Город действительно потрясал воображение, воплощая свое имя наяву. Везде, где только позволяла архитектура и этические соображения, пылали огненным, кроваво-красным, нежно-золотым и пурпурным драгоценные камни. Но главным чудом того места была библиотека, собранная из осколков прошлого, и рассказывающая обо всех явлениях мира. Она стояла, поддерживаемая тремя могучими дубами на высоте сотни метров. Множественные лесенки разбегались на соседние деревья, которые опутывали весь город подобно паутине; на особенно отделенные деревья вели приводимые в движение механизмами деревянные настилы. Даже в Итуриэне не было ничего подобного, хотя внутренний голос Лиэнтай все же находил Эланор Нуэ самым прекрасным местом в Дрейнинон. Проходящие мимо лаэфы приветливо кивали Шианн и Шиару и с интересом рассматривали их спутников. Лошади друзей были отданы еще у ворот в заботливые руки конюхов. Полумрак, царивший здесь, придавал Таэнро вид таинственный и величавый, а сосны, уходившие ветвями вверх, могли поспорить с итуриэнскими ясенями.
Шианн вела их к библиотеке обходным путем, пояснив, что вход на лестницы находится дальше. Она провела их через лесные дебри к округлой скале, неизвестно откуда здесь взявшейся, посреди леса.
--Здесь, - сказал Шиар.
Друзья завертели головами, пытаясь разглядеть лестницы, по которым они бы забрались наверх. Фейрин первая заметила маскировку: особые веревки, увитые растениями так искусно, что казались обычным вьюном, падали на камень. Они казались совсем непрочными на вид. Но до веревок было не достать: они висели над камнем, гладким как озеро, без единой трещинки, где-то на высоте метра. Лиэнтай повернулась к Шианн, чтобы задать вопрос, как они туда залезут, как девушка - лаэф, стремительная, точно ласка, отталкиваясь ногами от валуна, от рядом стоящего ясеня, в несколько прыжков одолела высоту. Тоже сделал и ее брат, проявляя чудеса ловкости и сноровки. Эдэйл прищурился, соображая как лучше прыгать, как раздался голос Кэриана, донельзя возмущенный.
--А нет других путей, достопочтимые лаэфы? Я, конечно, не совсем не умею прыгать, но я же не горный баран!
Шианн пошарила по стволу и подергала одну из веревок, что-то сказав брату.
--Эльф и лаэфанка вполне смогут запрыгнуть, а для людей мы сбросим веревку, принц. Не бойся! – она хоть на вид и тонкая, а таких, как ты, пятерых выдержит одновременно.
--Я уж, пожалуй, со всеми, - пробормотала Фейрин, не совсем понимая, как можно так скакать.
Шиар спустил веревку, Эдэйл, подхватив ее, присел, натянув ту до предела. Первой полезла Ли-Саж, стараясь ползти не слишком причиняя беспокойства Эдэйлу, державшему веревку натянутой для ее удобства. Наверху ее вытянул Шиар и поставил на совершенно плоскую скалу, явно обработанную искусственно так, что снизу казалась природной причудой. За Ли-Саж полез Ронин, потом Фейрин и Лиэнтай. Кэриана с трудом удалось уговорить повиснуть на тонкой серой бечевке. Вытянув предпоследнего Асану, которому мешала раненая нога, Лиэнтай с наслаждениям наблюдала, как Эдэйл легко прыгает от скалы к дереву и обратно, одновременно сматывая бечеву. Дальше дело пошло быстрее: лесенки были снабжены металлическими перекладинами, также увитые плющом.
--И вы так каждый раз забираетесь? – заинтересовалась Фейрин, ловко карабкаясь наверх, ловя на себе восхищенные взгляды Ли-Саж, непривыкшей к такому способу передвижения.
