- Битва будет тяжелой, - заметила Феллисита, и Арстелион мрачно кивнул, после чего, изогнув крылья, слегка изменил направление полета, чтобы обозреть одновременно и войско Арванского королевства, и необозримые полчища Керра. Далось это ему немного труднее, чем обычно, ведь теперь он нес на себе не только Феллиситу, но еще и немалый вес собственных доспехов, присланных Верховным Королем (было удивительно, какой же лошади они принадлежали, если пришлись впору единорогу!), в которые его, после долгих уговоров, заставили облачиться. Он упрямо упирался, не желая их надевать, но в конце концов Феллисита пригрозила ему, что наденет их на него силой, а потом расскажет Тельмире, как он зазря рисковал собственной шкурой, и Арстелион все же уступил. Теперь голова, шея, грудь и бока у него были надежно прикрыты украшенной искусной насечкой сталью (правда, в шлеме специально для него пришлось пробить дыру, чтобы единорог в бою мог пользоваться своим главным оружием, а из основных нательных доспехов, составленных из нескольких частей – вытащить довольно широкий лист в форме полукольца, освободив его крылья). Арстелиону вся эта амуниция жутко не нравилась – она гремела, неприятно пахла, и вообще он чувствовал себя в ней глупо, но, понимая, что в бою она ему понадобится, он с ней сми-рился, решив, что теперь, по крайней мере, его не заставляют глотать всякую гадость вроде того варева, которым он воспользовался при первом посещении Огильдона. Однако он все же попросил снять доспехи, когда еще прошлой ночью он и его всадница совершили вылазку в лагерь врага, пользуясь прикрытием ночной темноты, и новости они принесли неутешительные – твари опасно зашевелились. Люди были измождены и потеряли много своих воинов, поэтому, снедаемые желанием поскорее с ними расправиться, противники решили вновь атаковать, и на этот раз шансов отбиться в лагере было немного, поэтому Иртальмар и решил не дожидаться удара, а выйти навстречу и принять бой в открытую. Он знал, что шансов выжить у них нет, знали это и остальные, но благородные рыцари решили, что уж лучше погибнуть в бою, чем ждать, пока враги проломят стены и перережут их всех, как цыплят. И они стояли там, как один – пусть израненные, уставшие, но не сломленные, и глаза их, у каждого – покрасневшие, потускневшие, в широких черных кругах – горели лютым, почти безумным огнем. Огнем воинов, идущих на верную смерть и не надеющихся вернуться назад.
- Многие из них погибнут... если не все, - сказал Арстелион.
- Скорее, все, - Феллисита посмотрела на бесчисленные орды врагов, - Но я не понимаю... почему к нам не пришла помощь? Где Великие Духи? Где?
- Я не знаю, - он покачал головой, - Но я надеюсь, что они все же придут.
- Только бы не слишком поздно это случилось, - заметила Феллисита, и ему осталось только согласиться. Некоторое время они еще кружили над равниной, но потом Арстелион неожиданно замер в воздухе, после чего сложил крылья и стремительно спикировал вниз, подняв целую тучу пыли и пепла.
- Что случилось? – спросил Верховный Король.
- Начинается, - ответил Арстелион, а Феллисита только кивнула. Скулы Иртальмара, обтянутые и без того воскового цвета кожей, совсем побелели, когда он посмотрел на запад, где черным облаком клубились войска врагов, готовившиеся к сокрушительной атаке... готовящиеся растоптать врагов, уничтожить... развеять их по ветру, как сухие листья и оставить их тела на потребу воронью, что уже каркало над полем, предчувствуя скорую поживу. Их голоса звучали, точно приговор… А потом король слегка улыбнулся – страшной, жутковатой улыбкой, и повернулся к своим воинам. Редкие голоса тут же стихли.
- Братья мои! – воззвал он, и голос его прозвучал над ними, заглушая крики ворон, - Вот и настал наш смертный час! Мы долго сражались, долго убивали. Долго проливали кровь, но вот настало время в последний раз поднять свое оружие и встретить свою гибель, как полагается! И пусть мы умрем – в Стране Мертвых чтут героев! Пусть мы погибнем – но заберем с собой столько врагов, до скольких сможем добраться и достать мечом! Да, нас мало, но все мы – воины, рыцари, защитники своей земли. Да, шансов выжить почти никаких, но перед тем, как солнце навсегда померкнет в наших глазах, давайте покажем этим тварям, чего мы стоим! И пусть история запомнит нас такими – гордыми, благородными воинами, не сдающимися несмотря ни на какие трудности, и до последнего сражающимися со злом! За Арванское королевство! За наши дома, за наши семьи! За благо наших детей!
Ответом ему был слитный гул множества голосов и звон выхватываемых из ножен мечей, чьи стальные лезвия яростно полыхнули серебром в бледном сиянии полузакрытого серыми тучами солнца.
- За Страну Пяти Стихий! – во всю глотку закричал Арстелион, поднявшись на дыбы, - За все хорошее, что есть под солнцем!
