«Отпусти свои чувства, Дезмонд. Освободись от оков этого бренного мира. Позволь своему сознанию нести тебя прочь, куда неуловимо влечет тебя тихий голос твоей крови, смотри во все стороны и в никуда. Сосредоточься и обрети гармонию со Вселенной. Это же совсем нетрудно. Ты уже чувствуешь, как неодолимо затягивает тебя громадный водоворот, в котором подобно мириадам капель, кружатся миры, обитаемые и пустынные, темные и светлые, миры первозданного огня и яростной воды, величия жизни и торжества смерти, миры суперимперий и миры дикого, необузданного варварства, миры, полные магии и миры, отринувшие ее, все варианты реальности, рай и ад, начало и конец – все они вращаются здесь в едином гигантском потоке, возносясь и опускаясь, вспыхивая и потухая, рождая жизнь и убивая ее… Ты видишь их, видишь эти измерения, пылинки в колоссальном Вихре посреди пустоты. За пределами вихря нет времени, нет движения, нет жизни, ибо жизнь есть движение. Движение порождает жизнь, поддерживает ее и неизбежно разрушает, подчиняясь силе энтропии…но вновь рождая ее из праха в бесконечном, непрерывном цикле…
Но оторви свой взгляд от вереницы мирозданий, пляшущих в своем вселенском танце. Обрати его в центр всего сущего, туда, где Вихрь берет начало и рождает движение – и ты увидишь его. Этот могучий, всепреодолевающий поток чистой энергии, фонтаном бьющий из самого Начала Начал и обтекающий все реальности, одаривая их своей животворящей силой.
Смотри, Дезмонд, смотри! Ибо это и есть сама магия, суть жизни и бытия, сама энергия жизни, наполняющая содержанием пустые формы, рождающая огонь в пустоте и луч свет в Вечной Тьме. Искать ее истоки и пытаться понять ее природу – бесполезно, она первоначальна и исходна, она как аксиома, не поддающаяся проверке и принимаемая как факт. Смотри, мой мальчик, своим Истинным зрением, дарованным тебе эльфийской кровью в твоих жилах. Тебе от рождения позволено видеть и осознавать величие Мироздания.
Запомни! Мы, маги, не творим волшбы! Мы только черпаем ее из неиссякаемого источника, из которого никогда не убавится ни капли, даже если бы все волшебники Вселенной, от Высших Владык до подмастерья ничтожного лекаря в грязном городишке распоследнего захолустного княжества одновременно сотворили свои самые могучие заклятья. Слова и пассы заклинаний – как парус, подставляемый ветру, чтобы отправить корабль нужным курсом. Мы запускаем руку в Великий Поток и отправляем его силу в заданном направлении. И тем отличается могучий волшебник от заморенного монаха-целителя, что гораздо точнее и тоньше направляет эту вселенскую силу, возводя сложнейшие магические конструкции и сужая острие иглы, из кончика которой извергается Магия.
Никто не помнит, кто открыл первым возможность управлять потоком магии. Наверное, он стал Властелином своего мира. Однако способов управления этим потоком оказалось весьма много, и маги, открывая эти способы, невольно зачинали новые школы и направления магической науки. Так появились Магии стихий – Огня, Воздуха, Земли, Воды и самой тонкой и изощренной из них -Разума, магии крови, металла, рун и костей, магии солнечного и звездного света, ныне почти забытые в большинстве миров…белая и черная магии, использующие первоосновные сущности Света и Тьмы, примитивные магии музыки и ритмов, используемые шаманами диких племен, и многие другие. Никому не под силу сосчитать их все, мы сумели только определить сильнейшие и удобнейшие из них, и подчас вся жизнь волшебника посвящена попыткам хоть чуть -чуть лучше овладеть управлением потоком Магии...
