Когда он очнулся, то сперва решил: как, это и есть Страна Теней? Если так, то она оказалась даже прекраснее, чем он думал... Только странно, почему она кажется ему знакомой? Арстелион попытался приподняться, чтобы получше оглядеться по сторонам, но тут же со стоном повалился обратно – кажется, у него была сломана нога, а со всего тела как будто содрали кожу. Интересно...
- Арстелион? – послышался чей-то мелодичный, до боли знакомый голос, - Арстелион!
- Тельмира! – хрипло отозвался он, вновь попытавшись встать, но и на этот раз безуспешно... впрочем, ему это и не понадобилось – к нему уже со всех ног мчалась его подруга.
- Арстелион! – она радостно прижалась к нему головой, - Ты жив! Как же я рада, что ты все-таки очнулся!
- Я тоже рад... А где мы?
- Мы неподалеку от Огильдона. В лесу, - и она фыркнула, - Даже их великий город не смог вместить в себя всех прибывших! Да и хорошо. У меня нет ни малейшего желания день и ночь видеть вокруг их скучные серые улицы, так что мы устроились за городскими стенами.
- И долго я...
- Да порядочно. Ты уже дней десять не приходил в себя. Знаешь, когда мы вытащили тебя из Керрова тела – ну и отвратительная же тварь! Хуже крысоголова! Даже представить себе не могу, как ты умудрился его победить! – так вот, ты был холоден, как лед, и шерсти на тебе почти-то не осталось. Мы даже начали бояться, что ты… - и, осекшись, она зарылась лицом в его густую гриву, - Хорошо, что ты сумел к нам вернуться.
- Я же дал тебе слово, - он тихо засмеялся, но тут какое-то движение у кромки леса привлекло его внимание, и он удивленно насторожил уши... Тельмира улыбнулась и немного посторонилась, а у Арстелиона перехватило дыхание – там стояла... пара единорогов! Пара великолепнейших созданий, чьи белоснежные шкуры мягко светились в полумраке, а глаза... о, эти глаза! Арстелион сразу узнал их, эти чудесные очи, похожие на бездонные горные озера... Узнал – потому что так часто видел их во сне. Уперевшись здоровой ногой в землю, он напряг все мышцы, пытаясь подняться, и Тельмира с готовностью подставила ему свое плечо, так что с ее помощью он все же сумел выпрямить трясущиеся от слабости колени... и тут еще одно плечо, покрытое шелковистой шерстью, поддержало его, а чей-то полыхнувший огнем серебряный рог коснулся его – совсем легко, но Арстелион чуть не задохнулся от потока мощной энергии, захлестнувшей его тело и жидким пламенем прокатившейся по жилам. Сломанная нога сперва совершенно онемела, но потом сразу стала крепче, и наш герой смог наступить на нее, лишь слегка поморщившись от боли... однако это показалось ему не стоящей внимания мелочью, когда он поднял голову и встретился глазами с этим невероятно нежным и ласковым взглядом...
- Мама? – прошептал он, а Эвеллис вздохнула и крепко-крепко прижалась к нему.
- Маленький мой, - прошептала она, и вся нежность мира вылилась сейчас в ее дрожащем голосе, - Как же я по тебе соскучилась.
- Я тоже соскучился, - он склонил голову ей на плечо, так что длинные пряди его черной гривы рассыпались по ее белоснежной шее, сверкая на солнце густым и ярким серебром... его не удивило, да и чему удивляться? Так, кажется, даже лучше... – Мне вас очень не хватало.
- Но ты держался молодцом, - заметил другой голос, мелодичный и благозвучный, как и у всех единорогов, однако более низкий и сильный, чем у мамы, и, обернувшись, Арстелион увидел своего отца, Фаландара. Могучий единорог был очень похож на своего сына, но шкура его поражала своей безупречной белизной, и изящная бородка завивалась мелкими кольцами, выдавая немалый возраст. Некоторое время он внимательно изучал своего выросшего малыша, которого помнил смешным и неуклюжим жеребенком, а потом склонил голову и ткнулся носом ему в шею, прошептав:
- Я горжусь тобой, Арстелион.
- Но... как? Я думал, что навсегда потерял вас... Где вы были?
- В логове Керра. Едва он узнал, что один из нашего племени несет ему погибель, он решил собрать всех нас и тем самым уничтожить наш род. Двадцать лет назад, в ту самую страшную ночь, когда мы расстались, он разослал над миром своих зачарованных ищеек, приказав им доставить к нему всех странных белых зверей с длинными серебряными рогами, растущими во лбу... Но он кое-что забыл – наши жеребята рождаются непохожими на своих родителей, однако завести детеныша – это редкость в семье единорогов, ведь иметь жеребенка – это огромная ответственность, и не каждая пара осмелится на такое… и так получилось, что на тот момент ты, Арстелион, был единственным маленьким единорогом во всей Валладельфии. Чары Керра не подействовали на тебя, и потому ты спасся... а дальше ты знаешь.