--Ну, это ведь для воинов и разведчиков вроде меня, - пожала плечами в тонкой кольчуге Шианн, - лаурелин в основном живут на деверьях, переходя с одного на другое по системе канатов и настилов. Бывает, что даже иногда лаэф в жизни не сходит с дерева, проводя всю жизнь наверху.
--А чем же вы питаетесь? – удивленно спросила Лиэнтай.
--Дарами леса естественно, - снисходительно улыбнулся Шиар, помогая Асану. – Орехи, плоды, грибы, иногда ягоды или в редких случаях дичь. Мы, как и эльфы не приемлем насилия над жизнью без надобности.
Собственно город состоял из нескольких ярусов, делившихся по высоте. Первый ярус начинался на высоте десяти метров и служил только для обороны, если такая предвидеться. Второй ярус был выше еще на десяток метров и пользовался под склады и хранилища, сейчас заполненные на зиму зерном, мукой и вином. Остальные семь ярусов были жилыми, на девятом же была смотровая башня для обороны от Аданаи на их опасных птицах. Великая библиотека находилась севернее, занимая большую часть шестого яруса, на котором обитали ученые, летописцы, художники и остальные лаэфы прекрасного. Шианн вела их туда, кивая своим сородичам. Ронину не слишком нравилась высота, отделяемая от бездны лишь тонкими деревянными досками и узловатыми толстыми ветвями, что и принцу тоже совсем не нравилось. Асану, поддерживаемый Эдэйлом (по просьбе Ли-Саж и уговору Айвин), стал совсем сливаться цветом лица со своими волосами: подъем занял у него много сил, а раны еще сильно беспокоили Темного эльфа. Ли-Саж беспокойно посматривала на брата, и неловко отводила глаза, сталкиваясь с ним взглядом.
У библиотеки Шианн попросила подождать спутников, а сама, отдав шлем ближнему воину, тихонько вошла внутрь, отодвинув свисавшую, наподобие двери, ткань. Айвин присела на краешек перил, ожидая дозволенной аудиенции. Рядом расположились ее друзья, устало вытягивая болевшие ноги. Лиэнтай взглянула вниз и тут же отвернулась от бездны под ногами. Послышалось едва слышное шуршание – это Эдэйл запрыгнул на одну из тонких веток, рассматривая что-то впереди, яркое и сияющее.
--Что это за штуковина? – спросил Кэриан, прикладывая руку к лицу, и посматривая на талара.
--Похоже на огонек, на каплю крови, но это камешек над деревом, очень красивый, - сообщил Эдэйл, взбираясь еще выше, не в силах побороть свое эльфийское любопытство. Никто еще не видел талара таким радостным, как ребенка, впервые увидевшего гору. Для Лиэнтай он был загадочным и мрачным эльфом.
--Это и есть наш Солнечный камень, - пояснил Шиар, подойдя к Эдэйлу поближе. – Это большая честь увидеть, как он разгорается.
Ожидание затягивалось: Асану уже успел задремать, когда вышла Шианн и тихо сказала им все правила, неуверенно потирая запястье.
--Каждый из вас может задать один вопрос. Только один. Заходите по одному и ничего не трогайте. Вам дарована великая честь и ничему не удивляйтесь.
Спутники переглянулись, но все остались на местах. Айвин слова Шианн немного напугали, и она медлила, собираясь с мыслями. Тогда первым пошел Ронин, взглянув на Фейрин, которая опустила глаза, рассматривая свои сапоги. Следопыт отодвинул шторку и скрылся в царившем там мраке. Минуты, которые там провел Ронин, показались всем вечностью. Даже Эдэйл и тот оторвался от созерцания чудесного камня и тихонько опустился на пол рядом с Лиэнтай. Минут через двадцать Ронин вышел, щурясь от яркого света и задумчиво отошел к стене, погруженный в себя. Все начали задавать вопросы, но следопыт только покачал растерянно головой, отметая все возможные расспросы. За ним шла Фейрин, потом Кэриан, Ли-Саж и Асану. Дожидаясь Эдэйла, Лиэнтай воображала, какой же вопрос ей задать? Ведь надо выбрать самый главный, самый волнующий ее вопрос и получить на него ответ. Что она хочет?
