Глава XIV. Последние.
Она очнулась нескоро. И сразу поняла: тут что-то не так. Совсем не так. Потому что она лежала не на морском берегу – не было запаха соли, не было шума прибоя, да и под лапами ее были явно не песок и мелкая галька. А вот это-то было самое скверное. Если не берег... то куда же ее занесло, во имя Света и Тьмы?! И где Леадар? Надо бы узнать... Морщась от боли, дракониха медленно открыла глаза и осмотрелась. Так, ну точно не берег. Она лежала на какой-то лесной поляне, окруженной скалами вперемешку с деревьями, и было ясно, что оказалась она здесь не просто так. Какой-то стон у правого бока привлек ее внимание, и, скосив взгляд, она увидела там Леадара – тот сидел, привалившись к ее боку, и тоже ничего не понимал.
- Где... где мы? – только и спросил он, хрипя от слабости.
- Не знаю, - она покачала головой, после чего, уперевшись в землю лапами, неторопливо поднялась. Хм... а рана-то затянулась! Дракониха с удивлением разглядывала свою поврежденную заднюю конечность, но ни следа той страшной отравленной молнии найти не смогла. Даже шрама не осталось. Лапа была совершенно здорова, она даже не дрожала, но вот почему-то в душу драконихи прокралась тревога. Ее вылечили... но кто и зачем? Она осмотрела молчаливый лес. Деревья стояли так плотно, что, кажется, не протиснулся бы и заяц, а когда она приблизилась к этой живой стене, то заметила, что и зайцу здесь не поздоровилось бы – колючий кустарник с шипами, длиной в целую ладонь, стелился по земле сплошным покрывалом.
- Ну и ну, настоящий кроличий садок, - проворчала она, ей все это крепко не нравилось, - Слушай, по-моему, мы тут с тобой не просто так сидим...
- Я... догадываюсь, - прошипел Леадар, вставая, - Только вот в толк не могу взять, кому же мы так понадобились.
- Да вот мне тоже интересно, - и она хмуро посмотрела на деревья, - Эй, есть кто живой? Может, хоть покажетесь на мгновение?
Ответом было только встревоженное воронье карканье, и дракониха, пожав плечами, уже хотела предложить товарищу взобраться к ней на спину и попытаться своими силами выбраться с этого острова, но тут раздался голос – звонкий, музыкальный и донельзя красивый:
- Стойте! – и откуда-то из-за деревьев на поляну выступили странные создания... Они были высокие – уж никак не ниже среднего человека – и изящные, но в то же время в них чувствовалась какая-то опасная сила, скрытая в хрупком теле с тем же мастерством, с каким острые кошачьи когти прячутся в мягких лапках. Да и вообще, чем-то они очень напоминали кошек – плавной, переливающейся походкой, вкрадчивостью движений... Даже глаза у них посверкивали в лунном свете мерцающими огоньками, а иссиня-черные, отливающие серебром волосы казались шелковыми. Их было трое, и ни один не доставал Гэбриэлле до подбородка, но она нутром чуяла – эти ей, по меньшей мере, ровня. По меньшей мере. Особенно тот, что шел впереди, вооруженный великолепным серебряным мечом. Это был уже немолодой, но сильный и ловкий воин, а оружие свое он явно не красоты ради на поясе носил. Взгляд его темно-синих глаз, казалось, пронизывает темноту, будто узкий луч света, но не было в нем ни настороженности, ни удивления – только мудрое, величавое спокойствие, присущее тем, кто уже давно привык ничего не бояться. Двое его спутников были помладше – это было видно скорее не по лицам и черным, без единого седого проблеска, волосам, сколько по глазам – действительно юным, и молодые воины, не сумев полностью скрыть свои чувства, смотрели на дракониху со страхом и невольным почтением. Ей это даже польстило, и в душе она почувствовала нечто вроде симпатии – по крайней мере, она знала, что эти ребята так просто на нее не набросятся, и с ними еще можно вести беседу. К тому же, вряд ли их луки – отличные, кстати говоря, длиной с самих хозяев, но, если только на них не наложены никакие чары, против ее брони бессильные, а потому пристальнее всего она смотрела именно на их лидера, что остановился в нескольких шагах, положив руку на эфес меча и, по-прежнему не мигая, воззрился на обоих путешественников. То на Леадара, то на Гэбриэллу, но в конце концов его взгляд остановился на нашей героине. И та ответила. Тоже молча. Не отвела глаз, хотя это оказалось не так-то легко – взгляд у незнакомца был, что уголь раскаленный, того и гляди, душу насквозь прожжет. Но она пересилила себя и не отвернулась, а так и осталась стоять, внешне спокойная, с полурасправленными крыльями, но глаза ее, словно выточенные из двух драгоценных камней, холодно и прямо смотрели на незнакомца. Сколько они так стояли, грудь на грудь, не желая уступать?.. Гэбриэлле показалось – вечность... Но она выдержала. Не поддалась. И первым шевельнулся ее молчаливый противник. Совсем немного – лишь чуть дрогнули уголки изящно очерченного рта да в глазах растаяли колючие синие льдинки. Тем не менее, внешне он остался совершенно спокоен, и, склонив голову в вежливом поклоне, обращенном по большей части именно к драконихе, промолвил:
- Мое почтение вам, странники, и пусть звезды озаряют вам путь во тьме. Мое имя Эйлингар Анавардин, мои спутники же известны как Виртельнар и Дайротгон, мы – стражи южных берегов острова Веррион. Назовите же себя, а также, прошу, ознакомьте нас с целью вашего прибытия.
Веррион... Это название что-то всколыхнуло в памяти Гэбриэллы, хотя ей пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить, что именно она слышала об этом острове. Рыться пришлось не слишком долго – словно сам собой зазвучал в ее сознании знакомый голос: «...тем не менее, я еще не настолько выжил из ума и вполне могу отличить эльфа от простого смертного! Так что уверяю тебя – они существуют. Правда, теперь их осталось совсем мало, и в основном они живут на острове Веррион из Восточной гряды...»
«Ночные эльфы, - мысленно подтвердил ее подозрения Леадар, - Только этого нам для счастья и не хватало...» Приветствую тебя, досточтимый Эйлингар Анавардин, привет и твоим спутникам, - не очень громко, но почтительно сказал он уже вслух, отвешивая поклон, - Я – Леадар, сын Кастуаса с острова Трренг.
- Мы рады приветствовать достойного человека на нашей земле, - Эйлингар кивнул, после чего повернулся к Гэбриэлле, - А как же твое имя, госпожа дракониха? И, осмелюсь надеяться, нанесенная тебе рана больше не беспокоит тебя?
- Нет, я совершенно здорова, и если именно вам я обязана этим, то приношу вам свою глубокую признательность. Зовут же меня Гэбриэлла, дочь Барвона, родом из Беоларского королевства, - пророкотала дракониха, - И, позволю себе нескромное любопытство, а как же вы узнали, что мы здесь?