- Но тогда почему Керр не использовал этих своих ищеек, когда узнал о существовании Арстелиона? – удивилась Тельмира.
- Из-за Камней. Камни нейтрализовали его чары, и, пока они были с вами, вы могли не опасаться нападения... а потом, думаю, Керр понял, что так просто с последним единорогом ему не разделаться, и решил лично убить тебя... впрочем, - Фаландар усмехнулся, - ему это так и не удалось.
- Лишь каким-то чудом, - покачал головой Арстелион, - Мне просто повезло.
- Может быть, - согласился отец, - Но что такое удача, сын мой? По сути, это ведь просто преимущество, которое обычный глаз не в силах заметить, но истинный воин может обратить его себе на пользу, и потом все говорят, что ему повезло... Ты оказался сильнее Керра, малыш. И этим ты можешь по праву гордиться. Ты стал лучом света в царстве тьмы.
- И за это вся Страна тебе благодарна, - улыбнулась Тельмира, - Ты всех нас спас от гибели... И меня, и Риккена... всех.
- А Риккен где? – удивился Арстелион.
- Он с Феллиситой и графом Анардином, в Огильдоне, - засмеялась кобылица, - Кажется, он все же смог преодолеть свою неприязнь к людям, чтобы еще раз посетить королевскую сокровищницу!
- Графом? Отцом Феллиситы? Он жив?
- Ну конечно. Правда, чтобы оправиться от заключения у Керра, ему при-шлось дня два не выходить из шатра, но сейчас он почти в полном порядке, и Феллисита не отходит от него ни на шаг. Она так нам и сказала, что встретит нас в Огильдоне, когда ты поправишься. Да и не только она – все мы. Ты готов?
- Я? – он пошевелил плечами, проверяя, что да как, - Да, вполне.
- Тогда пошли, - лучезарно улыбнулась Тельмира, и, подперев его плечом, они вчетвером отправились по лесу. С каждым шагом кровь все быстрее текла по жилам молодого единорога, и походка его становилась уверенней. Первыми их заметили фениксы, сидевшие на ветвях деревьев, и их чудесные песни зазвучали по всему лесу, а вслед за ними из-за деревьев показались и остальные, что приветствовали их счастливыми криками… но Арстелион долго не верил, что они встречают именно его – слишком живы были воспоминания о том, как они к нему относились во время путешествия, и лишь когда одна из молодых грифониц подбросила вверх несколько полевых цветов, что упали прямо на голову нашего героя, он убедился, что это правда, и слезы брызнули из его блестящих темных глаз, вымочив едва-едва отросшую после ожогов шерсть... Они все были тут, все разумные расы Валладельфии, и такой искренней была их радость... радость при виде черного единорога, всеми проклятого, всеми отвергаемого, всем и каждому внушающего ужас... но который спас их всех от смерти, который рисковал собственной жизнью, чтобы они и их дети навсегда избавились от тьмы, имя которой было – Керр. И теперь он шел среди них, как герой, как спаситель Страны Пяти Стихий, и они склоняли перед ним головы, а он не знал, куда девать глаза. Тельмира, заметив его смущение, ласково прикрыла его своим крылом, точно обняв. Он сперва смущенно на нее посмотрел, но потом благодарно улыбнулся и поднял взгляд, прямо смотря в глаза всем собравшимся, потому что вдруг понял, что ему совсем неважно, как о нем думают окружающие, каким они видят его и как воспринимают – важно лишь то, что у него есть такие близкие ему существа, как Тельмира, как Риккен, как мать с отцом – те, которые не обращают внимание на то, какого цвета у него шкура и что говорят о нем другие, кото-рые знают его именно таким, какой он есть на самом деле. И, как только эта мысль утвердилась в его сознании, походка его сразу стала легче, и даже не совсем сросшаяся кость ноги не могла сделать ее менее плавной, а стройная его шея, гордо – не горделиво, гордо! –выгнувшись, заставляла точеную голову будто бы плыть по воздуху, и витой серебряный рог сиял, точно луна, точно самая драгоценная в мире королевская корона... И, глядя на него, остальные даже не замечали цвет его шкуры, не замечали его крылья и ужасающие ожоги, еще не вполне сошедшие – перед ними был самый настоящий единорог, великолепный и потрясающий воображение, про которого можно сказать тысячу слов, но потом вспомнить лишь одно: прекрасный. И когда деревья расступились перед ним, а копыта его ступили на вымощенную зеленоватым камнем дорогу, ведущую к воротам Огильдона, то все, собравшиеся там, как магические существа, так и люди, даже не кричали, а просто в молчаливом благоговении провожали взглядом грациозный черный силуэт, перед которым испокон веку они преклоняли свои головы... Однако кое-кто все же не удержался от того, чтобы заговорить с ним, и когда перед Арстелионом тяжело шагнул вперед громадный золотистый дракон, он не испугался, а лишь с улыбкой на него посмотрел.