--Пора, Лиэнтай, - Эдэйл тронул ее за плечо и улыбнулся.
Девушка медленно поднялась, осмотрела своих друзей, лаэфов, словно застывших в камне и, сжимая Нуэ в кармане, отправилась в неизвестность, отодвинув штору.
***
Такого хранительница совсем не ожидала увидеть. Небольшая круглая комнатка, уставленная кадками с растениями, пыльными старинными фолиантами, непонятными алхимическими приспособлениями; сломанные перья, разбросанные по большому дубовому столу у окна; на старом, изъеденном молью и жучками кресле, стоял хрустальный шар, внутри которого клубились туманные ураганы. На столе живописно лежала на боку разлитая частью на стул, частью на пол, чернильница, огрызки яблок, хлебные крошки и чайные разводы на листах бумаги, исписанных мелким почерком. Амулеты, сухие лепестки и свечи занимали каминную полку. Свисающие там и сям пыльные прозрачные шторы развевал легкий ветерок, залетающий из открытого окна.
Лиэнтай могла поклясться чем угодно, но комната была не в лесу, а у моря. Ветер доносил крики чаек, а на губах появился соленый привкус. Айвин хотела подойти к окну, чтобы убедиться в этом, но чуть не улетела в ближайшую кадку, сбитая с ног пролетевшим мимо стариком. На седых, всклокоченных волосах, была нахлобучена совсем не к месту тонкая диадема с варварским красным камнем. Длинную тунику подпоясывал женский платок в горошек, тоже изрядно побитый молью. Старик возбужденно пробрался к столу, досадно смахнул на пол все лежащее на нем и аккуратно и бережно поставил на него серебристое яйцо, размером с куриное. Сам он уселся на стул и тут подскочил, чтобы с раздражением сбросить на пол метательную звездочку. Уставившись на яйцо, он будто бы затаил дыхание. Лиэнтай смущенно стояла в стороне, не в силах прервать его занятие. Наконец, старику настучало глазеть на свое детище и он, подняв глаза, уставился на Лиэнтай.
--Ты кто? – подозрительно спросил он. – Если ты от Вила – знай, я не брошу свои эксперименты ради очередной свадьбы его тетки. Так и передай ему!
--Я не от Вила… - попыталась объяснить Лиэнтай.
--А от кого? Ты обязательно должна быть от кого–то! – погрозил он ей сморщенным пальцем, вставая со стула и вновь садясь.
--Я пришла сама…
--Я вижу, что ноги у тебя в порядке и так!
--Я не понимаю, - Айвин почувствовала раздражение, что совсем не беспокоило ее собеседника, вертевшего в руках яйцо и поправляющего то и дело сползавшую диадему.
--Если сама пришла, значит, ноги есть. А тебя точно не Вил прислал?
--Точно! – подтвердила девушка.
--Ну ладно… смотри у меня, девонька – эльфийский – глаз. Узнаю, что от этого несносного старикашки – сам тебя выпорю, - старик стряхнул с одного из стульев банку с засохшими пауками и галантным жестом пригласил Айвин присесть.
--Чайку хочешь? С печением?- он, было, собрался ставить на давно не разжигаемый очаг чайник, вымазанный, чем-то синим, полез за печеньем не первой свежести.
--Спасибо, я сыта, не утруждай себя, почтенный, - поспешно отозвалась Лиэнтай, ужасаясь вопросом: сколько же лет этому печенью?
--Ну, так хочешь, девонька, твое дело, - он поставил чайник обратно и снял мешающую диадему.