- У нас есть свои способы, - туманно улыбнулся эльф, - Но скажу я вам откровенно: наш остров сам почувствовал ваше присутствие. По-видимому, он считает, что вы ему не чужие... хотя, признаться, я не представляю, почему.
- Возможно... возможно ответ знаю я, - медленно промолвила Гэбриэлла, а в ответ на проскользнувшее в миндалевидных темно-синих глазах удивление подняла правую лапу, растопырив когти, что засверкали холодным голубовато-белым пламенем, точно раскаленные, да так и не остывшие после горна кузнеца. Ночному эльфу хватило одного-единственного взгляда, чтобы понять – и его каменное лицо дрогнуло, на нем отразился страх.
- Но... как? – выдавил он из себя.
- Я не знаю, - она пожала плечами, - Но творение ваших мастеров слилось со мной в единое целое, и, боюсь, с этим уже ничего не поделаешь. Ваш меч сам меня выбрал, уверяю. Я его ни к чему не принуждала.
- Коготь Ночи, - прошептал Эйлингар, - Воистину, я мечтал узреть легендарный меч моего народа... но никак не ожидал, что увижу его... таким, - он покачал головой, но тут же, вернув голосу ледяное спокойствие, заявил, - Вы должны встретиться с нашим королем. Это необходимо! Идемте! – и, слегка махнув рукой, он стремительно зашагал в темноту. Такие не привыкли, что им не подчиняются... Леадар вопросительно посмотрел на подругу, но та лишь медленно кивнула головой – что поделать, приходится! – и неторопливо зашагала следом. К счастью, она еще не успела слишком вырасти, и чувствовала себя среди деревьев вполне комфортно, хотя время от времени ее чешуйчатые бока и скребли по морщинистой коре. Лес был хвойный, в основном состоял из сосен, елей и могучих кедров, а потому света в нем было мало, но нашей героине вполне хватало тех лучей, что пробивались сквозь плотный полог крон, и она ни на шаг не отставала от эльфов, которые здесь точно чувствовали себя дома, и шагали настолько легко и бесшумно, что казалось – они и не касаются земли. А тем временем деревья становились все выше, все старше, все величественнее. Мощные узловатые корни так и выпирали из-под опавшей хвои, точно руки, которыми дерево цеплялось за почву, грубые складки коры канатами оплетали толстенные стволы – и вчетвером не обхватишь! – а на ветвях, не колышимый ни единым порывом ветра, лохматыми космами свисал лишайник-бородач. Гэбриэллу все подмывало спросить, куда же их ведут, но она не была уверена, что проводники ей ответят, а потому, желая сохранить достоинство, молчала. Вокруг все было тихо – даже лесные животные в этой части леса вели себя как-то иначе, и редко-редко до них доносился крик совы или писк летучих мышей, а потому наша героиня так и прянула назад, когда словно из-под земли перед ней выскочили еще двое эльфов, да так неожиданно, что она сперва решила, что спутники Эйлингара ее как-то обогнали, но потом поняла, что это другие – гораздо старше, и вооруженные копьями, а не луками. Копьями, чьи наконечники уже наметились в грудь дракона – Леадар схватился за свой меч, - но Эйлингар тут же понял, в чем дело, и осадил соплеменников.
- Эк, эк, иманале! Тариал де альмариния!
Голос у эльфа был довольно странный, и, хотя слова выговаривались звонко и чисто, как и положено эльфу, было слышно, как он шипит, щелкает и свистит, порой переходя почти на шепот. Только вот... Гэбриэлла была уверена, что не поймет ничего из его странной речи, но – удивительное дело! – в ее памяти почему-то отчетливо всплыло: «Спокойно, спокойно, друзья! Это не враги!» Во всяком случае, копьеносцы, по-видимому, поняли Эйлингара именно так и опустили оружие, после чего ответили ему на том же наречии, и Гэбриэлла услышала: «Прости, досточтимый Эйлингар, мы приняли вас за других. Передай наши искренние соболезнования госпоже драконихе».
- Фельссес, - негромко промолвила она в ответ, опередив Эйлингара и старательно подражая их странному языку, - Карроко де мирелен, - что на имперском значило «Ничего. Я не сержусь».
Эльфы ответили ей изумленными взглядами, но она только улыбнулась, и у них хватило такта не расспрашивать. Даже Леадар посмотрел на нее удивленно.
«Откуда ты знаешь их язык? – спросил он мысленно, - Разве в Сальванге его учат?»
«Нет, - она тоже перешла на безмолвный язык, - Но его знал Агеан. Перед смертью своей... он отдал мне жизнь, Леадар. А еще... отдал память. Теперь то, что когда-то знал он, знаю и я. Он живет во мне, понимаешь? Так же, как ты», - и она ласково потерлась подбородком о его плечо, а он только и смог, что неуверенно улыбнуться ей.
- Это Фальдар, а это Треоленн, - оправившись, представил незнакомых эльфов Эйлингар, - Они охраняют южные подходы к последнему убежищу своего народа, так что не вините их за излишнюю подозрительность.
- Всего двое? – удивился Леадар.
- Этого достаточно, ведь наш остров стерегут куда более могущественные силы, чем мы можем себе представить, - улыбнулся эльф, - Вот почему мы так удивились, когда узнали, что вы здесь.
- А та поляна? – спросила Гэбриэлла, - Вы что, нас через весь лес тащили?
- Не совсем, - он покачал головой, - Можно сказать «да», а можно и «нет», - после чего, кивнув стражам, он зашагал дальше.
«Так он тебе и ответит, - насмешливо заметил Леадар, - Знаешь, один мой старый учитель сказал мне однажды: никогда не жди от эльфа прямых ответов. Это настоящие мастера во всем, что касается словесных паутин, двойной игры и интриг, так что самое большее, на что тебе остается надеяться – это на то, что он задаст тебе очередную загадку и окончательно тебя запутает».
«Может быть, - она пожала плечами, - Но ты только представь: если тебе так трудно разгадать загадку, то чего эльфу стоит ее придумать!»
Леадар фыркнул и похлопал ее по плечу, а она добродушно подмигнула ему темно-зеленым глазом. Тем временем Эйлингар вел их все дальше и дальше, а лес все сгущался, и Гэбриэлла уже хотела спросить, далеко ли еще, но тут...