- Здравствуй, Лампфельдар. Рад снова тебя видеть.
- И тебе привет, Арстелион... ведь, кажется, так тебя называют? В тот раз ты не сказал мне своего имени...
- Наверное, в тот раз это было не так важно, - засмеялся единорог, - Но это хорошо, что драконы умеют держать свое слово.
- Как и вы, - громадный ящер своим дыханием взъерошил ему челку, - Ты позвал нас на битву, и мы пришли... все. И, скажу тебе честно, друг мой, что теперь вся моя семья дважды в долгу перед тобой.
- Да, почему? – удивился он.
- Если бы ты не победил Керра, если бы ты не позвал нас всех на бой – мы бы так и не узнали, что мы не последние, - он широко улыбнулся, - Но теперь знаем, что крохотной частице нашего племени удалось уцелеть после резни, устроенной Керром, спрятавшись на самых дальних рубежах Валладельфии, и теперь, когда он свергнут, Туманные горы вновь станут нашим домом – домом для солнечных драконов, потомков самого Сирингара, и, клянусь честью, последующие поколения еще не раз о нас услышат!
- В этом я даже не сомневаюсь, - кивнул Арстелион, - Я рад за тебя, Ламп-фельдар. Ты больше не одинок.
- Да... как и ты, - дракон мягко посмотрел на него, после чего вежливо склонил голову и отошел в сторону, а Арстелион продолжил свой путь. Идти-то оставалось совсем немного... Створки тяжелых, окованных медью ворот Огильдона были распахнуты настежь, на крышах и шпилях реяли флаги, и на мосту, на набережной, вдоль улиц – везде стояли вперемешку воины и простые граждане, старики и дети, люди и магические существа, вернувшиеся из своего добровольного изгнания, длящегося почти пятьсот лет – что даже для них, многие из которых встретили рассвет и закат не одного столетия, было порядочным сроком. И теперь они стояли там – могучие и величественные, а арванцы уже не шарахались от вида кентавра или дракона, не смотрели на них, как на монстров, чудовищ из древних сказок. Конечно, в отношениях между народами еще сохранялась некоторая напряженность, но она скорее объяснялась непривычностью обстановки, а не реальными подозрениями относительно того, не эфемерно ли это дружелюбие, не станет ли все через мгновение таким, как было прежде – леса без единорогов, небо без грифонов, горы без фениксов... Словно сойдя со страниц детских книжек, они внезапно обрели плоть и кровь, легенды стали действительностью – подойди, потрогай, загляни в глаза! И каким же сухим, каким же скучным был этот банальный мир, когда они жили в нем, не зная, что они не единственные разумные существа на свете... что они не одиноки. А потому они стояли рядом, как братья, словно и не было между ними времени разлуки, а дети их и вовсе, не замечая торжественности обстановки, непринужденно играли друг с другом, то и дело вприпрыжку перебегая через улицу. Арстелион следил за ними с немного печальной улыбкой на лице, но, когда один из них заметил его и с восторженным визгом бросился навстречу, он не испугался, не встал на дыбы, не отбросил малыша – смиренно склонил гордую голову, и дети хватали его за тонкие ноги и густую гриву, даже не подозревая, какая сила и ярость может скрываться в хрупком теле единорога, а взрослые смеялись, глядя, как они тормошат и теребят едва-едва в себя пришедшего героя Страны, и тот лишь добродушно усмехается в ответ... Даже когда один из них, мальчик с копной рыжеватых волос, сцапал его за челку пытаясь дотянуться до сияющего рога, он не рассердился (хотя, если не лгут сказания, многие из единорогов древности за столь непочтительное отношение вполне могли бы выйти из себя!), а только осторожно высвободился и легонько потерся рогом о плечо малыша, и глаза его, мудрые, темные, слегка грустные – совсем не лошадиные глаза! – встретились с полным любопытства и безмятежной невинности взглядом, взглядом ребенка, за чье счастливое будущее, за чью свободную от зла и горя жизнь он и боролся... единорог почувствовал, что в сердце его тает лед, принесенный зловонным дыханием Керра, как в душу возвращается утраченный мир. Да, за один этот взгляд, а одни эти добрые и счастливые глаза стоило сражаться с любыми силами тьмы, пройти хоть все круги ада и вступить в самые свирепые и кровавые схватки... чтобы выйти из них победителем! А потому он долго, долго не мог оторвать взгляда от этого лица с пухлыми щеками и веселыми веснушками на носу, и лишь громадным усилием воли он заставил себя поднять голову и оглянуться на Тельмиру. Та улыбалась, в ее глазах плясали искры, но потом в них вспыхнула настоящая радость, и, обернувшись, Арстелион едва успел охнуть, как ему на голову приземлилось что-то маленькое и пронзительно орущее, а потом на него со всего размаху наскочила Феллисита и обвила руками его стройную шею, зарывшись лицом в пышное великолепие гривы... Наш герой ничего не сказал, только склонил голову на плечо девушки и потерся о ее почему-то мокрую