Гулкие шаги по коридорам. В основном эльфы ходят тихо, но он был исключением. Хотя, возможно он делал это нарочно, пытаясь расколоть тишину, пытаясь создать звуки в давящем на душу напряжении. Скорее всего, его душило одиночество, душило, и затаскивало своими цепкими лапками в глубину равнодушия. Эльф вздрогнул. Он не привык грустить, он всегда принимал мир таким, какой он есть. Но сейчас все изменилось. Рухнула привычная мораль, улыбки стали фальшивыми. Лето… такая светлая пора года стала для него кошмаром. Зима овладевала сердцем. Он стал резче, агрессивнее, заводился по пустякам. Но иногда бывало иначе – путник просто сидел часами у окна, и думал. Нет, его мысли не занимал мир, не занимали войны. Парень думал лишь о безразличии, которое охватило мир. Которое убивало его.
И со слезами на глазах, эльф упрямо прыгал на столетнем камне. Тишина дала трещину, но это была не та тишина, которая сковывала его душу. Его тишина упряма впивалась зубками в сердце, рвала его на части. С тихим смехом он прислонился к стене, и медленно сполз. Эльф устал. Он проиграл битву еще тогда, когда начал в одиночку сражаться с пустотой. Но означает ли это, что он проиграл всю войну? Путник отчаянно оглянулся.
Все произошло слишком быстро, даже для него. Свист стали, и вот серебристый клинок вонзается в его грудь. Не в сердце, и это значит, что у него есть еще пару драгоценных минут. С какой-то грустью и укором он смотрит на своего убийцу, смотрит на растекающееся по рубахе алое пятно. Капли крови медленно и лениво сползают по клинку, окрашивая светлый камень. Эльф мог увернуться, он мог спастись, но что бы это изменило? Нестерпимая боль жгла грудь, дышать стало тяжело, в глазах помутнело. Он чувствовал, как из него уходит жизнь. Куда быстрее тех капель, что стекали по мечу. Грустная улыбка мелькнула на его губах. И уже прикрывая свои пронзительно серые глаза, он сказал свои последние слова.
- Прости, мир, я все же проиграл.
А убийца все так же стоял, размышляя о своем вознаграждении. Если бы он знал, что эльф пытался изменить мир, это остановило ли его? Врядли. В сердцах царило равнодушие