- Сюда, - и эльф приподнял свисающие до самой земли плети лишайника, деликатно пропуская даму вперед. Дракониха кивнула ему, оценив присущую всей его расе элегантность, и шагнула вперед, с любопытством оглядываясь по сторонам. Как оказалось, Эйлингар вывел их к самому сердцу острова, где, в окружении серых скал, дракониха увидела широкую поляну, посреди которой росло странное дерево. Оно было совсем молодо – его стволик не мог соперничать даже с лапой Гэбриэллы, но источало силу и мудрость, с которой не смогли бы сравниться и лучшие умы этого мира. Только вот что это за дерево – дракониха так и не поняла. Кора его то казалась почти черной, как у вяза, то начинала золотиться, подобно сосновому стволу, а то и вовсе отливала зеленоватой серостью могучего платана. Пытаясь разобраться, с цветоощущением у нее проблемы или нет, Гэбриэлла начала вглядываться в крону, но тут же совсем запуталась. Ведь, посудите сами, могут ли на одной ветке одновременно расти перистые листья рябины и ершиться темно-зеленые еловые иголки? А еще ниже – и для дубовых нашлось местечко?! Чудно... Дракониха покачала головой, и только тут заметила, что на поляне она не одна. Эльфы сперва опасались показываться на глаза, но потом то один, то другой начали появляться из теней, выплывать из сумерек, пока не собрались все вместе – молчаливые и настороженные. «Не думаю, что они часто видели драконов», - промелькнуло в мыслях Гэбриэллы и она попробовала улыбнуться, но вовремя себя одернула – вряд ли от лицезрения ее громадных сахарно-белых клыков у обитателей Верриона станет легче на душе! В основном здесь были мужчины, но попадались и женщины – гибкие, стройные, с тонкими чертами лиц и роскошными гривами серебристо-черных волос, падающих на спину роскошным водопадом. Правда, они тоже были вооружены, и, судя по тому, как они держали свои луки, стрелять из них они умели... мягко говоря. Все они словно образовали живой коридор, по которому невозмутимо шла Гэбриэлла, пока не увидела того, кто их ждал. Темные, расшитые серебром одежды красиво облегали его статную фигуру, густые волосы были схвачены диадемой с великолепно ограненным сапфиром, сияние которого, тем не менее, не могло заглушить свет мудрости, таящийся в ясных больших глазах ночного эльфа. И, лишь раз взглянув на него, дракониха сразу поняла, кто король. А если бы ей сейчас указали на другого, пусть даже с ног до головы обвешанного золотом – она бы не поверила, потому что не корона делает короля, и драконы чувствуют это как никто другой. Им не важны ни тиары, ни парчовые мантии, они смотрят лишь в глаза, в которых отражаются далекие звезды. И потому, приблизившись, она некоторое время смотрела на него, не мигая, а потом медленно склонила увенчанную шипами голову. Темноволосый эльф ответил поклоном на поклон, а потом сказал негромким звучным голосом, чуть заметно пришептывая, словно боясь, что потревожит своим голосом первозданную тишину ночи:
- Здравствуй, Дочь Стихий.
- И ты здравствуй... Сын Ночи, - в тон ему ответила Гэбриэлла, сама не зная, почему, и рокочущий голос ее после мелодичного говора эльфа показался раскатами грома, - Пусть звезды не померкнут над твоей головой!
- Пусть и тебя не покинет их свет, - улыбнулся король, - Добро пожаловать на остров Веррион! Я Кайлиар Террамиль, хранитель последнего отростка великого Мирового Древа Жизни и правитель народа ночных эльфов. Добро пожаловать в наши владения!
- Благодарю, - дракониха опять склонила голову, - Я Гэбриэлла, дочь Барвона, а это, - она посмотрела на подошедшего Леадара, - Леадар, сын Кастуаса. Надеюсь, вы не оскорблены тем, что мы без приглашения оказались на вашем острове.
- Нет, - покачал головой эльф, - Совершенно. Вы не несете нам зла, иначе магия острова не допустила бы того, чтобы вы оказались на его берегу – так что за причины у нас не дать роздых двум усталым странникам на земле, которая все равно не принадлежит ни одному живому существу, будь то эльф, гном, человек или дракон? Наш остров открыт для всех чистых душ и благородных сердец, так что не стоит оправдываться передо мной или перед кем-либо еще. Но кое о чем мне бы очень хотелось с вами поговорить...
- О вот этом? – спросила Гэбриэлла и вновь подняла лапу – кривые стальные когти засияли под луной, и остальные эльфы нервно зашептались. Они знали, что это такое... И неудивительно – эльфы не хуже драконов чувствуют магию! А уж свою собственную – тем более.
- Да, - Кайлиар, несмотря ни на что, сохранил невозмутимый вид, как и положено правителю, привыкшему вести за собой целый народ, - Именно об этом, госпожа дракониха, именно об этом. Я думаю, вам известно, что это творение наших мастеров? Надеюсь, вы расскажите мне... как это случилось?
- Охотно, Ваше Величество, - она кивнула, - Видите ли, я дракон не от рождения. Мой отец, Барвон, был человеком, Охотником на Драконов, и когда-то, за многие годы до моего рождения, он отправился на Черный остров, в обитель Адальстара, Старого Колдуна. В результате этого похода потомство Адальстара и его супруга были уничтожены, но сам черный дракон выжил. И наложил... он наложил проклятие дракона на семью моего отца. На мою мать... и на меня саму. Вот почему я стала такой... Что же до Когтя Ночи, то могу вам сказать, что Агеан, мой друг и учитель (кивок короля – он знает, о ком идет речь) вернул меч из Беоларского королевства в Сальвангу, но я... – она немного замялась, - В общем, Агеан попал в беду, его заточили в Крамволе (возмущенный шепот среди собравшихся), и мы с Леадаром отправились его выручать, но дело в том, что за мной уже несколько лет охотится некто, называющий себя Мардоном (опять шепот – и это имя эльфам явно не чужое), поэтому я решила взять меч с собой – ведь, как известно, он считается единственным оружием, способным победить Мардона... кстати, не без оснований – мы встречались с Мардоном в... в моих снах, и этого меча он испугался... В общем, мы отправились в Крамвол... Агеан погиб, мы так и не смогли спасти его, зато навели на свой след ищейку Мардона... и... Король Кайлиар, - она внимательно посмотрела ему в глаза, - Коготь Ночи сам меня выбрал, и отныне он слился со мной в единое целое. Он теперь – часть меня.
- Значит, так тому и быть, - кивнул король, - Самой судьбой тебе предназначено избавить наш мир от той порчи, что разъедает его, точно кислота... Спасибо тебе за твой рассказ, Гэбриэлла, мы ценим твою искренность.
- Позвольте, Ваше Величество? – Эйлингар шагнул вперед.
- Да, Эйлингар? Я слушаю.
- Тогда что же вы скажете нам всем по поводу пророчества Нальмунара, мой король? Что нам теперь остается делать?