- За Валладельфию! – поддержала его Феллисита, и ее узкий меч молнией полыхнул в руке, воздетый к небу, после чего крылатый единорог в два прыжка набрал скорость и, расправив крылья, сорвался в полет, тенью пронесшись над рядами людей и, испустив долгий крик, немного напоминающий трубный рев и орлиный клекот, помчался на запад, навстречу войскам Керра, и уж за ним, по земле, лавиной хлынули остальные воины. Иртальмар скакал впереди, но, как он ни нахлестывал своего коня, за Арстелионом все же угнаться не смог, и наш герой, вместе с потоком стрел, что спускала с тетивы его всадница, камнем рухнул наземь, как нож в масло, вонзившись в скопище врагов. Рог его тут же пронзил чьи-то доспехи, пропоров грудную клетку, и серебряное мерцание погасло в сгустках темной крови, став красноватым, но единорог только еще больше распалился, и забил копытами, как бешеный, разбрасывая врагов, так что, когда остальные войска арванцев все же добрались до своих противников, Арстелион уже был далеко, и его черные крылья мелькали среди копий и мечей, как будто смеясь над всеми попытками его остановить. Феллисита на его спине билась с умением и ловкостью настоящей воительницы, ее меч так и сверкал, порой сливаясь в одно сияющее пятно и рядами выкашивая противников. При виде их остальные воины только яростнее бросались в атаку, не желая отставать от отважной юной графини, и каждый дрался на пределе возможности, осуществляя собой верх дикого, необузданного безрассудства, когда уже не существует ни жизни, ни смерти – только злость, только гнев, только всепоглощающая ярость... Это безумие витало над полем битвы, заражая всех живых, и это были уже не два войска, это было одно скопище, где каждый норовил разорвать другого, где кровь лилась непрекращающимся потоком, а стоны раненых и умирающих не смолкали ни на мгновение. Никого не щадила боевая сталь, никого... Одно из копий скользнуло по броне Арстелиона, едва не пробив ее, пара стрел вонзились в его ничем не прикрытые крылья, но единорог, ничего не замечая, рвался все дальше, а рог его пронзал врагов, копыта ломали кости, а в глазах пылало жуткое пламя, которого не устыдился бы и разъяренный северный дракон! Однако битва есть битва, и когда один из врагов, громадный тролль с тяжелой дубиной, попытался ударить Арстелиона в бок, то Феллисита, вовремя заметив опасность, перегнулась через спину друга и вогнала свой меч в зеленое горло тролля, заставив его захлебнуться в собственной крови, но все же предсмертным усилием тот ударил девушку, и хотя удар пришелся не в тело, а по мечу, от страшного рывка рука ее чуть не разорвалась пополам, и Феллисита, вскрикнув от боли, выронила меч. Почувствовав, что она сейчас не так опасна, твари рванулись всем скопом, и Арстелиону пришлось постараться, чтобы не дать им до нее дотянуться. Единорог храпел и скалил зубы, кусался и бил ногами, но, куда ни глянь, были только враги, только враги, только эти жуткие несметные полчища... И он даже не заметил, когда упал... когда противники сомкнулись над ним... когда солнце померкло в его глазах...
Сознание уже покинуло Арстелиона, и потому он не успел услышать донесшийся с востока зов, похожий на глас серебряного рога, что заглушил звуки сражения, заставив всех на мгновение замолчать, а потом послышался жуткий рев, и из-за гряды восточных холмов показался… золотой дракон! Его широкие крылья зашумели, поднимая сбивающие с ног потоки ветра, и он громадной тенью пронесся над полем битвы, огласив воздух еще одним яростным кличем и выпустив в небо громадный язык пламени, после чего стремительно спикировал вниз и, увидев, что несколько людей попали в окружение, одним взмахом шипастого хвоста заставил их врагов отшатнуться, после чего приземлился рядом.
- Мои приветствия! – зарычал он… вернее, она, и, свирепо оскалив заслуживающий немалого уважения кинжаловидные клыки, дракониха стрелой бросилась в атаку, до того свирепо разбрасывая врагов и испепеляя их своим пламенем, что от нее отскакивали все, и ошалевшим от такого прибавления в войске арванцам оставалось только стараться быть не хуже, а ее свирепое «За Ильтиана! За моего брата! И за всю мою семью!» разносилось над полем, словно песня смерти для тех несчастных, что осмелились встать на ее пути! Тем временем вслед за ней в небесах показались еще один старый могучий дракон и двое помоложе, но и эти, не раздумывая, бросались в атаку, на бреющем полете выжигая полосы пламени и кромсая войско Керра на куски, так что вскоре разрозненным остаткам армии людей удалось собраться воедино, вокруг своих нежданных союзников, потому что даже с помощью четырех драконов отбиться от такого количества врагов было почти невозможно… однако кто сказал, что силы бойцов нельзя было сравнять? И когда с востока послышался все нарастающий шум, то постепенно перешедший в несмолкающий рев, то солнечные ящеры ответили ему торжествующим рыча-нием, до полусмерти напугав людей, а потом показались и те, кого они приветствовали – несметные войска всех разумных существ, явившихся в вспышках разноцветного пламени, и, едва выбравшись из межпространственных порталов, открытых Великими Духами, они тут же