– За тебя, – Ираклий Седов поднял бокал, с улыбкой глядя на жену. Арина была необыкновенно красива – невысокая, светлая, вся какая-то мягкая, с ясными голубыми глазами. Она была странной противоположностью поджарому, твердому, смуглому брюнету Ираклию.
– Как малыш? – Ираклий кивнул на живот Арины.
– Скоро уже, – тихо сказала она, поднимаясь из-за стола. – Вот так, живем вместе уже пять лет, а только теперь… Ну, ладно. Слушай, а как ты думаешь, на кого он будет похож – на тебя или на меня?
– Лучше так, – подумав, ответил Ираклий, – пусть будет внешне похож на тебя, а по силе пусть пойдет в меня. Пусть наш сын будет некромантом.
– Почему ты не хочешь, чтобы он был светлым? – удивилась Арина, прислоняясь к стене.
– Так будет надежнее. Что-то мне подсказывает, что некроманту легче будет выжить.
– Ну, что ж, посмотрим, – женщина направилась в комнату, но вдруг пошатнулась, схватилась одной рукой за стену, другой держась за живот.
– Арина! – Ираклий подхватил жену, лихорадочно ища глазами телефон и одновременно стараясь помочь Арине.

Спустя три часа некромант, беспрестанно меривший шагами коридор больницы, повернулся к акушерке, вышедшей с плачущим младенцем на руках.
– Ну, что, поздравляю вас, Ираклий Сергеевич, – в голосе ее звучала какая-то растерянность, – мальчик у вас. Только вот… Посмотрите сами.
– А что такое? – Ираклий вздрогнул и взглянул на сына. – Господи!
Более уродливого ребенка вряд ли можно было бы найти на свете.
– Ничего, – сказала Арина мужу на следующий день, – надо вырастить его, каким бы он ни был. Не отказываться же от него.
– Конечно, – согласился Ираклий. – Попробуем исправить, но позже. А не выйдет – тоже ничего страшного. Значит, таким он и должен быть.

* * *

С тех пор прошло пятнадцать лет. За это время у Седовых появилась на свет дочь, родившаяся без каких-либо физических дефектов.
Однажды к семье магов заглянул нежданный гость. Молодой человек, примерно на десять лет моложе Ираклия, попросил хозяина о разговоре. Седов закрылся с гостем в комнате. Через какое-то время Арина, проходя на кухню, невольно задержалась у двери.
– Нет, Глеб, – негромко, но твердо говорил Ираклий. – Я, конечно, поддерживаю идеи Калиостро, которые вы сейчас высказали, но присоединиться сейчас к прямым действиям против Магистрата не могу. Не поймите меня превратно – я боюсь не за себя, а за свою семью. Да и вам не советовал бы ввязываться в это дело. Своих детей у вас, если я не ошибаюсь, нет, но вам стоило бы подумать о дочери брата.
– Я сумею ее защитить.
– Я не сомневаюсь, но со своей стороны могу обещать только нейтралитет. Передайте Джузеппе мои извинения.
– Вам не за что извиняться, – гость встал и протянул хозяину руку. – До свидания, Ираклий Сергеевич.
– До свидания, Глеб.
– Началось? – спросила Арина мужа, как только молодой маг удалился.
– Началось. К этому все и шло.
– Знаешь, Ираклий, я очень боялась, что ты согласишься. Ты ведь у меня горячий.
– Горячий, но не настолько, – Седов обнял жену. – Пока хотя бы Макс не войдет в силу – я вас не оставлю. Слава богу, с Лысой Горы я не связан, я всего лишь врач с вторым магическим образованием. Так что и инквизиция к нам не подступится.

* * *

Будильник наполнил комнату истошным звоном.
– Да встал уже, встал, заткнись! – проворчал сверток из одеяла, упавший с кровати, низким и хриплым, не совсем естественным для подростка голосом. А обладатель этого голоса был еще более своеобразным.
Выпутавшись, наконец, из одеяла, Максим Седов выключил будильник и по привычке бросил ироничный взгляд в зеркало. Внешне юноша был живой иллюстрацией романа Гюго «Собор Парижской Богоматери». Горб на спине (при немалом росте), неровные ребра, ноги разной длины, – не стоит объяснять, почему Макс без обид откликался на прозвище «Квазимодо», полученное не так давно от наиболее начитанных друзей (стоит заметить, с его же подачи). У него были ужасно жесткие черные волосы средней длины, скуластое лицо с очень крупными чертами и большим ртом и живые умные глаза, цветом, как у матери, унаследовавшие отцовскую уверенную твердость.
И при всем перечисленном Максим сумел с детства поставить себя перед сверстниками так, что никто не смел задеть не только его, но и кого-либо другого в его присутствии. Достаточно было одного взгляда горбуна, чтобы уладить обстановку. Само собой разумеется, что тут сыграл роль не только подвижный хороший ум и компанейский характер Макса, но и немалая физическая сила, отпущенная ему природой.
В своем классе Квазимодо постепенно собрал вокруг себя небольшую, но крепкую и надежную компанию, в большинстве случаев повиновавшуюся ему с полуслова.
Но теперь нужно было начинать с нуля. Недавно семья Седовых переехала в поселок городского типа под Москвой, и Макс и его младшая сестра Аня с сегодняшнего дня продолжали учебу уже в новой школе, один в девятом классе, другая – во втором.
И была у горбуна одна страсть, сближавшая его со знаменитым звонарем Нотр-Дама, – колокола. Старший брат Ираклия был из магов, намеренно отказавшихся от магии, он, став священником, оставил за собой право только на осторожное исцеление. Однажды, в возрасте пяти лет, будучи в гостях у дяди, Макс пробрался в маленькую звонницу храма Успения Богородицы и немного подергал за веревки колоколов. Отец Владимир, вместо того чтобы надрать племяннику уши за баловство, отдал его в ученики звонарю. За десять лет горбун неплохо освоил это ремесло, не уступая учителю. Одно время, правда, он на полгода забросил свою колокольню, когда у него начал ухудшаться слух. И так получилось, что поселок, куда переехали Седовы, находился рядом с церковью.

Итак, Максим похромал в ванную. Разная длина ног хотя и придавала его походке оригинальность, но совершенно не влияла на скорость движения. Тем не менее, Нюра (точная копия матери) пулей влетела в ванную под носом брата и закрыла дверь.
– Стерва маленькая, – шепнул Макс себе под нос. На уродливом лице мелькнула лукавая улыбка.
Колдовская сила появилась у него рано. Этим Ираклий объяснял невосприимчивость сына к внешнему магическому воздействию. Младший Седов понемногу осваивал начала магии и пользовался этим при всяком удобном случае.
Прильнув к щели между дверью и стеной, горбун остановил взгляд на струе воды из крана. Стоило девочке наклониться к раковине, как кран щедро плеснул ей водой в лицо. Нюра, взвизгнув, отшатнулась. Макс за дверью вздрогнул от смеха.
– Ты что делаешь? – Ираклий неслышно подкрался сзади и схватил его за ухо.
– Что делаю, что делаю, – вполголоса проворчал горбун, освобождаясь отработанным движением головы, – тренируюсь.
– На сестре?
– Слушай, пап, ты бесишься, как будто я ее утопил в этой раковине! Что с ней стало, объясни мне!
– Нет, это ты мне объясни: сколько раз я тебя просил не колдовать направо и налево?
– Пап, отстань! – к счастью для Максима, Нюра распахнула дверь, чуть не сбив отца с ног, и горбун, воспользовавшись этим, скользнул в ванную.
За завтраком он вместе с матерью, как обычно, занимался воспитанием сестры.
– Ешь быстрее, – напомнила Арина дочери, недовольно прогребавшей дорожки в молочной овсянке и создававшей этим яркий контраст с братом, резво махавшим ложкой.
– Зачем эта каша? – капризно протянула девочка.
– Затем, чтобы тебе днем плохо не было, – наставительно заметил Макс, отодвигая пустую тарелку. – Ешь давай, а то опоздаем.
Толстый рыжий кот Босс, вошедший в кухню, с интересом посмотрел на остатки Нюриной каши. Девочка, заметив этот взгляд, украдкой подвинула тарелку к краю стола. И, улучив момент, ловко уронила ее на пол.
– Что такое? – Арина повернулась на грохот.
– Кто-то недоспал и что-то уронил, – вслух объяснил горбун, из-за спины показывая сестре большой палец. – Брысь! – он отпихнул ногой кота, полизавшего каши с пола и пытавшегося еще что-нибудь выпросить.