Магия есть движение, движение энергии. Движение есть жизнь и жизнь есть движение, отсюда магия – это жизнь. Жизнь порождена эссенцией энергии потока, там, где чистая энергия столкнулось с осколками Хаоса – твердым и холодным камнем миров. При этом поток разбился на тысячи капель, больших и маленьких, по воле Хаоса. Там, где капли упали на плоть Хаоса, появилась телесная жизнь. Слишком малые капли воплотились в неразумные ее формы, животных, рыб и птиц, подверженных воле Хаоса. А там, где капли были велики и победили сопротивление, первозданный живой поток принял облик разумных созданий – так появились все народы, эльфы, гномы, тролли, гоблины, орки, кобольды, драконы и невообразимое множество других. Конечно, это примитивное объяснение, и суть произошедшего несравнимо сложнее, но этого пока достаточно.
Чем ближе был мир к основанию Вселенского Вихря, тем более крупные капли попали на его твердь и тем более могучих существ они породили. Более слабые создания нарекли их богами – когда до них донесся отголосок Их силы. Так что от сердца вихря до самых окраинных миров все меньше первозданной Магии досталось мирам и пропорционально слабеет сила их жителей. Никто еще не изведал, есть ли конец мириадам миров, или их цепь простирается бесконечно. Но, по-видимому, есть миры, темные и безжизненные, куда животворящий поток так и не добрался.
Так что все разумные существа – это порождения магии, и они так или иначе способны ее чувствовать и использовать. Правда, не каждый эльф или гном способен стать магом. Для этого нужен талант – пожалуй, одно из наследий хаоса в нас. Случайным образом способности заложены в каждом из нас, и если одни неосознанно играют с мощью, способной привести к великим катаклизмам, то другие тщатся научиться хотя бы огонь в очаге зажигать с помощью волшебства. Но все мы – суть порождения магии и способны чувствовать ее. Кроме людей…»
Беззвучный голос Ирдиса умолк в сознании Дезмонда. Медленно и постепенно, Дезмонд вышел из легкого магического транса, обретая чувство реальности. Маг стоял к нему спиной, плечи его были безвольно опущены, словно он и забыл об ученике. Он был высокого роста, со свойственными всем Высоким Эльфам длинными волосами цвета яркого золота. Длинное аквамариновое одеяние ниспадало мягкими складками до самого пола. Держался он с достоинством, а в чуть раскосых глазах таилась мудрость и доброта многих прожитых веков.
- Деа…а почему – кроме людей?
Маг вскинул голову и заговорил, не оборачиваясь:
- Когда мы впервые столкнулись с людьми, пришедшими на эльфийские земли Килквиста сотни лет назад, они сначала совсем не заинтересовали нас. Таких дикарей самых причудливых видов было много на всех границах эльфийских королевств – жалких порождений ослабленной магии Потока, полуразумных, но все же живых и способных к диалогу. Мы относились к ним с пренебрежением – держали поодаль от своих владений, но не трогали мечом. Правда, однажды мы сильно ошиблись – когда приняли за неразумных варваров племена орков, пришедшие с юга. Они такими и были, но очень быстро переняли все блага цивилизации, правда, в извращенном виде. Образованную ими Орду эльфы с большим трудом и кровью отбросили от наших границ. Но люди – люди изначально были умны и амбициозны. Они пришли к нам и просили разрешения поселиться на наших землях, маленький народ, покорно склонявший голову перед блеском и могуществом эльфов. И мы в ослепленьи дозволили им это – но разве могли мы знать, что будет потом?
Пойми, Дезмонд, люди…они совсем другие. Никто из волшебных народов не умирает своей смертью, все мы продолжаем жить вечно, и даже если клинок врага или смертельный яд прервет наше существование, то капля магии, дававшая нам жизнь и составляющая нашу суть, всего лишь вернется в изначальный Поток с тем, чтобы вновь воплотиться через какое-то время. Мы не умираем в прямом смысле этого слова, а лишь проходим бесконечный цикл жизни и смерти, хоть это и трудно осознать. Но люди…
Когда эльфийские маги решили изучить быстро растущий и потихоньку учившийся у нас человеческий род, то их ждало великое удивление. Ибо у людей той капли энергии Потока, что теплится в каждом эльфе и даже орке, просто не оказалось! Они пусты внутри, разумны, но своим, другим, ч у ж д ы м разумом, неизвестно как возникшем.