бросались в атаку. Драконы, грифоны, фениксы, кентавры, нальриссы, крылатые кони – кого там только не было! И впереди всех летела серебристая крылатая кобылица, над которой, свирепо визжа, неслось маленькое, но определенно очень и очень разъяренное существо, сверкая в лучах бледного солнца бронзовой чешуей. Керровы прихвостни не успели и опомниться, как все эти неистовые воины обрушились на них всей своей силой, как лавина, смяв их и разбив ряды на мелкие отряды, которые уже было не так сложно окончательно уничтожить… Вся Страна явилась на зов своих создателей, все, кто только мог сражаться, пришли на поле боя, чтобы принять участие в величайшей битве, какую только знала история. Они сражались отчаянно – за все, что любили, за всех, кого потеряли, за каждого, павшего в бою! И в это они были все равно, что братья, все равно, что слитное и неразрывное единое целое… алчущее покарать зло. Кто мог сравниться с ним в силе и ярости?.. Никто. И полчище Керра дрогнуло. Это было не четко организованное войско, где каждый готов был сражаться до самого конца и умереть во имя общей цели, это было именно полчище, неуправляемая орда, кое-как спаянная вместе лишь обещаниями легкой победы и обильной наживы. Ничто больше не заставляло их держаться вместе, и, как только они поняли, что для них эта сватка может обернуться поголовной резней, они сделали то, что и могли бы сделать в любой подобной ситуации – побежали. Но немногие спаслись. Драконы, грифоны и прочие крылатые охотники преследовали их, сбивая в одно стадо и методично уничтожая. Эти твари посягнули на их дом, на их семьи, на их собственную жизнь – и не заслуживали пощады! Таков уж был вековечный принцип этих воинов: если поднял меч на невинного, если пошел на сторону зла – умрешь! Так что, когда они вернулись на поле, усеянное телами павших, то из всей наводящей ужас орды Керра в живых не осталось никого. Но какова была цена этой победы… Вся равнина была усеяна трупами, а кровь пропитала землю насквозь, придав ей тошнотворный багровый оттенок и издавая жуткое зловоние. Впрочем, тем немногим, кто выжил, было все равно. Единственное, что имело для них значение – они ЖИВЫ. И больше ничего… Поэтому, когда рядом с Верховным Королем, оперевшимся на свой иззубренный меч, мягко приземлилась серая, как тень кобылица, на боку которой темнело отвратительное пятно вражеской крови, он лишь устало на нее взглянул.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровалась та, переминаясь с ноги на ногу, и, умей она это, то наверняка бы покраснела, как девчонка, - Простите, я ищу своих друзей, девушку по имени Феллисита и Арстелиона, крылатого черного единорога… Вы их случайно не видели?
- До битвы – да, но потом все так смешалось... я не знаю, где они сейчас.
- Благодарю вас, - Тельмира изящно поклонилась и, развернувшись, рысцой потрусила по полю, ища своих товарищей. Риккен реял над ней, выглядывая их с воздуха, и, когда самург неожиданно привлек ее внимание криком, после чего спикировал вниз, она галопом бросилась к нему... и едва не потеряла сознание, увидев среди кучи трупов знакомую гриву рыжевато-каштановых волос... Девушку явно придавило телом немаленького тролля, но Тельмира, не церемонясь, приподняла его и отшвырнула прочь, склонившись над Феллиситой. Та неподвижно лежала на земле, ее доспехи были страшно изрублены, на щеке была видна длинная кровавая полоса, дыхание едва прослушивалось. Впрочем, Риккен, бегло ее осмотрев, заявил, что с ней ничего серьезного, и после нескольких энергичных пощечин юная графиня и вправду пошевелилась, а потом медленно открыла полные боли и страдания глаза, казавшиеся почти черными на ее до невозможности бледном лице...
- Феллисита! – Тельмира не могла ждать, - А где Арстелион?
- Я не знаю, - слабо ответила та, - Было так много врагов... я упала с его спины, а дальше... я не помню, - и она уронила голову, а Тельмира с отчаянием посмотрела на Риккена.
- Его не убили, - заверил ее самург, сумевший сохранить самообладание, хотя это и стоило ему некоторых усилий, - Иначе его-то, с такими-то крыльями, мы уж точно заметили бы.
- Тогда где же он? – кобылица оглянулась по сторонам, но не увидела ни единого черного пятна, ничего, что хотя бы косвенно напоминало ее друга.
- Эй! – крикнула она, заметив неподалеку какого-то рыцаря, что невольно вздрогнул, но, по крайней мере, не побежал и сумел вовремя взять себя в руки, что уже делало ему немало чести, - Простите, я ищу своего друга, черного единорога! Вы его не видели?
- Крылатого?
- Да, да! Вы его видели?
- Видел... во время битвы.
- А где он сейчас?
- Я не знаю. Но я видел, как два тролля тащили его по полю... А потом я потерял его из виду. Боюсь, что они унесли его в Мглистые Земли... Мне очень жаль, - и он, отвернувшись, зашагал прочь, а Тельмира так и осталась стоять на месте, как громом пораженная. Унесли. Унесли в Мглистые Земли. На расправу Керру. И нет даже уверенности в том, жив ли он еще в этот самый момент... А что если... если...
- Эй, подруга, - Риккен осторожно дотронулся до ее вздрагивающего бока, похлопал по плечу, - Ну же, право… Что ты… Не распускай нюни! Еще не все потеряно.