Отправляя детей в школу, Арина напоследок сказала сыну:
– Максим, я понимаю – тебе трудно будет в классе, но все-таки постарайся найти общий язык с ребятами без драк…
– Попробую, конечно, – мрачно прервал Макс, – но вообще-то подонков проще сразу поставить на место, чем потом мучиться. Все, пока.
Он неторопливо шагал по поселку, примериваясь к шагу Нюры и поглядывая по сторонам. Он правильно подобрал время, так, чтобы не входить в школу с толпой. Для родителей Макс нашел повод к раннему уходу – гололед.
Двухэтажное старенькое здание начальной школы находилось на значительном расстоянии от четырехэтажного основного. Попрощавшись с сестрой, горбун продолжил путь без малейшего желания.
На крыльце школы курили несколько молодых людей. Вид Максима, согласно ожиданиям, вызвал у них дружный взрыв хохота. Квазимодо, пропустив мимо ушей шуточки, прошел мимо них.
– Ты, что, глухой, верблюд? – самый неуемный из курильщиков забежал вперед. Макс разогнал ладонью сероватый зловонный дым и спокойно улыбнулся.
– Знаешь, почему дым от сигарет серый? – негромко спросил он.
– Ну?
– Мозг выкуривается, – с этими словами горбун вежливо отстранил курильщика и открыл дверь. – Ну, – произнес он про себя, – здравствуй, школа №1.
Будто не слыша смешков вокруг (вначале от младших учеников), Макс стал подниматься наверх.
– Эй, красавчик! – его догнала малорослая вульгарно одетая блондинка, никак не тянущая на девятый класс. – А я еще свободна.
– Я тебя поздравляю, – сдержанно ответил Квазимодо, прикидывая, на каком этаже искать нужный кабинет.
– Ты, что, глухой? – не отставала девчонка. – Говорю: мне парень нужен, красавчик, – чуть позади заливались смехом ее подруги.
– Красавица, – Макс остановился, с иронией глядя на девчонку, – ведь договоришься – ночами буду сниться. – И с коротким глухим смешком он оставил нахалку стоять с приоткрытым ртом. Фраза «ночами буду сниться» была его дежурной шуткой.
– Правильно, – похвалил поравнявшийся с Максом юноша лет пятнадцати, беловолосый, с острым живым лицом. – С этой мелюзгой так и надо, нечего их распускать.
– Знаю, – кивнул Максим. – Слушай, где у вас двадцатый кабинет?
– Здесь, на третьем, – они повернули в коридор. – Так ты наш новенький?
– Если ты из 9 «В», то – да.
– Значит, наш. Андрей, – юноша протянул руку. – Можно Изюм.
– Макс, – горбун крепко пожал протянутую ладонь. – Отзываюсь на Квазимодо. А почему Изюм?
– А я знаю? Просто так – Изюм.
Дверь кабинета оказалась закрытой. В ожидании учителя ребята пристроились на лавке у окна. Максим с интересом окинул взглядом школьный коридор. Первое впечатление было положительным. Школа была больше той, откуда перешел Квазимодо, здесь чувствовалось лучшее устройство.
«Посмотрим, что дальше будет, – подумал Макс. – Надо как-то устраиваться».
Его размышления прервал визгливый смех. По коридору бежала стайка мальчишек класса из седьмого. Ораву возглавлял мелкорослый рябой шкет, которому и принадлежал смех, услышанный горбуном. Криво улыбнувшись, Квазимодо сделал вид, что не заметил, как на него показывают пальцами. Связываться с малолетками было ниже его достоинства. Тем более, внимание гавриков привлекла стройная рыжая девушка, легким шагом пересекающая коридор.
Шкеты обегали вокруг нее, что-то визжа, – в общем гаме трудно было разобрать отдельные слова. Девушка, гордая, презрительная, не замечала их, пока рябой мальчишка не дошел до того, что, подскочив, ударил ногой по ее сумке.
Мгновенно девушка развернулась, схватила его за шиворот и прижала к стене рядом со скамейкой, на которой сидел Макс. Волей-неволей горбун заинтересовался этой сценой.
– Стоять! – девушка удержала мальчишку, сделавшего попытку вырваться. Темно-синие глаза холодно изучали рябое лицо. В голосе звенел металл.
Кожи горбуна коснулись волны колдовской энергии, тяжелее и куда теплее обычных человеческих. Он вздрогнул, с удвоенным вниманием ловя слова рыжей ведьмы.
– Это что же получается? – продолжала она. – Стоит мне пропустить три дня, и разная шваль уже нюх теряет? Интересно. Я тебе осенью говорила, что в известных пределах – ни звука? Говорила или нет? Не слышу, твареныш!
– Говорила, – едва слышно пролепетал мальчишка, втягивая голову в плечи.
– А говорила, что будет, если забудешь про это? Говорила, конечно. Тогда я не понимаю – в чем дело?
Ответа не последовало.
– Так вот, предупреждаю второй и последний раз, – ведьма поднесла руку к лицу «собеседника», – еще раз ты тявкнешь, щенок, и я от тебя оставлю маленькую поганую кучку пепла, равно как и от твоих дружков. Потому что собственные нервы мне дороже вас всех вместе взятых, – меж тонких пальцев пробежала змейка пламени, и девушка, оттолкнув мальчишку, прислонилась к стене. На губах заиграла легкая усмешка.
– Инесс, – окликнул ее Изюм, не видевший огня в руке ведьмы, – все мелких строишь?
– А зачем они еще нужны? – весело ответила девушка. Повернувшись к ребятам, она, наконец, увидела нового одноклассника. Макс поднялся со скамьи, уступая ей место. В ответ на изумленный взгляд ведьмы он с улыбкой пожал плечами. Это означало: да, вот такой я.
– Знакомьтесь, – Андрей тоже поднялся на ноги. – Ин, это Макс, – кстати, как тебя по фамилии?
– Седов.
– Седов, – продолжил Андрей. – Макс, это Инна Барсова, Инесс. Рекомендую – звезда школы.
– Уйди отсюда! – Инна дала болтуну несильную затрещину. – Инесс, – она протянула руку горбуну.
– Квазимодо, – улыбнулся Максим. Знакомясь, он пристально изучал ее взглядом. Нетрудно было заметить, что у мадемуазель Барсовой было красивое, твердое и четкое лицо: прямые тонкие брови, изящный нос, хорошие, не тонкие и не пухлые, губы и красиво очерченный подбородок. Крупные золотисто-рыжие кудри, забранные назад ободком, падали на плечи девушки. Внимание Квазимодо привлекли ее замечательной формы руки с тщательно ухоженными длинными ногтями. Макс ничего не смыслил в тонкостях маникюра, но эти ногти явно были плодом едва ли не ювелирной работы.
– Квазимодо? – переспросила девушка, вскидывая бровь. – А не обидно?
– А на что обижаться, – кивком головы юноша указал на свой горб, – если я Квазимодо по всем статьям?
Инна усмехнулась.
– Не слушай Изюма, – попросила она, – это он у нас звезда. Один раз его выдвинули на общественную работу, теперь никак не задвинут обратно, – процитировала девушка.
– Бывает и такое, – согласился Квазимодо, поглядывая на часы. – Что-то они со звонком тянут.
– И слава богу, – проворчала Инесс. – Привет, Сандра, – поприветствовала она невысокую гибкую брюнетку, торопливо приблизившуюся к ним.
– Привет, – глаза девушки пораженно расширились, когда она увидела уродливого горбуна, мирно беседующего с ее подругой.
– Знакомься, Сандра, это Макс; Макс, это Саша Исаева, или Сандра.
– Очень приятно, – Сандра села рядом с подругой на освободившееся место Андрея.
– Где наша Семённа? – Изюм посмотрел в коридор. По школе пронесся оглушительный звонок.
– Что ж ты так вспоминаешь все не вовремя? – сквозь зубы поинтересовалась Инна. Немолодая уже учительница, прямая, как фонарный столб, и такая же высокая (так мысленно сформулировал Макс) прошествовала к кабинету с внушительной стопкой тетрадей в руках.
9 «В» сгрудился у двери, толкаясь и наступая друг другу на ноги. Каждый стремился попасть в класс первым.
– Девочки вперед! – выкрикнул кто-то в тот момент, когда двое молодых людей рванулись внутрь вслед за учительницей. Квазимодо усмехнулся – подобными шутками он и сам нередко развлекался в старой школе.
Наконец, класс разместился в помещении. Максим запнулся, отыскивая свободное место.
– Садись, вон, к Олесе, – предложила учительница, – потом, если что, классный руководитель пересадит.
– Нет! – взвизгнула девушка, вертлявая, с претензией на красоту, крашеная в красно-рыжий цвет. По классу пробежал смешок. Изюм сделал новому приятелю сочувствующее лицо и демонстративно перекрестил его. Горбун, как бы не слыша протестующего вопля Олеси, прошествовал к четвертому столу среднего ряда. Соседка по парте, брезгливо поджав губы, отодвинулась со стулом. Макс пожал плечами и выложил на стол учебник и тетрадь по алгебре, пенал и новый дневник. Андрей, повернув голову, сообщил:
– У тебя учебник не тот.
– Алексеев, не вертись, – учительница постучала по столу пальцем. – Максим, пока позанимайтесь с Олесей по одному, а потом возьми такой же в библиотеке.
Олеся, злобно окинув горбуна взглядом, толкнула книгу на середину стола.
– Спасибо, – мирно поблагодарил Макс.
В дверях кабинета появилась энергичная средних лет женщина с острым и быстрым взглядом. 9 «В» поспешно встал.
– Садитесь, – звонким тонким голосом велела завуч (с ней горбун успел познакомиться еще два дня назад). – Максим, выйди сюда, пожалуйста. Ребята, это Максим Седов, ваш новый товарищ. Максим у нас отличник, ведь так?
– Так, Любовь Георгиевна, – кивнул Квазимодо. По классу снова прокатилась волна смеха.
– Не вижу ничего смешного, – холодно прервала смех завуч. – Максим, я надеюсь, с ребятами ты подружишься.
– Я тоже, – хромая на место, Макс краем глаза обвел новых одноклассников. Несколько настораживала хихикающая четверка на пятых партах среднего и третьего рядов. На третьем ряду, у самой стены, сидел здоровенный амбал с глупой улыбкой и бессмысленными глазами. Рядом – длинный тощий хлыст с тупым сонным лицом. Еще два маленьких чернявых «субъекта» шептались позади горбуна.
«Ладно, – решил Максим, – будем решать проблемы по мере их поступления».
Вряд ли стоит описывать подробно ход урока алгебры в девятом классе. Куда интереснее оставить учительницу объяснять тему у доски и обратить внимание на задние парты. Это вдвойне интереснее, когда за партой сидит такой колоритный человек, как Макс Седов.
Не обращая внимания на раздраженные вздохи соседки, горбун склонился над тетрадью, благо до этого разобрал материал на тему вперед и номера из учебника были для него пустяковыми. Одновременно Максим чисто случайно прислушался к шушуканью сзади. Его колдовская сила развивалась так, что он тонко ощущал малейшую угрозу. И сейчас это чувство напряглось.
Громила на соседнем ряду приглушенно хихикнул. На третьей парте у окна обернулись Инесс и Сандра. Изюм тоже повернул голову. У них разом чуть было не вырвались слова возмущения, но горбун стремительно приложил палец к губам, требуя общения только жестами.
«Эти, за спиной?» – взглядом спросил он, осторожно указывая большим пальцем назад.
«Да» – опустила веки Инна.
«Спасибо» – повторил знак Макс. – «Хорошо же» – улыбнулся он, наклонив голову и демонстрируя полное безразличие к окружающему. Ему удалось произвести нужное, обманчивое, впечатление на парочку сзади. На деле же нервы Квазимодо напряглись. Он ждал, он чувствовал, почти видел руку, медленно тянущуюся к его спине. В момент, когда рука темноволосого юноши была в миллиметрах от его свитера, Макс повернулся и, молниеносным движением схватив эту руку за запястье, резко сдавил. Старательно разжеванная жвачка выпала из пальцев юноши на пол, а ее бывший обладатель наполнил кабинет истошным воем.
– Что там еще? – учительница подошла к месту происшествия.
– Ты мне руку сломал, придурок! – возопил чернявый.
– Не сломал, – холодно ответил Максим, – а надо бы. В следующий раз так и поступлю.
– Так, что у вас случилось? – повторила учительница.
– Это Фомин, Лидия Семеновна, – объяснила Инесс.
– Ты ответишь за базар?! – петухом подскочил Фомин.
– Не она одна, – вмешалась Саша. – Лидия Семеновна, весь класс подтвердит: они со Зверевым эту жвачку хотели Максиму на спину прилепить. – С отвращением взглянув на зеленоватый обслюнявленный комок на полу, она сглотнула.
– А что вы на них гоните? – подала голос Олеся. – Я, например, не видела, чтобы они этому уроду что-нибудь сделали.
– И я не видела, – подбоченилась на третьем ряду пухлая румяная девушка, обильно намазанная косметикой.
– Очки одолжить? – язвительно предложила Сандра.
– Ну, все, хватит! – Лидия Семеновна поспешила навести порядок. – Коля, будь добр выбросить эту гадость и настроиться на алгебру, если не хочешь двойку в четверти. А она у тебя уже сейчас намечается.
– Да я вообще в шоке! – буркнул Фомин, клочком бумаги подбирая жвачку с пола и с нарочитым топотом шествуя к мусорной корзине. Проходя мимо железно-спокойного горбуна, он с ненавистью зыркнул на него.
Наконец, прозвенел звонок.
– Мы сейчас где? – спросил Максим у Изюма, убирая алгебру в сумку.
– На литературу здесь остаемся, – Андрей извлек из портфеля желтую потрепанную книжку. – «Кому на Руси жить хорошо». Тебе дать?
– Давай, – когда-то Квазимодо пытался читать это произведение Некрасова, но остался от него не в восторге.
– Ольга Александровна – наша классная, – продолжал объяснять Изюм. – Она молодая, так что с ней проблем нет. Не то, что с этой грымзой, – последнее слово было произнесено тихо и осторожно.
– А по мне – так нормальная училка, – пожал плечом горбун. – Видел бы ты крысу, которая у нас математику вела…
– Слава богу, что не видел, – заключил Изюм, поворачивая голову на шум в дверях. Миловидную учительницу осаждали Олеся и ее подруга. Голос первой разносился, наверно, на полшколы:
– Ольга Александровна, – визжала она, – отсадите от меня этого урода!
– Действительно, Ольга Александровна, пересадите, – заметила Инна, проходя мимо, – пока она его не покусала.
– Заткнись! – ответом Олесе послужил смех из коридора.
– Девочки! – с упреком покачала головой учительница. – Максим, подойди, пожалуйста. – Квазимодо подошел к ее столу. – Что у вас уже случилось? Лидия Семеновна сказала, вы тут чуть ли не подрались с нашими паиньками, – с иронией закончила Ольга Александровна, подчеркнув последнее слово.
– «Подрались» – это перебор, – усмехнулся Макс. – Так – разобрались, кто есть кто.
– Он Фомичке моему чуть руку не сломал! – вмешалась Олеся, подтащив Платонова и повисая у него на шее.
– Отстань! – тот со злобой отпихнул ее.
– Ключевые слова – «чуть не», – Сандра оперлась рукой на учительский стол.
– Ты вообще не лезь сюда! – взвилась Олеся. – Ольга Александровна, почему я должна позориться рядом с этим чучелом? Пересадите его от меня!
– Перестань, Олесь, – Ольга Александровна снова попыталась ее утихомирить. – Максим, ты сам что скажешь?
– Мне все равно, – ответил молчавший все это время горбун. – Уж что-что, а истеричку я переживу.
– Что?! – лицо Олеси стало почти одного цвета с волосами. – Ты что сказал, уродец?! – она полезла было царапать ему лицо, но Макс осторожным движением отстранил ее руки.
– Все, абзац, – спокойно сказал он. – Уймись, и оставим друг друга в покое, ладно?
– Ольга Александровна, – Изюм вовремя встрял между ними, – поменяйте нас с ним местами. Я согласен. Так и быть, жертвую собой, – юноша торжественно возвел глаза к потолку.
– Андрей, тебя я скоро на первую парту перемещу, – осадила его учительница. – Чтобы был под наблюдением.
– А я что-то делаю? – неискренне удивился Андрей.
– Если тебя еще дальше пересадить, вообще перестанешь что-либо делать. Антон, – подозвала она соседа Андрея по парте, – ты бы не мог поменяться местами с Максимом?
– Мог бы, – стоило признать, этот Антон был человеком покладистым. Впрочем, в дальнейшем Макс не стал ему другом.
Итак, вопрос с пересадкой был решен, и двое молодых людей, внешне составляющие странный контраст, поделили третью парту среднего ряда. Урок литературы прошел ровно и гладко.
– Редкость в нашем классе, – заметил на перемене Изюм. – Да, Квазимодо, слушай: забей на Васнецову. Директор – ее папа, вот она и выпендривается. И Томка, – ну, жирная, – под нее подстилается. Понимаешь, у нас элита в классе делится на две группы. С одной стороны Олеська со своей компанией, с другой стороны – те, кто своими мозгами всего добился: Инка, Сандра, ну, и я.
– Ты тоже своим умом до всего дошел? – подколол Квазимодо.
– Почти, – Изюм стоял на своем. – Остальной народ – уже, получается, на втором плане. В классе пять отличников: Олеська, – куда же без нее? – Сандра, Инесс, я, и еще у нас есть одна девчонка, Машка. Но она – ходячая медкарта, занимается, по большей части, дома и мало с кем общается. На пятерки как-то вытягивает. Я ее плохо знаю, если честно. Сегодня, например, ее опять нет.
– Не только ее, – Сандра присоединилась к их разговору. – Васнецовская свора не в полном составе.
– Почему свора? – поинтересовался горбун.
– Потому что свора и есть, – презрительно пояснила девушка. – Выглядят, как шавки ободранные, и ходят, тявкают на всех. Точнее, тявкает Олеська, остальные так, подвывают. А нам как-то в лом подстраиваться. Я себе цену знаю, и она моего прогиба не заслужила; Изюму только не хватало перед девчонкой простелиться, он нас даже иногда пытается мирить, но безрезультатно. А Инны Олеська сама побаивается и дистанцию держит.
– Побаивается? – переспросил Макс. – А с чего? – у него были предположения, но они оказались ошибочными.
– Инесс к нам пришла только в конце восьмого класса; но, как ты, сразу задала характер, – принялся объяснять Андрей. – У нее фамилия правильная: Инесс Барсову лучше не злить – нарвешься. А вообще, если с ней по-хорошему, то друга лучше не найдешь.
Саша подтвердила его слова кивком и огляделась по сторонам, протирая платком узкие очки для дали.
– А вообще, где она? Звонок скоро, а ее все нет.
– Вон, плывет. – Инна действительно спешила к ним.
– Ты где была? – спросил Изюм.
– У Коршуновой, – Инесс поставила сумку на лавку. – Это по моей работе, с немецкой грамматикой, в общем, неважно. Только она злая, как Тамарка на диете.
– Географичку не видела?
– Нет. Ее что-то с утра не видно. Может, заболела?
– Ох, хотелось бы, – Изюм с надеждой уставился в коридор, словно ожидая оттуда ответа.
Ответ вскоре последовал. Вскоре по коридору к традиционно сбившемуся в несколько кучек 9 «В» подошла высокая, одетая почему-то во все черное, учительница.
– Так, кучка-могучка, – бодро начала она, подозвав к себе весь класс, – сейчас идете в кабинет географии, достаете геометрию и сидите тихо, ждете задание. Географии у вас не будет, Наталья Олеговна заболела.
– Йес! – Андрей сложил руки и возвел глаза к небу, едва не падая на колени.
Покосившись на него, Инесс тихо засмеялась.
– У нас контроша должна была быть, – объяснила она Максу.
– Вы не очень радуйтесь, – обернулась завуч к оживившемуся 9 «В». – К вам сейчас придет Любовь Георгиевна и посидит с вами.
– Хана, – Изюм мгновенно упал с лица, вызвав новый приступ смеха у Инны.

