Глава IX. Конец тайнам.
Гэбриэлла со вздохом оперлась о дверь и прикрыла глаза. Ну наконец-то все закончилось! Все-таки чаросложение, иллюзии и превращения в один день – это перебор! Такими темпами мозги скоро сварятся...
- Пароль? – бесцветным голосом спросила дверная ручка.
- Миера, - простонала девушка и не вошла – ввалилась в комнату, проковыляла до кровати и плюхнулась на нее. Вот это денечек! Все как побесились. Хорошо, что хоть здесь все спокойно…
- Гэбриэлла! Ну наконец-то ты пришла!
- Не сейчас, Лира, - она отвернулась к стене, - Утром, ладно?
- Да какое там утро, милая моя? – домовушка вскочила на кровать, - О каких утрах-вечерах ты говоришь? Вставай, времени мало! Ты что, забыла, какой сегодня день?
- Пятнадцатый день Месяца Золотых Полей, и что дальше? – Гэбриэлла зарылась носом в подушку, но Лира выхватила ее у нее из-под головы и закричала:
- Как это «и что дальше»? Сегодня же Праздник Осеннего Солнцеворота, а ты валяешься! Вставай, тебе еще собраться надо!
- Никуда мне не надо собираться, Лира, - она сунула руку под щеку и свернулась клубком, - Пусть другие идут, а меня это не касается.
- Вот тебе и на! – домовушка только лапками всплеснула, - Да любая девушка только и мечтает, что попасть на этот праздник! Это же танцы, игры, пляски! – Лира так и крутанулась на одной лапке, - Так здорово! Платья, шелк, вуали! Да я бы все отдала, чтобы там оказаться!
- Платья? Шелк? Лира, ты что забыла? – Гэбриэлла приподнялась на одном локте и расправила крыло, - И под каким платьем ты предлагаешь спрятать вот это? Под балахоном? Тогда уж лучше совсем не ходить, чем опозориться на всю школу или, того хуже, раскрыть, кто я такая! Я скрывала это целый год, и не хочу, чтобы все узнали, какой монстр живет вместе с ними!
- Так ты из-за этого переживаешь? – Лира ткнула лапкой на крылья, - О, клянусь углями очага! Нашла, из-за чего волноваться! Ты что, забыла? Это же Сальванга, волшебное место, и праздники здесь тоже волшебные! Ты даже представить себе не можешь, какие там будут невероятные костюмы! Твои крылышки покажутся детской забавой по сравнению с настоящими волшебниками – уж они-то умеют перевоплощаться! Ты сегодня, может быть, встретишь и льва, и кентавра, и даже единорога – кого угодно! Да хоть саму себя, если уж на то пошло! На этом празднике ты можешь быть кем угодно, на кого фантазии хватит, а дракон – это отнюдь не самый редкий образ. Так что брось упрямиться и вставай. Я тебя хоть в порядок приведу.
- Лира, - укоризненно сказала Гэбриэлла, но все же встала и села на стул, скрестив руки на груди, а домовушка, словно и забыв про нее, начала носиться туда-сюда, вытаскивая вещи из всех закоулков, пока на столе не выросла груда всякой всячины: расчесок, кисточек, гребешков и так далее. Девушка с унылым видом воззрилась на всю эту кучу, по ее глубочайшему убеждению, бесполезного хлама, но Лира ее мнения и не спрашивала – она уже принялась за дело, и все это так и замелькало в ее лапках со скоростью, не доступной воображению, да еще и перекрываемой болтовней о том, как куда какую прядку уложить и стоит ли использовать стойкий лак для ногтей. Гэбриэлла слушала все это молча, неподвижно застыв на стуле, как королева на пьедестале, и позволяя мышке делать с ней все, что угодно, потому что чувствовала: вякни она что-нибудь не так – и все полетит в тартарары, а прежде всего она сама. И то, что напоминала она при этом фарфоровую куклу... ну, плата за красоту. Можно и потерпеть. Поэтому Гэбриэлла покорно сносила все это в течение нескольких часов, жалея лишь о том, что у нее в комнате нет зеркала – хоть посмотреть, что эта несносная домовушка вытворяет! Судя по тем звукам, что до нее доносились – нечто сверхъестествен-ное, и она не рискнула бы повторить что-то подобное, даже если бы знала, что делать. И Лира так развлекалась до бесконечности, пока наконец не позволила ей подняться и одним щелчком пальцев заставила ее потертую серую форму исчезнуть, а вместо нее появилось роскошное мерцающее платье изумрудно-зеленого цвета, сделанное из какого-то переливающегося материала и расшитое золотой нитью, с поясом из тонких золотых цепочек. Платье было длинным, до пола, без рукавов и ворота, но шарф из вуали достаточно надежно прикрывал обнаженную кожу плеч, а длинные темные перчатки защищали руки, и Гэбриэллу это вполне устроило. К тому же, Лира постаралась и над ее крыльями, расписав тонкую перепонку удивительными узорами и цветами, отчего они казались скорее бабочкиными, чем драконьими.