- Ты прав, - тихо прошептала она и громадным усилием воли прогнала подступающие слезы – сейчас не время плакать и терять драгоценное время, - Возможно, он еще жив. Но нам надо отправляться за ним!
- В одиночку?
- А с кем же еще? Кому, как не нам?
- Мне, - Феллисита, поморщившись, встала, - Я с вами. Арстелион и мой друг тоже. Я его не брошу. Но Риккен тоже прав, в одиночку нам не справиться. Нужно просить о помощи.
- Кого?
- А разве здесь мало тех, кто обязан Арстелиону если не жизнью, то победой в этой битве? – она обвела взглядом собравшихся на поле боя, - Если бы не он, Великие Духи никогда и не проснулись бы, а Керр уничтожил бы все войско Верховного Короля и оставил бы арванцев без защиты! Вы недооцениваете, сколь многим мы все обязаны этому единорогу, - и она решительно зашагала по полю, чуть прихрамывая, но все равно упрямо переставляя ноги, - И я намерена во что бы то ни стало его освободить! Вы со мной?
- Спрашиваешь! – хмыкнул Риккен и полетел за ней, а Тельмира рысью побежала следом.
- Давай, садись, - предложила она, подставляя спину, и девушка с благодарностью на нее вскарабкалась. Едва убедившись, что она села, Тельмира поскакала дальше, но все же в какой-то момент она остановилась и, оглянувшись на запад, долго смотрела на клубящиеся серые облака и думала, где же сейчас их потерянный друг...
А Арстелион был уже далеко. И не в лучшем положении. Едва очнувшись, он понял сразу несколько простых и важных вещей. Во-первых, он еще жив, что само по себе удивительно. Во-вторых, без сознания он был довольно долго. А в-третьих – у него большие проблемы. Ибо как еще объяснить то, что его несли вверх ногами, подвязанным к какой-то толстой жерди, точно оленя, добытого на охоте? Превозмогая боль, он с трудом открыл глаза... но тут же пожалел, что сделал это, потому что тешиться неведением было бы всяко лучше, чем знать, что именно происходит, и на этот раз быть совершенно уверенным, что это не сон. Он и вправду попал в плен, причем, как ему показалось, смерть для него была бы много лучшим исходом. Ноги его были опутаны какой-то толстой грубой веревкой, глубоко, до кровавых ран впившейся в живое тело, и при каждом шаге гигантских троллей, что вдвоем тащили его на плечах, Арстелион еле заметно вздрагивал от боли. Кажется, он оказался в Мглистых Землях, на выжженной, безжизненной равнине, где не было места ни траве, ни деревьям, и лишь черные скалы да давным-давно погибшие, иссохшие и обугленные ветки колючего кустарника осеняли землю, заваленную густым серым пеплом. Кроме троллей, рядом с ним шагали еще четыре твари сходного вида, только немного меньше, с желтоватой кожей и как сплющенными лицами, напоминающими обезьяньи морды – это были гоблины. Заметив, что пленник очнулся, один из них усмехнулся и ткнул в него тупым концом копья. Арстелион попытался увернуться, однако тело отозвалось такой жуткой, ноющей болью, что он смог лишь слабо дернуться, точно большая рыба, вытащенная на берег. Гоблины отозвались хлюпающим смехом, добавив что-то на своем грубом языке, а один из них протянул руку и что есть силы хлопнул единорога по крупу, вызвав у товарища еще один взрыв хохота, и даже глуповатые тролли скорчили рожи. Арстелион почувствовал, что его сейчас стошнит. Крылья, его чудесные могучие крылья волочились по земле, точно тряпичные, кровь медленно капала из пропоротого плеча и еще дюжины ран по всему телу, отчего по ним расползался мертвящий холодок... Последним усилием единорог подобрал крылья и кое-как сложил их, подобно тому, как это сделала Тельмира перед их посещением Огильдона... Мысль о милой подруге заставила его слабо улыбнуться, но потом едва тлеющее сознание его вновь угасло, и он безвольно запрокинул голову назад...