Сидя в кабинете географии на втором этаже, Квазимодо не узнавал класса, который наблюдал первые два урока. В классной комнате стояла гробовая тишина; в этой тишине различался скрип каждой ручки по бумаге. Макс легко разбирал, откуда доносилось чье дыхание.
Кроме тишины вокруг горбун ощущал, как по спинам скользит взгляд завуча Коршуновой. Ему нечего было бояться, но все же от этого взгляда становилось не по себе. Макс чувствовал что-то угрожающее, что-то большее, чем просто уважение ученика к завучу. Но понять почему-то не мог.
Подтянув к себе тетрадь Андрея, он написал карандашом на полях: «И часто так?». «Да нет, не часто» – подписал ниже Изюм. «Уже радует» – с едва слышным вздохом констатировал Квазимодо.
9 «В» с трудом дождался звонка. Стоило пронзительному дребезжанию сотрясти школу, ребята вскочили, спеша покинуть кабинет.
Когда Макс готовился к физике, его внимание привлекла возня в углу кабинета. Уже знакомая компания – Зверев, Фомин и парочка с третьего ряда – и еще двое молодых людей загнали в угол маленького щуплого одноклассника и увлеченно долбили его.
– Будем полы мыть, Бочка? Будем? – подавляя хохот, прокричал громила, потом схватил жертву за шиворот и пригнул к полу.
– Отвалите от Бочкина! – Изюм бросился на выручку, но его отпихнули в несколько рук.
– Сам отвали, Изюм! – как из колодца огрызнулся громила, поигрывая кулаком. Чья-то рука деликатно похлопала его по плечу. Громила медленно повернулся, и Квазимодо, не говоря ни слова, всей пятерней вцепился в его тупое лицо и, оттолкнув от жертвы, загородил несчастного Бочкина.
– Что? – тяжело спросил он. – Нашли крайнего? К тем, кто может по шее дать, я смотрю, не лезете.
– Ты, что, не врубаешься, куда лезешь, урод?! – громила размахнулся, но железный захват остановил его руку.
– Не в школе же, – негромко поправил горбун. – Тебя как зовут-то?
– Вася его зовут, – Изюм встал рядом с ним, – Ягодин.
– Вася? Отлично, – Максим покровительственно положил руку на плечо Бочкина и, демонстративно повернувшись спиной к явным врагам, отошел.
– После школы тебе стрела! – прорычал ему вслед Ягодин.
– Стрела? – усмехнулся Макс. – Прекрасно. Только не сбегите раньше времени.
На физике (которую вела завуч, что сообщала о болезни географички) ребятам не удалось поговорить. Слушая объяснение темы, Макс ловил на себе тревожные взгляды с соседнего ряда. Инна и Саша успели узнать о произошедшем конфликте.
Зато пятым уроком было ОБЖ. Класс обнаглел в первые же минуты урока, и в общем шорохе трудно было разобрать отдельные голоса.
– И что теперь будешь делать? – прошептал Андрей. – Против шестерых не попрешь.
– В свое время семерых валял, – успокоил его Макс. – А тебе советую, как другу, если хочешь: не вмешивайся. Я с ними справлюсь, и все будет нормально.
Недоверчиво покачав головой, Изюм ничего не ответил. На стол перед его носом шлепнулся клочок бумаги. Андрей развернул записку. Почерком Инны в ней было написано: «Когда он отпрашиваться думает?». Повернувшись на выжидающие взгляды девушек, Андрей помотал головой: «Вообще не собирается». «Серьезно?» – вскинула брови Сандра. «Серьезнее некуда» – кивнул Изюм. «Да и некогда уже сваливать» – он постучал пальцем по запястью и развел руками.
Едва дождавшись звонка, Изюм первым вылетел из класса, бегом спустился на первый этаж и чуть не сбил в дверях кабинета биологии двух девчонок из параллельного класса. Поднявшись на цыпочки над выходящим 9 «Б», он увидел в проходе между партами двух близнецов – братьев Сандры, Арсена и Романа. Андрей махнул им рукой, требуя немедленно подойти.
– Так, – торопливо выпалил он, – сейчас оба быстро собрались, и я вас жду под елками за школой. – Распорядившись, Изюм бросился в раздевалку.
– Андрей, – слегка картавя, окликнул его один из близнецов, – а что хоть случилось?
– Ягодин с компанией новенького хотят бить, – обернувшись на ходу, объяснил Андрей.
– Горбатого, что ли? – близнецы догнали его. – А за что?
– Какая разница? – огрызнулся Изюм. – Слово он им поперек сказал. Пошли, опоздаем!
Они не опоздали. Квазимодо, спокойный, как мамонт, только степенно, насколько позволяла его походка, выходил из школы.
– По-моему, Изюм, – заметил Арсен Исаев, – зря мы бесимся. Не знаешь, он не каратист? Пошел как будто на свидание, а не на стрелку.
– Хватит трепаться, – раздраженно ответил Изюм, вылетая из школы и почти бегом направляясь за калитку.
– Подождите! – их догнали Инесс и Сандра.
– Фома еще в раздевалке, – брови Инны напряженно сдвинулись.
– А Олеська с Томкой собрались смотреть, – добавила Саша, нервно поглядывая туда, где вокруг трехметровой глубины канавы сбились кучками голубые мохнатые ели. Там было традиционное для школы №1 место всяческих разборок.
Горбун, не спеша, готовился к «стрелке»: выбрав ветку покрепче, повесил на нее сумку, расстегнул куртку, тщательно размял мускулы. Ничто в нем не говорило о волнении; только в голубых глазах затаилось какое-то мрачное веселье. Максим что-то ворчал себе под нос. Подходя, Инна услышала: «Опять все сначала».
– Ну, как, не передумал? – Изюм и близнецы сбросили портфели под ель.
– С чего бы? – пожал плечами горбун. – А это что за двое из чемодана?
– Не из чемодана, а из 9 «Б», – поправил Андрей. – Этот – Арс, этот – Рома, или наоборот, точно не могу сказать. В общем, считай, что мы гуманитарная помощь.
– Я, кажется, говорил, что сам справлюсь, – сердито напомнил Квазимодо. Однако видно было, что забота тронула его. – Ладно, черт с вами. Вон, – он мотнул головой в сторону приближающейся компании, – накурились, идут.
Команда, возглавляемая Васей Ягодиным, уверенным шагом направлялась к ним. Девушки предусмотрительно отошли в сторону.
– Может, сбегать в школу к завучам? – неуверенно предложила Сандра.
– С ума не сходи, – Инна автоматически сжимала и разжимала пальцы на ремне сумки. Тем временем, на «поле боя» завязался и тут же окончился разговор.
– Ну, что, уродец, – пробасил Ягодин, – будешь еще базарить?
– Все, что надо было, я сказал в школе, – Максим повел плечом назад. – По вашим правилам жить не собираюсь.
– Слушайте, может, хватит? – Андрей в последний раз попытался спасти положение. – Ну, поорали, и будет. Как дети ма…
Он не договорил, получив в нос огромным кулаком Василия. Громила повалил его в снег и с каким-то тупым наслаждением пнул по ребрам. Рослый хлыст и коренастый плотный парнишка из той же компании сцепились с близнецами Исаевыми.
Инна укусила губу. В сложившейся ситуации они с Сандрой, девушки, были бессильны что-либо сделать. Слева раздался смех. Олеся Васнецова с подругой Тамарой заливались, глядя, как Фомин, Зверев и еще один мелкий, но жилистый, похожий на шакала, парень вцепились в Квазимодо: двое держали его за руки, третий повис за плечами. Зрелище того, как он с трудом сомкнул руки из-за горба Макса, очень забавляло двух балаболок.
– Заткнитесь! – резко бросила Инна. Как ни странно, это подействовало и даже как будто придало сил горбуну.
Качнувшись в сторону, он сбросил со спины одного из противников. Горб действительно служил ему хорошую службу в драке. Немного высвободив правую руку, Максим, насколько мог сильно, ударил Фомина локтем в живот. Коля согнулся пополам. Толкнув его на землю, горбун кулаком прямо и жестко дал в глаз Звереву. Уцелевший после падения «шакал» снова повис у него на шее, стараясь утянуть назад. Схватив этот «рюкзак» за воротник, Квазимодо швырнул его с плеча и, повернувшись на месте, отправил в канаву. Снег смягчил падение, но юноша не решился выбраться и остался в безопасности на дне.
А Максим кошачьим броском повалил на землю тощего «хлыста» и тыльной стороной ладони несколько раз ударил его по лицу. Но и таких ударов оказалось достаточно, чтобы «хлыст» прижался к снегу, оставив в покое одного из близнецов. Квазимодо же, с неожиданной при его сложении ловкостью подскочив к Ягодину, оттащил его от Изюма, которого амбал, удовлетворившись одним серьезным ударом, возил в снегу.
Вася подозвал оставшегося товарища, и они вдвоем насели на горбуна. Приятель Ягодина предпочел возбужденно подпрыгивать на значительном расстоянии от Макса.
Олесе и Тамаре давно уже наскучило зрелище драки – они ушли. Инна и Сандра, воспользовавшись тем, что Изюма и близнецов оставили без внимания, подбежали к ним. Андрей зажимал рукой разбитый нос и потирал ушибленные ребра; Рома и Арсен не получили видимых повреждений, отделавшись общей «побитостью» вида. Инесс, протянув Изюму платок, чтобы остановить кровь, снова взглянула на дерущихся.
Толстый приятель Василия справа бросился к горбуну. Макс без особого труда оттолкнул его. В этот же момент на него лавиной навалился Ягодин. Схватив Максима в охапку, громила ударил его головой о ствол ели и отскочил, разжимая руки. Горбун упал на колени.
Инна вскрикнула, но испуг оказался напрасным. В момент удара Квазимодо успел сгруппироваться, и лишь слегка (по сравнению с тем, что могло бы быть) зацепил дерево лбом. Вернув себе равновесие, он медленно поднялся на ноги и отнял руку, которой держался за голову. Из рассеченной брови сочилась кровь. Но от него, безобразного горбуна, исходила какая-то сила, не позволившая двум малолетним негодяям сразу броситься добивать его.
Было что-то красивое и грозное в этой немой сцене, происходившей под елями. Квазимодо встал, готовый к защите, пригнувшись к земле так, что пальцы его рук коснулись снега. В голубых глазах застыла холодная сосредоточенная ярость. Он стоял, оскалив белые, но неровные зубы с острыми крупными клыками, как волк, окруженный собаками. Изо рта с паром вырывалось хриплое дыхание.
Толстяк первым не выдержал молчаливого бездействия и снова рванулся к Максиму с кулаками. Отступив на шаг, горбун подставил ему ногу, поймав за волосы, окунул лицом в снег и столкнул в канаву.
Когда на него по второму заходу бросился Ягодин, Макс был готов к этому. Отведя от себя руки амбала, он схватил Васю за грудки и с огромной силой всем корпусом приложил все о ту же ель. Стоило горбуну отпустить его куртку, Вася рухнул, кривясь от боли. Подпрыгивая на каждом шагу, Квазимодо отошел от него и огляделся. В числе шести школьных хулиганов не было того, кто не пострадал бы от его кулаков. Теперь они осторожно пытались подняться на ноги так, чтобы он, урод, над которым они еще сегодня смеялись, этого не заметил.
– А теперь послушайте меня, – заговорил Макс. – Понимаю – на меня смотреть далеко не приятно. Но я не девчонка, чтобы вам нравиться. В остальном я – человек ничем не хуже вас и хочу жить по-человечески, поэтому и прошу только каплю элементарного уважения. К сожалению, эту просьбу некоторым приходится вколачивать. И еще: меня, как и всякого нормального человека, раздражает, когда сильные свою силу тратят на то, чтобы издеваться над слабыми. Так что предлагаю вам выбор: или вы сдерживаете свое хамство, – тогда и я никого не трону, – или продолжаете в том же духе – тогда будем разговаривать гораздо жестче. У меня все. До завтра. – С этими словами Макс подобрал свою сумку и шапку, в какой-то момент слетевшую с его головы, и оставил побитую компанию в гробовом молчании.
По-прежнему сидящий на снегу Изюм медленно захлопал в ладоши. Секунду спустя к нему присоединились близнецы, затем Сандра и Инесс. На лицах стояло одинаковое выражение восхищения.
Горбун криво усмехнулся этим аплодисментам, на ходу зачерпнул горсть снега и «умылся» ей, словно гоня прочь свирепое выражение. После этой процедуры на безобразное лицо вновь вернулась веселая живость.
– Ну, хватит, – несколько смущенно попросил Максим. – Вы как? – спросил он ребят, протягивая руку Андрею и легко поднимая его на ноги.
– Нормально, – беззаботно махнул рукой Изюм.
– Сколько лет учусь, – негромко заметила Инна, – а такого видеть еще как-то не приходилось. – Макс пожал плечами, отряхивая брюки. – Что будете родителям заливать? – обратилась она ко всем четверым юношам.
– Мы – ничего, – ответила Сандра, оглядев братьев. – Отряхнутся, и никто ничего не заметит. Изюм, а ты?
– Мои до вечера не придут, – подумав, сказал Андрей. – А до вечера я успею изобразить, что с лестницы навернулся.
– А я буду надеяться, что предки ничего не заметят, – подвел итог Квазимодо. – Ну, ладно, кому куда?