Остальные эльфы зашумели, но Гэбриэлла отчего-то перестала их слышать... потому что неожиданно до нее донеслось... не звук и не запах, но нечто, витающее в воздухе, нечто настолько могущественное и благородное, что рядом с ним даже дракон казался не существеннее ящерицы. Его мысли были не такие, как у гномов или драконов, даже не такие, как у эльфов – они текли неторопливо, подобно широкой равнинной реке, способной сточить на нет громадные валуны неустанными, неумолимыми волнами, год за годом точа каменную твердыню. И были эти мысли – обо всем. О всей жизни, что приютилась под солнечными лучами, от могущественных правителей до последнего нищего, от орла, гордо парящего в поднебесье, до рыб, прячущихся в морских расщелинах, от вековой сосны до самой хилой травинки... И о ней, Гэбриэлле. Они звали ее тысячами самых разных голосов, как мать зовет своего ребенка – так, что невозможно отказаться... ни за что. И она медленно направилась туда, откуда неслись эти голоса – к маленькому деревцу со странной листвой и корой, в котором скопилась мудрость и сила всего подлунного мира... Леадар удивленно окликнул ее, но она и головы не повернула, не сводя с Мирового Древа зачарованных глаз. Все разговоры на поляне тут же стихли, эльфы застыли, как неживые, но Гэбриэлле было не до того. Для нее сейчас вообще никто не существовал, кроме вот этого ростка, саженца с тонким стволиком и смешно топорщившимися листочками вперемешку с хвоей... будущего дерева... Древа всех миров. Она шла к нему на негнущихся лапах, пока не остановилась рядом и не легла рядом, так что ее голова оказалась на уровне мягко колышущейся от ее дыхания кроны. Ее мысли, ясные и глубокие, как никогда прежде, слились с мыслями дерева, и она почувствовала, как какая-то неведомая сила обволакивает ее, словно укутывая в пушистое теплое одеяло. Она чувствовала, как эта сила постепенно проникает в ее тело, в каждую клетку, точно он стала губкой, впитывающей воды, как с каждым ударом сердца кровь все быстрее и быстрее несется по жилам, стуча в висках... И разум Гэбриэллы, разум девушки-дракона, так изменившийся с тех пор, как она покинула родительский дом, такой жесткий и холодный, покрытый коркой запекшейся крови... сейчас оттаял, и она доверчиво, точно котенок, свернувшийся клубочком на коленях, прижалась к ней, как никогда не прижималась к матери, и все видели, как по чешуйчатой щеке из-под плотно закрытого века сползла вниз тяжелая горячая слеза, сверкающая мириадами звезд...
«Мама...»
«Я здесь, - невидимые руки обняли ее, делясь своим ласковым теплом, - Я с тобой, милая. И я всегда буду рядом, что бы ни случилось. Просто ты не можешь меня видеть, но знай, что я не оставлю тебя... потому что я люблю тебя, Гэбриэлла. И всегда, всегда буду любить...»
«Мама!» - крикнула она что было сил, но тут горячая волна всесокрушающей энергии влилась в ее тело, обжигая жилы... словно она... словно она высасывала жизнь из самого Древа! Эта мысль настолько ужаснула ее, что она в страхе попыталась отскочить прочь, однако знакомый голос остановил ее:
«Не надо».
«Как не надо? Я же... а-а-а!»
Новая боль пронзила ее, и она скрючилась на земле, царапая ее когтями и что есть силы колотя хвостом. Эльфы бросились во все стороны, спасаясь от обезумевшей драконихи, а потом она неожиданно вскинула голову к небесам, чтобы ревущий поток ярко-желтого огня вырвался из ее глотки, опалив легкие и горло, громадным факелом осветив спящий лес. И в ее голове зазвучал голос – новый голос, словно сплетенный из тысяч других... Он сказал ей:
«Спаси исчезающий род. Если это не удастся тебе, то все надежды тщетны. Но знай, что, как только во мрак небытия уйдет последний дракон, этот мир перестанет существовать, ибо исчезнет сила, поддерживающая вселенское равновесие. Спаси Детей Всех Стихий, Гэбриэлла. И пусть с тобой пребудет благословение каждого живого существа на этой земле! Пусть оно поможет тебе совершить то, что тебе предначертано свыше!»
- Гэбриэлла! – закричал Леадар, но без толку – громадная дракониха неожиданно вскочила и, распахнув крылья, в немыслимом прыжке рванулась в небо. Из горла ее вырвался протяжный рев, похожий на стон, от которого сотряслась земля... а потом она начала кружить над поляной, и стон ее постепенно... начал напоминать песню. Она пела одним горлом, и огненные искры, вырывающиеся из ее пасти, опускались вниз крохотными звездочками, не угасая и не исчезая, пока вся поляна не засветилась мягким золотистым сиянием. И посреди этого волшебного моря стояло крохотное Древо, и искры драконьего огня окутывали его полупрозрачной дымкой, приникая к стволу, веткам и корням, напитывая их своей магией. Она все пела и пела, а песня ее звенела в воздухе, и порой казалось, что она становится материальной, протяни руку – дотронешься... Потом к ее голосу присоединились другие. Сперва один, а потом другой, третий, а вот уже и все на этой поляне влились в этот потрясающий хор, и облако мощного волшебства зависло над островом... казалось, что даже он поет, захваченный общим ритмом. Магия все усиливалась, все напрягалась, точно всасывая в себя энергию, что исходила от поющих, но в какой-то момент невидимый барьер не выдержал, и она рванулась на свободу. Леадар, что пел вместе со всеми, оказался отброшен в сторону, как и другие эльфы, и в тот же миг вспыхнул яркий, как само солнце, свет, а Гэбриэлла в небесах победно заревела, огласив этим диким воплем всю округу, а свет, полыхнув последней яростной вспышкой, начал постепенно угасать, и эльфы смогли выйти из-за деревьев, недоуменно смотря на чудо, что свершилось на их глазах. Ростка, крохотного слабенького саженца больше не было. Вместо него на тихом ночном ветру шелестела крона огромного Древа, чьи мощные корни обхватили всю поляну, а ветви вознеслись до небес. Не сосна, не дуб, не осина и не лиственница... оно давало жизнь каждому растению, каждому зверю и птице, каждому, кто имел плавники, лапы или крылья – но не было ни одним из них... а не будь его – и мир стал бы просто безжизненной пустыней, голой и жестокой, как и все, что не познало радость нового рождения – одного из тысяч, что следуют друг за другом по бесконечному кругу жизни... И Гэбриэлла была там же – она сидела на одной из ветвей, будто самая обыкновенная кошка, и явно о чем-то говорила, но вот услышать ее не удалось никому, пока черная дракониха не закончила беседу и не спрыгнула вниз, мягко приземлившись на все четыре лапы. По ее рыжей гриве до сих пор пробегали огненные искры, словно пламя никуда и не исчезло, а просто затаилось внутри ее огромного тела, дожидаясь своего часа – лишь отблески его прорывались наружу, приплясывая в ее больших темно-зеленых глазах...
- Гэбриэлла, как ты? – бросился к ней Леадар, - Что случилось? – но ответила ему не она, а Кайлиар, и король ночных эльфов сказал:
- Так сбываются пророчества. Время пришло.
- Какое еще время? О чем вы?
- О том, что известно лишь великому небу, да ясной луне, да мерцающим звездам – и нам, потому что наш род старше иных звезд, - ответил эльф, - О том, о чем давно говорили мудрые, о чем спорили короли и молились жрецы по всему населенному. Время, когда ломаются судьбы, когда мальчишки становятся мужчинами, а звон пиршественных кубков сменяется ударами боевых мечей, - глаза его вспыхнули, но тут же погасли, и он прижал руку ко лбу, - Грядет последняя битва... Не думал я, что доживу до этих странных времен... Мы не очень-то любим перемены.