- А он еще жив? – один из гоблинов, которого звали Трельпур, но для простоты называли просто Вонючка, ткнул единорога в бок. Они устроились на отдых, хотя понимали, что, в случае чего, наказания не избежать – Керр никогда не отличался особым терпением, поэтому они и забрались в какую-то глухую расщелину, а теперь безуспешно пытались заставить все еще не подаю-щего никаких признаков жизни Арстелиона очнуться. Единорог едва дышал, рана на его плече выглядела отвратительно, и постепенно гоблины начали беспокоиться, смогут ли они дотащить драгоценную добычу до своего хозяина живой. Указания Керра на этот счет были совершенно недвусмысленны, а ценой пленения этого зверя стала почти тысяча его воинов... впрочем, вряд ли он особенно об этом беспокоился. Жизнь – да что такое жизнь какого-то гоблина или тролля для самого Керра, Повелителя Зла? Он бы, не дрогнув, расстался бы и со всеми своими подчиненными, только бы заполучить этого последнего единорога... последнего, кто еще мог угрожать его необозримому могуществу и мешать завоевать всю Валладельфию... а за ней – и весь известный Мир. И потому, осмотрев явно начинающего отдавать концы единорога, гоблины, пошарившись в своих сумках, достали оттуда зеленый флакон, до половины наполненный какой-то густой жидкостью, с трудом выдернули крышку и осторожно капнули слабо светящимся зельем на его рану. От боли, что пронзила все его тело, Арстелион, что едва удерживался на границе смерти и жизни, с силой дернулся всем телом, едва не пробив голову одному из своих пленителей – тот едва успел отпрыгнуть, отчаянно и смачно ругаясь. Товарищи встретили его маневр хохотом, однако все же поспешили покрепче связать неблагонадежного единорога, и на ночь выставили вокруг него кольцо стражи. Впрочем, Арстелиону было все равно... Абсолютно все равно. И когда один из троллей, взяв его за гриву и хвост, попытался поста-вить его на ноги, то единорог, не удержавшись, повалился наземь. Поняв, что это может оказаться серьезно, другой гоблин приблизился к нему и, подняв его голову, всунул ему в рот горлышко какой-то фляги. Инстинктивно Арстелион попытался оттолкнуть его, боясь, что это яд, или, по крайней мере, выплюнуть то, что его заставляли проглотить, но гоблин явно не был настроен на шутки, и, хорошенько встряхнув его, он снова влил ему в горло несколько глотков кисловатого варева, после чего с силой сжал ему челюсти, а наш герой был слишком слаб, чтобы сопротивляться, и волей-неволей ему пришлось позволить этой гадости попасть к нему в желудок. В тот же миг он почувствовал, как внутренности его скрутило, точно винт, и он сжался от боли, на глазах его выступили слезы, а горло будто обсыпали перцем, и несколько мучительных мгновений он корчился на земле, изнывая от невыносимой пытки, но потом боль ушла так же неожиданно, как и появилась, а Арстелион в изнеможении замер, пытаясь отдышаться. Гоблины, надо сказать, наблюдали за всем этим с холодным любопытством, и потом один из них, тот самый, что дал Арстелиону зелье, приказал троллю поднять единорога на ноги. Свиноподобный гигант глухо хрюкнул и, схватив Арстелиона, поставил его на ноги. На этот раз тот не упал, хотя шатало его немилосердно. Гоблинов это вполне удовлетворило, и они тронулись в путь, причем Арстелион шел сам... под бдительным надзором стражи и стреноженный так, что едва мог шагать. Но он сносил все это молча, и сознание его по-прежнему оставалось где-то за гранью реальности, так что, когда на следующий день они достигли логова Керра – высокой черной башни на пике скалы, он даже не подозревал о том, что оказался тут, и молча шел туда, куда его вели, пока в лицо ему не дохнуло сыростью, заскрипела тяжелая дверь, и его грубо впихнули в какую-то камеру, отчего он едва не упал, и заперли там. Передернув плечами, Арстелион оглянулся. Ну что ж, камера как камера, довольно тесная и грязная. Тряхнув головой, единорог немного потоптался на месте, но стоять без движения оказалось тяжело, и он заходил из угла в угол, отчасти восстанавливая нормальное кровообращение в ногах, отчасти обдумывая свое горькое положение. Да, его участи не позавидуешь! Один – и в крепости самого Керра! У которого, как ему прекрасно известно, на него во-о-от такой зуб. И что тут остается делать? Да ничего... Покорно ждать своей участи... Но как же это трудно! Как же не хочется чувствовать себя бараном на заклание! Яростно всхрапнув, Арстелион резко развернулся... и тут раздался громкий металлический звон. Удивившись, единорог скосил взгляд, и сердце его забилось чаще. Фигурка феникса, ну конечно же! Как же он про нее забыл?.. Убедившись, что его никто не услышит, единорог осторожно позвал:
- Ваше Величество! Господин Трангарас! Это я, Арстелион! Вы меня слы-шите? Помогите мне!
Фигурка ответила молчанием, и на миг несчастному единорогу показалось: не сработает! – но потом она слабо засветилась, после чего полыхнуло яркое ало-золотое пламя, волна жара окутала сырые стены, мгновенно высушив их, а прямо перед Арстелионом на полу появился теплый, сверкающий во всем блеске своей славы... Керельтан!
- Керельтан? – удивился Арстелион, - Ты?
- Арстелион! – молодой феникс радостно бросился к нему, - Как же я рад тебя видеть! Мы думали, что ты погиб... Где это мы?
- В логове Керра, в темнице. Керельтан, а где твой отец?
- Мой отец… Он погиб в битве, - Керельтан печально опустил глаза.
- Мне очень жаль.
- Я знаю, Арстелион. И все же он умер, как герой, как достойный король своего народа, и мы всегда будем чтить его имя и помнить о его делах... Но сейчас не время думать о мертвых, нужно заботиться о живых.
- Да... Ты можешь вытащить меня отсюда, Керельтан?
- Я... нет, Арстелион, вряд ли. В этом месте моя сила как будто дремлет... Здесь слишком много тьмы. Я боюсь, что не смогу взять тебя с собой, иначе ты можешь застрять где-нибудь между мирами… Но не отчаивайся, мы уже идем к тебе на помощь! Все мы!
- Эй! – раздался хриплый крик и топот шагов, - Кто там?
- Уходи, - прошептал Арстелион, - Быстрее!