– Нам с Изюмом к новым домам, – Инна махнула рукой в названном направлении. – А эти трое живут через дорогу.
– Мне к новым. Ничего, если с вами пройдусь?
– Да ничего, – переглянулись Изюм и Инесс.
Попрощавшись, они разошлись. Сандра, поскользнувшись, заняла удобную позицию между братьями и взяла их под руки.
– Разумно, – Инна прокатилась на сапогах по голому льду дороги.
– А ты держись за нас, – предложил Андрей. – Слушай, Макс, как ты-то не скользишь? – он с недоумением окинул взглядом Квазимодо, как ни в чем не бывало хромавшего рядом.
– Учись, студент, – горбун согнул ногу в колене, демонстрируя подошву ботинка, тщательно обклеенную наждачной бумагой. – С моей походочкой для полного счастья только катка не хватает, – аккуратно! – словно в подтверждение своих слов Макс поймал за плечо поскользнувшегося Изюма. – Вот, о чем я и говорил, – заключил он, случайно дернув поврежденной бровью и поморщившись от боли.
– Где так махаться научился? – поинтересовался Андрей.
– Жизнь научила, – философски вздохнул Максим.
– Часто у тебя такое? – спросила Инна.
– Бывает, – неопределенно пожал плечом горбун, – а что делать? Такой уж я. – Он посмотрел на часы и сокрушенно покачал головой. – Повеситься можно – второй час!
– А что такое?
– Да завал полный. Уроки, потом немецкий зубрить, потом мать еще что-нибудь придумает… Хотел сегодня в церковь сходить, теперь уже не успею.
– А в церковь зачем? – усмехнулся Андрей. – Ты, что, после каждой стрелки грехи замаливаешь?
– Иди ты к черту! – без обид отмахнулся Максим. – Я в церковь не молиться хожу.
– Тогда зачем?
– Я там звонарем подрабатываю. Хобби у меня такое. – Объясняя это, горбун явственно прочитал во взгляде Инны вопрос: «Ты еще и звонарь?». – Вот именно. Я же тебе говорил: я Квазимодо по всем статьям, – улыбнулся он, стараясь не показывать зубы. Это уже вошло в привычку и не лишало его улыбку естественности.
Девушка улыбнулась в ответ.
– Как ты в звонари-то попал?
– Местного батюшку знаешь?
– Отца Владимира?
– Его. Дядя он мне. Я, понимаешь ли, был очень шустрым ребенком, и поймать меня не всегда было возможно. Так вот, я в пять лет покачался на веревках на колокольне. Ну, и вот – уже почти десять лет звоню.
– И, что, трудно?
– Сейчас уже нет. Я на колоколах теоретически могу сыграть что угодно. Только сначала нужно на гитаре подбирать. Правда, дядя мне не дает экспериментировать. А жаль.
– Круто, – признал Изюм. – Ладно, люди, как с вами ни приятно общаться, а мне домой надо. Давайте, до завтра. – Он повернулся и зашагал к белой панельной пятиэтажке.
– Давай, – Инесс махнула ему рукой. – Ну, что, – повернулась она к горбуну, – снимаем маски?
– Снимаем, – согласно кивнул Макс. – Только лично мне снимать нечего – я ни от кого не прячусь.
– Я тоже, – девушка взглянула с некоторым вызовом, – если ты о Лысой Горе.
– О ней самой. Просто я судил по твоей фамилии.
– А что фамилия? – вскинула бровь мадемуазель Барсова. – Я – несовершеннолетняя, так что дела Глеба меня как бы не касаются. Тем более что в Магистрате сейчас вроде затишье.
– Да, я что-то слышал; там, кажется, собирается Большой Совет. Это понятно, Саранчин уже всех достал.
– Слушай, – Инесс нервно дернула плечом, – давай не будем с первого дня портить отношения политикой, ладно? Лучше расскажи еще про колокола. Я в церкви почти не бываю, но несколько раз слышала, как там звонят по праздникам. Это ты?
– Не всегда, – покачал головой горбун, – но часто. Тут недавно дед, который меня учил, приболел, а на следующий день какая-то пара венчалась. Я в тот раз звонил, и – ничего, никто не жаловался.
– Погоди, недавно – это когда?
– Ну, недели две назад. А что?
– Значит, я тебя слышала, – в синих глазах девушки засветился неподдельный восторг. – Да, Квазимодо, это действительно твое. Я, бывает, гуляю в районе церкви, и слышала… Знаешь, у меня нет слов – настолько колокола у тебя прекрасно звучат.
Максим улыбнулся; его щеки тронул легкий румянец удовольствия.
– Ты их еще рядом не слышала. Когда ты там, наверху, когда они звучат так, как ты хочешь, поют то же, что твоя душа поет – это совсем другое, – его глаза тоже вспыхнули, только по-иному. В них горела уверенная гордость, какая бывает у человека, когда он говорит о том, в чем силен, что знает и любит страстно, – а этот новый Квазимодо любил свою звонницу не меньше, чем любил колокола Нотр-Дама его литературный тезка.
– Правда, – добавил Макс, переведя дыхание, уже другим тоном, – я в позапрошлом году чуть не оглох из-за них. Родители измучились, пока защитные чары подбирали – на меня ведь не все действует.
– Способности так проявились?
– Да. Вот у тебя что лучше всего идет?
– Не знаю, – Инесс пожала плечами, – пирокинез, наверно. Нет, сейчас еще разрабатывается телепатия, простейшее внушение, но очень слабо. Да и практиковаться мне не на ком. Я ведь только недавно начала учиться, узнала-то о магии поздно; хотя формально нам только через год положено узнать.
– Да покажи мне семью, где бы эти правила соблюдали, – возразил Квазимодо. – Я вон с тринадцати лет начал колдовать, потому что сила полезла наружу, и ее надо было контролировать. Но у меня, признаться, тоже арсенал невелик: начала телекинеза, телепатии, простейшие боевые чары – перенос удара в пространстве, это даже вампиры умеют. И еще метаморфоз, тоже, правда, слабый.
– Метаморфоз? Тогда почему ты ходишь в… таком виде? – Инна нерешительным обобщающим жестом дала понять смысл вопроса.
– Потому что меня уже знают, как горбуна-Квазимодо, – Макса ничуть не задел ее вопрос. – Да и энергии на то, чтобы поддерживать обличье, иллюзию, уходит очень много. Могу показать, если хочешь – здесь все равно никого.
Остановившись, он опустил голову, закрыл глаза и начал превращение. Медленно, неуверенно выпрямилась спина, выровнялись по длине ноги, тело и лицо приобрели правильные формы. Но это не сделало Максима привлекательнее на вид. Вместе с уродством он утратил что-то особенное, присущее только ему, и стал совершенно обычным, абсолютно серым – не человеком, а типом.
– Ну? – с улыбкой спросил он.
– Не знаю, кому как, а мне предыдущий вариант как-то больше нравился.
– И я того же мнения, – согласился горбун, возвращаясь в прежний облик. – Не привык я к нормальной внешности, носить ее не умею. Это еще ничего. Я как-то по-другому превращался, в красавца а-ля Бандерас. Так посмотрел на себя в зеркало – нет, лучше уж буду «Квазимордой». Ладно, я пришел. Ты дальше живешь?
– Да, у Глеба, это вообще на отшибе.
– Понятно. Извини, я бы тебя проводил, но сегодня никак не могу. Надо еще свою норку в божеский вид привести: после переезда вроде все по местам, а у меня в комнате мамонты в футбол играли.
Представив себе мамонтов, играющих в футбол, Инна засмеялась.
– Ну, давай, Квазимодо. – Уже уходя, она обернулась: – Если хочешь – завтра можем вместе пойти. Я полчаса выхожу.
– Запомню, – кивнул горбун. Остановившись у двери подъезда, он посмотрел на часы. По времени выходило, что он вовремя пришел с шести уроков.
«Ладно, – соображал Макс, прыгая по ступенькам на пятый этаж, – допустим, приду, как обычно, и мать мысли читать не будет. Уже плюс. Про то, что географии не было, ей знать необязательно, следовательно, остается только как-то спрятать свои боевые раны» – довольный своей логикой, Квазимодо надавил на кнопку звонка.
– Кто там? – пропищала из-за двери Нюра.
– Воры, – тяжело бухнул Максим. В замочной скважине дважды повернулся ключ. – Тебя же учили – чужим дверь не открывать, – он взглянул на сестру, вскинув бровь, забыв, что она у него немного пострадала.
– А я в глазок посмотрела, – доложила девочка. – Ой, это что?
– Тихо ты! – шикнул горбун, отворачиваясь и пряча увечье от вышедшей из кухни Арины. – Привет, мам.
– Привет. Ну, как у тебя первый день?
– Нормально, – Макс раздевался, стоя вполоборота. – Нарвался на контрошу по географии, а так – все нормально.
– А повернуться? – Арина строго уперла руку в бок.
– Пожалуйста, – афера со здоровым профилем не удалась, и юноша пошел ва-банк. Мать сокрушенно покачала головой.
– Макс, когда это кончится?
– Наверно, уже закончилось, – неопределенно пожал плечами Максим, – если опять не переедем. Я уже говорил – подонков надо ставить на место сразу.
– Ну, и как, поставил?
– Вроде бы. В крайнем случае – повторю встречу министров на яхте. Слушай, мам, оставим эту тему, а?
– Ладно, что с тобой поделаешь. Иди обедать.
На этом чтение нотаций завершилось. Мать слишком хорошо знала, что его уже не исправить, и не стала долго донимать. Макс же скрылся в своей комнате, чтобы переодеться в домашнее.
Босс спал, развалившись на его кровати. Традиционный «калачик», обычно рисуемый на картинках – ничто по сравнению с тем, как в жизни умеют спать кошки. Вытянувшись в струнку, раскинув лапы в разные стороны, свесив голову со стула, дивана или других видов мебели, выгнувшись в причудливый вензель – это далеко не полный перечень ярких поз, в которых спят Мурки и Барсики. А описание всех выражений мордочек заслуживает отдельной книги.
Пушистое рыжее пятно на коричневом покрывале буквально дрыхло без задних ног. В том смысле, что задняя половина туловища кота опасно свесилась с кровати. Передней лапой Босс старательно закрывал пухлую мордашку.
– Подвинься, тесто, – горбун бесцеремонно сдвинул кота к стене и сел на край постели. В ответ на столь непочтительное обращение с древним и неприкосновенным животным «тесто» даже не подумало проснуться.
Пять минут спустя он вошел на кухню в мягких спортивных штанах и черной просторной футболке. Ему всегда покупали одежду больших размеров, которую Арине приходилось переделывать по его фигуре.
– Что еще в школе, кроме твоих ратных подвигов? – спросила мама, ставя перед ним тарелку с супом. – Хоть какие-то приличные ребята есть?
– Есть, – Максим взялся за ложку. – С пацанами пока не контачил, кроме вот этого, – он указал на рассеченную бровь. – Есть, правда, один, вроде нормальный, Изюм. Две девчонки с ним в одной компании. Кстати, можешь меня поздравить, – он выглянул из кухни, проверяя пространство на предмет сестры, – учусь в одном классе с ведьмой.
– С ведьмой? – Арина заинтересованно обернулась. – И кто же это такая?
– Инесс Барсова.
– Это случайно не племянница Глеба Барсова?
– Она, – кивнул Макс. – Между прочим, зря вы с отцом трясетесь каждый раз, когда я пытаюсь дома колдовать. Эта самая племянница опального мага только так строит всякую мелкую шушеру в школе.
– А ты не смешивай божий дар с яичницей, – строго велела Арина. – За Барсовыми, в случае чего, стоит четверка демонов и, как поговаривают, Дракула. А мы…
– …Семья, на которую Магистрату плевать, – в тон матери закончил Квазимодо. – Что-то мне подсказывает, что им сейчас не до моих опытов.
– Вот именно, Макс, сейчас, – Арина сделала ударение на последнем слове. – А потом, когда разрешатся все проблемы, Лысая Гора всем вспомнит все, вплоть до Всемирного потопа.
– Это-то здесь при чем? – проворчал Максим, но не стал продолжать дискуссию и, в молчании покончив с обедом, ушел к себе. Вторая половина дня прошла у него в домашней рутине – подготовке уроков, наведении порядка в комнате (так как ее состояние почти оправдывало формулировку «мамонты в футбол играли») и прочем, прочем, прочем. Внимания, возможно, заслуживала только подготовка к завтрашней физкультуре.
– Нюр! – хрипло позвал он, вспоминая, что еще нужно для лыж.
– Что? – белокурая головка просунулась в дверь.
– Тебе мои варежки нигде не попадались?
– Нет, – подумав, ответила девочка и, подхватив на руки заглянувшего в комнату кота, убежала.
После долгих поисков Макс все же обнаружил темные вязаные варежки в ящике шкафа и положил их в пакет. Помимо варежек, там уже покоились аккуратно сложенные джинсы и свитер, запасные майка и носки, – горбун был с детства приучен серьезно относиться к личной гигиене, – и старая серая шапка. Легкий лыжный костюм с вечера был уложен на стуле, благо физкультура у 9 «В» шла первыми двумя уроками.
– Макс, – Нюра заглянула в комнату с полотенцем в руках. – Мама сказала, чтоб ты взял.
– А, ну да, – Квазимодо несильно хлопнул себя по лбу. – Спасибо.
Нюра, счастливая чувством выполненного долга, убежала к себе.

