И тьма затопила восток,
На запад стремясь пройти,
Но поднял свой меч народ:
Не щадя своей груди.
Во главе войска пойдет
В бою себя не щадя –
Свет Нуэ. И она падет,
Сметенная натиском зла.
Но сверкнула в ночи звезда
И рассеял тьму лунный свет.
Хранящая только одна.
И силой ей равных нет.



СРЕДИ снежных ветров, во тьме ледяных бурь, шла женщина в белых одеждах. Ей не было и тридцати, но ее волосы были белы, а лицо избороздили морщины ужаса и страданий. За спиной, в потертых битвами и временем ножнах, болтался сломанный почти по рукоятку меч. Некогда коричневый плащ превратился в жалкие лохмотья и наверняка не спасал от холода суровых Драконьих гор.
Одной рукой она придерживала сверток с ребенком, с ее дочерью, которой едва исполнился год от рождения. Имя девочки было Лиэнтай – с эльфийского чайка из-за ее глубоких синих, не по-детски серьезных глаз. Женщину звали Лиайнора, дочь Лийору, по прозвищу Туриэнн – златовласка.
Другой рукой она освещала себе путь сквозь снежную мглу талисманом на грубом шнурке. Лиайнора шла долго. Если раньше путь до Тайэрры занимал у нее самое большое – семь дней, на хорошей лошади и в спокойное время, то сейчас Лиайнора уже вторую неделю шла от Эсконэ. Давали знать о себе старые раны и усталость, но еще больше молодую женщину тяготила мысль о том, что ее дочь в большой опасности. Она знала: прислужники Дагхана ищут Лиэнтай: и не толстые стены, ни твердая рука воина не остановят их. Лиайнора сбежала из города никому ничего, не сказав, оставив только записку мужу.
Утопая по колено в снегу, Лиайнора еле переставляла ноги. Талисман засветился ярче – холодным голубым светом. Лиайнора запнулась и упала, не в силах продолжить свой путь. Снег забился ей за ворот плаща, но Лиайнора уже не обратила на это внимание. Не обратила внимания на требовательный плач дочери, которой снег совсем не нравился. Женщина была мертва.
Тонкое ржание лошади и отрывистое дыхание всадника ворвалось в тишину. Заметив что-то чернеющее на снегу, он мгновенно спешился и опустился на колени рядом с мертвой. Печально покачав головой, он собрался уходить. Но вдруг ребенок подал голос, и всадник в сером плаще удивленно обернулся.
- А, хен! – вскричал он, услышав, как рядом останавливаются еще двое всадников. Его товарищи тут же спешились и без слов подняли ребенка.
- Туриэнн? – печально спросила женщина, заворачивая девочку в свой плащ. Ее спутники уже соорудили что-то вроде носилок, чтобы уложить Лиайнору. Они еще о чем-то переговаривались, но из-за ветра было не расслышать.
--Наваэр, - глухо пробормотал один из таларов, прикрепляя носилки к своему коню. – Пада! – сказал он, и они двинулись в путь.
***
-- Итуриэн, - радостно выдохнул черноволосый эльф, вдыхая пряный весенний воздух, исходящий от раскинувшейся перед ним долиной.
Эльф обернулся к своим сородичам – брату Эстану и двоюродной сестре Атиниэ. Они улыбнулись в ответ и направили коней вниз по дороге. Долина находилась в низине между густым лесом Эланор Нуэ и Снежным озером на северо-востоке, в которое быстрым водопадом стекала река Овин, прозванная людьми Ледовая. На востоке виднелись острые, словно подрезанные ножом пики Сияющих гор, в которых находились легендарные эльфийские кузницы.
Крутая тропинка сменилась ровной дорогой, мощеной камнями. Эльфы видели вкрапленные в тракт драгоценные камни. Люди бы сразу набросились раскорчевывать дорогу; эльфом просто в голову не приходило копить богатства, особенно камни, которые считались делом вкуса, а не положения. В садах, с яблонь и вишен, свешивались гирлянды из жемчуга и янтаря.