щеку... Странная, самому ему непонятная нежность показалась в его глазах, от которой он как будто стал казаться выше ростом, но потом Феллисита порывисто отпрянула в сторону, а он смотрел на нее – изящный и невообразимо прекрасный, как и все единороги, что издревле являлись из леса молодым невинным девушкам и спали, положив голову им на колени... Да, он был черен, как сама ночь, а за спиной его трепетали могучие крылья, но все же в сердце своем он был настоящим единорогом, хранителем лесов, чистейшим воплощением сил природы, и перед ним склоняли головы все, кому дала жизнь могучая стихия Земли... Арстелион улыбнулся ей и, вскинув голову, зашагал дальше, а его семья и близкие, не произнося ни слова, следовали за ним по извилистым улицам Огильдона, камней которых он касался легко и неслышно, будто кошка с бархатистыми лапками... а от взгляда его сами собой опускались головы, и казалось ему, будто не он, а кто-то другой, кто-то неизмеримо величественный, танцующей походкой направляется к королевскому дворцу, являя высочайшую грацию и красоту каждым своим движением... Но даже он заробел, когда, завернув за последний, памятный ему поворот, он увидел впереди ворота дворцового сада, и многих, многих, кто стоял там, осененный властью и величием истинных правителей... Юный Керельтан, король Кваргон, а также другие, чьих имен Арстелион не знал – вожди и старейшины, военачальники и жрецы... все они стояли там. Они ждали его. И он шел им навстречу – неслышный, как тень от облака и легкий, как оно само... тот, кто сумел одолеть Керра. Тот, кто пронзил его черное сердце. Тот, кто собрал вместе все Самоцветы и пробудил ото сна Великих Духов... Он шагал к ним – существо, чуть меньше лошади, но кажущееся совсем крохотным, с тонкими ногами и длинной шеей, с точеной головой и серебряным рогом, что казался не толще луча света в черном мраке атласной шкуры... с удивительными, странными глазами, что сияли драгоценными камнями, своим собственным мягким светом... Они ждали его. И он прошел мимо них, шелестя сложенными крыльями, а на губах его играла легкая улыбка, как будто ему было не двадцать лет, а все двести... И все они медленно склонили перед ним свои гордые головы, ибо, если бы не этот юный единорог, то, как знать, чем бы вообще закончилась эта долгая и кровопролитная война? И он шел вперед, мимо них всех, мимо графа Анардина, которого он сразу узнал по глазам – точной копии тех, какими обладала его дочь, мимо Верховного Короля Иртальмара, мимо всех... пока не увидел тех, кто стоял в самом конце, тех, кого невозможно было не узнать... Они стояли там. Великие Духи. Ожившие исполины давным-давно минувших веков. Пятеро величайших, пятеро всемогущих. Даже Тельмира и остальные не осмелились подойти в ним ближе, но Арстелион смог. И низко поклонился им, но тут вперед выступил Ирельтиас, Дух Земли, прародитель его племени, и ласково дотронулся до него кончиком сверкающего рога, что сиял ярким зеленым пламенем.
- Не ты нам, - сказал он голосом низким и звучным, как время, - а мы тебе должны кланяться, малыш. Ты исполнил пророчество. Ты оправдал все надежды, что мы вправе были на тебя возлагать. И тьма наконец рассеялась.
- Но я лишь делал то, что должен, - прошептал Арстелион, - Ничего больше. К тому же, со мной всегда были мои друзья...
- Но ты мог отступить, - заметил Лайфарон, и его белоснежные, как шкура единорога, глаза полыхнули огнем, - Ты мог выбрать другой, куда более легкий путь – дорогу равнодушия и благостного незнания, однако же ты не сдался, и, однажды взявшись, уже шел до конца. А это немалого стоит, - и он опустил голову, прижав одну лапу к груди, что означало высшую степень признательности, - И мы тебе за это благодарны, - после чего он выпрямился и, ударив своим длинным посохом об землю – кажется, там появилась вмятина – громко выкрикнул, - Честь и хвала герою, честь и великая хвала!
Ответом ему был слитный рев и стук металла, и все, поднявшись на ноги, кричали в унисон, а бедный единорог ошалело озирался по сторонам, не зная, куда девать глаза... Уши его робко жались к голове, перья на крыльях неприятно шевелились, а по черной шкуре волнами пробегала дрожь. Он был как будто в бушующем море – один, на тонущем корабле, и его дикая натура приказывала ему бежать без оглядки, как можно быстрее, спасаться в благословенной тишине лесов... но тут теплое плечо прижалось к его боку, и, оглянувшись, он увидел Тельмиру, что смотрела на него с ласковой усмешкой. «Да ты, никак, бежать надумал? Керра не испугался, а теперь решил удирать?» - спрашивали ее смеющиеся серые глаза, и он невольно улыбнулся в ответ. И пусть вокруг все шумели, все кричали и называли его как угодно и кем угодно – для него во всем мире не было ничего важнее, чем эти добрые глаза, эта милая улыбка и мягкий запах, что нежной дымкой витал в воздухе...