* * *

– Что нового в школе? – спросил Глеб, когда племянница пришла домой.
– Не что, а кто, – Инна не удивилась, что дядя днем оказался дома: в последнее время Глеб реже пропадал по делам. – К нам парня нового перевели. Я теперь не единственная ведьма в классе.
– Как его зовут? – в черных глазах некроманта блеснул явный интерес. Тоже ничего удивительного – Глебу небесполезно было знать о появившейся поблизости колдовской семье. Инесс, занятая своими мыслями, коротко ответила:
– Квазимодо.
– Я тебе что говорил про клички? – строго поднял бровь Глеб.
– А меня, значит, можно называть Инесс, да? Ладно, если серьезно, Глеб, он сам так представляется. Хочешь, я тебе его покажу?
– Ну?
Девушка резво вскочила и, сбегав к себе в комнату и вернувшись с книгой в руке, вызывающе ткнула пальцем в горбуна на обложке «Собора».
– Примерно такой. Только брюнет, почти моего роста, оба глаза целые, и вообще он… как бы сказать… попропорциональнее, вот! – Инна нашла нужное слово. – С прямой спиной был бы, наверно, метра под два. Добавь еще мозги и полное отсутствие комплексов по поводу внешности – и получишь точный портрет. А еще он звонарь в нашей церкви.
– А это с какой радости? – не понял Глеб.
– Отец Владимир – его дядя.
– Все с вами ясно, – некромант махнул рукой на воспитание племянницы. – Если племянник отца Владимира, то я знаю, чей сын этот твой Квазимодо. Все-таки как его в миру зовут?
– Максим.
– Хотя бы он в школе с магией не играет, как некоторые?
– В школе – пока нет, – помотала головой Инесс, игнорируя намек на свои проделки. – А на улице, пока народу кругом не было, показал, как владеет метаморфозом. У него колдовство уже на хорошем уровне: он на несколько минут полностью изменил внешность. А по школьной части оно ему и не нужно – он сегодня без всякой магии навалял Ягодину с шестерками. Теперь они, наверное, надолго притухнут.
– И по поводу твоего сленга мы, кажется, беседовали, – как бы между прочим заметил Глеб.
– Перекрестись, раз кажется, – беззлобно парировала девушка, поднимаясь и выходя из кабинета, где происходил разговор. Ей было чем заняться и без дядиных нравоучений.
Вздохнув, Глеб покачал головой и обратил взгляд к зеркальному шкафу. Между поверхностью стекла и отражением предметов в комнате медленно соткался образ человека в черном старинном костюме. Спустя полминуты образ окончательно ожил и шагнул из зеркала в комнату.
– Все так хорошо? – молодой некромант указал взглядом на способ перемещения. Сквозь зеркало граф Джузеппе Калиостро давно не являлся к нему.
– Довольно-таки, – ответил демон, – но твоей очаровательной племяннице меня лучше не видеть.
– От нее мог бы не прятаться, – возразил Глеб, но все же плотнее закрыл дверь.
– Может быть, может быть. Но я считаю, лучше перестраховаться, чем потом разбираться с неприятностями.
– Да, наверно. А ты, собственно, зачем здесь? Проверяешь, на месте ли я?
– Нет, – улыбнулся Калиостро, – потому что знаю – если тебя попросить сидеть дома и не дергаться до поры до времени, ты послушаешься. Во всяком случае, есть такая возможность. Но я по другому делу. Уже знаешь, что Саранчина намерены сместить с должности?
– Нет, – Барсов вскинул бровь, эта деталь мимики была общей у них с Инесс. – А сместят ли? Первый магистр, все-таки.
– Ты недооцениваешь силу Совета. Магистры даже не имеют права в нем участвовать. Если сейчас будет принято решение сменить Первого магистра, то этому никто не сможет помешать.
– Ты сам там был?
– Сам не был, для нас четверых и для тебя на Лысой Горе подготовлена такая горячая встреча, что у всех есть возможность обжечься. Влад сумел проникнуть.
– Вампира пропустили в Магистрат?
– Когда-то я тебе говорил, – усмехнулся Джузеппе, – что Дракула не простой вампир. У него на все свои приемы и уловки. Неужели ты этого не понял?
– Да понял уже, – вздохнул Глеб.
Разговор продолжался еще некоторое время, но особо ярких моментов в нем больше не было. На какое-то время в деятельности команды, собранной графом Калиостро, наступило затишье. Джузеппе лишь посоветовал молодому другу по-прежнему оставаться на месте, соблюдая определенную бдительность.