- Но они придут, - подала голос Гэбриэлла, и он у нее оказался гораздо более мудрым, чем тот, что соответствовал ее возраст, - Неизменчивый мир все равно, что мертв. Время – это перемены. И току его подвластны все, даже те из нас, кто порой забывает, что не бессмертен. Так что встретим перемены, друзья. Пусть свершится, что должно. Пусть все идет своим чередом. Но, клянусь вам честью, я не успокоюсь, пока зло не будет повержено! – и, взревев, она вскинулась на дыбы, выпустив в небо целую струю пламени, что озарила всю поляну. Когти на ее правой лапе вспыхнули нестерпимой голубизной, точно озаренные небесной молнией, по черной чешуе заискрилась радуга, а глаза пылали, точно звезды, но не тем свирепым и яростным огнем, что когда-то, кажется – давным-давно владел ее разумом, нет! Теперь в них сияла надежда, вера в лучшее... и сила любви, подобная той, что испытывает ко всем нам Великая Мать, породившая все сущее, Великое Древо Жизни... Ко всем – и к ней в том числе. Любовь... Вот что она дала ей, вот чему научила ее огрубевшую, заиндевевшую душу... Любви.
- Пусть случится, что должно, - сказала она, опускаясь на все четыре лапы, и, вроде бы, обращаясь к самой себе, но при этом так, что ее слышали все, - Я не знаю, что меня ждет впереди, но пусть случится. Я готова.
Глава XV. Время теней.
- Все-таки эти ночные эльфы донельзя странные, - заметил Леадар, когда на закате они покинули Веррион, и тот растаял в темноте, - Не мог все сказать этот король по-нормальному... Все какими-то загадками!
- Просто они не такие, как мы... как ты, - сказала дракониха, - А людям всегда кажется странным то, чего они не понимают.
- Людям... – он покачал головой, - Ты говоришь со мной так, как будто и сама не из рода людей.
- А что, не похожа? – она оскалила зубы в не слишком-то веселой усмешке.
- Я считаю тебя человеком, Гэбриэлла, - совершенно серьезно сказал он, - И отношусь к тебе, как к человеку. Мне наплевать на то, как ты выглядишь, прости за грубость. И я тебе уже это говорил. Что такое тело? Так... сосуд из плоти... «его опорожнив, другой займете вы...»
- Звучит немного устрашающе, - заметила она, - Но все равно, спасибо, Леадар... Как ты думаешь, нам еще долго до Агноргана?
- Дня два, едва ли больше, - он пожал плечами, - Точно не скажу.
- Ну, хоть приблизительно – и то хорошо, - дракониха потянула ноздрями воздух, - Потому что не нравится мне этот ветер... Так и тянет от него грозой.
Она не ошиблась. Она с детства восхищалась грозой, потому что она всегда казалась ей чем-то волшебным, пришедшим из совсем другого измерения, и даже сейчас, глядя на мрачные небеса, подсвечиваемые яркими вспышками синевато-белых молний, она чувствовала какой-то подсознательный, шедший откуда-то из самых глубин ее сознания, страх… Вскоре небо заволокли тяжелые тучи, а уже к полуночи непогода разыгралась не на шутку, и, как нарочно, в этой мгле нельзя было разглядеть ни единого островка, на котором хватило бы места для драконихи и человека, желающих переждать нелетное время. Так что Гэбриэлле пришлось стиснуть зубы и что есть силы молотить крыльями по воздуху, остервенело распарывать его граненой головой и пробиваться дальше. Тяжелые капли дождя ударили ее по глазам, и она сморгнула, но тут же поняла, что бесполезно – через несколько мгновений ее уже накрыл настоящий ливень, и по перепонкам крыльев забарабанило так, что ей пришлось еще наддать, чтобы успевать вовремя стряхивать влагу. Море под ними ревело раненым зверем, ветер взбивал верхушки волн в кипящую белую пену и разбрасывал во все стороны, а дракониха летела все дальше и дальше. Леадар на ее шее вымок насквозь, но только и мог, что сжаться в комочек на загривке дракона и вцепиться что было сил в скользкие перья, моля всех и все лишь об одном – не дать ему свалиться вниз при очередном кульбите Гэбриэллы, когда она уворачивалась от молний! А эти белые когти так и норовили попасть в нее, но она долго не могла понять, в чем же дело, пока не догадалась посмотреть на свою лапу. Стальные когти так и полыхали, по ним бесконечной вереницей тянулись мерцающие искорки. И она поняла...
- Гэбриэлла! – закричал Леадар, но молния оказалась быстрее. И на этот раз незримая рука, пустившая небесную стрелу, больше похожую на многоголовую змею, в полет, не промахнулась. Гэбриэлле показалось, что ее насквозь пронзили тысячью копий. Сердце ее остановилось, и она, раскинув крылья, застыла в небесах... после чего начала стремительно падать. Леадар закричал, чувствуя, как воздух несется им навстречу, отрывая его от спины драконихи, а потом из серого тумана неожиданно вырвались острые наконечники елей, и Гэбриэлла, заревев от боли, сделала один-единственный рывок крыльями, прежде чем ударилась о землю и кубарем покатилась прочь. Леадара словно кто под дых ударил и отбросил в сторону, и ему еще повезло, что он ударился о землю, а не о ствол дерева, иначе от него мало что осталось бы. Вода заливалась ему в нос и уши, во всем теле, наверное, ни одной целой кости не осталось, но он все равно хрипел и силился подняться, чтобы помочь своей подруге. В конце концов ему это удалось, и, пошатываясь, он встал на колени, чтобы оглядеться. Да, бесспорно, это остров, похож на Веррион, но меньше и не такой скалистый. Неподалеку от него грудой черной чешуи лежала Гэбриэлла, и на нее было жалко смотреть, но он все равно встал на ноги и, шатаясь, побрел к ней. Если уж все... так сразу. Его сил хватило на несколько шагов, не больше, после чего он почти рухнул на шею драконихи. Та дышала, неровно и хрипло, но дышала. Ран видно не было, и юноша немного успокоился. Идти ему все равно было некуда, а потому он прислонился к ней и дал наконец покой своему измученному сознанию.