Чуть позже в честь великой победы был устроен великолепный праздник, и, так как многим из гостей не хватило места в городе, а кое-кто попросту угрожал целостности городских улиц, он состоялся в чистом поле, под шатрами и открытым, усыпанным звездами небом, когда вино лилось рекою, и песни звенели, не переставая, от самых обычных до рычащих баллад драконов, сопровождаемых языками мощного пламени, дивных сказаний фениксов и громогласных рулад пьяных кентавров, которые опустошили столько кувшинов со спиртным, что уже не обращали внимания на ритм и складность, крича во все горло, а потом и вовсе заплясали вокруг костров, горделиво гарцуя перед своими девушками в нахлобученных набекрень цветочных венках. Да и не они одни – кажется, почти все присутствующие то и дело срывались в танце, размахивая руками (крыльями, лапами, порой даже щупальцами...) и горланя во всю глотку. Это был не скучный официальный пир, где все до тошноты вынуждены были соблюдать приличия и следить за манерами – это было очень простое и дружное веселье, когда можно было, не стесняясь, шутить вместе с королем или танцевать на пару с драконом (только надо было быть очень осторожным, чтобы ненароком не попасть к нему под лапы!)... когда миф и реальность сплелись воедино, когда стало возможным любое волшебство... Но главных виновников праздника – Арстелиона и Тельмиру – гости так и не могли высмотреть среди собравшихся, потому что эти двое уже давно скрылись из виду, чтобы в одиночестве побродить по лесу, глядя на луну, на звезды... чтобы побыть счастливыми.
- Как хорошо, - Арстелион глубоко вдохнул прохладный воздух, - Хотя я так устал... Но как же мне хорошо.
- Так и должно быть, глупенький, - тихо засмеялась Тельмира, кладя голову ему на спину, - Так и должно быть... Ведь мы за это сражались. За это многие погибли... такие, как король Трангарас.
- Но и многие выжили, - прошептал Арстелион, - Такие, как Керельтан, как Феллисита, как мы с тобой... Мы еще живы, Тельмира. Нам еще есть, за что побороться. А разве это не главное?
- Да, - она улыбнулась, - Ты все еще легендарный черный единорог, а я все еще люблю тебя и последую за тобой, куда ты меня позовешь – хоть в логово к дракону, хоть во дворец к королю Кваргону, хоть в Мглистые Земли! – она весело ему подмигнула, - Мир все еще полон неожиданностей, полон приключений и опасностей, так что, думаю, наше путешествие еще не закончено!
- Я тоже, - он ласково ткнул ее в бок... но тут его чуткие уши уловили нечто вроде презрительного хмыканья чуть позади, и, резко обернувшись, Арстелион сощурился. Он узнал его!
- Нордал! – воскликнул он. И не ошибся.
- Здорово, Рогатик, - раздался презрительный голос, и из-за деревьев показался крылатый жеребец, - Вижу, ты меня не забыл.
- Но право, стоило, - Арстелион почувствовал, что свирепеет, и шея его выгнулась дугой, - Что тебе здесь надо?
- Мне? Ничего. Просто решил поглядеть на героя, - он выговорил последнее слова с особенным сарказмом и презрительно фыркнул, - Ума не приложу, как это ты умудрился победить Керра? Бьюсь об заклад, что тебе просто повезло!
- Может быть, и повезло, - процедил наш герой, - Но тебя это не касается, Нордал. Оставь меня в покое!
- А я тебя разве трогаю? – он состроил удивленное лицо, - Да ты мне и в гробу не нужен, Рогатик! А, что это я, - он отвесил шутовской поклон, - Герой.
Арстелион яростно на него взглянул. Еще чуть-чуть – и он не выдержит! Однако Тельмира мягко прижалась к его боку и прошептала:
- Не обращай на него внимания. Он всего лишь болтун, к тому же неблагодарный. Не слушай его.
- И кто это говорит! – Нордал расхохотался, - Позор всего племени крылатых лошадей! Кобыла, которая предпочла бегать в грязи на пару со своим приятелем, а не летать в небесах! Да что ты знаешь о чести, если даже твой собственный отец от тебя отказался? И вообще, как ты можешь...
