завтра.
– Пока, – попрощалась я, все еще удивленная высказыванием друга.
– Не опаздывай, – добавил Дениска.
– ОК! – я помахала другу рукой и закрыла дверь подъезда. Пока поднималась на свой третий этаж, слышала, как Дэн включил зажигание и неспешно укатил домой на своем металлическом друге. Скорее всего, у него все-таки липовые права.
Я как можно тише открыла дверь – в доме не горел свет, значит, бабушка спит. Сняв кроссовки, заглянула в комнату к бабушке. Я сразу же услышала тихое посапывание, закрыла дверь и зашла к себе.
Скоро я вновь окунусь в ни с чем не сравнимую атмосферу счастья… В атмосферу моих снов…