- Ну вот, я же говорила, - домовушка разглядывала ее со всех сторон, - Любуйся, красавица! – и она взмахом лапки заставила появиться настенное зеркало, а Гэбриэллу – вскрикнуть от изумления. К такому ее не подготовили! Лира создала из ее волос какую-то корону, невероятно красивую композицию тугих локонов и золотистых перьев, колыхавшихся на слабейшем ветерке, точно нити паутины. Оставшиеся свободными волосы падали на спину роскошным водопадом, спускаясь почти до самого пояса, а по краям лица извитые прядки прикрывали ужасные шрамы, оставленные когтями дракона. Гэбриэлла разглядывала себя со всех сторон, все больше восхищаясь, и в конце концов просто опустилась на колени возле Лиры и обняла ее.
- И как ты только умудрилась?
- Ловкость рук... вернее, лап, - усмехнулась та, - Нравится?
- Потрясающе!
- Ну, вот и хорошо. А теперь поторопись. Спорим на что угодно, большинство гостей уже там! И не только ученики Сальванги, но и парни из Облачной Башни, и жителя Харцеля... а может, кто-то даже приплыл из-за моря!
- И все там? Все пришли на праздник?
- Конечно, - Лира хихикнула, - Давай, иди, твой воздыхатель уже, наверное, весь двор вверх тормашками перевернул, тебя разыскивая!
- Не понимаю, о ком ты!
- А что, у тебя так много поклонников? Да он же, все он, бедный Леадар, обольщенный твоими красивыми глазами! И, уж поверь мне, сегодня он будет танцевать только с тобой!
- Прекрати! – Гэбриэлла резко поднялась на ноги, - Мы просто друзья!
- Ну разумеется, разумеется... и я уже слышу музыку. Сказать, какую?
- Да ну тебя! – и Гэбриэлла, резко развернувшись, вышла в коридор, сопровождаемая смехом домовушки. Праздник был во дворе, и все, кажется, уже были там, так что девушка шла по коридорам в полном одиночестве, внутренне даже наслаждаясь этой тишиной. Как хорошо!.. Нет, все-таки Сальванга не для нее. Это замечательное место, но она тут была не своя. И за тот год, что она училась здесь, всеми силами стараясь познать тайны магического искусства, одно она поняла совершенно ясно: она не останется на Агноргане. Ни за что. Этот северный остров навевал на нее тоску, и только обещание, данное Агеану, удерживало ее здесь. В обличие дракона или в своем человеческом теле, но она не останется здесь навечно, и уйдет, как только выпадет такая возможность. Куда? Это уже другой вопрос... Но куда-нибудь. Здесь у нее нет друзей, кроме Лиры и Леадара, нет ничего и никого, что удержало бы ее на острове. Она всем тут чужая, учителям и ученикам, старикам и детям, все они чувствовали исходящую от нее странную магию, которую она пыталась обуздать, а потому после нескольких робких попыток завязать с кем-нибудь дружбу, окончившихся сокрушительным провалом, она оставила надежды и стала просто жить. Учиться. Надеяться. Это составляло саму основу ее мира, то, на чем строилась вся ее жизнь. Она не умела жить иначе, да и не пыталась. Поэтому, глядя из окна на сияющие внизу огни праздника, она очень хотела развернуться и уйти прочь, но вспоминала о Леадаре – и шла дальше. Хотя бы ради него. Он пока не знает, кто она, но, кажется, его это и не слишком волнует, а потом... Нет. Она улыбнулась, вспомнив какое-то короткое стихотворение, которое она прочла в какой-то старой книге:

Потом будет потом,
И ни секундой раньше,
Потом будет потом,
Не спрашивай: что дальше?
