В спину девушки ударился снежок. Инна резко повернулась в поисках того, кто посмел кидаться снегом в ее особу. Этим «кем-то» оказался Изюм.
– Могла бы и подождать, – заметил юноша, догнав ее. – Я кричал, кричал, а ты не слышишь.
Инесс приподняла шапку и продемонстрировала наушник.
– Думаешь, я слышала? – поинтересовалась она, выключая плеер. – А еще один снежок – и я пожалуюсь Нарину. Он тебя в снегу закопает.
– Боже, мне уже страшно! – закатил глаза Андрей. – Просто дрожу и падаю в обморок! – слова не разошлись с делом, и юноша с размаху упал в сугроб.
– Изюм, – позвала мадемуазель Барсова, – такой игре даже я не верю, так что вставай, и пошли быстрее. – С этими словами она толкнула тяжелую дверь недавно отремонтированного здания Дворца культуры.
Театральный кружок, или, как они громко себя называли, «театр», уже собрался в почти полном составе в небольшом зале. Несколько молодых людей из десятых – одиннадцатых классов, слонялись вдоль рядов кресел. На первом ряду скучали две девушки-старшеклассницы. Обстановку оживляла только Сандра, гоняющая по сцене долговязого Нарина. Зрелище двухметрового «шкафчика», удирающего от миниатюрной девушки, могло бы развеять скуку, но здесь к подобным вещам уже привыкли.
– Саш, что случилось? – весело осведомилась Инесс.
– Инесс, скажи ему! – пожаловалась Саша, безуспешно пытаясь дотянуться до предмета в поднятой руке Димы. – Он мне телефон не отдает!
– Да ладно тебе, – уговаривал ее Наринский, – дай, я в аське посижу.
– Я, может, сама хочу посидеть! – возмутилась девушка, продолжая упражняться в прыжках в высоту.
– Нарин, не обижай Сандру, – распорядилась Инна, легко вспрыгивая на сцену.
– Я ее не обижаю. Да успокойся ты, – сверху вниз посоветовал Дима, – все равно ведь не достанешь.
– Инесс! – взвыла Сандра. – Черт бы с телефоном, я не могу допрыгнуть и ему в лоб дать!
– Тебя подсадить? – предложил Андрей.
– Подсади!
– Не, я тебя не подниму, это я так сказал.
После этого у Саши был веский повод наброситься уже на Изюма, благо до его лба она дотягивалась без проблем. Но она не оставляла попыток вернуть себе мобильник.
– Учись, пока я жива, – Инесс подплыла к яркой парочке и ткнула Диму пальцем в живот.
– Не надо! – Нарин чуть согнулся, увернувшись от нее и безропотно отдав телефон.
– Вот так, – девушка небрежным жестом подала мобильный владелице. – А то ты как ребенок маленький, не знаешь, как с Нарином обращаться.
– А можно потише? – поинтересовались из комнатки сбоку, где иногда занимались пианисты из музыкальной школы.
– Нельзя, – через плечо бросила Сандра, – мы не умеем.
– Ребята, вы давно ждете? – в зал вошло новое лицо – сухопарая немолодая женщина по имени Вера Ивановна, организатор театрального кружка.
Заснувшие было девчонки на первом ряду оживились. Изюм, устроившийся на спинке кресла, быстро соскочил.
– Недолго, – за всех ответила Инесс, усаживаясь на краю сцены.
– Ну, хорошо. Я вот о чем хотела с вами поговорить. То, что мы на Новый год и на остальные праздники ставим тематические сценки, – это все замечательно. Но неплохо было бы поставить хороший серьезный спектакль. Как вы на это смотрите?
– В принципе, можно, – протянула Сандра. – Только что?
– Ну, у меня есть кое-какие тексты. В конце концов, можно попробовать и что-нибудь из классики. Вы все уже взрослые.
– Ну, насчет «взрослых» – это вы не обобщайте, – возразила Инна, покосившись на Нарина и Изюма. – И потом: взрослые – еще не значит актеры. Что мы поставим? «Ревизора»? «Горе от ума»? Вера Ивановна, мы просто не потянем.
– Ну, не обязательно сразу «Ревизора». Это, понятное дело, слишком сложно. А не хотите, например, поставить что-нибудь из «Вечеров на хуторе близ Диканьки»? Конечно, у нас нет оборудования, но ведь можно попробовать и без полетов над сценой.