- Прекрати сейчас же! – выкрикнул Арстелион и бросился на своего врага, явно намереваясь проткнуть его насквозь. Нордал, про себя усмехнувшись – вот дурак, опять попался! – хотел отпрыгнуть в сторону, как всегда делал, но на этот раз он ошибся – еще в прыжке Арстелион резко вывернулся и, предугадав его движение, со всей яростью атаковал его сверху. Если бы он был так разъярен во время схватки с Керром, то Повелитель Тьмы отошел бы в мир иной разорванным на тысячу кусочков, так что Нордал вскоре понял, на кого нарвался. Арстелион вертелся, делал выпад за выпадом, а в глазах его светилась яростное пламя, и крылатый жеребец невольно отступал под его ударами, пока не понял, что на земле ему с этим дьяволом не справиться – тот был гораздо ловчее и быстрее его, и, расправив крылья, Нордал рванулся в небо, думая, что только-только получивший свои крылья единорог не рискнет соперничать с ним в небе, однако Арстелион не отставал ни на шаг. Точно две громадные птицы, они носились над ночным лесом, хлопая крыльями и яростно крича, а Тельмира с испугом наблюдала за ними с земли...
- Они дерутся за тебя, - неожиданно раздался позади нее хриплый голос, и она в испуге отпрянула прочь, а на открытое место медленно вышел еще один крылатый конь, старый и совершенно седой, но с холодными и ясными глаза-ми. Тельмира почувствовала, что дрожит... Но ее отец смотрел на нее тяжело и устало, а потом он немного наклонил голову и тихо сказал:
- Прости меня.
Тельмира промолчала. Да и что она могла сказать? А ее отец вновь посмотрел на небо, и она тоже подняла голову... едва успев увидеть, как Арстелион спикировал на Нордала и принялся хлестать его крыльями, а тот вслепую метался над самыми деревьями, не в силах сбросить своего противника, и единорог свирепо лягал его, кипя от ярости.
- Ловко, - негромко восхитился старый жеребец, со знанием дела наблюдая за нашим героем, - А он неплохо понимает небо!
- Он всегда его понимал, - тихо прошептала Тельмира, тоже посмотрев на-верх, - Арстелион всегда был крылат... хотя и родился бескрылым. Но он никогда не переставал летать.
- Поэтому ты его выбрала? – спросил тот, и его глаза, обычно такие холодные, загорелись странными огоньками.
- Не только, - еще тише ответил она, словно хотела, чтобы ее слова подхватил и разнес ветер, - Просто он всегда был так добр ко мне... он всегда понимал меня… а ты никогда не был таким, - она с болью на него посмотрела, - С тех самых пор, как мама... – и она отвернулась, - Арстелион никогда и ничего не требовал... не просил... и не приказывал! И за дружбу свою он ждал только дружбы – ничего больше! – она порывисто вздохнула и, тряхнув головой, пошла прочь, но отец нагнал ее и прижался боком к ее телу.
- Прости меня, - повторил он, и голос его задрожал, - Я вел себя неправильно... я был жесток... но поверь мне, я никогда не желал тебе зла! Просто я слишком тебя любил... и это меня испортило. Я желал видеть тебя лучшей – во всем и всегда, как твою мать... но забыл, что ты все-таки не Вирфеллен, что ты совсем другая, ты Тельмира... Прости меня, если сможешь, если способна простить, - и он повесил голову, - Прости дурака, который уже слишком стар, чтобы осознавать собственные ошибки.
- Ах, папа! – она прижалась к нему и по-настоящему расплакалась, а он закрыл глаза, и по седой щеке его медленно сползла слеза... А когда над ними зашумели могучие черные крылья, и Арстелион гордо приземлился рядом, едва слышно коснувшись земли, то он сперва с недоумением взглянул на них, а потом уже с тревогой – на свою подругу.
- Ну что, прогнал его? – спросил его отец юной кобылицы.
- Прогнал, - немного настороженно ответил Арстелион и посмотрел на Тельмиру, а та улыбнулась сквозь слезы и, подойдя к нему, сказала:
- Я всегда знала, что рано или поздно ты задашь ему хорошую трепку!
- Пусть знает, как тебя обижать, - Арстелион ласково на нее посмотрел, но потом все же бросил еще один настороженный взгляд на ее отца.
- Ну, чего ты на меня, как крысоголов на ванну, смотришь? – проворчал тот, недовольно на него глядя, - Что же, я теперь не могу и к собственной дочери без твоего позволения приблизиться? Так, что ли?
- Но я не забыл, как вы приказали оставить ее умирать, на том обрыве, - с холодком сказал Арстелион, его глаза пылали, и старый конь вздрогнул, как от удара, - Я не забыл.
- Я тоже, - прошептал тот, - И я понимаю твой гнев, Арстелион, как понимаю свою вину. Но, поверь мне, я никогда не желал зла своей дочери. Никогда. Ведь она… она – это все, что у меня осталось.
- Он прав, - тихо сказала Тельмира, заметив, что Арстелион все еще не ве-рит, - И я его простила.
- Что ж, - наш герой медленно кивнул, - Тогда прощу и я, хотя, конечно, это нелегко. Но ваша дочь значит для меня не меньше, чем для вас. Она для меня – все, что только есть на этом свете.