А Гэбриэлла тем временем уже окунулась в теплый и ласковый мир своих сновидений, мир своего разума. Она приветливо, как старому другу, улыбнулась серебристой сфере, и уже хотела отправиться вместе с Агеаном по миру его воспоминаний, как почувствовала, что за ней кто-то пристально наблюдает. Ощущение было не очень приятным – она не привыкла, чтобы кто ни попадя вот так запросто за ней подглядывает, и, случись это днем, не преминула бы разузнать, кто этот соглядатай, пусть и с помощью магии, однако что ей остается делать здесь, в ее собственном мире? А потому она осторожно направилась искать этого врага – сгусток темноты в ее светлом и радостном мире. Правда, найти его – это было еще полбеды... потому что она уже догадывалась, кто там. Но увидела то, что и ожидала увидеть – шар, сродни тому, в который заключил свои воспоминания Агеан, но не серебряный, а черный, с каким-то зловещим зеленым оттенком, и он пульсировал, этот шар, пульсировал мощно и зло, как сердце какого-нибудь чудовища, и, как только Гэбриэлла оказалась рядом, как он изрыгнул в нее длинный язык зеленого пламени, что захлестнул ее, словно петля аркана, и девушка, не удержавшись на ногах, полетела наземь – или что там у нее под ногами было... – и почувствовала, как ее грубо потащили вперед, точно животное, причем явно прямо в пасть к этой странной штуке! Одной рукой она отчаянно шарила вокруг в поисках хоть чего-нибудь, за что можно зацепиться, а второй пытаясь ослабить давящую на шею петлю, но ни того, ни другого ей толком сделать не удалось, а в ответ на ее жалкие попытки раздался знакомый хохот, и тут Гэбриэлла – вернее, ее душа – словно перевалилась через какой-то порог и кувырком выкатилась куда-то... в другое место. Это была затянутая серой мглой равнина, черная и безжизненная... хотя, не совсем безжизненная – впереди нашу героиню явно поджидали. Двое. Мужчина в темном плаще, а с ним... во имя всех богов! Гэбриэлла почувствовала, что у нее сейчас остановится дыхание...
- А, Гэбриэлла, добро пожаловать, - глумливо протянул Мардон, натягивая короткий поводок, - Извини, у моего посланца не те манеры... но, во всяком случае, работу свою он делает исправно. Мы даже соскучиться не успели... я, во всяком случае. А вот насчет моей юной гостьи я не так уверен. Мне кажется, вы с ней давненько не виделись...
- Гэб! – крикнула бледная, оборванная Миера, - Гэб, кто он? Где мы?
- Отпусти ее, - сказала Гэбриэлла, и голос ее был почти спокоен, - Иначе...
- Я весь внимание, - ухмыльнулся тот.
- Иначе будешь иметь дело со мной! – прорычала она, и в руке ее что-то замерцало. Миг – и там уже давил привычной тяжестью на ладонь сверкающий меч. Коготь Ночи полыхал, он чувствовал рядом присутствие зла, и она направила его прямо в грудь врага. Тот и не шелохнулся.
- Отпусти ее, Мардон, - глухо, сквозь зубы протискивая слова, сказала Гэбриэлла, - Это наш с тобой бой, и нечего прикрываться ей, ты, трус!
- Я с удовольствием сделаю это, моя дорогая Гэбриэлла, - и Мардон демонстративно подтянул Миеру поближе. Гэбриэлла свирепо зарычала, но его это ни капли не задело, - Если, конечно, ты отдашь мне меч.
- Что?! – она чуть не поперхнулась от изумления.
- Ну, как знаешь, - он пожал плечами и дернул поводок, отчего Миера, не выдержав, закричала, из-под ошейника заструилась кровь, и Гэбриэлла сама взвыла, как волчица:
- Не смей!
- А кто мне помешает? – он посмотрел ей в глаза, и его жестокий холодный взгляд, казалось, сейчас прожжет ее насквозь, - Я предложил тебе вполне равноценный обмен. Твою подружку – на какую-то железяку, пусть и называющуюся мечом. За чем дело-то встало? Или Коготь Ночи уже стал тебе дороже всех на свете, а? – и он снова дернул поводок, отчего Миера, захрипев, повалилась наземь, на мгновение открыв ничем не защищенную грудь Мардона... но тот словно прочел мысли Гэбриэллы, и тут же вздернул Миеру на ноги.
- За чем дело встало? – спросил он, - Или тебе не терпится увидеть, как она погибнет? Уверяю тебя, я умею убивать красиво. Медленно и мучительно. Тебе доставить такое удовольствие? Жить, зная, что твоя лучшая и единственная подруга умерла, проклиная тебя? Все равно ты тоже умрешь, чтобы отправить за ней следом! Так что же? А? Что скажешь?
- Гэб, не делай этого! – прохрипела Миера, но Гэбриэлла уже перевернула меч острием вниз и глухо спросила:
- Если я отдам его тебе... ты отпустишь Миеру и оставишь ее в покое?
- Со всей моей охотой, - Мардон отвесил насмешливый поклон, и девушка, на чьем лице застыла маска безмерного отчаяния, протянула ему рукоять меча... но тут раздался чистый, звенящий, точно сталь, голос:
- Эйлассия момилорис!
- Нет! – зарычал Мардон, но поздно – над серой равниной вспыхнуло яростное пламя, и Гэбриэлла рухнула наземь, прикрывая голову руками, и до нее донесся голос ее врага:
- Ты еще поплатишься за это, эльфийка! А тебе, дочь Барвона, я даю последний шанс! Я буду ждать тебя на Черном острове! И будь уверена, там я не буду столь терпелив, слышала?! – после чего раздался отчаянный вопль Миеры, и Гэбриэлла, забыв обо всем рванулась туда, собираясь схватить мерзкого колдуна, однако поймала лишь воздух – Мардон и Миера исчезли, пламя стихло, и, обернувшись, Гэбриэлла увидела ту, что пришла к ней на помощь – тонкую, хрупкую, с волосами цвета утренней зари и глазами, в которых отразилось небо после заката. Она была красива, но совсем не по-человечески, не по тем канонам, что установили для себя люди – хотя и они бы назвали ее потрясающей красавицей, и не требовалось видеть ее острые уши, чтобы знать, из какого народа происходила эта странная девушка. От нее пахло туманом, ночью и далекими звездами...
- Ты кто? – осторожно спросила Гэбриэлла.
- Это не имеет значения, Гэбриэлла, - покачала головой эльфийка, причем нашу героиню почему-то совсем не удивило, что она знает ее имя, - Прошло слишком много времени с тех пор, как я в последний раз называла его, и я вряд ли вспомню сейчас, как оно звучало тогда... Нам не нужны имена.
- Кому – нам?
- Тем, кто ушел из жизни, - печально промолвила незнакомка, и тут Гэбриэлла поняла, что в ней показалось ей неправильным – холод. От нее так и тянуло холодом, - Давным-давно мы жили на этом острове, но наше время давно прошло, и теперь мы лишь изредка посещаем те места, где когда-то любовались закатами и пели песни рассветам... – она снова вздохнула, - У тебя впереди тяжелое испытание, Гэбриэлла.
- Да, я знаю, - Гэбриэлла опустила голову, - Но у него Миера! А я чуть не отдала ему Коготь Ночи! Я чуть не погубила весь мир!
- Ну что ты, - эльфийка ласково положила руку ей на плечо, - Ты лишь поступала так, как считала правильным. Не кори себя. Этот меч, - она кивнула на Коготь, - всего лишь оружие. Искусно выкованное, заточенное и смертельно опасное, не обделенное магией – но это только кусок металла, и дела его зависят лишь от того, кто станет носить его. Тебе не в чем себя винить. Ни один меч, каким бы замечательным он ни был, не стоит чьей-то жизни.