Они немного помолчали: старик, вновь засмотревшись на серебряное яйцо, а Лиэнтай, собираясь с мыслями. Старый чудак почесал в затылке и посмотрел в окно, вертя в руках грязную кружку.
--Ты, собственно, зачем пожаловала, девонька? – деловито спросил он, хитро щуря правый глаз.
--Меня зовут Лиэнтай Айвин, - хранительница сделала паузу, ожидая, что он сам назовется. Но чудак молчал, игнорируя или просто не замечая намека. – Я пришла, чтобы… помочь тебе по - хозяйству, - старик удивился и, почесав в затылке, развел руками, попутно смахнув стопку книг.
Лиэнтай бросилась помочь ему и когда книги аккуратно снова легли на стол, продолжила говорить.
--Я хочу тебе помочь с уборкой.
--Нет, ты совсем по другому поводу пришла, девица. Но желание твое искренне. Мне самому так надоел этот беспорядок. А после уборки я отвечу на все твои вопросы, Чайка.
Лиэнтай занялась уборкой. Эльфы приучили ее к чистоте, говоря шутливо, что в чистой комнате стихи пишутся легче. Старик вертелся рядом, про все выспрашивая, пытаясь помогать, но чаще, только мешая и все пачкая. Лиэнтай, в конце концов, отправила его в баню, заставив, раз на пять, его вымыться и расчесаться. Старый ученый ворчал, но не сильно сопротивлялся, а когда сел в старенькое, но выбитое от пыли, кресло у пылающего камина, под свист чайника (блестевшего, как зеркало), то поклялся «своей дырявой головой», что лет уже пятьсот не чувствовал себя так хорошо.
Лиэнтай разлила по кружкам ароматный чай из смородиновых листьев. Старик взял чашку и залпом выпил, потом, удовлетворенно вздохнув, заговорил.
--Ну, давай, девонька, говори, что хотела.
--Что хотела? – переспросила Лиэнтай, приподняв брови.
--Ты же не на блины пришла, а за ответами. Имя то говорит само за себя. Чайка! Говори, не томи. Если бы ты не от сердца хотела мне помочь, я бы узнал. Теперь я хочу тебя отблагодарить. Задай мне два вопроса: я на них отвечу. Только не спрашивай, кто такая Элентари, свое будущее, во сколько умрешь, с чего началась линия Ли…
--Я поняла: то, что касается прошлого и будущего, - засмеялась Лиэнтай.
--Как я сразу не догадался об этом: прошлое и будущее, - пробормотал он, почесав в затылке и в бороде. – О чем, бишь, я там? А… вопросы.
--А почему только два?
--В смысле?
--Всегда отвечают на три вопроса…
--Ты мне, эльфская ученица, зубы не заговаривай. Сказал: два, значит, будет два. Я, может, хочу отличиться от всяких там эльфов и драконов недоделанных. Тоже мне: мастера отгадок. Помню: так то раз пришла ко мне эта… как там ее? А! Ианэ, кажется. Спросила про недоросля этого Дагхана. «Стоит ли его опасаться?» – старик умело передразнил властные нотки эльфов. – Ну, я и говорю, что он еще мал по могуществу, но лучше бы его на школьной скамье скрутить, чтобы потом прилежно учился в институте…
Старик еще что-то бормотал, и голова его свесилась на грудь. Он даже стал немного похрапывать. Лиэнтай тихонько сидела, боясь разбудить доброго Сказителя (так уже Айвин его назвала про себя) и смотрела в огонь. День, к ее удивлению еще горел в небе, хотя она и просидела здесь уже часов шесть, и море шумело за окнами. Сказатель встрепенулся и сонно-хриплым голосом громко объявил, что не спит.
--Так о чем я говорил? Я потерял нить беседы.
--Об Ианэ,- невинно подсказала Лиэнтай.
--Песня есть одна, эльфы ее по-своему поют, а люди перевода не знает. «Выбор Ианэ» - она называется. Петь не буду, расскажу только.
Были звезды юны,
Были ясны огни,
Были длинными темные дни.