Ты же знаешь, чтобы работать с магическим Потоком, любому волшебнику необходимо раздвинуть границы своего восприятия, чтобы коснуться энергии жизни и зачерпнуть ее незримыми ладонями. Для этого мы используем Астрал, эту изнанку мира, по которой магия стекает как по оконному стеклу. Любой эльф, например, способен отправить свое астральную сущность к месту извержения магического Потока - используя огонек магии, теплящийся внутри его. Но у людей нет такой сущности! Они глухи к магии, как дубовые двери. Или, вернее, нам так казалось.
Когда мы уже смирились с мыслью, что люди – особые странные существа, неспособные использовать магию, они…преспокойно начали ее использовать. Причем с равным успехом как нашу, эльфийскую, так и свою собственную. Правда, не все из них, а лишь немногие избранные. Но и это перевернуло все наши представления о природе магии и жизни, точнее – поставило неразрешимый вопрос – как способны они использовать магию Потока, не обладая способностью чувствовать его?
- Но есть куда более странная тайна, - Ирдис сделал небольшую паузу и произнес с нажимом: – Проклятие Людей.
Дезмонд напрягся. Он знал о своей половинчатой природе и потому слова Ирдиса взволновали его. Он часто улавливал обрывки разговоров эльфов, и в тех случаях, когда они касались Полуэльфа, нередко проскальзывало упоминание о проклятье человеческого рода, но, разумеется, объяснять что-либо полукровке-сироте никто из них не стал бы.
- Никто из волшебных народов не умирает своей смертью, - помедлив, продолжил маг. - Все мы продолжаем жить вечно, и даже если клинок врага или смертельный яд прервет наше существование, то капля магии, дававшая нам жизнь и составляющая нашу суть, всего лишь вернется в изначальный Поток с тем, чтобы вновь воплотиться через какое-то время. Мы не умираем в прямом смысле этого слова, а лишь проходим бесконечный цикл жизни и смерти, хоть это и трудно осознать . А вот люди – они умирают навсегда. Причем неизбежно, в пределах небольшого срока, отмерянного им судьбой. Кто-то из них протянет чуть дольше, кто-то покинет этот мир раньше, но все же проходит совсем немного времени – и вот уже нет никого, и даже тех, кто был в утробе матери в то время. После смерти их тела обращаются в прах, и не остается следов их бытия… Таково их проклятье, бич, поражающий всех без исключения, хотя многие из них и тщатся избежать своей судьбы. Но так предначертано всем людям, рано или поздно.
Маг умолк, внимательно глядя на Дезмонда. Мальчик сидел на подстиле из листьев и неподвижно смотрел вниз. Он подрос и вытянулся, и в свои шестнадцать был, пожалуй, широковат в плечах для тонких и стройных эльфов. Лицо его уже начало приобретать взрослые черты, а глаза его, всегда слишком серьезные для своего возраста, казались глазами умудренного годами.
- Проклятие Людей, - тихо повторил он. – Значит, это и мое Проклятие…
Взгляд Ирдиса смягчился. Он подошел к Дезмонду и ласково погладил его по длинным светлым волосам, ниспадающим золотым дождем на плечи мальчика.
- Дезмонд, Дезмонд… Ты – это совершенно особенный случай. За всю историю существования мира такой союз между расами случался считанное число раз, и каждый раз последствия были непредсказуемы. Странно, что от таких браков вообще рождаются дети. Но тебе нечего опасаться, мой мальчик. Искра магической силы в тебе довольна ярка и сильна – иначе бы я не взял тебя в ученики, как бы не любил тебя. А это значит, что природа твоя от эльфов. Что же до человеческого начала в тебе, то, думается мне, оно еще проявит себя, но – не сейчас. Проклятие же тебе отнюдь не грозит.