- Держись, мы идем! – прошептал феникс и исчез в языках пламени... за миг до того, как стражник подошел к двери. Впрочем, в камере было темно, и он не увидел ничего, кроме приглушенного серебристого мерцания рога Арстелиона – видимо, измученный единорог крепко спал на полу, спрятав голову под крылом, точно громадная птица, поэтому, тот, недоуменно хрюкнув и решив, что ему тоже не помешает вздремнуть, вернулся назад... оставив безмолвного пленника наедине с темнотой и холодом подземных темниц.
За ним пришли нескоро, но Арстелиону показалось, что время пролетело мгновенно, и вот уже заскрипел ржавый замок, дверь распахнулась, и два гоблина жестами приказали единорогу выйти. Едва он показался в проеме, в грудь ему тут же уткнулись два копья, однако наш герой лишь презрительно скривил губы и, гордо вскинув голову, первым пошел вперед. Гоблины явно смутились, однако вовремя опомнились и встали по бокам от единорога, так что получилось скорее не конвоирование пленного, а почетный караул. Надо сказать, изнутри логово Керра казалось гораздо больше, чем было на самом деле, но красотой не отличалось – как подумалось единорогу, до Дворца Золотого Грифона ему было ой как далеко, и Арстелион уже потерял счет всем этим безликим, как две капли воды похожим один на другой серым переходам и напоминающим змеиные норы извилистым коридорам, по которым его вели, пока они не оказались перед громадными каменными дверями, по обе стороны от которых застыли два омерзительных существа – громадных, с кожистыми крыльями, чьи морды напоминали головы громадных собак с торчащими из-под черных губ длинными кривыми клыками и загнутыми назад рогами, концы которых блестели, точно отшлифованные до блеска ножи. Их тела представляли из себя сплошную массу мускулов, до того рельефных, что казалось невозможным, что при их движениях кожа не лопается от такой чудовищной нагрузки. При их приближении громилы сделали шаг вперед, чтобы преградить им путь, но тут же вернулись на свои места, явно получив неслышимый обычному уху приказ от своего господина, и двери медленно открылись. Арстелион, не дожидаясь приглашения, спокойно прошел мимо них, хотя колени у него и подкашивало от страха. Демоны попытались последовать за ним, но Керр резко одернул их, приказав им вернуться, и они не посмели его ослушаться, поэтому в громадный зал наш герой вошел в полном одиночестве. Как оказалось, тронный зал Повелителя Зла не отличался излишней роскошью – это было довольно просторное помещение неопределенной формы, больше похожее на какую-то природную пещеру, чем на творение рук (или лап) разумных существ, освещаемое лишь бледным зеленоватым пламенем, что горело в каменных чашах на невысоких постаментах, вырезанных в форме каких-то тварей – Арстелион не был даже уверен, что это обитатели его мира, а не другого уровня существования, но при этом странный, абсолютно безмолвный огонь совершенно не давал тепла, и здесь было невероятно, просто нереально холодно. Из ноздрей Арстелиона клубами вырывался пар, и он плотно прижал крылья к телу, чтобы сохранить хоть какие-то остатки тепла, но и это не помогло – стужа пробирала его до самых костей, и у него зуб на зуб не попадал. Нахохлившись, будто какой-нибудь голубь морозным зимним утром, он прошел мимо беспорядочно застывших каменных скульптур, и стук его копыт гулко отдавался по всему залу, рождая многоголосое эхо. И Арстелион нервничал. Самому идти навстречу своему врагу – это одно, но идти навстречу неизвестности... Это ему нравилось еще меньше, и, убедившись окончательно, что здесь никого нет, или, по крайней мере, ему так кажется, единорог крикнул:
- Керр! Я пришел к тебе! Может быть, ты все-таки покажешься?
Ответом ему было гробовое молчание... Ни звука.
- Покажись! – крикнул Арстелион, начиная злиться – у него сдавали нервы, и эта игра в кошки-мышки его не прельщала, - Или ты меня боишься? Если это так – скажи мне, но не прячься! Я здесь, Керр! Я, Арстелион, сын Фаландара, воин Страны Пяти Стихий! И я пришел сразиться с тобой, так что выходи! – и он с силой ударил копытом об пол, выбив ясный и гулкий стук. Но и на этот раз ему никто не ответил, только неизвестно откуда налетевший порыв холодного, почти ледяного ветра взъерошил ему шерсть, выбив из нее все оставшееся тепло, а потом... потом раздался тихий, шипящий голос, напоминающий шепот зимней ночи, свист снежной поземки...
- Так ты и вправду хочешь меня увидеть?
Арстелион обернулся, но никого не увидел, и почувствовал, как сердце за-мерло в груди. Керр...
- Где ты? – крикнул он, понадеявшись, что у него не слишком задрожал голос, - Покажись мне! Дай мне увидеть твое лицо, тень!
- Глупо, - просвистело в ответ, - Очень глупо и очень безрассудно... Ты хочешь увидеть мое лицо перед смертью, маленький единорог? А не боишься?
- Я тебя не боюсь! И никогда не боялся!