И светила луна,
Что врагу не мила,
Освещая хрусталь городов.

И был юным народ,
Что умами высок,
И хранили подарки богов.

И юна, и легка,
И прекрасна она,
И храбра темновласая тень.

Путеводная нить,
Что смогла убедить,
Крикнув только заветное: «Верь!».

Ей поверили все-
Путеводной звезде
Был дарован небесный огонь.

Он на нос водружен
На сверкающий челн
Средь неистовых пенистых волн.

И, прощаясь навек,
Сквозь пустыни и снег,
Она видела лица людей.

Но Фиорн захотел
Разделить с ней удел
Путешествий бескрайних морей.

Ианэ не могла
Оставаться одна
И нести вековечно свой свет.

И средь светлых огней,
И эльфийских князей
Заключила с Фиорном обет.

И светла и легка,
Холодна, как звезда,
Эльвен. Только водная гладь.

Волны бьются о борт
Бесконечен и горд.
Корабля нескончаемая стать.

Штормы, бури и лед,
И вой ветра зовет,
Увлекая ладью на восток.

Зародилась заря
На восходе горя,
Как сверканье в руках янтаря.

--Это очень красиво,- тихо заметила Лиэнтай, задумчиво водя пальцем по столу, - и я никогда ее не слышала даже на эльфийском. Я слышала только вторую песню.
--Да, даже эльфы стали забывать свою историю. Только я веду Книгу Забытых историй, чтобы когда-нибудь возродить этот мир. Но всем не до книг: эльфы воюют, люди тоже, а гномы никогда не испытывали тяги к знаниям. Множество забытых историй я бы мог рассказать… Например, историю Лириан–Тара Мудрого или о принцессе Кувшинок или о чудесной встрече эльфийской княгини и смертного короля…
Но ты должна спросить меня только о двух историях, связанных с твоей историей и жизнью Хранительниц Нуэ, - Сказитель внимательно посмотрел на Лиэнтай, и девушка вздохнула, обхватив голову руками.
--Сказитель, расскажи мне все об эльфийских талисманах.
--Прямо все? – хитро улыбнулся старик, вставая из-за стола и направляясь к окну. – Это длинная история и она занимает в моей книге огромную главу. Слушай, девушка из рода Дракона.
В те далекие времена эльфы были еще совсем юным народом, жаждущим знаний. Они любили мир и хотели сохранить его красоту в своих творениях. Тремя эльфийскими народами правили Валарион, Анор и Ианэ. Их города до сих пор стоят – это Итуриэн, Рион (сейчас он Рион Саэннар) и Рассветная Гавань или, как эльфы говорят… а, впрочем, они говорят по-разному.
Талисманы не создавались для какой-то определенной цели: эльфы хотели проверить свои силы и узнать нечто новое. В пять драгоценных камней были заключены силы природы и знания таларов, пять владык ковали их: Валарион и Эонвэ, Ианэ и Фиорн и в конце к ним присоединился Анор. Камень Валириона был зеленым изумрудом, а у Эонвэ берилл – камень исцеления. Владычица была врачевательницей и больше всего любила силу своих деревьев в Эланор Нуэ. Ианэ и Фиорн выбрали сапфир и лазурит, а Анор гиацинт. Каждый из них вложил в творение частицу себя, но сила этих камней оказалась настолько сильна, что эльфы побоялись оставить их у себя, чтобы не использовать случайно. Это так похоже на эльфов! Создав новую игрушку, они стремятся избавиться от нее или переложить ответственность на другие плечи.
Лиэнтай сердито поджала губы: она никогда не любила, когда ее учителей обвиняли в трусости и незнании собственных возможностей, хотя старик и был в чем-то прав. Сила талисманов была огромна, если даже Валарион испугался соблазна ей воспользоваться.
--Они раздарили камни, чтобы те никогда не соединились вместе, так их сила возрастет в пять раз. Камни попали в храм Мендиэль, в Авалонун, к Драконам, в Огненное Кольцо, и к лаэфам лаурелин. Один из камушков припрятала Лэралин для своего царства, но она не управится с этой силой. Талисманы передавались, как семейные реликвии, засыпая вдали друг от друга, и теряя свою силу, но силу можно разбудить.
--Как же?