– «Вечера»? – переглянулись девушки. – А что? Это уже мысль, – согласилась Саша. – Только, может, лучше «Вия»? Ну, так, упростить для сцены, какие-то танцы вставить, может быть, осовременить немного. Только это будет смешно.
– Не будет, – уверенно возразил Андрей. – Если все нормально сыграть, то смешно никому не будет. Только у меня вопрос: кого будем в гроб класть? – надо сказать, что из всего «Вия» он помнил только про покойницу в гробу.
– Леську! – не сговариваясь, хором решили Инесс и Сандра.
– Нет, стоп, девочки, – остановила их пыл Вера Ивановна.
– Тут не только девочки, – вставил Изюм.
– Хорошо, и мальчики. Ребята, во-первых, даже если вы решили замахнуться на «Вия», то никакого гроба не будет…
– …Потому что его нет, – шепотом добавил Наринский. Сандра, не оборачиваясь, толкнула его локтем под ребро.
– …Во-вторых, на роли будем выбирать тех, кто захочет и сможет качественно все сыграть.
– Тогда Инесс – по-любому панночка! – хмыкнула Саша.
– Кто?
– Нарин, панночка – это которая в гробу, – доходчиво объяснила мадемуазель Барсова. – И, кстати, Сандра, я ей быть не хочу. Панночка должна быть брюнеткой, а самая натуральная брюнетка у нас ты. Все, не возражать! Я лучше буду какой-нибудь нечистью, – она вскочила на ноги. – Точно! Я уже это вижу: мы, – она указала на девушек, – вон, пацаны, в каком-нибудь черном тряпье, музыку подберем пострашнее, так что Гоголь нам еще позавидует!
– Ага, и Нарин – Вий! – подхватил Изюм.
– А ты – философ Хома Брут, – добавила Саша. – А что? По-моему – очень даже.
– Погодите-ка, – Инна, уже начавшая пробные движения будущего танца, остановилась. – Насчет Вия: у нас ведь уже второй день есть в классе кое-кто, кто подошел бы даже больше Нарина.
– Так, – Саша прекрасно поняла мысль подруги. – Только если Квазимодо согласится. Их же сейчас ничего не заставишь делать. Изюм, заткни уши, ты – редкое исключение.
– Я думаю, согласится. В этом же ничего такого нет.
– А что за Квазимодо? – заинтересовалась режиссер, продюсер, в общем, совокупность должностей в одном лице.
– Это наш новенький, – объяснил Андрей. – Можем позвать его к нам – тогда сами увидите.
– Хорошо. Тогда вы поговорите с этим мальчиком, я пока составлю текст и начну искать подходящую музыку. Ну, все, пока можете идти, сейчас все равно нечего делать.
Инесс и Изюму повезло: на обратном пути им встретился Квазимодо, до вечера проторчавший у себя на колокольне и теперь идущий домой.
– Макс! – окликнули они горбуна. Тот повернул голову и улыбнулся.
– Привет, – он пожал руку Андрею. – Откуда ползем?
– Из театра, – усмехнулась Инна. – А ты?
– Из церкви.
– Все в тему, – одобрила девушка. – Скажи, Квазимодо, ты никогда не чувствовал, что в тебе умирает великий актер?
– Да нет, вроде. А что надо-то?
– Инесс, не парь мозги человеку, – Изюм перехватил инициативу. – Короче, мы собираемся «Вия» ставить, и нам нужен Вий.
– О как! – Максим чуть склонил голову набок. – Ну, я в принципе, не против. Только это как будет: как комедия или как у Гоголя?
– Как у Гоголя, – ответила Инна. – Поэтому нам и нужен максимум натуральности.
– Тогда вообще все прекрасно. В конце концов, чертей на Новый год я когда-то играл – почему бы не повыситься в должности? А у вас в вашем «театре» никому это не помешает?
– А кому? – пожала плечом ведьма. – Если только Леське, но кто ее особо будет спрашивать? Не захочет вообще участвовать – ради бога, без нее обойдемся, это не школа. У нас свои законы.
– О’кей, богема, – кивнул горбун. – Когда и куда приходить?
– Пока сами не знаем. У нас еще ни тексты не готовы, ничего. Да у тебя в любом случае получится одна строчка.
– Помню: «Подымите мне веки! Я его не вижу!», – очень убедительно прорычал Квазимодо. – Еще можно вариант а-ля Брежнев: «Подымите мне брови…».
– Вот-вот, – одобрил Андрей, – типа того. Ладно, народ, давайте, до завтра.
– Пока.