Потом будет потом,
И запасись терпением,
Потом будет потом,
Лови эти мгновения!
Потом будет потом,
Когда лишь час пробьет,
Потом будет потом,
И этим мир живет!

Да. Не будет никакого «потом». Есть только «здесь» и «сейчас», больше ничего. Только это живое. Реальное. Существующее. Будущего нет, не было и не будет. Будущее – это только мечты, фантазии, грезы, и верить им глупо, потому если живешь мечтами... то можешь потерять связь с реальностью, остаться один-одинешенек на перекрестках времен и миров, а твои мечты так и останутся всего лишь мечтами. Прошлое – известно. Настоящее – контролируемо. А будущего нет. Как можно о нем судить, если мы не знаем даже, что случится в следующее мгновение? Вот напророчат ей всякой всячины, а она возьмет и выпрыгнет из окна. Куда подевались все предсказания, где обещанное гадалками и провидицами? Нет. Исчезло. Вернее, даже не исчезло – просто растворилось, потому что его и не было никогда. Так что она будет жить настоящим. И надеяться на лучшее, но не ждать ничего определенного – просто идти своим путем, выбранной дорогой, не сворачивая и не отступая, пока смерть или что-то иное не заставит ее остановиться. Пусть все будет так, как оно есть, не лучше и не хуже. Пусть... Гэбриэлла вздохнула. Пусть. И, поправив свой шарф, она продолжила путь. Таковы дороги жизни – извилистые и трудные, затянутые туманом, когда не знаешь, чем окончится следующий шаг. Но мы идем по ним, обычно не задумываясь, и считаем это правильным. Так что будь оно, как будет... как должно быть.
- Будь, как будет, - вздохнула Гэбриэлла, спустилась с лестницы, пересекла пустынную залу и через распахнутые двери вышла во двор. Ее встретили огни, шум и голоса праздника, а в глазах запестрило от множества красок и узоров, которыми неожиданно украсилась обычно строгая Сальванга. Здесь действительно была уйма народу, и каждый явился, в чем мог, или, вернее, на что хватило фантазии. Предупрежденная Лирой, Гэбриэлла отнеслась к этому, как к должному, и спокойно спустилась вниз. Ее встретили гулом, и какой-то мужчина, чье лицо изрядно смахивало на морду бородатого козла со спирально закрученными рогами, тут же предложил ей выпить, долго при этом шевеля губами, но никак не сумев сложить их правильно. В конце концов он просто заставил свой рот приобрести нормальную форму и сказал:
- Фу ты, не самый у меня удачный образ для того, чтобы вести беседу! Но в смысле перевоплощения вышло не так плохо, как казалось. А вы, вижу, даже меня превзошли! Роскошные крылья! Совсем как настоящие!
- Спасибо, - она поблагодарила кивком головы и, взяв бокал, направилась дальше, выглядывая своего друга в толпе. Стражей отличить было несложно – они не так сильно налегали на магию, как волшебники, и выглядели довольно просто, но в своих парадных доспехах и синих плащах, расшитых серебряными менналями – довольно представительно... особенно посреди того скопища чудищ, что собралось во дворе. Кажется, все чародеи побились об заклад, кто кого переоригинальничает, а потому изворачивались на всю катушку, и под стенами Сальванги разгуливали змеи и грифоны, русалки и олени, минотавры и лошади. Крылья Гэбриэллы в этом разнообразии как-то терялись, и она совершенно расслабилась, а потому когда кто-то схватил ее за руку, то она лишь с улыбкой обернулась к своему другу.