- Лжешь... Самому себе лжешь. Ты всегда меня боялся, хотя и скрывал это... Но меня ты не обманешь, юный глупец. Не обманешь... Я убью тебя, медленно, чтобы ты смог прочувствовать свою смерть до последнего мгновения, а потом я уничтожу и всех твоих друзей, которые так самонадеянно решили, что, раз они сумели перебить крохотную толику моих войск, то я стал слабее... И когда ты испустишь дух, когда твоя жизненная сила вольется в меня, а твое тело присоединится ко всем твоим жалким сородичам – тогда ничто в целом мире не сможет меня остановить! Твоя драгоценная Страна распластается передо мной на коленях, а потом настанет очередь и других миров! Я порабощу их всех, один за другим, и никто больше не будет стоять у меня на пути! – яростно взревел он, после чего раздался взрыв, во все стороны хлынули потоки зеленоватого дыма, из которых медленно начало вылепляться нечто... ужасное. По сравнению с ним стражники у входа показались не страшнее новорожденных щенят! Зеленый дым скручивался и переплетался, вычерчивая громадную голову, широкие плечи, мускулистые руки и громадный торс, сгущаясь и принимая очертания исполинских крыльев, загнутых серповидных когтей, длинных рогов... Казалось, что все мыслимые твари ада, могущие появиться разве что в воспаленном сознании тяжелобольного жителя подлунного мира, собрались воедино, чтобы создать этого повелителя дьяволов, этого проклятого среди проклятых, это зло в своем самом чистом виде... Словно зачарованный, Арстелион смотрел на это отвратительное чудовище, не в силах пошевелиться, не в силах оторвать взгляда от этого страшного чуда. И лишь когда Керр окончательно принял свою земную форму, единорог в ужасе попятился, на что тот ответил смехом, и, сказать по чести, наш герой слышал многое, но ни разу, клянусь Великими Духами, не доводилось ему слышать нечто более жуткого, чем этот хохот!
- Ну что, малыш? – Керр обдал его зловонным, и при этом леденяще холодным дыханием, - Еще не хочешь бежать от меня без оглядки? Беги, беги, давай поиграем... Ты убегаешь, а я догоняю, - он прищурился, его пылающие зеленовато-багровым огнем глаза не отрывали взгляда от крылатого единорога, - Я тебя все равно поймаю... Но разве это не милосердие с моей стороны – то, что я даю тебе шанс спастись?
- А я не собираюсь от тебя убегать, - Арстелион все же сумел справиться со своим страхом и холодно на него посмотрел, - Я пришел сюда не для того, чтобы от тебя бегать, исчадие ада. Я пришел, чтобы тебя убить.
- Да неужели? – Керр расхохотался, - Какой ты храбрый малыш! – и он резко, по-змеиному двинул головой вперед, щелкнув кошмарными челюстями у самого уха Арстелиона – тот едва успел отпрянуть, а свирепый монстр, явно забавляясь, сделал пару шагов вперед, но наш единорог не был настроен и дальше играть по его правилам. Неожиданно для своего врага (и для себя в том числе), он бросился в сторону, но еще в прыжке резко изменил направление и нацелился вонзить свой сияющий рог прямо в грудь Керра. Однако тот, явно не лыком шитый и вовсе не такой неуклюжий, как могло бы показаться, исходя из его габаритов, вовремя разгадал его замысел, и Арстелион едва успел увернуться от удара громадной лапы. Попади она по живому телу – и не осталось бы даже мокрого пятна на гладком каменном полу, поэтому единорог решил вовсю использовать свое главное преимущество – скорость. И когда Керр вновь попытался схватить его, он стремительно бросился вбок, но тут же развернулся и успел-таки вогнать рог в предплечье врага, когда его лапа была еще опущена. От ужасающего вопля боли и гнева, казалось, сейчас рухнут стены, и монстр с такой силой отдернул поврежденную конечность, что едва не отправил единорога в стремительный и короткий полет, что явно окончился бы весьма жестким приземлением, но, к счастью, Арстелион успел отпрыгнуть, а тяжелые капли темной холодной крови и забрызгали весь пол, а единорог в ужасе отпрянул назад – там, куда они попали, камень начал стремительно растворяться! Но понаблюдать за этим явлением не удалось – Керр был в ярости, а, уж поверьте на слово, когда рядом с тобой существо, подобное ему, как-то так получается, что думать о чем-либо другом, кроме как о выживании, не приходится. Издав нечто, отдаленно напоминающее звериный рев, чудовище прыгнуло вперед, намереваясь попросту растоптать дерзкого единорога, но Арстелиона спасли его крылья – он попросту взлетел и, вывернув крутой вираж, от которого у него перехватило дыхание, спикировал на врага, намереваясь уж на этот-то раз точно пронзить его сердце. Однако и у Керра были свои козыри в рукавах – подняв морду, он раскрыл пасть и с силой выдохнул навстречу единорогу поток леденящего воздуха. На этот раз Арстелиона уберегла только его тонкая интуиция – услышав зловещее вздох, он резко рванулся в сторону, но все же не смог полностью вырваться из поля невозможного холода, и одно из его крыльев неожиданно отказалось служить ему, поэтому лишь каким-то чудом ему удалось приземлиться и тут же броситься бежать, понимая, что в открытом бою против махины, размером в двадцать раз больше его самого, у него нет никаких шансов. Керр проводил его злобным ревом, после чего бросился в погоню, сметая все на своем пути, и кривые когти его скребли и визжали по гладкому полу, оставляя на нем дымящиеся следы... Арстелион метался среди колонн, точно пойманная в клетку птица, пытаясь сбить противника с толку, но тот не поддавался на его уловки, и постоянно сокращал разделяющее их расстояние, пока не загнал жертву в угол, отняв у нее все шансы, даже самые призрачные надежды спастись...