Инна не знала о визите графа, да и не стремилась узнать. Последние приключения научили ее некоторой осторожности. Нет, прежняя дерзость и рискованность характера сохранились, но все же девушка старалась меньше совать нос в колдовские дела Глеба.
Включив магнитофон, она села у стола и сложила руки на спинке стула, положив на них подбородок. По телу разлилась странная усталость. Инне Барсовой было скучно.
Большую часть уроков на завтра она не собиралась делать. Задания по географии, по известным причинам, не было; где находился учебник по обществознанию, девушка даже не помнила; заниматься бестолковым заданием по английскому (которое не менялось уже третий урок подряд) вообще было «ниже ее достоинства». Оставалось только выполнить три упражнения по химии – одному из немногих предметов, которые по-настоящему нравились Инесс.
Задача и две цепочки реакций несколько подняли настроение, а Дима Билан, поющий уже, кажется, десятую песню из динамиков, внес в это поднятие весьма внушительную лепту.
Собрав сумку и, как всегда, «забыв» половину учебников, Инесс упала на кровать, машинально вполголоса подпевая Билану. В голове стремительно закрутились мысли, абсолютно бестолковые, как и весь вечер.
Взгляд девушки упал на фотографию родителей на книжной полке. Денис Барсов очень походил на брата, разве что был на пять лет старше и несколько тяжелее поджарого Глеба. Анастасию Барсову не нужно долго описывать – Инна была ее копией.
Странно, но только сейчас, спустя год разлуки, она чувствовала, что скучает по ним. Возможно, потому, что маме и папе и раньше случалось надолго уезжать. Но теперь Инесс точно знала, что их «археологическая экспедиция» проходила в другом измерении, и, как объяснил ей Глеб, вернуться сейчас они просто не могли: Магистрат установил «железный занавес», отгородившись от всех иных миров.
Грустные мысли прервал телефонный звонок. Инна дотянулась до мобильного на тумбочке и улыбнулась номеру, высветившемуся на экране.
– Да? – она поднесла телефон к уху.
– Привет, котенок, – раздался знакомый голос, говоривший по-английски.
– Привет, мой хороший! – Инесс закрыла глаза, представляя себе живое смуглое лицо Орландо.
– Я не поздно звоню?
– Нет, что ты! Как ты там?
– Прекрасно. А ты?
– Так же. Только мне скучно, Орландо. У нас тут холодно и скользко, – нарочито-капризным голосом пожаловалась девушка. – А в Турции сейчас, наверно, тепло, да?
– Не очень, – не стал врать вампир, – но и не холодно.
– Ты все в том же отеле работаешь? А то вроде собирался переходить?
– Да не пришлось срываться. Уйди отсюда, Кинг! – прикрикнул Орландо в сторону. Девушка коротко засмеялась: Кингом звали ручного леопарда аниматоров из отеля «Tьrkischer Stern».
– Не обижай кису, – велела она Орландо.
– Твоя киса, – возразил вампир, – надумала со мной побороться, когда я разговариваю. Тебе это нравится?
– Не очень.
– Мне тоже, – юноша бросил что-то в сторону по-турецки. – Ладно, все-таки: что у тебя творится?
– Да ничего особенного. Хожу в школу, школа пока не развалилась. Ничего, скоро начнутся лабораторки по химии, тогда и придумаю, как ее взорвать.
– Ну-ну… Иду! – ответил он кому-то. – Извини, Инесс, работа зовет. Все, целую тебя, пока.
– Пока, – девушка щелкнула кнопкой и потянулась. В памяти тут же вспыхнули яркие воспоминания последнего отдыха в Турции. Там ей довелось управлять неслабым колдовством, там же она встретила Орландо. Юноша-вампир девятнадцати лет очень нравился ей, но была ли это любовь – Инна затруднялась ответить даже себе. Впрочем, пока ее устраивали и такие отношения, укрепляемые довольно частыми телефонными разговорами и перепиской в Интернете.
По цепочке ассоциаций девушке вспомнился еще один вампир, работавший вместе с Орландо в анимации – великан Рино. Колоритный тунисец невольно оказался орудием некоего инквизитора с Лысой Горы. Стоило мыслям обратиться в сторону оставшегося неизвестным врага, Инна встряхнула головой, отгоняя их, и махом приняла вертикальное положение. Пора было собирать «мешок Деда Мороза», как она называла свой «лыжный» пакет. Пока она «утрамбовывала» куртку, штаны, водолазку и все прочее как можно компактнее, пока искала носки потолще, справедливо сомневаясь в сухости школьных ботинок, вечер постепенно проходил.
После всех дел и ужина девушка вернулась в комнату. Телефон уже устал петь голосом Билана. Инесс взяла трубку:
– Привет, – осторожно раздалось «на другом конце провода».
– Привет, Изюм. Ты чего?
– Можешь мне продиктовать пятую задачу? Срочно надо.
– А завтра скатать не проще? – не поняла Инна.
– Не проще. К нам бабка приехала, и они все втроем собрались у меня уроки проверять. Я уравнения как-то написал, а на задаче они меня на весь вечер запалят. Помоги, а?
– Ладно, записывай, – девушка выудила тетрадь из сумки. Андрей счастливо зашуршал бумагой. – Дано…
Она знала бабушку Изюма. Громадных размеров суровая старуха была учительницей физики на пенсии, поэтому физика была одним из немногих предметов, по которым Андрей не «консультировался» у Инесс и Сандры. И сейчас у Инны были серьезные причины продиктовать ему задачу по химии.
– Все? – спросила она, закончив диктовку.
– А по русскому на послезавтра не подскажешь? Заодно?
– Изюм, ты бы не наглел, а?! – возмутилась мадемуазель Барсова.
– Ладно, шучу. В школу завтра как обычно?
– Как обычно. Только с нами, может быть, Квазимодо пойдет. Ты не возражаешь?
– Нет, с чего вдруг? Все, шухер, ко мне надзиратель идет. Спасибо, Инесс, давай.
– До завтра. – Инесс щелкнула кнопкой мобильника и усмехнулась, представив грозную пенсионерку, марширующую проверять уроки у внука.
– С кем болтала? – спросил Глеб, неслышно входя в комнату. Бесшумная мягкая походка была у Барсовых семейным признаком.
– Изюм звонил, мы химию делали.
– Тебе не надоело, что твоими мозгами кто-то пятерки зарабатывает?
– Во-первых, – учительским голосом возразила Инна, поворачиваясь вместе со стулом и откидываясь на спинку, – не только моими мозгами, но еще и своими и Сашкиными. Во-вторых, это не «кто-то», а Изюм. Для него мне тетрадей не жалко, потому что он – мой лучший друг, в котором я уверена на сто процентов. Можешь мне поверить, Глеб, в классе есть те, кому я не только тетрадь не дам – слова не скажу по уроку. Потому что потом такое можно о себе же услышать… И потом, Изюм ведь не все подряд у нас скатывает. Что не понимает – объясним, а в общем и целом он и сам неплохо соображает.
– Ясно. Слушай, а почему ты его все время Изюмом называешь? За все время, что ты с ним общаешься, ни разу не назвала по имени.
– Неправда, по имени я его называла. А если серьезно – я когда в восьмом классе сюда перешла, его так звала уже вся школа. И главное, никто не помнит, почему. Вот, например, наш новенький, Квазимодо – сразу ясно: он Квазимодо и есть. Или Нарин из одиннадцатого класса: сокращенно от «Наринский». Понятно, например, почему меня одно время называли «Барсом». Потом, правда, перестали, потому что я – Инесс.
– Нас с твоим отцом тоже вся школа Барсами называла, – припомнил Глеб. – Не знаю, как Денис, а я этим гордился страшно. Особенно после того, как научился колдовать. Чего только не творил, особенно в те дни, когда колдовать позволено открыто. Магистрат, по крайней мере до сих пор, ни в пятницу тринадцатого, ни в Хэллоуин, ни на Ивана Купала не отслеживал, кто что выкидывает, потому что это просто невозможно. – Рассказывая, некромант увлекся и не заметил, как в глазах племянницы загорелся азарт. Заметив это, Глеб осекся и запоздало попытался напустить на себя вид строгого воспитателя. – Но это было раньше, и я никак не пример для подражания.
– Ага, давай, исправляй положение! – расхохоталась Инесс. – Нет, Глеб, вот как раз ты для меня – самый лучший пример. И вообще – не думаете ли вы, Глеб Игоревич, что я буду послушным ботаником? Не дождетесь.
– А я этого от тебя и не жду. – Барсов обнял племянницу и поцеловал в лоб. – Потому что, честно говоря, у тебя этого просто нет в генотипе.
– В чем?
– В крови, – доходчиво объяснил Глеб.
Они еще долго говорили о чем-то, пока некромант не взглянул на часы и не отправил племянницу спать, так как вечер постепенно перетекал в ночь.