* * *

И потекли дни. Постепенно Квазимодо полностью слился с 9 «В» классом. Ближе всех он общался по-прежнему с Изюмом, Инесс, Сандрой и Нарином (который, всего на полгода старше друзей-девятиклассников, совершенно непонятно как учился в одиннадцатом классе). С бывшими одноклассниками Максим увиделся на упомянутом дне рождения у Кирилла.
Новости начались с того, что о роли Вия в постановке театрального кружка пришлось забыть, как и об остальных ролях той же постановки. Руководство клуба запретило ставить это произведение с детьми, о чем Вера Ивановна сообщила подопечным примерно через неделю после решения о спектакле, когда ребята уже начали репетировать. Неунывающая (в общем и целом) «труппа» занялась подготовкой программы на двадцать третье февраля. Да и горбун философски отнесся к «разрушению актерской карьеры».
Сфера жизни, принадлежащая магам, пришла в движение. «Случайно» подслушав некий разговор Глеба, мадемуазель Барсова выяснила, что на Лысой Горе появился новый Первый магистр, некто Арсен Градов. Не зная, как и многие, что это может означать, юная ведьма все же взяла курс на охоту за магическими книгами дяди: в последнее время в ней вспыхнула тяга к учебе, правда, не совсем того плана, который предполагал Глеб.
Примерно тем же способом, что и Инесс, о смене власти узнал Макс. Впрочем, горбуна тоже мало тронула эта новость – маги-подростки не увлекались политикой.

Тем временем Калиостро и Дракула пристально наблюдали за Магистратом. Джузеппе заметил, что с приходом Градова и новых Второго и Третьего магистров обстановка на Лысой Горе стала жестче. Лучших магов инквизиции готовили в любой момент подавить агрессию со стороны теневой организации, из которой на тот момент в России находились трое – Джузеппе Калиостро, Глеб Барсов и Владислав Дракула. Яга не считалась серьезной угрозой Магистрату, а Кощей Бессмертный и Соловей-Разбойник на время отправились один в Англию, второй – в Германию: Калиостро намеренно рассеял основу группы по Европе.
В общей же атмосфере колдовского мира чувствовалась странная напряженность, никак не связанная с политическими причинами. Что-то неуловимо-грозное неизвестно откуда надвигалось на Землю.

* * *
Однако Инесс, пока не чувствующая всего этого, жила более-менее спокойно. Тем более, что у нее появилась тема для размышлений на досуге.
Девушка с удивлением стала замечать, что новый одноклассник практически очаровал большую часть класса. Те, кто забивал ему стрелку в первый день учебы, не пытались больше связываться, склонившись перед его силой. Презрительная Олеся Васнецова изволила смириться с его присутствием в своем классе. Кто-то просто не замечал его, как и всех остальных, живя в каком-то своем мирке.
Инне не приходилось еще видеть подобного характера у сверстников (исключением, возможно, был Изюм): неизменное природное благородство, тонкий легкий юмор в сочетании с блеском в учебе – все это не могло не привлечь к себе. Причем, как отметила юная ведьма, не только ее: Квазимодо снискал привязанность и у Сандры, поначалу вздрагивавшей при виде него, и у Андрея. Максим Седов, при абсолютном отсутствии внешней привлекательности, обладал совершенно необъяснимым обаянием, которое легко гасило злобные вспышки по отношению к нему.
Сама же мадемуазель Барсова по-прежнему переписывалась и созванивалась с Орландо. Она скучала по вампиру, и ей очень хотелось снова поехать в Турцию, теперь уже исключительно из-за него. Примерно то же настроение было у аниматора, с той лишь разницей, что он надеялся на ее приезд. По его словам, под Сиде все было прекрасно.
Но это, конечно, были мечты и планы, а в реальной жизни у девушки были другие развлечения. Так однажды после уроков, не сильно устав, она отправилась кататься на лыжах.
В одиночестве Инесс скользила по лыжне вдоль реки. Ей куда больше нравились подобные прогулки, чем бешеный сорокапятиминутный бег на уроках физкультуры. В таких лыжных походах ее лишь изредка сопровождали Андрей или Сандра.
Остановившись на минуту, девушка почувствовала вибрацию телефона в кармане. Это пришло сообщение, к ее удивлению, от Квазимодо, недавно взявшего номера их компании. «Привет. Классно выглядишь» – писал горбун. «Спасибо, – ответила Инна, оглядываясь, но нигде не видя знакомой фигуры. – А ты где?». Вместо ответного СМС, Макс позвонил.