Дорога привела их к фонтанной площади, на которой рос гигантский Таллор – дерево исцеления. На его могучих ветвях висели фонарики из голубоватого стекла и мифрила. А на самой кроне стоит Главный Талан владычицы Серебряного Дома – Лэралин. Братья и сестра поднялись на Гвалот (главный Талан) и почтительно поклонились начальнику стражи. Тот без слов отворил дверь перед ними.
- Я ждала вас… - раздался ясный голос из глубины комнаты.
Навстречу им вышла лесная владычица. На ней было надето белоснежное платье с серебристым поясом, а темные волосы украшала легкая диадема Дома Валариона. Она была подобна раннему мартовскому утру: уже прекрасному, но еще такому холодному. По ее лицу не угадывался возраст. Казалось, что перед тобой стоит двадцатилетняя девушка, но с глазами, умудренными опытом жизни. Даже для эльфийской женщины она была высокого роста.
Атиниэ поклонилась эльфийской владычице и отдала ей корзинку с ребенком. Девочка спала, завернутая в эльфийские одеяла. Лэралин переложила Лиэнтай (а это была именно она) в заранее приготовленную кроватку.
- Селл Амлуг, хен Амлуг, эстель…(Дочь Дракона, Глаз Дракона, последняя надежда… (эльфийский)).
- Нана? (мама?) – спросил Эдэйл, младший сын владычицы. – Дочь Лиайноры останется у нас, в Эланор Нуэ?
- Мы обязаны защитить ребенка. Тьма еще ищет Лиайнору. Наступит большое затишье перед бурей, но Враг вернется – в последний раз – и тогда, либо победим мы, либо он и настанет конец этого мира, созданного Великим Драконом и подругой его. Свет померкнет и настанет вечная тьма.
Из окон вдруг дохнуло холодом, а небо заволокло тучами. Но на шее Лиэнтай сверкнула голубая звездочка, и свет снова появился в окне.
-Элв Гил Эстель, - сказала Атиниэ, склоняя голову.
-Эдэйл, скачи в Эльдорон – расскажи все королю Керестору. Он должен знать о судьбе дочери и жены. Король попытается забрать девочку. Во что бы то ни стало, убеди его, что Лиэнтай в большой опасности и только леса Эланор Нуэ скроют ее… Эстан, - владычица вздохнула, - возьми с тобой воинов и отправляйся к стене Ужаса. Там видели отряд орков.
Братья склонили головы и вышли. Владычица подошла к окну. Ветер кружил прошлогодние листья зелено – серебристые, как знамя народа Лэралин. С его шумом гармонировали и сливались скорбные эльфийские песни, которые плакали о Лиайноре. Скупая слезинка скатилась по белой щеке Лэралин. Она медленно повернулась к спящему ребенку и произнесла несколько длинных фраз на древнем эльфийском наречии, которое принесли с собой так давно корабли Ианэ Светлейшей.
- Твое имя, дитя, слишком человеческое, - произнесла владычица. – Я дам тебе имя Эльвен. Может имя сестры Светлейшей принесет в твоей жизни удачу. Я вижу – Тьма и испытания ждут тебя. Мы подготовим тебя к ним, дочь Лиайноры, Лиэнтай Эльвен.
И словно закрепляя слова Лэралин, на небе ярко засияла звезда в ответ на сияние талисмана Глаза Дракона.
***
Весеннее солнце склонилось к западу, отбросив длинные тени на башни древнего города. Но красоты Эсконэ – эльдоронской столицы – затемнял черный дым и разрушенные крепостные стены, обломленные зубцы парапетов и слепые провалы окон. Всюду кипела работа, несмотря на поздний час. Люди восстанавливали стены, убирали мусор, хоронили павших. Деловито сновали туда – сюда гномы, отдавая распоряжения и все нахваливая здешний камень.