- Леадар! Как я рада тебя видеть!
- А я-то как рад! – он широко улыбнулся, - Здорово выглядишь!
- Спасибо, - она слегка покраснела, - Но это не моя заслуга, а Лиры.
- А... ну, я вижу, ты не удержалась и все-таки приправила свой наряд магией? – он кивнул на крылья, - А знаешь, мне нравится! Красивые!
- Я... старалась, - сказала девушка, - Пойдем, погуляем?
- С удовольствием, - он подставил ей руку, и девушка, оперевшись на нее, зашагала прочь из этой толкотни, которая давила на нее, будто она оказалась в очень маленькой комнате, и скоро у нее не останется воздуха, чтобы дышать. Прекрасно ее понимая, Леадар вывел ее на вершину крепостной стены, где дул ветерок и открывался великолепный вид. Правда, там стояло еще немало народу, но наших героев это не трогало, и, отыскав свободный парапет, они стали молча любоваться ночным Агнорганом... Что ни говори, а он красив. Небо было затянуто облаками, и звезд почти не было видно, но луна, пробиваясь сквозь пелену тумана, заставляла густую росистую траву серебриться и сверкать, а когда по ней пробегал ветер, то казалось, что она переливается всеми цветами радуги... как море... как океан... Интересно, а тот, о ком они сейчас думали, тоже любуется ночными волнами, приветствуя уже недалекое наступление зимы?..
- От него нет вестей уже целый год, - сказала Гэбриэлла, и Леадар кивнул, - Ни тебе, ни мне... ни письма, ни записки! Неужели он про нас забыл?
- Скорее всего, он просто слишком занят, - усмехнулся тот, - Вот и не вспоминает, что где-то на севере остались люди, которые его ждут. Мой дядя - странник, Гэбриэлла, и он не привык быть привязанным к какому-либо определенному месту. Он там, куда привела его дорога, и будет там, пока новый путь не уведет его за горизонт. Так что будем терпеливы. И понадеемся, что с ним все хорошо.
- Да... Понадеемся, - девушка вздохнула, - Просто я очень скучаю по нему. Из всех людей... он единственный относился ко мне... впрочем, неважно. Но я очень скучаю.
- Я тоже. Ведь кроме него у меня не осталось родственников. Моих родителей и младшего брата забрала в недобрый год страшная чума, и Агеан отвез меня сюда, чтобы за мной было, кому присмотреть. С тех пор я здесь, и целых семь лет не покидал Агнорган. Но, по крайней мере, я жив... в отличие от других.
- А у меня совсем не осталось никого из родных, - вздохнула Гэбриэлла, - Моя мама пропала, когда я была совсем маленькой, а мой отец... погиб, защищая меня. Так что теперь я вроде Агеана... мне все равно, куда идти.
- И ты уйдешь, верно? Тебя ведь на Агноргане ничто не держит?
- Только мое обещание. Но оно не задержит меня навечно.
- Тогда я пойду с тобой... когда придет время, - он положил руку ей на плечо, - И мы вместе посмотрим, что может предложить нам этот бескрайний мир! Уверен, в нем есть не только скалы, башни и фиорды, но и что-то еще! – и, прежде чем Гэбриэлла начала возражать, он оглянулся и воскликнул, - Ух ты, уже началось! Побежали, сейчас начнется самое интересное!
- А что именно? – спросила она на бегу, пытаясь поспеть за его длинными ногами, пока он летел вниз по лестнице.