«Я знаю точно – невозможное возможно…»
– Встаю, Дим, встаю, – сонно ответила девушка телефону. С некоторых пор он будил ее: кукушка в старых ходиках окончательно достала Инну, и юная ведьма сняла часы со стены.
Неимоверным усилием заставив себя выбраться из постели, она на автопилоте сделала несколько упражнений. Из всех желаний в данный момент у нее сохранилось только одно: лечь и уснуть.
– Умывайся быстрее! – позвал снизу Глеб.
Инесс с мрачным выражением лица спустилась на кухню и, сев к столу, решительно отставила тарелку с молоком и коробку с хлопьями. Она не выспалась. Обычно она не высыпалась в школу просто «из принципа», но сегодня это как-то особенно ощущалось. Всю ночь ее преследовали сны – бестолковые, путаные, но тяжелые. Снились какие-то зеленые черти, мелькнул Квазимодо (правда, она не помнила, какой именно – новый одноклассник или книжный горбун), облезлая серая ворона, которую девушка случайно увидела вчера на заборе, и еще какая-то незапоминающаяся муть.
– Так, ты почему не ешь? – строго спросил Глеб.
– Зачем? Чтобы на лыжах бежать с полным желудком?
– На пустой желудок – еще хуже. Ешь, кому сказано?
Недовольно фыркнув, девушка не стала вдаваться в споры и, через силу дожевав завтрак, поднялась к себе одеваться. Сборы заняли еще минут двадцать.
Свежий воздух взбодрил ее, и Инна скорым шагом направилась в школу. Приближаясь к одному из домов на краю поселка, она увидела знакомую со вчерашнего дня несуразную фигуру, маячащую у фонаря.
– Привет, – поздоровался Квазимодо. – Давай подождем минуту, а то мне мелкую в школу вести. Это что? – он кивнул на объемистый пакет в ее руке.
– Это? Мешок Деда Мороза, – девушка пнула пакет. – Нет, если серьезно, то это мой лыжный костюм. Куртка, штаны, все прочее…
– А не судьба сразу в куртке пойти? – приподнял бровь Макс.
– Холодно, – лаконично констатировала Инесс.
– Понятно, – горбун обернулся к подъезду. – Она там заснула, что ли?
Словно в ответ на его недовольство на крыльце появилась девочка лет семи – восьми, маленькая и деловая. Зеленый ранец за ее плечами едва ли не превосходил размерами свою обладательницу.
Девочка лично Инне показалась довольно милой, но у Квазимодо, похоже, было на этот счет иное мнение.
– Ты куда пропала? – с явно напускной сердитостью спросил он, забирая у сестренки портфель. – Ин, знакомься – это моя сестра, Нюра. Нюр, это Инна… Как тебя по отчеству?
– Отчество-то зачем?
– Нечего ее распускать, – важно пояснил Максим и взял у нее мешок.
– С ума сошел? – удивилась Инна. – У тебя же и так…
– Да ладно, не сломаюсь, – усмехнулся горбун, перехватив в одну руку собственный пакет и рюкзак сестры, в другую – «мешок Деда Мороза». Для него это не было тяжестью. Он с едва заметной улыбкой покосился на изумленную девушку.
– Пойдем через стадион, там ближе, – предложила Инесс. – И с Изюмом мы обычно там ходим.
– Начальная школа там по пути? – уточнил Макс.
– Там есть перекресток, и до школы от него метров десять, – ответила девушка. – Тебя это устроит?
– Десять метров сама пройдешь? – обратился горбун к сестре. Та кивнула. – Нас это устроит, – с деланной важностью подтвердил он. Инна тихо прыснула.
– А ты меня после школы заберешь? – спросила Нюра у брата.
– Заберу, иди молча.
– А что вчера? – поинтересовалась мадемуазель Барсова.
– Вчера мать была дома. Она на сутках, и отец только вечером приедет.
На упомянутом перекрестке торчал Изюм.
– Привет, – улыбнулся он. – Где застряли?
– Да вот, – горбун кивнул на сестру, – ждали.
– Здравствуйте, девушка! – Андрей протянул «девушке» руку. Инна хихикнула.
– Какая она девушка? – махнул рукой Квазимодо. – Нюр, все, иди в школу. Как уроки закончатся, я за тобой зайду. – Он подтолкнул сестру в спину.
– Мне, что, уже покадриться нельзя? – не унимался Андрей.
– Только не с моей сестрой, – Макс на ходу подхватил «игру».
– А ему все равно с кем кадриться, – вставила слово Инесс. – Важен сам факт.
– А что в этом плохого? – отмахнулся Изюм.
Некоторое время троица шла молча, пока Андрей не заметил отсутствие следов драки на лице горбуна.
– Слушай, Квазимодо, – поинтересовался он, – а где? – он провел рукой по брови.
– Где надо, – уклончиво ответил Максим. На понимающий взгляд юной ведьмы он незаметно кивнул. Ссадину с брови ему за пару секунд убрала мать.
– Господи, – после еще одной паузы выдохнула Инна, – как же я хочу домой! Не хочу никакие лыжи, никакие уроки, ничего! – это можно назвать традиционным утренним причитанием девятиклассниц.
– Ты еще Ленину скажи, что на лыжах не пойдешь, – хмыкнул Андрей.
– Какому Ленину? – не понял горбун.
– У нас физрука зовут Владимир Ильич, – объяснила Инесс.
– И еще он – коммуняка! – добавил Изюм. – Девчонки его терпеть не могут, потому что он на каждом уроке заставляет выкладываться. Кстати, из них на физкультуру ходят от силы три. Это вот Инесс, Сандра, Машка, когда не освобождена, ну, в крайнем случае еще кто-нибудь.
– Сегодня опять будем в том же составе, зуб даю, – проворчала мадемуазель Барсова. – Нет, Леська с девчонками вообще-то молодцы: не захотели – не пошли. Мне бы так. Но этот зараза Глеб ни за что меня дома не оставит!
– Странно, – негромко заметил Квазимодо. – Вчера Саша довольно резко говорила и об Олесе, и об остальных, я их имен не знаю. А ты вроде бы и уважаешь их. Что все-таки за отношения у этих девчонок? – вопрос был обращен скорее к Изюму.
– Просто Сандра вчера была в сильном раздражении, – предположила Инесс. – То, что вчера устроили Вася с компанией, и то, как Васнецова это поддерживала, кого угодно взбесит. А так мы с Леськой почти нормально друг к дружке относимся. Ну, полаемся иногда, и такое бывает. А так, в общем и целом, – отношения ровные.
– Не грузись ты этим, – посоветовал горбуну Андрей. – Их все равно не разберешь. Ну, я понимаю там: поссорились, дали друг другу в морду – и все, и разошлись. А тут…
– А что, девушка, по-твоему, не может «дать в морду»? – язвительно уточнила Инна.
За этой дискуссией они незаметно дошли до школы. У раздевалки полная девушка, крашенная в блондинку, оживленно спорила с малорослым суховатого сложения пожилым человеком, одетым в легкую куртку и вязаную шапку.
– Ленин, – шепнул Изюм на ухо другу. Макс кивнул.
– Оль, ты чего шумишь? – махнув рукой круглолицей спорщице и поздоровавшись с физруком, поинтересовалась Инесс.
– Ты в курсе, что мы на лыжах идем? – ответила девушка вопросом на вопрос.
– Вообще-то, да, – Инна встряхнула пакетом, отобранным у горбуна при входе в школу.
– А мне никто не сказал! – возмущенно подпрыгнула Оля. – Я, как лох, принесла форму для зала, думала – заработаю третью оценку и потом буду дома спать! А мы, оказывается, на лыжах…
– А ты в окно не пробовала смотреть? – пожала плечами мадемуазель Барсова.
– Так, – протянула она, уже вваливаясь со своим мешком и школьными лыжами в женскую раздевалку у спортзала. – Я не поняла – а где Сандра?
– Ты у меня спрашиваешь? – Олю интересовал другой вопрос: – Слушай, а что девчонки вчера говорили? У нас типа новенького избили?
– Не избили, – объясняла, быстро переодеваясь, Инна. – Ягодина что-то не устроило, и он полез в драку. Их, шестерых, вчера практически один Квазимодо побил. Нет, Изюм с Сандриными клонами тоже поучаствовали, но против Васи у Изюма не всегда шансы есть, согласись.
– А этот… Квазиморда, – это тот, страшный?
– Не Квазиморда, а Квазимодо, – поправила Инесс. – Не буду спорить – не красавец. Но знаешь, на мой взгляд, это не причина вшестером одному стрелу забивать. А с внешности, в общем, и началось.
– Да, ты в принципе права. Только Леська говорила, что он что-то на нее возникал…
– О, Господи! – юная ведьма раздраженно мотнула головой. – Да она вчера устроила истерику, как только Макса к ней посадили на время. Что-то там орала, типа почему она должна позориться рядом с ним, еще что-то в этом роде. Детский сад, короче.
– Его не пересадили?
– Чумина его поменяла местами с нашим тормозом. В общем, нормально все у нас в классе. Почти.
В дверь забарабанили ключом.
– На построение! – раздался из коридора окрик физрука.
– Иду! – раздраженно откликнулась Инна. – Ты здесь будешь? – спросила она у Оли.
– Угу. Ты химию делала?
– Нет, – легко соврала отличница. Олеся Васнецова и ее подруги входили в список людей, для которых тетради Инесс были закрыты.
Класс, как всегда, выстроился в две шеренги, если, конечно, одну Инесс можно было назвать шеренгой из девушек. Изюм оглянулся и с недоумением окинул взглядом Квазимодо, пристроившегося в хвосте колонны с лыжами в правой руке и палками в левой.
– А ты-то куда?
– Видимо, туда же, куда и все, – в голосе горбуна звучала едва различимая нотка вызова. – Нет, я, конечно, могу свернуть к церкви и отоспаться у себя наверху урока до шестого. Только там холодно, и меня отец Владимир все равно выгонит. Так что придется учиться, – заключил он, останавливаясь вместе со строем.
– А как ты на лыжах побежишь? – поинтересовалась Инна, игнорируя то, что говорил учитель о предстоящем уроке.
– А увидите, – усмехнулся Макс. – Я хромой, но не инвалид.
Во дворе школы началась возня. Инесс протолкалась между Зверевым и Фоминым ближе к лыжне, справедливо считая, что лучше сразу выйти вперед, чем потом требовать пропустить. Между прочим, она заметила, что упомянутые личности с явным уважением посторонились перед Квазимодо.
Те, кто быстрее справился с креплениями, рванулись вперед. Это, как всегда, были несколько парней и чуть позади – Инна.
Илья Правдин, лучший лыжник класса, привычно заскользил по лыжне, слыша за спиной дыхание Изюма, за четыре с небольшим года еще ни разу не сумевшего его обогнать. Несколько раз Андрей порывался по сугробу обойти «золотого призера», но ему не хватало на это скорости.
Вдруг нечто темное пронеслось мимо Ильи невзирая на довольно глубокий снег на поле. Долю секунды спортсмен пытался понять, что это было, пока не узнал впереди горбатую спину нового одноклассника. Седов, казалось, без усилий оставлял их позади.
– Не понял, – Изюм даже немного сбавил темп, – а это как?
У Максима был какой-то особый стиль бега на лыжах: рваный, напрочь лишенный спортивной красоты, но, тем не менее, дающий непонятную быстроту. Приглядевшись, Изюм рассмотрел, что горбун скользил практически на одной правой ноге, отталкиваясь короткой левой. Андрей попробовал повторить этот странный ход, но, несколько раз упав, все же последовал совету идущего следом приятеля «не страдать фигней».
Три лыжника, не отставая друг от друга, прошли по школьной лыжне вдоль леса. Квазимодо по-прежнему немного опережал их. Только на развилке, там, где один лыжный след уходил направо, в лес, а другой – в сторону реки, горбун остановился, и ребята догнали его.
– Ну ты дал! – это были первые слова Андрея. Макс только пожал плечами.
– Ты профессионально лыжами не занимаешься? – спросил Илья. Горбун покачал головой.
– Не взяли бы, – отрывисто сказал он, выравнивая дыхание. – Куда дальше?
– Туда, – Изюм показал палкой на реку и, не дожидаясь, пока остальные опомнятся, рванул вперед. Правда, вскоре его водворили на прежнюю позицию.
Какое-то время они ехали молча. Наконец, напротив дорожного знака на обочине, горбун остановился, а вслед за ним и остальные. Дорожный знак был концом маршрута.
«Четверка лидеров» остановилась на минуту. Крепкий простоватый на вид парнишка промялся по сугробу ближе к Максу.
– Это ты типа крутой? – без всякой злобы в голосе спросил он. В ответ Квазимодо только с улыбкой кивнул.
– Серый, – юноша протянул руку. Максим по-прежнему молча снял зубами варежку с правой руки и ответил на рукопожатие. Левой рукой он продолжал опираться на палки.
– Присоединяйся. Здесь придурков нет, – Андрей обвел рукой собравшийся кружок.
– Ну, положим, это я понял, – горбун отвернулся, прокашливаясь.
– У кого-нибудь есть покурить? – поинтересовался Изюм.
– Ты же два месяца как бросил! – удивился Илья.
– Все равно тянет. Макс, у тебя нет?
– Нет, – мотнул головой Макс, никогда не куривший и не собиравшийся начинать.
– Ладно, черт с ним. О, Инесс! – девушка действительно приближалась к ним.
– Ух! – она остановилась, едва не падая в снег. – Как дела?
– Нормально, – за всех ответил Изюм. – Где народ?
– А я откуда знаю? Где-то сзади. Мы обратно идем?
– Идем, – согласились ребята. Инесс все же осталась немного передохнуть.
Обратный путь четверка прошла с не меньшей быстротой, чем от школы. Впереди по-прежнему бежал Квазимодо, будто не знавший усталости. Предположение об этом было опровергнуто только в школе, чему предшествовало еще одно знакомство.
Инна умудрилась добежать до школы, пока молодые люди отчищали лыжи от снега. Они подождали ее и вместе вошли в зал. Там несколько человек класса из одиннадцатого играли не то в баскетбол, не то в разновидность футбола, не то в «пробей мячом стену».
Огромного роста парень, в котором горбун узнал вчерашнего курильщика, бросил мяч друзьям и по очереди пожал руки Изюму, Илье и Сереже.
– Привет, Нарин, – махнула варежкой Инна и бесцеремонно впихнула ему в руки лыжи с палками. – На, сдай Ленину.
– Ага! – пробасил юноша, не спеша, впрочем, возвращать лыжи. – Шла бы и сама несла.
– Я не могу, я старая больная женщина, – отбрила Инесс. – Да, забыла, – она вытащила из кармана веревочку, – не забудь связать, – слова сопровождались такой милой улыбкой, на какую только способна была мадемуазель Барсова. Едва Нарин открыл рот для ответа, девушка со звонким, не поддающимся описанию хохотом бросилась наутек.
– Мужайся, брат, – Изюм с серьезнейшим лицом похлопал верзилу по плечу, – скажи спасибо, что Сандры нет. Ладно, фиг с ними, с девчонками, лучше познакомьтесь: Макс, – он отступил, обращая внимание на горбуна, – это Диман Наринский.
– Да вроде почти знакомы, – весело заметил Дима, протягивая руку. – Нарин.
– Квазимодо, – хрипло выдохнул Макс, ограничивая свою речь.
– Кто? – не понял Нарин.
– Все нормально, – пояснил Андрей. – Квазимодо – это для особо умных. А так Макс.
– Другое дело, – как показалось горбуну, Дмитрий Наринский особой сообразительностью не отличался.
– Я пойду, переоденусь, – как бы извиняясь, сказал он и покинул зал обычной своей прыгающей походкой.
Но когда молодые люди 9 «В» спустя две минуты вошли в раздевалку, Максим Седов, неутомимо, с огромной скоростью пробежавший около двух километров на лыжах, полулежал на лавке, подложив руки под голову. Мощные плечи едва заметно дрожали.
– Эй, ты чего? – Андрей испуганно потянул его за рукав.
– Ничего, – успокоил его Квазимодо, тяжело садясь и приваливаясь к стене. – Нормально все. Сейчас отдохну – и вообще будет прекрасно. – Говоря, он неторопливо снял куртку и шапку и шапкой отер мокрое лицо.
– Зачем было выкладываться, – успокоенный Изюм тоже начал переодевание, – если ты после этого еле живешь?
– Во-первых, я не еле живу, – наставительно поправил Макс. – А во-вторых, – он поднялся на ноги и стал рыться в пакете, – я никогда не буду из-за своего… из-за своих особенностей, скажем так, унижаться и тащиться где-то в хвосте. Лучше сдохну, чем покажусь слабым.
Тщательно обтерев торс полотенцем, он замолчал. Изюм не стал продолжать разговор, уловив раздражение, только пожал плечами. Такое мировоззрение было ему не совсем понятно, но он не решился развивать тему.