Взглянув в лучистые глаза эльфа, Дезмонд не мог сдержать улыбки. Но мысль о страшном и таинственном Проклятьи все равно запали в душу мальчика. Как же страшно, наверное, - жить в ожидании неминуемой кончины, ждать ее из года в год и прислушиваться к шагам Смерти за дверью, когда страх иссушает душу и выпивает жизнь, понемногу приближая тебя все к тому же, неизбежному…
Ирдис величественно повернулся и одернул полы длинного одеяния, возвестив вполне официальным тоном:
- На этом курс общей магии для тебя заканчивается. Концентрации и управлением силами Потока ты уже обучен, но знания твои подобно неотшлифованному алмазу. Завтра мы начнем с тобой раздел стихийной магии – начнем с рассмотрения коренных различий между аспектами разных стихий. Тебе понадобится все твое внимание и усердие, дабы разобраться в этих нюансах, так что жду от тебя собранности и предельной сосредоточенности. Теперь ступай, Дезмонд.
Полуэльф чинно поклонился наставнику и направился к выходу из Обучительных Покоев. У самых дверей он помедлил, явно хотя что-то сказать. Маг молчал, а Полуэльф не мог заставить себя вымолвить ни слова. Повисла напряженная тишина, и первым ее прервал Ирдис
- Ты хочешь спросить о родителях? – раздался его голос.
- Да, - еле слышно прошептал Дезмонд.
- Я знал, что когда-нибудь нужно будет тебе поведать эту историю, мальчик мой, но не думал, что это будет так сложно, - произнес эльф. Стоя спиной к Дезмонду, он слегка запрокинул голову, продолжая: - Все это закономерно, несомненно…тебе уже минуло пятнадцать лет, и не раз и не два ты задавал себе вопрос – почему это так? Где мои родители? Что с ними? Знаю, - в словах Ирдиса звучала боль, – как бы я не старался, я бы не смог тебе заменить мать и отца, хоть и сделал для этого все. Вопрос лишь времени, когда бы ты пришел и потребовал ответа на этот вопрос. И, честно говоря, я давно этого ждал.
Маг круто повернулся и поманил рукой Дезмонда. Взяв за руку юного Полуэльфа, он повел его прочь из Обучительных покоев. Они поднялись на Первый, а затем и второй Дворцовый уровень, прошли тихими коридорами, петляя среди обилия многочисленных залов и палат – Дезмонду не доводилось бывать в этой части дворца, никогда он не поднимался выше Первого уровня, где было расположено его жилище и Приемный зал – миновали посты Дневной стражи и вышли на укромную террасу, выходящую на королевскую рощу, разросшуюся у западного крыла дворца. Под причудливой формы балконом цвели ллелелины, источая волшебный аромат, искрились сереброцветы, и немного таинственно и дурманяще шептали деревья древние тайны эльфов. Вдали розоватое солнце клонилось и норовило нырнуть в зеленое море, оставив их наедине с дивной звездной ночью.
У Дезмонда перехватило дыхание. Панорама была прекрасна, хоть все эти места он знал с детства, но воистину сейчас он увидел их словно сквозь волшебную призму, преображающую действительность в нечто прекрасное и чарующее .
- Хоть здесь мы можем спокойно поговорить, - проворчал Ирдис. Он оперся локтями на высокие перила балкона в фоне диковинных растений и задумчиво воззрился в небеса. Мальчик терпеливо ждал, наблюдая за тем, как солнце медленно опускается к далекому горизонту.
- Его звали Менедар, молодого и могучего воина из свиты короля Килквиста, - начал маг. Дезмонд затаил дыхание, ловя каждое слово Ирдиса. – В то время наш владыка еще принимал посольства из Внешних земель (любые земли за пределами Энии – авт.). Однажды ко двору короля эльфов прибыло роскошная и многочисленная делегация, сопровождавшая князя Латана, брата короля Килквиста. Менедар был одним из его личных охранников, лучших воинов, охранявших покой высокого посланника. Он был молод и красив, в глазах горел присущий всем Смертным страстный огонь, владеющий их сердцами.