Эдэйл похлопал по холке красивого черного коня по имени Алагос – смерч. Эльф спешился и, взяв коня за гриву (эльфы не пользуются седлом и уздечкой, говоря, что если конь захочет, то сам повезет тебя), осторожно повел его по извилистой тропке вверх: Эсконэ стоял на холме, а главная дорога была разрушена.
Сотня ступеней вела к воротам с мифриловыми насечками. На площадках стояли мраморные герои прошлого: суровый Беорг и прекрасная Мориэн, первый гном Фрайн и воительница Фиролон, Беарнас Эльфинит и Лириан – Тар Мудрый. Чары древности не дали оркам и троллям осквернить их. У самых ворот, на высоком постаменте, на долину внизу взирал серебряный дракон с сапфировыми глазами.
Стража у ворот поприветствовала эльфа.
-- Рады видеть тебя, сын лесной владычицы, - учтиво поклонился высокий воин с черной бородой. – Мы проводим тебя к королю.
Эдэйл кивнул и тут увидел среди гномов, чинящих ворота, голубой капюшон своего давнего знакомца. Эльф стремительно направился к мастеровым и чуть ли не за ухо вытащил молодого гнома. Тот заверещал, пытаясь вырваться и ведя себя совсем не по – гномовски.
--Что случилось, достопочтимый эльф? – вперед вышел старый кряжистый гном с густой седой бородой и молотком на поясе, которым можно и гвозди вбивать и разбивать орочьи головы.
Вокруг стали собираться и люди и гномы. Эдэйл встряхнул гнома, но не отпустил и посмотрел на старейшину.
-- Я видел, как гном Тари, из рода Глубокопов, собирал росу с Серебряного Древа!
По толпе прошелся шепот. Собирать росу с эльфийского дерева считалось преступлением, особенно без спроса. Это дерево посадил сам Валарион Серебряный вместе с женой своей Эонвэ. Капли прозрачной влаги имели волшебные свойства, хотя сами эльфы смеются над этим словом. Просто земля лесов Эланор Нуэ была благословлена.
--Это правда? – сурово спросил Тари старейшина.
--Правда, - понурил голову гном. – Я не знал, а она, - Тари шмыгнул носом, - так сияет… Я хотел сделать ожерелье для прекрасной Атиниэ. Она была так добра ко мне и моим братьям, – голова молодого гнома опустилась почти до земли.
Взгляд Эдэйла смягчился. Он отпустил гнома и слегка улыбнулся: немного печально и немного весело.
-- Не наказывайте его сильно, старейшина. Простите, что я отвлек вас от работы.
Люди и гномы вернулись к делам. Эдэйла повели в чертоги короля. Керестора называли молодым королем. Ему не было тридцати, а совершеннолетие наступало в двадцать восемь.
Эльфа оставили одного в небольшой комнате с камином. Огромный стол, заваленный бумагами, свитками и книгами, занимал большее пространство комнаты. В углу стоял большой глиняный горшок с изящным маленьким деревцем.
--Каштан… Лет четыре – пять, - произнес Эдэйл.
-- Его посадила моя жена в день нашей свадьбы, пять лет назад, - эльф обернулся и увидел короля. По его усталому и печальному лицу было ясно – он знает, что случилось с Лиайнорой.
--Мой король, - Эдэйл склонил гордую голову, - от имени госпожи Итуриэна и всех Таларов Эланор Нуэ, мы шлем тебе свои соболезнования. Наши сердца навсегда пленила золотоволосая Хранительница. Ветра в нашем лесу будут помнить ее.
-- Мне казалось, - задумчиво начал Керестор, - я вынес множество бед и Судьбы, наконец, пощадили меня, что жизнь стала налаживаться. Но смерть отняла у меня не только жену, но и дочь. Мое сердце разрывается от горя. Отцы не должны хоронить своих детей!
--Лиэнтай жива, король Эльдорона, - тихо сказал Эдэйл.