– Повернись влево на девяносто градусов, – велел он в трубку. Девушка послушалась. – Так, теперь голову подними… Еще… Ага, и чуть-чуть вправо… Вот, теперь ты прямо на меня смотришь!
– Так ты в церкви, что ли? – дошло до соображения Инесс.
– Ну да. Хочешь ко мне в гости?
– С удовольствием.
– Хорошо, тогда подъезжай к воротам, и от них по тропинке налево, там увидишь.
Выполнив все указания, юная ведьма увидела горбуна у калитки в ограде. На шее Макса висел сильный бинокль.
– А ничего, что я с лыжами в церковь припрусь? – уточнила она. Квазимодо махнул рукой.
– Да брось! Дядя сегодня куда-то уехал, а на бабок плевать. За свои уши тоже не волнуйся: у меня сегодня санитарный день.
Все это он объяснял, уже сгружая ее лыжи с палками в углу, напротив фрески на стене. Инесс невольно вгляделась в глаза Христа, словно изучающие ее.
– Как живой, – негромко заметила девушка. Максим обернулся.
– Да, так и есть. Я к нему уже привык, как к живому. Ну, так мы поднимаемся, или ты еще на него посмотришь?
– Нет, пойдем.
– Давай вперед. Мало ли, если оступишься, я тебя поймаю.
Они остановились у люка, ведущего на верхнюю площадку. Квазимодо прошел вперед, подтянулся вверх и, протянув руку Инне, легко поднял ее.
– Ну, вот, – он приглашающим жестом обвел свой «рабочий кабинет». – Проходи, только в веревках не запутайся; там, в углу, кажется, скамейка была.
– Да она не была, она есть, – девушка устроилась на шаткой старенькой табуретке. Взгляд ее упал на паутину веревок. – Как ты в них не путаешься?
– Привычка, – пожал плечами горбун, приставляя к балке, на которой покачивались колокола, длинную лестницу. – Еле дотащил ее, длинная, зараза, по ступенькам с ней неудобно. – И с щеткой, какой обычно отчищают стекла машины, он ловко взобрался на балку и уселся, смахивая снег с колоколов. Инна встала под самый большой и попробовала дотянуться до него рукой, но не достала каких-то сантиметров концами пальцев. Сверху на нее посыпалась снежная пыль.
– Эй! – она подняла голову. С дубовой балки на нее глядела улыбающаяся безобразная физиономия. – Ты мне еще колокол на голову сбрось, ага!
– Нет, не сброшу, – покачал Квазимодо головой с таким выражением, что Инесс покатилась со смеху. – Мне его жалко. Так, – он по балке осторожно перебрался ближе к большому колоколу и стал счищать с него налипший снег. Потом остановился и, усевшись, задумчиво окинул колокол взглядом. – Слушай, в голову пришла идиотская мысль. Ни разу таких не было.
– Намекаешь, что заразился от меня моим тупизмом? – сощурилась мадемуазель Барсова. – И что за мысль?
– Да вот, думаю, – протянул Макс, продолжая разглядывать колокол, – если мне на него верхом сесть, мы вместе упадем, или только я? – подумав, он заключил: – Нет, все-таки я один упаду. – Тряхнув головой, горбун вернулся к работе. – Так, это еще что? – он подтянул к себе веревку и тщательно ее осмотрел. – То-то я чувствую – не так что-то. А она гнить начала! – и юноша, отцепив веревку, практически соскользнул по лестнице вниз. – Ты подожди, я сейчас вернусь.
Минут десять он потратил на то, чтобы сгонять за новым канатом. Инна только вскинула бровь, подивившись такой скорости. Заменив все, горбун уселся рядом с ее скамейкой на «подоконнике».
– Дай телефон, пожалуйста, – попросил он.
– Держи. Только он сейчас вырубится, наверно.
С ее разрешения Макс открыл папку с фотографиями. С усмешкой прокрутил снимки спящего на уроке и бесящегося на перемене 9 «В», Сандры рядом с Нарином под названием «Дюймовочка и Двухметровочка», театрального кружка в гимнастерках образца Второй мировой и остановился на одной фотографии.
– Так, это не смотри! – Инесс попыталась нажать на кнопку и закрыть фото. – Это Изюм с моим телефоном играл, я его еще убью за это!
– А мне нравится, – возразил Квазимодо, отставляя руку с телефоном. На снимке юная ведьма (не в гимнастерке, а в обычной своей одежде) сидела на краю сцены, согнув ногу и охватив колено рукой. Кудри были переброшены на одно плечо, взгляд обращен куда-то в сторону, на губах замерли какие-то слова. – Я это себе переброшу?