И вот на торжественном приеме в честь высоких гостей, когда человеческий лорд и владыка эльфов обменивались любезностями и формальностями, взгляд Менедара узрел в рядах придворных прекрасное лицо юной эльфийки… - Ирдис на мгновение запнулся и откинул со лба золотую прядь, чтобы скрыть смущение. – Ее звали Мелана и она была дочерью лорда Кинариона, наместника южных лесов. И так случилось, что, когда взгляды их встретились, они проникли до самого сердца каждого из них – и они в одночасье полюбили друг друга, юная дочь знатного эльфа и воин-человек… Это была запретная, тайная любовь, у которой не было будущего.
Освободившись от своих обязанностей в тот вечер, Менедар втайне отправился во дворец и разыскал ту девушку. Им не нужно было ничего говорить друг другу – все сказали их глаза. И когда ее руки оказались в его руках, судьба их была уже преопределена.
Четыре дня гостили послы в доме Короля Эльфов – и три ночи провели вместе Менедар и Мелана. А когда посольство князя собралось в обратный путь, воин вынужден был оставить возлюбленную – ведь он присягал на верность своему повелителю. И он пообещал любимой, что, освободившись от службы, вернется за ней под сень эльфийского леса, чем бы это ему не грозило.
«Что бы не случилось», - говорил он, держа девушку за руки и глядя в заплаканные глаза Меланы. – «Что бы не случилось, пусть даже горы низвергнутся в пучину океана, пусть даже моря выйдут из берегов и накроют нас с головой, пусть даже тысячи воинов преградят мне путь к тебе – пусть сгорит весь мир, но я непременно вернусь за тобой, Мелана, Мелана, любовь и печаль моя!»
Ирдис горько вздохнул и взглянул на Дезмонда. Юный Полуэльф неподвижно стоял, опершись на перила, крепко сжав губы и в упор смотря на него.
- Послы покинули Дендру, - заговорил снова маг, - и девушка осталась одна. Шли дни, недели и месяцы – но от Менедара не было ни весточки. Каждый день одиночества и неизвестности был пыткой для Меланы. А вскоре выяснилось, что она беременна – что было немыслимым позором для незамужних эльфийских женщин. Лорд, ее отец, от горя не знал, что и делать. Он даже хотел отдать дочь на суд короля, чтобы тот решил ее судьбу, однако я… однако в конце концов Кинарион сжалился над Меланой и спрятал ее в одиноком доме в дебрях Зеленых Лесов. Там беременная девушка в назначенный час разрешилась ребенком – мальчиком, наполовину эльфом, наполовину человеком…
- В тот день с ней рядом были только отец и я, - Ирдис печально посмотрел на Дезмонда. – Да, я был там, мой мальчик.
Маг отвернулся и спрятал лицо в широких рукавах одеяния.
- Мелана была моей ученицей, - негромко сказал он. – Как и ты теперь, Дезмонд.
Полуэльф изумленно воззрился на учителя.
- Да, да, именно так, - ответил Ирдис на безмолвный вопрос в глазах мальчика. – И именно поэтому я не мог не опекать и поддерживать тебя всю твою недолгую жизнь. Твоя мать была моей самой лучшей и любимой ученицей, несомненно, ты унаследовал ее талант. Жаль только, что она оставила тебе только это…
Ночь уже вступила в свои права над лесным королевством. Ночная стража сменила дневную, и в воздухе разлился удивительный аромат особых вечерних цветов – они цветут ночью, а днем закрывают свои бутоны. Деревья мягко колыхали свои ветви и сумеречный ветер тихо напевал в их кронах.
- Где она теперь? Она в Энии? – с надеждой в голосе спросил Дезмонд.
Ирдис грустно покачал головой.
- Последние ее силы, подточенные тоской и болью, ушли на твое рождение, мой мальчик. После той ночи она угасла, как свеча на ветру. Нам остался только ты – и мы немало поломали голову над тем, что же с тобой делать. Но выхода не было – скрывать тебя не было никакой возможности, тебе нужна была кормилица, забота и уход. Тогда я и твой отец открыли всю правду Владыке Эльфов.