--Жива?! Но… Как?..
--Она в Итуриэне, под защитой магии моего народа. С ней все в порядке.
-- Когда я могу ее увидеть?
--Через девятнадцать лет.
--Но…
Серые, словно светлые сумерки, глаза эльфа сверкнули. Эдэйл передал королю реликвию его дома: браслет Мориэн.
--Ты присмотришь за ней?
--У нее синие глаза, - многозначительно отозвался Эдэйл, будто это объясняло все.
Эльф склонил голову и быстрой тенью скользнул за двери, оставив его в одиночестве и недоумении. Тяжелый стальной обруч сдавил сердце молодого короля. Керестор предчувствовал беду.
***
Фейрин, услышав сигнал тревоги, в мгновение перевязала волосы кожаным шнурком и привела в действие механизм Стальных Когтей – подарка гномов. Два коротких узких меча с мифриловой пылью с тихим лязгом выскочили из наручей. Вокруг, также бесшумно, готовились к бою остальные лаэфы.
Лаэфанский отряд находился в дельте реки Ниммиэль (Быстротечной) на востоке у подножия Лучистых гор. Разведчики заметили здесь группу орков и те быстро дали о себе знать. Фейрин вскочила в седло пегого жеребца, мысленно подбирая подходящее заклинание. Она была одной из немногих, кто владел магией. Конечно, в Дрейнинон существовала магия – в предметах, в природе, но людям или другим существам она давалась с трудом. Только одному, очень – пре очень дальнему родичу лаэфанки – эльфу Райэллену удалось получить посох волшебника.
Фейрин щурилась на ярком солнце, а ее огненные волосы, столь редкого в ее народе цвета, пылали, словно тысячи самоцветов. К ней подъехал Шарио – командир отряда и двоюродный брат лаэфанки. Он держал плашмя на седле свое знаменитое копье – Итиль – луна с эльфийского. Шарио раздал команды, когда отряд построился стройными рядами. Фейрин слушала в пол уха, пристраиваясь в авангарде отряда и, разглядывая стройных и высоких конников. Доспехи красиво серебрились на солнце, трепетали флаги, наконечники копий сияли.
Герольды протрубили сигнал к началу похода, и всадники тронулись с места. По словам разведчиков, орки находились в часе рыси отсюда, в пяти – шести милях, в продолговатой долине на северо-западе. Орочья засада не удалась. Лаэфов было меньше, чем орков и те решили удариться в оборону, выставив длинные пики, чтобы выбивать всадников из седел. Послышался свист стрел, но Фейрин знала, что не орочьим самострелам тягаться с длинными луками младших братьев эльфов.
Фейрин поскакала вперед, врезаясь в ряды противника и заставляя коня топтать орков. Посланные лаэфанкой огненные искры внесли хаос в отряд врагов, заставляя потерять их строй и позволив коннице развернуться. Шарио вместе со знаменем шел по центру, правый фланг занял небольшую высоту, а вот левый нарвался на волчьих всадников. Кони пугались и сбрасывали седоков. Фейрин поспешила на помощь, магическим щитом отражая стрелы. Вскоре орки поняли, откуда идет основная опасность, и попытались выбить Фейрин из седла. Лаэфанка, нагнувшись почти к брюху лошади, полосовала орков Когтями. Вскоре мифрил клинков стал черным от орочьей крови. Фейрин повернула коня назад и прикрыла отступающий фланг, сильно поредевший. Многих уже убили или ранили, а орков, словно стало больше! Тут конь под ней взбрыкнул, а стрела пронзала несчастное животное. Фейрин, не успев сгруппироваться, сильно ударилась о землю и прокатилась по камням, обдирая руки и спину.
Она оглядела поле боя. Солнце перевалило за полдень, а над долиной кружило воронье, ожидая кровавого пира.
Фейрин увернулось от кривого ятагана, поднырнула под меч, и почти зеркально взмахнув руками, отрубила две головы. Девушка кружила волчком, максимально используя свою ловкость и скорость. На поле брани порой спасало не искусное владения мечом, но удача и смекалка: как лучше ударить.