- Но он – единственный, с помощью которого можно одолеть Мардона! Без него... без него все пропадет!
- Вовсе нет. Мардон останется. И останутся те, кто будет бороться с ним. Зло потому и называется злом, что с ним необходимо сражаться. Ты не одинока, Гэбриэлла. Ты не одна стоишь против его сил.
- Может быть, ты права, - вздохнула та, - Но теперь... мне все равно придется отправиться на Черный остров! И на этот раз схватки уже не избежать. Чтобы спасти Миеру... мне придется победить Мардона.
- Я знаю. Твой враг силен. Он не ведает жалости.
- Ты знаешь его? Скажи мне, кто он? Что он за существо?
- Он? Не человек. Не зверь и не птица, не эльф и не гном. Но это не суть важно. Мардон когда-то не сумел одолеть самого себя. Он поддался ненависти, и она погубила его душу. В нем не осталось ни сострадания, ни милосердия. В своей жизни – если, конечно, так можно назвать то жалкое существование, что он влачит – Мардон не знает ни любви, ни дружбы, и он идет вперед, влекомый только дикой яростью и злобой. Но его сила – она же и его слабость, Гэбриэлла.
- Слабость? В чем?
- А вот на этот вопрос, дорогая моя, тебе придется ответить самой, - улыбнулась эльфийка, - Увы, но даже мертвые знают не все... и я боюсь дать тебе неправильный совет... боюсь подтолкнуть тебя не туда, куда надо. Ты должна сама выбирать свою дорогу.
- Да... понимаю, - Гэбриэлла внимательно посмотрела в глаза собеседницы, - Один хороший друг как-то сказал мне, что не стоит ждать от эльфа прямого ответа на твой вопрос... Ты ведь из сумеречных эльфов, правда?
- Да, когда-то нас называли так... Сыновья Рассвета, Дочери Заката... Но то время давно прошло. Остались только тени.
- Ничто не исчезает бесследно, - Гэбриэлла покачала головой, - Вас помнят, пусть и не все, но пока вы не забыты, ваша история не закончена. А скажи мне еще... ведь в твоем роду был тот, на кого тоже было наложено Проклятие?
- Это был мой брат. Он сбился с пути, заблудился... и был наказан. Но я не держу зла на того дракона, что это сделал – ведь именно перевоплощение помогло моему брату понять, чего он лишился, чем не дорожил... и раскаяться. Его душа спаслась, пусть даже ценой его тела, и я считаю, что это было правильнее.
- Да, наверное, это было к лучшему. Но я... когда я смотрю на Леадара...
- То думаешь, что он тебе уже не пара?
- Ну... ну а как иначе-то? Я всегда мечтала, что когда-нибудь меня возьмут под руку и мы пойдем гулять под луной... но он теперь-то мне и до плеча еле достает! – она попыталась улыбнуться, но получилось плохо, - Да и остальные вряд ли одобрят подобный союз...
- Я понимаю, - кивнула эльфийка, - Твой путь нелегок и тернист. Однако не стоит отчаиваться, Гэбриэлла. Просто иди вперед, зная, что все дороги куда-нибудь да ведут... и слушай свое сердце. Оно не обманывает.
- Может быть... Но иногда оно говорит мне совсем не то, что здравый смысл, - она вздохнула и с силой провела рукой по волосам, - Да уж, умеете вы, эльфы, советы давать. Ты меня совсем запутала!
- Вот такие уж мы есть, - усмехнулась та, - Не все в жизни так просто, не все ответы лежат на поверхности... Но не теряй надежды, Гэбриэлла! Твоя дорога еще не окончена. И кто знает, что ждет тебя впереди? А теперь иди, иди, младшая сестра, и помни: ты сама – своя судьба!
- Погоди, куда ты? – закричала Гэбриэлла, но поздно – эльфийка в серебристых одеждах исчезла, а сама Гэбриэлла почувствовала, что ее подхватил беззвучный вихрь свирепого ветра, потащил, понес... да и вышвырнул прямо на заброшенный остров, где Леадар уже вовсю тряс ее за плечо:
- Гэбриэлла! Гэбриэлла, проснись!
- Я не сплю, - хрипло ответила она и пошевелилась. Так, кажется, ей повезло, кости не поломаны. Немного растянула правую заднюю лапу, но ничего, живая. И Леадар вроде обошелся только ссадинами. Отлично...
- Леадар, мне нужно на Черный остров.
- Куда?
- На Черный остров, говорю. На юг.
- Но зачем?
- Мардон... он схватил мою подругу, Миеру... я тебе про нее рассказывала, помнишь? Он схватил ее и потребовал, чтобы я отдала ему Коготь Ночи!
- Но ты же... не собираешься...
- Но я должна помочь Миере! Я должна ее выручить!
- И как?
- Я не знаю! Но я должна! – она лихорадочно осмотрелась по сторонам, - Я могу отнести тебя на Агнорган, но потом я сразу же полечу на юг.
- Не надо меня никуда нести, - буркнул Леадар, - Я тебе не груз, чтобы меня туда-сюда таскать... Я с тобой отправлюсь. И не смотри на меня такими глазами. Я тебя ни за что не оставлю один на один с этим чудовищем, так что лучше не пререкайся. Тебе пригодится любая помощь... Когда летим?
- Прямо сейчас, - она тряхнула гривой. Не надо его брать с собой, но как же все-таки ХОЧЕТСЯ! – Миера не может ждать. А Мардон не отличается терпеливостью, и я не хочу, чтобы он срывал злость на ней.
- Хорошо, - кивнул Леадар, - До Черного острова... м-м-м... нам дня три добираться, если погода шутки шутить не станет.
- Отлично, - проворчала Гэбриэлла, - Тогда залезай. Нельзя медлить.
- Хорошо, - кивнул Леадар и вскочил на ее шею, - Полетели.
«Держись, Миера, - прошептала про себя Гэбриэлла, - Мы идем!»
Они и вправду мчались, как на пожар. Гэбриэлла спала мало, вылетала еще при солнце, а садилась на рассвете, потому что только одна-единственная мысль стучала у нее в голове: не опоздать. Остальное не важно. Остальное подождет. Главное – не опоздать. Главное – не опоздать...
- Вот он, Черный остров, - пробормотал Леадар, обращаясь скорее к самому себе, чем к Гэбриэлле – драконихе и так все было понятно. Она кружила над небольшим островком, выискивая среди абсолютно черных валунов место для посадки. Кажется, когда-то это была вершина подводного вулкана, но огнедышащая гора давным-давно потухла, и теперь даже тоненькой струйки не поднималось в иссиня-голубое небо. Угрюмого пейзажа не оживляло ни деревце, ни травинка – на голых камнях ничего не росло и не цвело, только кое-где пятнами грязи приютились какие-то лишайники.