Гнев его, как мы и ожидали, был велик. И не столь его разгневал факт твоего существования, как то, что мать твоя умерла – умерла словно смертная, первая в Энии, и король испугался, что тень этой смерти омрачит наши зеленые леса. Лорду Кинариону, твой деду, пришлось отправиться в изгнание – он покинул Энию без права возвращения, а мне пришлось просить Владыку еще и оставить тебя при дворце. Это было нелегко, но отказать мне он не сумел. Так ты и остался со мной, мой мальчик.
Ирдис ласково провел рукой по золотым волосам Дезмонда. Но Полуэльф этого не заметил. Он стоял неподвижно, всматриваясь в сумерки лесов и вслушиваясь в их неясный шелест, отдаленно напоминающий тихий говор или ворчание.
То, что открыл ему маг, не поразило его. Он сам догадывался о чем-то подобном – с тех пор, как ему исполнилось тринадцать и он начал понимать свое место среди эльфов, причины холодности и отчужденности всех, кроме Учителя и Алатиэль. Эльфы, конечно, существа отнюдь не злые и не жестокие, напротив, пожалуй, Перворожденные – самый Светлый народ в этом мире, но изначально горды они и брезгливы, очень дорожат чистотой крови и чистотой вообще (в связи с чем используют множество заклинаний уборки, такие как Очищающий Ручей и заклятье Неизменности), и Дезмонд понимал, что обстоятельства его рождения и его смешанная кровь не могла не вызвать толики отвращения у высокородных эльфов – если даже брак между более знатным и менее знатным родами был немыслим . Его терпели, только лишь терпели, и если бы не Ирдис, то скитаться ему по Внешним землям, где, как говорят, кровь льется на каждом шагу, предательство и преступление – дело повседневное кровожадные злодеи используют грубую магию в своих мерзких целях, кругом грязь и нищета – то есть там, где, по мнению эльфов, самое место полукровкам вроде него.
А значит, нужно продолжать обучение, усердно постигать открываемые ему Учителем тайны магии – чтобы оправдать надежды того, кто заменил ему родителей, кто растил и воспитывал его, кто позволил ощутить силу волшебной эссенции Потока, силу, управляющую мирами, и научиться ее использовать. Став настоящим магом, он добьется уважения эльфов, ведь истинных чародеев среди них мало, зато все они используют магию понемножку – в личных и хозяйственных целях. И тогда вопрос о его происхождении будет замят, хоть Дезмонд и понимал, что от клейма полукровки он не избавится никогда. Но ничего…
В порыве чувств он прикоснулся к тонкой руке мага:
- Спасибо, деа! За все, что вы для меня сделали. И за то, что вы мне поведали.
- Теперь ты знаешь свою судьбу, - тихо произнес Ирдис. – И свой путь. Ты должен стать магом – это самое лучшее, что я могу для тебя сделать. Я думал об этом очень давно, с твоих самых малых лет, и чем дальше ты взрослел, тем более я убеждался, что это необходимо. Наш народ, - он сделал плавный жест, обведя рукой вокруг, - наш народ смирится с полукровкой только если ты будешь нам действительно нужен! А волшебники – волшебники очень нужны эльфам, по многим причинам, хотя бы…
В воздухе послышался шорох, промелькнули большие белые крылья, и на перила балкона, издав громкий клич, приземлился красавец-сокол. Нетерпеливо переступая лапами, он переводил взгляд желтых глаз с Ирдиса на Полуэльфа, тихо клекоча.
- А вот и Гален, - довольно произнес Ирдис. – Прилетел на вечернюю кормежку. А это значит, что тебе пора в постель, мой мальчик. Мы с тобой припозднились. Не забывай, завтра новые занятия и новая тема, тебе понадобятся все твои силы и все прилежание. Ступай. Пусть леса оберегают твой сон!
- Как и твой, деа, - Дезмонд приложил руку к груди в знак почтения.
- Дорогу к своим покоям найдешь?
- Я запомнил ее, - не без гордости сказал юный Полуэльф и вышел с террасы.
Ирдис остался стоять, опершись на резные барьеры, в задумчивости поглаживая белого сокола.
- Неужели судьба простит нам это? – еле слышно прошептал он.