Медленно и словно нехотя, спустились сумерки и зажгли в небе звезды. Сражение утихло: победили лаэфы, но понесли невиданные потери. Орков добьют – они не уйдут. Фейрин осматривала раненых и оказывала помощь, какую могла. К полуночи она чуть не падала от усталости, залечивая раны лаэфов и лошадей, нейтрализуя яды, или же помогала другим врачевателям. Сама Фейрин то ли благодаря мастерству, то ли удаче, отделалась несколькими царапинами, ободрала кожу на спине и вывихнула плечо. Шарио грустно качал головой: многим оркам удалось уйти и скрыться в горах, а отряд слишком мал, чтобы посылать их на разведку боем.
Фейрин с облегчением устроилась в шатре, который разбили для нее в центре лагеря. Девушка любовно почистила Стальные Когти и, развязав шнурки наручей, подложила мечи под свернутый плащ, служивший ей подушкой. Но ей не удалось долго поспать. Часов через пять ее разбудил воин из стражи Шарио и сказал, что ее ждут на совете. Фейрин быстро умылась ледяной водой, которую ей принесли в тазе, и, нацепив наручи, вышла из душного шатра. По низинам еще стелился утренний туман, трава, мокрая от росы, блестела в свете начинающегося дня и влекомая тяжелыми каплями, гнулась к земле. Около гор, на западе, собирались тучи, предвещающие грозу. Как–то неспокойно дул ветер, колыхая молодую весеннюю листву и стяги на длинных шестах, воткнутых прямо в землю у шатра предводителя. Фейрин поплотнее укуталась в плащ и, немного дрожа от холода, легко зашла в шатер.
Там уже собрались командиры, сидящие вокруг низкого стола на подушках, и рассматривающие карту Дрейнинон. Девушка тихонько села, стараясь не отвлекать лаэфов. Шарио пожелал ей доброго утра и предложил перекусить, пока они не обсудят итоги прошедшего вчера боя. Лаэфанка, совсем не против, принялась за еду, прислушиваясь к горячему спору, который разразился по поводу орков в горах.
--Мы должны снарядить отряд, - гневно вскричал молодой капитан, по имени Шанаи, - если мы не уничтожим этих орков, они приведут подмогу из Лучистых гор и тогда ничто уже не поможет Безымянному Лесу! Король Фериотан рассчитывает на нас!
--И поэтому он разрешил взять с собой так мало всадников? – насмешливо и немного печально возразил Винтар, принадлежащий к закрытому для посторонних клану следопытов. – Я никогда не сомневался в короле, но похоже он потерял надежду, несмотря на то, что Дагхан побежден Эльдороном, а его треклятая крепость Арадан пустует!
Все затихли не какое-то время, а Фейрин вздохнула и решительно взяла слово.
--Пока мы здесь ссоримся, орки подбираются к горам и, как известно, быстрее, чем загнанный собаками волк. Через пару дней они уже будут у гор, даже гномы их там не найдут! Я знаю – идти за ними самоубийство, но лучше уж откусить кусок сыра, чем гадать каков он на вкус, верно? Я поведу отряд, если изволите. Со мной пойдут все добровольцы!
Мужчины немного устыдились слов Алмаза – так Фейрин прозвали лаэфы за стойкость и красоту.
Отряд собрался быстро – шли почти все, за исключением десятка воинов, которые должны были оставаться в лагере. Нашли и расправились с орками быстро, часам к четырем пополудни. Фейрин отнеслась к битве нейтрально, но ее заинтересовала пещера, в которую попытались скрыться гоблины. Это был явно тоннель, ведущий в глубь гор. Фейрин прошла вдоль стены, ощупывая подозрительную трещину. Шарио и Шанаи держали факелы, освещая своды пещеры.