- Увидишь! – засмеялся юный Страж, - Но поверь мне, это того стоит! – и, спрыгнув наземь, он подхватил ее и осторожно поставил рядом. Тем временем люди во дворе явно готовились к чему-то необыкновенному. Они рассаживались прямо на земле концентрическими кругами, лицами к центральному фонтану, что на время праздника превратился в нечто вроде помоста, на котором уже стояло несколько учителей. Предвкушая нечто стоящее внимания, Гэбриэлла села на траву и с любопытством начала следить за происходящим, но тут ей в спину уперся чей-то холодный взгляд, и, обернувшись, она увидела в дальнем углу того, кому он принадлежал – невысокого человека в темной одежде, изображавшего, по-видимому, летучую мышь-вампира, причем весьма убедительно – изо рта у него торчали клыки, а кожаный плащ смотрелся, как настоящие крылья. Заметив ее, он тут же отвернулся, но Гэбриэлла все равно некоторое время пристально разглядывала его, пока шум на помосте не привлек ее внимание, и она, на время забыв о странном госте праздника, повернулась туда. Как раз вовремя – вперед вышел Фарнил, верховный маг Сальванги, и разговоры тут же стихли.
- Друзья мои! – начал он, - Ну что ж, вот подходит к концу еще один год. Немало он принес с собой горя, но и радостями был не менее богат. И теперь мы празднуем его окончание, день, когда лето уступает зиме, когда день пойдет на убыль, а ночи будут становиться все длиннее. Наши предки верили, что в это время приоткрываются двери иных миров, и наш мир становится перекрестком дорог, где могут сойтись вместе духи умерших и тени еще не родившихся существ, где призраки и живые становятся едины, где становится возможным все на свете! В этот день даже волшебный туман вокруг Агноргана ослабевает, и мы можем встретить кого угодно на наших берегах! И мы приветствуем это удивительное время, и приобщаемся ко всему миру, отмечая начало нового года, нового круга жизни в бесконечном цикле, повторяющемся уже не одно тысячелетие! – и, воздев руки к небу, он послал вверх снопы разноцветных огней, что осветили всю Сальвангу и заплясали на ее серых стенах осколками радуги. В тот же миг легкий дым заструился по земле, окутывая сидящих, а откуда-то издалека донеслось пение. Слов было не разобрать, но сама мелодия дышала древней, жутковатой силой, как будто и вправду духи умерших пришли сюда из своих земель, чтобы вместе с еще живыми потомками отметить Осенний Солнцеворот... и Гэбриэлла сама не заметила, как начала тихо подпевать ей. Музыка шла откуда-то из ее груди, минуя горло и голосовые связки, отдаваясь во всем ее теле причудливыми вибрациями, и казалось, это не она сама, это дракон, сидящий глубоко в ее душе, поет вместе с ней... И впервые ее это не испугало, наоборот – она сама поддержала его, чтобы вместе с ним, в одном дуэте, продолжать песнопение, влиться в тот хор, что звенел в душах остальных людей, не утрачивая, а только набирая силу... Это была старая, как мир, песня, песня первых лучей солнца, первых звезд, первого свежего прибоя. Это была песня о небесах и о земле, о реках и морях, о людях и о драконах... Ладонь Леадара на ее плече неожиданно стала тяжелее, ее тепло жгло кожу даже сквозь вуаль, такое живое, такое чарующее тепло... Слабый стон сорвался с губ Гэбриэллы, а глаза прикрылись, чтобы хоть как-то пригасить пылающее в ее душе пламя. Рука юноши сжалась крепче, а потом он привлек ее к себе, и его дыхание коснулось ее шеи... И в этот момент не существовало ничего – только жар, только дымная пелена, только чувство защищенности и безграничного счастья... Его губы коснулись ее щеки, а потом скользнули ниже. И Гэбриэлла, разум которой уже почти спал, одурманенный запахом трав и цветов, с готовностью приняла его ласку, ее руки обвили его шею, телом она прижалась к его широкой груди, а их губы встретились в