Во время второго урока, который Инна и Оля «отматывали» в раздевалке, явилась Сандра.
– Тихо, – предупредила она слова негодования Инесс. – Я проспала.
– Ты, коза, – рот юной ведьмы трудно было сразу закрыть, – я одна с кучей пацанов тащилась на лыжах! Я тебя убью!
– Не убьешь, – отмахнулась Саша. – Что там за вопли в зале?
– Наши с одиннадцатым классом в баскетбол играют, – ответила Инна, перелистывая учебник по английскому. – Что нам задавали?
– Ты у меня спрашиваешь? – небрежно протянула Сандра.
– Слова, страница пятьдесят, – сообщила Оля, не отрываясь от телефона, кнопками которого щелкала уже минут пять.
– Боже мой, Оля! – Саша повернулась к ней. – Ты знаешь, что задали?
– Ага, – девушка, похоже, была и сама удивлена своими познаниями, – прикинь, у меня в кои-то веки что-то в дневнике записано. – Она поднялась со скамейки: – Пойду в зал, поиграю.
– На каблуках? – поинтересовалась вслед Инна, но ответа не получила. – Ну, пусть делает, как хочет. А ты не пойдешь, а, Саш?
– А что мне там делать?
– Там Нарин, – Инесс улыбнулась, сверкнув жемчужными зубами.
– И что? – Сандра равнодушно передернула плечами.
– Ну, может быть, и ничего. Но не я же с ним встречалась в том году.
– Нашла, что вспомнить! Не встречались мы, сколько раз повторять?
– Да ладно, – Инна примирительно махнула рукой, – что я, не понимаю? На друга он еще тянет, но не на парня. Но что-то такое все-таки было?
– Если и было, то так, как бы мельком. Пригляделась и все поняла. Не то, что ты со своим турком, – подколола Сандра.
– Орландо – не турок, – Инна даже не стала отпираться. – Да и при чем здесь это? Он мне нравится, вот и все. А у тебя разве никого нет, хотя бы в проекте?
– Может, и есть. Но это мое дело.
– Понятно, – кивнула Инесс. – Не лезу.
В дверь постучали, и в комнатку вошел физрук.
– Так, баронесса, – обратился он к мадемуазель Барсовой, – ты почему ботинки не сдала?
– Спросите Нарина, почему он мои лыжи без ботинок сдал. Может быть, потому, что ботинки были на мне. Сейчас отнесу, было бы, из-за чего шуметь.

После физкультуры 9 «В» откровенно валял дурака на уроке английского, поскольку географии, как и вчера, не было.
Перелистывая учебник, Макс с удивлением отметил, что опередил весь класс примерно на пятьдесят страниц. Качество получаемых знаний явно упало ниже нуля. Он с трудом заставлял себя держать глаза открытыми: монотонный, хоть и громкий, голос учительницы, объяснявшей грамматику седьмого класса, действовал, как голос экстрасенса: «Даю установку – опустить голову на парту и спать… спать… спать…»
– Макс!
– Что? – кажется, он в самом деле задремал.
– Максим, – внимание горбуна обратила на себя учительница, – как ты скажешь: «Они читали книги вчера в два часа»?
– «They were reading books yesterday at two o’clock», – автоматически ответил Максим.
– Не спать, – погрозила пальцем учительница, едва ли с долей серьезности.
Отогнав остатки дремоты, Квазимодо обвел взглядом класс. Как ему показалось, английским здесь не занимался никто.
Рядом с ним Изюм играл на телефоне. Видимо, тем же занятием были поглощены несколько человек на задних партах. На соседнем ряду Инесс и Сандра, загородившись учебником, что-то рисовали в тетрадях. За четвертой партой позади Макса и Андрея чем-то шуршали Олеся и Оля, прогнавшая Антона на «камчатку». Четвертая парта у стены, – уже знакомая Тамара и незнакомая темноволосая девушка, – были заняты, как и третья парта у окна, рисованием. Прямо перед Изюмом и Квазимодо двое молодых людей шушукались с одинокой девушкой с первой парты. Горбун невольно задержал испытующий взгляд на этой парочке.
В одном из них угадывались слабые нервы и отсутствие характера. По некоторым деталям внешности Максим умел определять это на раз. Второй объект наблюдения сразу бросался в глаза девичьими манерами в поведении. Даже не девичьими – не каждая девушка станет так себя вести – а средними между мужскими и женскими. Проведя внутреннюю «беседу» со своей наблюдательностью, горбун криво усмехнулся.
И главное – в обоих юношах настолько явно сквозило что-то скользкое, подлое, что само собой в душу поселялось отвращение. С подобными людьми нужно быть как можно осторожнее, если не хочешь потом расхлебывать проблемы. И пачкать руки о них нельзя – отмыться потом будет трудно.
Толкнув локтем Андрея, Квазимодо вопросительным взглядом указал на вышеописанных. Проследив направление взгляда, Изюм с презрением улыбнулся и быстро написал несколько строчек в тетради. Макс прочел: «Тот, что передо мной – Никита Козин. Рядом – Лешка Олехов. На них не обращай внимания, это так, двое голубых. Кроме сплетен, от них ничего путного не наберешься. С Юлькой (первая парта) шляются по поселку, причем где-то за рынком, в каких-то сараях, куда даже меня не заносит. В общем, забей на них». Прочитав, горбун согласно кивнул: характеристика вполне соответствовала его впечатлению.

Инна посмотрела на экран телефона и тронула подругу за локоть:
– Еще целых пятнадцать минут здесь торчать! – учительница, даже если бы напрягла слух, не уловила бы ее шепота – такое жужжание стояло в кабинете.
– И что? – не отрываясь от серебристого дракона в тетради (рисунки цветными ручками занимали больше места, чем записи), уточнила Сандра. – Потом еще общество, так что наберись терпения.
– На обществе скучать не будем, – доложил с соседнего ряда Изюм. – Сегодня же проверочная.
– Нет, сегодня положительно день сюрпризов, – усмехнулась Инесс. – Оля помнит, что по инглишу задали, ты – про самостоятельную. Может, ты еще и готовился?
– Не-а, – Андрей широко улыбнулся. – А зачем?
– Ну, слава богу, – облегченно вздохнула девушка, – а то я уже думала, что тебя похитили марсиане и подменили.
– Тогда скорее он похитил марсиан и заставил себя подменить, – поправила Саша, – чтобы школу прогуливать. А что? В его стиле.
– Инна и Саша, вы мешаете! – похоже, они немного превысили допустимую громкость разговора на уроке.
– Все, молчим, – привычно покаялась за всех Сандра.
Вслед за английским 9 «В» честно провел сорок пять минут на обществознании, пытаясь сформулировать ответы на вопросы проверочной работы. Инесс, быстро накатав на выданном листке фразы, которые могли сойти за ее точку зрения по правовой теме, оперлась локтем на стол и в молчании созерцала одноклассников. Ничего нового (исключая, понятное дело, Квазимодо) на глаза не попадалось.
– Инесс, – позвал Андрей.
– Изюм, высказывать нужно свое мнение, отвяжись, – отмахнулась девушка. В данный момент ей ничего не шло в голову. Изюм попытался «докричаться» до Сандры, но та, уже занятая какими-то делами в телефоне, только молча показала кулак. Огорченный такой категоричностью, Андрей уткнулся в свой листок и быстро стал строчить «свое мнение».

– Я первый раз в жизни, – констатировала Инна, поднимаясь на четвертый этаж, – не хочу на химию. Шестой урок, а сил не было еще до первого. Слушайте, а может, смотаться? Что-то давно уроков не прогуливали.
– Остыньте, – осадила ее и навострившего уши Изюма Сандра. – Во-первых, нас видели уже все училки в школе. Во-вторых, в раздевалку теперь без учителя не пускают. И в-третьих – нефиг с химии бегать.
– Тоже правильно, – вздохнул Изюм. На минуту он задумался, что-то вспоминая. – А, кстати, целый день забываю спросить: мы сегодня в театр идем?
– В театр? – переспросил удивленный Макс.
– Это у нас так театральный кружок называется, – объяснила Инесс. – Не знаю, Изюм. По идее, сейчас делать нечего: Новый Год давно провели, если только на двадцать третье что-то начнем готовить или просто пару номеров попробуем придумать.
– Да нет, надо сходить, – подумав, высказалась Саша. – У нас последние танцы уже старые, а мало ли, куда придется мотаться. Тем более, я где-то на стенде видела – у нас когда-то там в третьей четверти школьный конкурс самодеятельности. Фигня, конечно, как и всегда в школе, но что-то надо будет выдать.
– Ну, надо будет – выдадим, – философски заметила Инна. – Тогда надо будет Нарина выловить, чтобы пришел, и с Леськой поговорить. Кстати, а она где? – девушка покрутила головой, выискивая Васнецову.
– Видимо, на пути домой, – проинформировал Квазимодо, случайно посмотрев в окно. – И не одна она.
– Что?! – юная ведьма прижалась лбом к стеклу. – Нет, и кто после этого прогуливает?
Горбун краем глаза заметил, как оживилось лицо Олехова, одного из их с Андреем соседей по ряду. Он незаметно кивнул на него друзьям:
– На что поспорим, что настучит?
– А тут и спорить нечего, – согласился Изюм.
– Да пусть стучит, – презрительно усмехнулась мадемуазель Барсова. – Не на нас же. А так – ему хуже будет. Один раз его шпана из параллельных классов избила, после этого он с месяц помолчал. Теперь, кажется, опять завелся.
– Черт с ним, – как бы подвела итог Сандра.
Предсказание Квазимодо сбылось: стоило учительнице войти в кабинет, парочка со второй парты подскочила к ней, наперебой шепча что-то. На уроке никто из ребят не дал этому комментария, потому что закрыть рот пришлось даже неугомонному Изюму. Похоже Мария Степановна (как заочно представили ее Максиму еще на перемене) умела поддерживать идеальный порядок в классе. Но после занятий, в раздевалке, Инна поманила пальцем Олехова:
– Леш, скажи мне честно: что тебе все неймется? Обязательно было стучать?
– А с чего ты взяла, что я стучал? – тонкий голосок Леши резал слух манерными нотками. – И какое тебе вообще дело?
– В общем-то, никакого, – холодно усмехнулась девушка. – Просто мне тебя чуть-чуть жалко, ну, самую малость. Олеське ведь ничего не будет, ей просто сделают замечание, а тебе от нее обеспечена стрела. Она не такая дура, и знает, что в классе только две крысы, которые умеют стучать.
– Да пошла ты, – озлобился юноша. – Ты на себя бы посмотрела! Сама ходит со своими шестерками…
– Во-первых, – вмешался Андрей, – полегче насчет «шестерок». Во-вторых, тебе хороший совет дают, чтобы ты язык придерживал.
Олехов не стал дослушивать и, ловко проскользнув мимо Изюма, умотал к выходу.
– Идиот! – раздраженно бросила сквозь зубы Инесс. – Ладно, Сашка права: черт с ним, пошли домой. Надо еще когда-то успеть поесть и уроки сделать.
– Вы бы были осторожнее с этим придурком, – заметил Макс, как и утром, забирая пакет у Инны. – Что-то мне подсказывает, что потом можете проблем не разгрести.
– Разгребем, – махнул рукой Изюм.
Дорога домой прошла в разговорах ни о чем, несколько оживленных разве что Нюрой, сменившей Андрея на перекрестке напротив начальной школы. Девочке было необходимо в подробностях пересказать брату прошедшие полдня, и на этот раз горбун даже не стал ее одергивать.

* * *

– Неужели? – в обычно холодных серых глазах Калиостро вспыхнул мало, но все же заметный огонек. Дракуле было этого достаточно, чтобы понять настроение друга.
– Именно. И основная часть магов узнает об этом только завтра утром, – негромко добавил вампир, приглаживая бородку. – Что ты думаешь делать?
– Я думаю, – кратко ответил Джузеппе. – По идее, Влад, нам нужно подождать. С Саранчиным все было ясно – он убежденный консерватор, и пытаться провести реформы через него было бессмысленно. А сейчас нужно приглядеться и все-таки не высовываться, так что будь осторожнее.
– Буду, – отмахнулся Владислав. – Только мне кажется, что ты зря тратишь время на то, чтобы «приглядеться». Одно дело – болван Саранчин, которого само упоминание о переменах приводит в ужас, и совсем другое – Арсен Градов, человек, поверь мне, большого ума и бывший инквизитор. Так что с твоим «приглядеться» мы дождемся повальной облавы.
– Посмотрим, – столь же лаконично ответил демон. – Или я тебя плохо знаю, и ты чего-то боишься? – на тонких губах мелькнула тень лукавой усмешки.
– За себя – нет, – сухо сказал вампир. – А вот за наше дело – есть немного.
– Все будет в порядке, Влад, – заверил Калиостро, тоном давая понять, что разговор окончен.