--Мне здесь не нравиться, - заявил Шанаи, - здесь витает дух страха и смерти…
Фейрин, наконец, надоело возиться с трещиной, и она просто выкрикнула заклинание на эльфийском:
--Наур ан эдрайт!
Стена разлетелась на тысячу осколков, засыпав лаэфов пыльным крошевом. Фейрин закашлялась и закрыла глаза рукой, пока пыль не улеглась. Девушка и двое мужчин аккуратно прошли в образовавшийся проем и так и замерли на месте. В пещере лежало награбленное добро, всюду валялись гномьей руки доспехи и оружие, эльфийские луки и тонкие мечи из мифрила! В открытых сундуках лежали дорогие шелковые ткани, серебряные и золотые монеты. Но больше всего лаэфов, словно стрела в сердце, поразило присутствие двух грязных, измученных детей. Мальчик, лет десяти крепко прижимал к себе пятилетнюю девочку. Девочка хрипло дышала и Фейрин, к своему ужасу, заметила следы бича на ее исхудавшем теле. Глаза лаэфанки наполнились такой яростью, что воины невольно отшатнулись. Фейрин бросилась к мальчику, но тот, все еще прижимая к себе девочку, достал кинжал из тряпья, в которое он был облачен.
--Не подходи,- хрипло и глухо сказал он, - Я… я не позволю больше нас бить. Уходи, иначе… я… убью тебя!
--Я не причиню тебе вреда…
--Правда? - губы мальчика исказила совсем не детская усмешка. – Она тоже так говорила.
--Кто она?
--Странная женщина с черными глазами.
--Девочке нужна помощь. Я могу вылечить ее, - попыталась вновь Фейрин. – Чем мне еще доказать тебе, что я хочу помочь? Тельконтар…
Тут мальчик встрепенулся.
--Откуда ты знаешь?
Фейрин немного удивилась. Она ведь всего лишь сказала «Странник» по – эльфийски! «Он же из следопытов, - догадалась она, - тогда все понятно». Девушка отпустилась на колени и взяла едва дышащую девочку на руки. Мальчик потянулся за ней, но от слабости чуть не упал, если бы Шанаи не подхватил его. Ребенок тут же лишился сознания. Фейрин вышла из пещеры и стремительно взобралась на холм, с которого открывался вид на долину. Лаэфанка сорвала с плеча плащ и расстелила прямо на траве.
--Побольше теплой воды и чистой ткани! И найдите в моей сумке Лунную траву! – крикнула Фейрин, готовясь бороться за жизнь девочки. За мальчугана можно было не беспокоиться - добрая еда и хороший сон вернут ему силы.
--Как ее зовут? – спросила Фейрин.
--Рониэл… А я Ронин.
--Мое имя Фейрин, - слегка улыбнулась девушка.
Потом она полностью сосредоточилась на ране, действуя не только на тело, но и на душу. Исцеление длилось долго. Солнце успело зайти, а Фейрин все еще сидела около ребенка, давая Рониэл время от времени отвар из листьев Саримы. Ронин сидел рядом то бодрствуя, то задремывая от усталости. К утру щеки девочки порозовели, а жар спал. Фейрин обеспокоено смотрела, понимая, что девочка умирает. Она была слишком мала для таких испытаний.
Когда Рониэл похоронили по лаэфанскому обычаю, Ронин не плакал. Его исхудавшее и взрослое лицо походило на маску мраморной статуи, а кулаки были крепко сжаты. Фейрин лишь молча положила ему руку на плечо и взяла в седло. Она надеялась, что это последняя смерть и Хранительницы Глаза Дракона не позволят злу властвовать.
…А в лесах Эланор Нуэ начинался новый день и синие глаза Последней Дочери Элентари приветливо распахнулись навстречу новой жизни…
О, Вольная чайка морская,
Посланница Вечного Края!
Лети ты во мрак ночи зимней
По зову весенних огней
Чрез горы. И в Эланор Нуэ
Ты передашь весточку мне…