- Я знаю, - он кивнул, - Знаю... Надеюсь, ты будешь заботиться о ней так же, как заботился я. Защищай ее, оберегай ее, и пусть счастье не оставит вас стороной... И спасибо тебе, Арстелион Тальфирион... Вестник Утренней Зари. Спасибо тебе за все. Выходит, не врал Гархен, когда говорил, что нас ждут великие перемены, что год Золотого Феникса не зря так называется! – он отвернулся, но все же тихо добавил, да так, что они едва разобрали его слова, - Я всю свою жизнь прожил в сумерках, но рад, что все же успел увидеть рассвет нового дня, - и, как-то странно всхлипнув, он развернулся и поскакал прочь, а Арстелион с Тельмирой удивленно переглянулись, но потом наш герой немного неуверенно усмехнулся и сказал:
- Кажется, я теперь за тебя в ответе...
- А я, как будто, нет, - она весело фыркнула и игриво куснула его за шею, а когда он попытался ее достать в ответ, то она лишь звонко засмеялась и, расправив серые крылья, птицей сорвалась в небо, а за ней бросился вдогонку и ее приятель. Ночь распахнула им навстречу свои прохладные объятия, полные звезд и лунного света, Огильдон сиял внизу россыпью огней, похожий на куст ежевики, усыпанный светлячками и феями, а пара крылатых существ, свободных и беззаботных, как ветер, играя и резвясь, кружила в воздухе, провожаемые многими взглядами, что следили за ними с бренной земли...
- Он вырос, - вздохнула Эвеллис, наблюдая за сыном, - Только-только он был жеребенком... и вот он уже взрослый, и его зовут другие дороги...
- Но разве это плохо? – улыбнулся Фаландар, - Он жив, дорогая, и он радуется жизни – неужели это не главное? К тому же, он нашел себе подругу, лучше которой и придумать нельзя, и он счастлив с ней, а нам... ну что ж, а нас остается только смотреть на них и вспоминать, что и сами мы были такими же когда-то.
- Да мы и сейчас не больно-то стары, - она усмехнулась, а супруг ее рассмеялся и исчез во тьме, приглашая ее следовать за ним, точно тенью от тех двоих, что летали высоко над ними... думая, что они одни во всей Вселенной...
Празднество продолжалось еще несколько дней, но, как это часто бывает, все хорошее быстро кончается, и вот наступил день, когда был выпит последний бокал вина, и стало понятно, что пора им всем возвращаться домой. Но перед тем, как это случилось, во дворце Верховного Короля, в присутствии Великих Духов, был подписан договор между Арванским королевством и всеми прочими разумными расами Страны Пяти Стихий, соглашение о заключении нерушимого мира между людьми и магическими существами. Пять их представителей явились во дворец, по одному из пяти основных народов. Там были: Мелинайра, солнечная дракониха, мать Лампфельдара и одна из величайших героинь древности, величественный и спокойный Кваргон, король грифонов, феникс Керельтан из Междуречной долины, представительница морского народа, которую звали Эделлир вар Перменнал (при виде ее Мелинайра улыбнулась во всю пасть, а та и вовсе, едва не взвизгнув от радости, бросилась ее обнимать), а также Арстелион, черный единорог. Нашему герою, признаться, было несколько неуютно в этом высокородном обществе, но остальные в голос утверждали, что это просто необходимо, и он пришел, а сейчас стоял рядом с громадной Мелинайрой и смотрел на круглый стол, где лежал исписанный пергамент. Дракониха сперва молча разглядывала его, а потом улыбнулась – блеснули страшенные зубы – и промолвила:
- Седина серебрится в твоей гриве, единорог, и оттого ты кажешься намного старше, но если ты и дальше будешь так трястись, то и вовсе побеле-ешь!
Голос у нее был хриплый, но очень мягкий и даже мелодичный, с какими-то птичьими интонациями, отчего-то напоминающими Арстелиону голоса фениксов, а в янтарных глазах светилось понимание, не насмешка. Арстелион робко на нее посмотрел, а Мелинайра совсем по-девчоночьи подмигнула ему и добавила:
- Да не бойся ты. Уж поверь мне, ничего страшного в этой церемонии нет. По мне, так она просто скучная! – и, немного подумав, она спросила, - Так значит, вы с друзьями собрали все пять Камней? А где был спрятан Сапфир?
- В Тайнолесье... в пещере, - ответил единорог.
- Вот как? – взгляд драконихи затуманился от нахлынувших воспомина-ний, - Значит, хорошо спрятан?
- Лучше не придумаешь. Мне даже кажется, что нам с друзьями просто повезло, что мы сумели его отыскать.
- Что ж... нам тоже, - прошептала она, и единорог недоуменно на нее поглядел, - Выходит, Нельмурагх действительно знал, что делал...
- Госпожа, о чем ты? – не выдержав, спросил Арстелион.