– Как хочешь. А Изюма я все равно прибью. – После передачи уже девушка завладела его телефоном. – Слушай, а вот это что? – спросила она, показывая название песни. – На французском, что ли?
– Да, это Гару, – пояснил Максим, заглядывая ей через плечо. – Я сам иногда пою, а его песни мне под голос подходят.
– Гару? – переспросила Инна, наморщив лоб. – Что-то знакомое, вроде у Сандры в компе был. У него хриплый такой голос, как у тебя?
– Ну, допустим, мне до Гару, как до Китая, только лесом. А если нужны сведения, то он во французской и, по-моему, в английской постановке «Нотр-Дам де Пари» играл Квазимодо, – последнее слово сопровождалось едва сдержанным смешком.
– А, все, я вспомнила. Точно, у нас же Сандра повернутая на этом мюзикле, – хмыкнула девушка. – У нее двоюродная сестра даже на российской премьере была. Она Сандру на «Нотр» подсадила, а Сандра – меня. Почти. Слушай, я у тебя этого Гару перекину, может, идеи появятся для танца. А тебе случайно Дима Билан не нужен?
– Нет, спасибо, – усмехнулся Макс и вдруг замолчал, прислушиваясь к чему-то.
– Что такое?
– Ничего не чувствуешь? – хрипло спросил горбун.
Внезапно собор потряс мощный удар. Инна упала вместе со скамейкой, Максима от незапланированного полета спас только мгновенный бросок всем телом вперед.
– Что это было? – испуганно прошептала Инесс, как только все затихло. Только колокола негромко гудели над их головами.
– Не знаю, – честно ответил Макс, с опаской поднимаясь на ноги. – Для землетрясений, по-моему, не время и не место, а как по-другому это объяснить, я понятия не имею. Могу только сказать, что мне это не нравится.
– Мне тоже, – Инна отступила на безопасное расстояние от окна. – Может, вниз спустимся? Там как-то не так страшно.
– Да, пойдем. Иди за мной и держись за стену. Если, не дай бог, еще раз тряхнет, я, по крайней мере, постараюсь тебя удержать.
Однако сейсмологическая аномалия больше не повторялась, и ребята без проблем покинули колокольню. Тем не менее, Квазимодо настоял на том, чтобы проводить девушку до дома.
– Я попробую у Глеба узнать, что это могло быть, – пообещала Инна, принимая у него свои лыжи у ворот.
– А я – у отца, – подытожил Макс. – Ну, давай.
– Пока, – Инесс толкнула калитку лыжами и скрылась.

Глеб ждал ее.
– Долго ты сегодня, – заметил он.
– В гостях была, – объяснила девушка, стягивая ботинки. – Блин, ноги замерзли!
– Еще бы им не замерзнуть, – с упреком покачал головой некромант, – столько времени в тонких ботинках! Марш в ванну, как отпаришься – расскажешь, у кого ты была в гостях.
– А гостила я, – невозмутимо рассказывала Инна, уже сидя в пушистом халате на диване в гостиной, – у Квазимодо, в церкви.
– И кто же тебя туда пустил в лыжном костюме и, как я понимаю, с лыжами?
– Он и пустил. А что? Батюшки сегодня не было. Да мы и не в самой церкви сидели, а на колокольне, наверху.
– Еще нелегче! Колокольня, кажется, метров двадцать. И тебя туда понесло?
– Глеб, – выразительно проговорила юная ведьма, смерив дядю раздраженным взглядом, – у тебя какая-то странная боязнь высоты. Я даже не знаю, как это точнее сформулировать, может быть, «боязнь высоты за меня»?
– Именно. Инесс, а если бы ты, пусть даже не с самой колокольни, а на лестнице упала?
– Боже мой! – Инесс схватилась рукой за голову. – Глеб, во-первых, Макс меня страховал, так что далеко я бы не улетела. Во-вторых, – и тон ее стал серьезен, – мне надо тебе кое-что рассказать. Ты не в курсе, отчего в средней полосе церкви трясутся ни с того ни с сего?
– Что? – Глеб подался вперед, в глазах его мелькнула тревога.
– В общем, мы когда сидели наверху, случилось маленькое стихийное бедствие, как я теперь понимаю, в масштабах одной церкви. Толчок из-под земли, может быть, и не очень сильный, но ощутимый: мы, по крайней мере на ногах не удержались.
– Интересно, – некромант сдвинул брови и ненадолго задумался. – В общем, так: к собору больше даже приближаться не смей. Это – раз.