долгом, страстном поцелуе... И... как же это было замечательно! Тепло так и хлынуло в тело Гэбриэллы, согревая его до кончиков пальцев, и она закрыла глаза, чтобы подольше насладиться этим ощущением, прочувствовать его до самой глубины и утонуть в этом океане огня, океане страсти, океане любви... Лишь тихий вздох вернул ее к реальности, и она обняла своего Леадара, заглянула в его темные глаза... И только тут до нее дошло, что он бледен, как смерть, а на его висках выступили капельки пота, и сердце едва бьется в груди, едва находит силы сжиматься и расслабляться, чтобы не дать остановиться крови в жилах... Во имя всего святого, да он же умирает! Это она, она его убила! Она убила его! Завизжав от страха, Гэбриэлла вырвалась из слабеющих рук юноши и отшатнулась назад, а потом бросилась бежать. Его жизненная сила пульсировала в ее теле, вторя ударам сердца, а она бежала, не чуя ног, как будто все демоны ада неслись за ней по пятам. Остальные гости провожали ее ничего не выражающими взглядами, как будто и не замечая отчаяния, плескавшегося в ее изумрудных глазах, поэтому она беспрепятственно добежала до ворот и выскочила на дорогу, припустив прочь, точно вспугнутая охотником лань. Только вот ни одна лань до нее не испытывал такого ужаса. Ее ноги так и молотили по пыльной дороге, пока она неслась вперед, а сердце готово было вот-вот выпрыгнуть из груди, но она не останавливалась, решив, что уж лучше загонит себя насмерть, чем остановится и оглянется назад... однако неожиданно луну закрыла тень, свистнули тугие крылья, и, не успела девушка оглянуться, как кривые когти впились в ее плечи, раздалось оглушительное шипение, и громадная тварь, отдаленно напоминающая летучую мышь, подняла ее в воздух, не обращая внимания на ее брыкания и крики. Тошнотворный холод коснулся ее лица, а потом раздался голос – визжащий и злобный:
- Теперь не уйдешь!
- Отпусти меня! – закричала Гэбриэлла, пытаясь вырваться, но тщетно – держали ее крепко. Тем временем тварь поднимала ее все выше, и вот уж даже Сальванга превратилась в смутное серое пятно на фоне черной земли. Кажется, их заметили – во всяком случае, сверкающая синяя молния едва не прошила кожистое крыло похитителя, и он яростно дернулся в сторону, молотя по воздуху изо всех сил, но тут Гэбриэлла, по-драконьи взревев, вцепилась зубами ему в лапу. Плоть у этого чудовища, которого знающие люди недаром называли просто тенью, была холодная и склизкая, как сгнившее мясо, и девушку чуть не стошнило, но своего она добилась – завизжав от боли, тварь ее выпустила, и она, кувыркаясь, полетела вниз, но вовремя догадалась расправить крылья и штопором ушла в небеса. Тень уже ждала ее, выставив когти и оскалив клыки, но Гэбриэлла не стала соваться под удар, а поступила иначе – бросилась в сторону и зашла к противнику сзади, а потом, не дожидаясь его реакции, камнем свалилась ему на спину и вцепилась в горло. Поток леденящей вены энергии хлынул в ее тело, но она упорно не отпускала врага, терзая и трепля его, как собачонку, используя свое преимущество в более выгодном положении, но тварь упорно не желала расставаться с жизнью, и новый рывок все-таки сбросил Гэбриэллу с его спины, после чего чудовище, пронзительно завизжав, спикировало на нее и попыталось вцепиться ей в лицо, но девушка вовремя выставила руки, и два крылатых существа, едва соприкоснувшись, вновь закружили друг против друга, выжидая момент, чтобы атаковать...
- Стой, ты что делаешь? – Рассен схватил Фарнила за рукав, увидев, что он готов послать в сражающихся еще одну световую молнию, - Ты же убьешь ее!
- А ты что, потерял последний рассудок? Это же тень, нежить, тварь с другого уровня существования! – гневно сверкнул глазами верховный маг, - Ее нужно уничтожить любой ценой, иначе всем нам тут не выжить!
- Но ты убьешь Гэбриэллу!