- О далеком прошлом, малыш, - она с грустной усмешкой посмотрела на него, - О таких давних временах, что о них помнят лишь немногие... Ты тогда еще и не родился, а жаль. Ты бы не отступил... – она тяжело вздохнула, - А вот я побоялась. Я убеждала себя, что все дело в пророчестве, но на самом деле я просто струсила. Хотя была, как ты, последней... вернее, думала, что последняя. И, кто знает, как повернулось бы дело, если бы я пошла до конца? – она задумчиво посмотрела вокруг, - Не настал бы такой же радостный и счастливый день на четыре сотни лет раньше?
- Никто не знает, что было бы, - заметил Арстелион, - Мы можем строить предположения и думать, что все так и будет, но в жизни столько неожиданно-стей! Я мог бы быть простым единорогом, как и все мои родные, а кто я теперь?
- Да уж, - Мелинайра рассмеялась, - Я ведь тоже могла бы быть простой драконихой, как моя мать и мать моего мужа, да и все остальные, кто жил до нас, но нет же! Керр уничтожил всю мою семью, и я стала такой, какой я стала: сестрой феникса, что отыскала Сапфир, а потом вместе с ним погрузилась на дно океана, чтобы забраться в логово гигантского морского змея Оругула и выйти из него живой! Да потом еще я вернулась на сушу, отыскала себе мужа, родила ему детей... – она немного погрустнела, - Но все же я не пошла до конца. Ильтиан... Я была слишком напугана. Я побоялась. Но мое дело закончил ты, - она с благодарностью посмотрела на собеседника, что едва доставал ей до плеча, - Ты победил Керра... Я была бы перед тобой в вечном долгу только за то, что ты сумел это сделать – то, что когда-то не удалось мне, но это еще не все! – в глазах ее вспыхнула радость, - Ведь теперь солнечные драконы вновь вернулись в Туманные горы, откуда были изгнаны когда-то, и мы с ними, единорог! Мы не одни!
- И очень рад за вас, - улыбнулся Арстелион, - Надеюсь, что вы будете счастливы. Вы этого заслужили.
- Не мы одни, - она тепло на него взглянула, - Все... – но тут зазвучали фанфары, и они замерли. Начиналась новая эпоха, они знали это – но уже не боялись перемен, веря, что завтрашний день будет лучше прошедшего... И в их присутствии Иртальмар, Верховный Король людей и Кваргон, как единственный из всей пятерки, умеющий писать, поставили свои подписи под прикрепленным печатями к столу договором, которому предстояло остаться на этом месте на долгие столетия. Лишь после этого они все распрощались и отправились по домам. Кто куда... Фениксы – в Серые скалы, грифоны – в Золотое королевство, крылатые кони, среди которых мелькал и изрядно понурившийся Нордал – в Тайнолесье. Что же до наших героев... было только одно место, куда им действительно хотелось попасть, и потому, сердечно распрощавшись с Феллиситой и Риккеном, который решил остаться во дворце юной графини (хоть она и шутила, что он обчистит все сокровищницы, но была всецело «за»!), они неторопливо отправились на восток. Фаландар и Эвеллис, естественно, могли идти только по земле, но Арстелион решил устроить им сюрприз, и они с Тельмирой полетели вперед. Уж что они там делали – так, по-видимому, и останется загадкой истории, но, когда пара единорогов увидела вдалеке свою родную Лунную Рощу, их сердца забились быстрее. Она ожила! Она снова была точно такой же, какой они ее помнили! Выслушав рассказ Арстелиона, они ожидали узреть мертвые белесые стволы и обломанные ветки, похожие на скрюченные старческие пальцы, но это было в прошлом! В прошлом, оставленном вместе со смертью Керра, там, в далеких Мглистых Землях, отныне свободных от враждебной магии! Чудесные деревья с серебристой корой радостно шумели, как и прежде, словно приветствуя своих любимых единорогов свежей зеленой листвой, и птицы пели среди ветвей, а ручьи беззаботно лепетали по камням, сверкая на солнце и радуя глаз... Оба единорога с изумлением и восторгом оглядывались на все это чудо, и потому не сразу заметили, что над ними, гордо расправив великолепные крылья, парят две изящные тени, серебряная и черная, а когда они все же подняли головы, то успели лишь заметить, как молодая пара на диво плавно развернулась, и, взмахнув крыльями, понеслась прочь, а долгий ликующий крик их, будто исторгнутый одним горлом, еще долго звенел в вышине... протяжный и звучный, похожий на властный зов серебряных труб, полный невероятной силы и радости... Они скоро исчезли, растворились в прозрачной синеве небес, но этот последний их прощальный привет все звучал в сердцах оставшихся на земле, чтобы запечатлеться в них навечно, вписаться в летопись памяти золотыми буквами, дав начало новой легенде... ведь никогда не кончится это сказание, эта бесконечная сага о любви и дружбе, и навсегда сохранит история имена ее героев, а в первую очередь – имя крылатого черного единорога, Арстелиона Тальфириона, Новой Надежды, Вестника Утренней Зари!