- Ну что, единорог? – спросил он, глаза его пылали, - Ты заставил меня немного размяться, но ведь это только подогрело мой аппетит! Дальше тебе бежать некуда, и я все же с тобой разделаюсь! Я разделался со всем твоим племенем, и теперь они навсегда – пленники наложенных мною чар, бездушные статуи, которые никогда не покинут эту башню, как напоминание всем вам о том, как опасно бросать вызов самому Керру – Повелителю Тьмы! И ты к ним скоро присоединишься!
Арстелион промолчал, но вполне красноречиво выразил все свои мысли во взгляде, в котором слились воедино гордость, ненависть и презрение. Он был готов к этой схватке, к этому последнему бою, он прожил двадцать лет ради этого... на почему же ему так не хочется умирать? Почему в его мыслях не стоическое отрешение от всего земного, не смирение с неизбежной судьбой, а чудесные и манящие воспоминания о чьих-то ласковых очах, о мелодичном голосе, о тепле и запахе густой и пышной гривы? Почему?.. Он не знал, но жил этими воспоминаниями, глядя в бездушные, пустые глаза Керра и чувствуя вонь от его гнилого дыхания... он жил только ими... И слова Керра звучали для него как будто издалека, ненужные и неважные... и когда тварь медленно раскрыла пасть, чтобы навсегда проморозить его сердце и убить живущее в нем пламя... то неожиданно послышался оглушительный рев, как будто кто-то громадный затрубил в медный охотничий рог.
- Что? – Керр яростно оскалился, в его глазах сверкнула злоба, - Нападение? Да кто осмелился...
- Вся Валладельфия, - гордо и спокойно ответил Арстелион, - Все мы яви-лись в твои владения, Керр, ведомые самими Великими Духами, и тебе не устоять перед нами! Твое время кончилось! Хватит длиться ночи! Наступает новый день! – и, не теряя ни мгновения, единорог бросился вперед, не дав опомниться врагу, чтобы с криком: «За тебя, Тельмира!» вонзить свой сияющий серебряный рог в широкую грудь врага...
На несколько мгновений, на несколько чудовищных мгновений воцарилась тишина... Керр стоял так неподвижно, что Арстелион даже успел подумать: промахнулся! – но тут раздался ужасающий вой, и тело гигантского монстра страшно содрогнулось, а кривые, острые, как бритва когти вонзились в тело единорога, пытаясь отшвырнуть его прочь, однако наш герой не сдавался, и только глубже погружал свое сверкающее оружие в черную плоть своего противника, не обращая внимания на потоки жгучей крови, текущей по его голове, по глазам, по всему телу... сжигающей его заживо – но нет, он не мог отступить, ни за что, никогда! Это была его последняя битва, и он обязан был выйти из нее победителем, а потому от каждого удара когтистых лап, от каждого нового взрыва боли он только сильнее сжимал челюсти, и серебряное пламя постепенно окутало всю рану Керра, пробиваясь наружу множеством тонких лучиков и заставляя могучего демона выть и корчиться.
«За мою семью, - точно птицы, мысли мелькали в голове Арстелиона, что заставляли его свирепо хрипеть и еще глубже проталкивать свой рог сквозь плоть и кости, - За весь мой род... За моих друзей... За Валладельфию... И за меня!» - после чего, собрав все силы, он яростно двинул головой, последним страшным рывком разорвав Керру все внутренности... Яркий, как луна в полнолуние, серебряный свет вырвался из тела поверженного демона, залив собой весь зал, окутав каменные фигуры фениксов, грифонов... единорогов. Но Арстелион этого уже не видел – силы его иссякли, и он вместе с Керром рухнул на холодный каменный пол, в темную лужу крови... и керровой, и своей собственной. Раны его обожгло огнем, тонкая корочка льда на одном из его странно изогнутых крыльев протестующе зашипела... но ему было все равно. Совершенно обессилев, он лежал рядом со своим уже мертвым врагом, с каким-то ленивым удивлением глядя на то, как его черная шерсть медленно скручивается под действием кислоты, и кожа горит, покрываясь страшными ожогами... как по всему залу слышится громкий сухой треск, как будто лопаются скорлупы гигантских яиц... как рядом с ним каменный феникс неожиданно распался на куски, гранитная корка отвалилась, и оттуда, взъеро-шенная и недоумевающая, выбралась покрытая слоем пыли ало-золотая птица... Как где-то в отдалении послышался постепенно приближающийся стук копыт... а потом двери зала распахнулись настежь, и там замелькали чьи-то тени... Впрочем, он не был уверен, что ему это не почудилось, не привиделось на самой границе страны мертвых, а потом голова его рухнула на пол, глаза закрылись, но последняя мысль заставила его улыбнуться: он все-таки победил.