--Как? – переспросил Сказатель, задумчиво смотря в окно. – Это знают гномы из Лучистых гор. Они хранят древнюю книгу, в которой и говориться этот рецепт. Очень жаль, что я не знаю этой книги! – без нее история эльфийских талисманов выглядит неполной.
--Значит, мне надо найти пять талисманов, разбросанных по свету, уговорить гномов открыть их секрет, пробудить силу талисманов…
--А я разве говорил об этом? – удивился старик.
Айвин растерялась и смущенно почесала нос, чувствуя себя нашкодившим ребенком.
--Но ты уже сама определила свою судьбу, хотя эту твою судьбу определили твои предки, приняв дар Элентари. Хранители Равновесия! – он улыбнулся в бороду, возвращаясь в кресло и медленно садясь.
--Ты еще вопрос можешь задать, девонька, - ласково сказал он.
Лиэнтай опустила голову и переплела пальцы рук, рассматривая свои некрасивые огрубевшие от работы ладони, которые совсем не принадлежали девушке – принцессе. Ей внезапно вспомнился чудесный голос, напевающий нечто тихое и успокаивающее. Но Лиэнтай резко подняла глаза и посмотрела на Сказателя.
--С кем нам предстоит сразиться?
--Это будущее. Я не могу его раскрыть, - покачал он головой.
--Ну, а если так: какое зло обитает сейчас в землях Дагхана?
--Это другое дело. Сила эта древняя и очень опасная. Она создалась Дагханом, как вместилище его сущности на время распада его тела. Он назвал ее Куруомэ, ребенком первозданной тьмы. Она создана из чистой тьмы, но была совращена предложением власти и знаний и стала вечной прислужницей Дагхана. Сейчас его вне телесный дух заперт в теле Дракона. Дагхану нужна сила, чтобы вновь обрести плоть, для этого ему нужны эльфийские талисманы, но Куруомэ пока не стремиться его освободить, наслаждаясь свободой, силой и властью. Она развяжет войну, но пока тихую и скрытую, подтянет войска, пару раз пробно сделает ходы, а уж весной начнет атаку. Она тоже подчиняется Дагхану и выполняет его приказы, но у нее совсем иные планы.
--Какие? – Айвин почувствовала поступающий к горлу комок ужаса и крепко сжала в руке Нуэ.
--Она хочет избавиться от своего создателя и властвовать одной, - пожал плечами старик. – Эта ведьма с характером. Она давно уже пытается привлечь на свою сторону элементалей.
--Духов природы?!
--Их самых, которые помогали Дракону Дрейнинон создавать. Но они же нейтральны.
--И что же нам делать?
--Верить в свои силы и делать то, что можем. Но Куруомэ тоже охотится за талисманами, и ее Охотница уже выследила свою добычу.
Сказитель замолчал, явно сказав немного, но больше, чем хотел. Лиэнтай крепко задумалась. Что же собой представляет эта Куруомэ? Когда она нападет на Дрейнинон? Где искать талисманы и почему Лэралин никогда о них не говорила? Почему, в конце концов, она, слабая, смертная женщина, ребенок еще, должна решать судьбы мира? Она ведь совсем не хочет этого. А если сил не хватит?
--Значит, не хватит ни у кого, - ответил на ее мысленный вопрос Сказатель. Лиэнтай удивленно вскинула голову. Старик печально улыбнулся и кивнул на дверь.
--Тебе пора, Лиэнтай Айвин. Друзья заждались тебя.
Девушка молча встала, собираясь поблагодарить Сказателя, но он только махнул рукой и дал ей три вещи, завернутые в ткань.
--Отдай это своим друзьям: стрела для самого искусного стрелка, книгу верни старшей по наследию, а светильник возьми себе. Он пригодиться во тьме, сырости и тлене.
Хранительница приняла дары и уже собралась уйти, как Сказатель поспешно сунул ей в руку маленький медальон на золотой цепочке.
--Откупишься, когда время придет.
И Лиэнтай оказалась на залитом светом деревянном настиле в самом сердце царства лаурелин, моргая глазами, отвыкая от полутьмы кабинета Сказателя. Ровный лунный свет освещал встревоженные лица ее друзей. Было уже за полночь, хотя у Сказателя было светло. В сознании Айвин уже начали меркнуть его образ и манера говорить, остались только истории, что забыли люди, навсегда оставаясь в книге Забытых Историй.