- И как тут только можно жить, - покачала головой Гэбриэлла, и тут она увидела то, что искала – пещеру. Не очень большую, но довольно широкую, чтобы в устье смог протиснуться дракон даже раза в три крупнее, чем ее скромная особа. Подозрительно осмотревшись – кто знает, что там внутри! – Гэбриэлла начала осторожно спускаться на широко расправленных крыльях, пока ее когти не коснулись земли, скребнув по камню кривыми когтями. Леадар легко спрыгнул наземь и склонился над оставшимися в граните глубокими царапинами.
- Ясно теперь, откуда эти борозды, - сказал он, - К гадалке ходить не надо – здесь когда-то жили драконы.
- Значит, это здесь, - прошептала Гэбриэлла, - Это пещера Адальстара... Не понимаю, правда, зачем... – но она не стала углубляться в размышления и решительно шагнула вперед. Тьма пещеры мгновенно поглотила ее, как будто слизнула языком, и Леадару даже пришлось положить руку ей на плечо, чтобы не потерять во мраке. Гэбриэлла уверенно вела его по извилистому коридору, хотя не видно было ничегошеньки, а пещера уводила их все дальше и дальше, пока:
- Смотри-ка!
Свет! Самый настоящий! Солнечный! Ну и дела... Наши герои переглянулись, одновременно кивнули – чуть шевельнулись тени – и двинулись вперед, осторожно, стараясь не шуметь, да вот только Леадар не сдержался – охнул, когда увидела, что поджидало их впереди.
Этот вулкан был полым! Абсолютно пустым, в смысле застывшей лавы и всякого прочего! Причем внутри него располагался настоящий оазис жизни, до боли контрастирующий с тем жутким бесцветьем, что царило снаружи. Посреди потухшего жерла располагалось озеро – чаша с кристально чистой водой, прозрачной, точно слеза, а по его берегам росли деревья всех пород и разновидностей – южных и северных, западных и восточных. Подняв же голову, Гэбриэлла увидела отверстие кратера – огромное окно, в которое беспрепятственно проникал свет, и даже сейчас, когда солнце уже склонилось над горизонтом, здесь было довольно-таки светло. Впрочем, Гэбриэлле с ее сверхчувствительными драконьими глазами он был не больно-то потребен, и она, кивнув Леадару, начала медленно спускаться вниз, ища глазами своего врага. Он должен быть здесь, она чувствовала это! Вот только... почему? Он явно не просто так позвал ее сюда, в последнее убежище Адальстара! Он явно что-то задумал... Только вот что? Одна загадка за другой. О, как ей это все надоело! Она раздраженно зарычала, но не остановилась. Лапы сами несли ее к озеру, и там, на берегу его, на вершине небольшого обрыва она увидела... то, что ожидала увидеть.
- Здесь для меня все началось, - глухо сказала она, глядя на пустое, заброшенное гнездо, полное битой скорлупы и крохотных скелетиков, так и не расклеванных падальщиками. А рядом с разоренным гнездом, давшим, наверное, жизнь не одному дракону, лежали обугленные останки огромного тела, свернувшегося кольцом в последней попытке защитить своих детенышей от жестокого коварного врага, которым был...
- Теперь ты понимаешь? – раздался за ее спиной негромкий голос, но она ничуть не удивилась и даже не повернула головы, - Теперь ты все знаешь... Я не зря тебя сюда выманил. Для нас с тобой все началось именно здесь. Тебя тогда еще и на свете не было, да и я только собирался увидеть солнечный свет... но уже двадцать лет я живу в этом мире, и каждый миг вспоминаю тот день...
- Здравствуй, Мардон, - холодно поздоровалась она, - Я пришла, как ты и сказал. Но не надо играть словами. Где Миера?
- Миера? – он расхохотался, - Тут никого нет!
- Что значит «никого нет»?! Куда ты ее подевал?
- Никуда я ее не девал, дура ты несчастная! – он откровенно потешался над ней, - Ты что, так просто мне поверила? Даже не удосужилась проведать свою подружку и узнать, что с ней все в порядке? Нет здесь твоей Миеры, она тихо и спокойно коротает дни на своем островке, даже не подозревая, что вот-вот оборвется жизнь ее приятельницы! – и он опять усмехнулся – довольно зловеще, - Не думал, что ты такая наивная... Но от этого мне только забавнее тебя уничтожить. Чем я и собираюсь заняться.
- Гэбриэлла! – воскликнул Леадар, увидев рядом с ней темную фигуру, и принялся поспешно спускаться с каменистого склона, но Мардон, не отрывая глаз от черной драконихи, развернул в его сторону раскрытую ладонь, и юноша, подхваченный неведомой силой, отлетел назад, крепко приложившись спиной о камни.
- Не лезь к нам, человек! – рявкнул Мардон, по-прежнему не выпуская из поля зрения Гэбриэллу, - Это наше дело, мое и ее, так что оставь нас, иначе следующий твой шаг станет последним!
- Не надо, Леадар, - Гэбриэлла посмотрела на своего друга, - Он прав, - и добавила уже мысленно, - «Это наше дело, дело волшебников... пожалуйста, не вмешивайся. Ради меня. Ради моей любви к тебе».
«Тогда... тогда только ради тебя... любимая», - голос его задрожал, и он, неуклюже поднявшись, отошел подальше, а Гэбриэлла повернулась к Мардону... но тут же отпрянула в страхе, потому что стоявший перед ней чародей неожиданно усмехнулся и щелкнул пальцами – между ними проскользнули язычки зеленоватого огня – после чего его силуэт подернулся рябью, поплыл, точно отражение на воде... и начал меняться! Его тело словно набухло, начало изворачивать свои очертания, рвать их и сращивать вновь. Голова его вытянулась, клацнув громадными челюстями, руки превратились в огромные лапы, из кончиков пальцев вылезли страшные кривые когти, за спиной дополнительной парой рук взметнулись исполинские крылья, развернувшиеся парусами перепонок, вдоль хребта пробежал гребень острых шипов, хлестнул по камням длинный хвост с зубчатым жалом на конце... и все это росло, росло с ужасающей скоростью, пока не стало размером с Гэбриэллу... и даже больше. Тело покрылось серой броней чешуи, на шее встопорщилась седая грива, и вот уже могучий рев вырвался из драконьего горла, сотрясая все вокруг, и исполинский ящер, выпустив в воздух столб пламени, воззрился на Гэбриэллу. Он был явно крупнее, старше и сильнее ее – достаточно было взглянуть на его мускулистую шею и широкие плечи – но не это испугало нашу героиню... нет, ее до глубины души потрясли глаза этого ужасного создания – абсолютно пустые, но при этом бездонные, лишенные всякого выражения, кроме лютой ненависти, пылавшей в его темных зрачках... эти глаза готовы были засосать в себя и швырнуть в огненную бездну... только холодную и безжалостную, точно сама смерть...
- Вот теперь мы с тобой поговорим, Гэбриэлла, дочь Барвона! – проревел серый дракон, - Ты и я – теперь мы равны, и схватка будет честной – здесь, сейчас, на Черном острове, в последнем убежище моего отца, на могиле всей моей семьи! Настал час расплаты!