– С Максом теперь даже переглядываться не смей. Это – два, – в тон ему проворчала племянница.
– Об этом я не говорил. Твоего нового друга, Инесс, это землетрясение вряд ли касается – для этого нужно хорошее знание стихийной магии. У меня есть кое-какие соображения, но тебе о них не стоит знать.
– Опять? Может быть, хватит от меня прятать все подряд? И так медальон забрали. Ладно, допустим, я забью на то, что там зарыто под церковью. Но мне-то теперь что делать?
– Тебе лично? – усмехнулся Глеб. – Взять дневник и заняться уроками.
– Чего и следовало ожидать, – Инесс соскользнула с дивана. – Хорошо, разбирайся сам с проблемами, а я поделаю уроки: открою дневник – посмотрю, что задали – закрою дневник. – И, грациозно повернувшись, она ушла к себе.
Глеб же, убедившись, что племянница не собирается пока выходить из комнаты, стремительно вышел из дома. Мгновение – и, вызванный немым заклинанием, перед ним встал вороной конь. Волшебные животные, связанные магией с каждым совершеннолетним колдуном, независимо от Магистрата являлись к хозяевам.
Скакун по кличке Фантом меньше чем за полчаса домчал некроманта до входа в подземный «бункер» Калиостро в глубине северного леса.
– Кажется, я знаю, с какими ты вопросами, – сказал Джузеппе, пожимая ему руку.
– Да. Ты что-нибудь знаешь о нашей церкви?
– Ничего конкретного. Собор довольно старый, он существовал еще веке в девятнадцатом. Особенного в нем, из того, что мне известно, – только несколько защитных заклинаний белой магии. Кто и когда их наложил – неизвестно, но причины для этого, видимо, были весомые. Вполне, кстати, возможно, что заколдован был не храм, а само место, на котором он расположен.
– То есть внеплановое землетрясение могло случиться, например, из-за неполадок с магическим полем? Такое ведь бывает?
– Бывает, но вряд ли это послужило причиной. Нечисть отметаем сразу – разная мелочь и к обычной церкви не приблизится, а в эту даже Влад вряд ли сумеет войти.
– Ну, войти я, допустим, войду, – возразил Дракула, бесплотной тенью скользнувший в комнату, – а вот что меня ждет внутри – об этом судить не берусь. Здравствуйте, Глеб.
– Здравствуйте.
– О чем спорите?
– Что-то происходит с собором Успения богородицы, – объяснил Калиостро. – Сегодня его сильно встряхнуло из-под земли.
– С защитой это никак не может быть связано?
– Уже обсуждали, маловероятно. Есть еще один вариант, им я займусь всерьез. Не хотелось бы снова путаться с артефактами, но, кажется, придется. Кощей мне оставил огромный архив, если там порыться, можно что-нибудь отыскать. Рыться буду я, а ты, Глеб, если уверен в защите Инны, мне поможешь.
– Помогу, – подумав, решил Барсов. – Едва ли это опять повязано на ней.
– А она в состоянии натворить что-либо серьезное без присмотра?
– В состоянии. Равно как и под присмотром. Ко мне недавно заглядывала Любовь Георгиевна Коршунова, завуч из их школы – для детей – и сотрудник контроля за несовершеннолетними – на Лысой Горе.
– Вот как?
– Она – почти своя, – поспешил заверить Глеб. – Если уж лишний раз предупредила меня лично насчет Инки. Цитирую: «Глеб Игоревич, я, конечно, благодарна вашей племяннице за помощь в воспитательной работе, но, боюсь, Магистрат неправильно оценит колдовство без лицензии, да еще на глазах у людей». Это при том, что я не единожды говорил Инесс, какие последствия могут за собой повлечь ее выходки.
– Хочешь совет? – Калиостро с чуть заметной улыбкой пристально взглянул на него. – Оставь девочку в покое. Магистрат не сможет ничего ей сделать хотя бы потому, что им сейчас просто некогда отслеживать бойких подростков. А Инна сейчас в таком возрасте, когда запрет воспринимается с точностью до наоборот. Зато, в случае чего, она будет в состоянии противопоставить хоть что-то магии, потому что именно сейчас будет с особенным упорством впитывать знания. Понятно?
– Понятно.
– Вот и молодец. Значит, предупреди ее, что задержишься, и идем работать. Влад, а ты будь добр, загляни к Ираклию Седову и передай ему, чтобы держал сына подальше от церкви. На всякий случай.