- Это будет лучше, чем дать это сделать подобному монстру, - бросил Фарнил сквозь стиснутые зубы и вновь поднял руку, но тут еще одна тень накрыла небо, раздался протяжный рев, и какой-то молодой Страж верхом на меннале бросился на жуткую тварь, взмахнув мечом. Острое лезвие, отсвечивающее красноватым сиянием, вонзилось в шею мерзкого существа, разорвав жилы и повредив позвоночник, но тень словно и не заметила увечья, лишь с новой яростью повернулась к невесть откуда взявшемуся врагу... дав Гэбриэлле еще один шанс. И она им воспользовалась. Со всей свирепостью, со всей доступной ей силой... Ее руки, из которых сквозь разорванную ткань перчаток сочилась горячая кровь, сомкнулись на горле тени, как клещи, погрузившись в разодранную плоть по самые запястья, пока девушка, рыча от боли и злости, высасывала силы из отвратительного тела, наполняясь ими, сливая их со своими собственными, и в ушах ее звенел чей-то жуткий смех, сумасшедший хохот, захлебывающийся и ликующий... И когда тень, в последний раз слабо трепыхнувшись, обвисла в руках Гэбриэллы ошметком безжизненной плоти, то девушка смогла лишь посмотреть на Леадара мутными, полными горя глазами, в которых лишь на миг промелькнула радость узнавания и печаль вины, а потом она тяжело вздохнула и полетела вниз... Мощный поток воздуха трепал ее волосы, и они летели за ней золотым плащом... пока вдруг ветер не утих, падение замедлилось, и, кажется, она полетела куда-то, легко вдаль, точно птица... Ну что ж, промелькнуло у нее в голове, так и умереть не страшно. И, улыбнувшись, она окончательно потеряла способность что-либо видеть и чувствовать...
Туман. Везде... Здравствуй, страна теней, царство сновидений... Здравствуй, мир без времени, без пространства, где вообще ничего нет. Мир пустоты, в котором каждый человек, каждое живое существо может увидеть что-то свое, лишь ему самому присущее... Все, что здесь когда-то было, давно умерло, а грядущее еще не успело родиться, и потому здесь царит тот первозданный хаос, в каком пребывала Вселенная до того, как появились звезды и планеты... Вернее, не так, я неправильно выразилась. Не пустота. Пустота – это никто и ничто, не свет и не тьма, не добро и не зло, это неопределенность и беспорядочность, но здесь... здесь пустоты не было. Сотни отголосков звучали в пустынном воздухе, а в тумане мелькали странные тени... темно-серые – прошлого, цветные и размытые – настоящего... а еще серебристые и эфемерные – будущего. Гэбриэлла медленно шла сквозь это сплетение, и не видела даже собственного тела – оно словно исчезло, оно размылось и вновь соткалось из воздуха, из света и фантазий, потому что в царстве грез можно быть кем угодно – птицей, зверем... или не быть никем. Но вот сегодня здесь было как-то... не так. Она чувствовала, что что-то наруши-лось. И рядом с ней был кто-то еще. Сильный. И... такой холодный! Он ходил вокруг, постепенно сужая круги. Молча. Как паук, опутывающий паутиной угодившую в его тенета муху. Он создавал вокруг нее клетку. Словно вылеплял ее из белого тумана мыслей. Она бросилась вперед... в стороны... Тщетно! Прутья были повсюду, а потом раздался смех, похожий на завывания северного ветра, и из гущи теней выступил кто-то... что-то темное и мрачное. Его глаза горели, как угли в потухающем очаге, и не было во всем мире взгляда страшнее. Гэбриэлла невольно попятилась прочь, пытаясь спрятаться в клочьях тумана, но они куда-то пропали, и она оказалась один на один с этим жутким существом. А оно просто смотрело на нее, и плотоядно усмехалось – сгусток темноты, без лица и тела, в котором жили только эти невероятно злобные глаза... А потом раздался голос – утробный, глухой, вибрирующий, как будто говорящий пытался вести беседу со ртом полным густого киселя, и отдельные звуки ему удавалось выговаривать, а остальные – нет.
- Наконец-то мы встретились...
- Кто ты? – спросила Гэбриэлла, похожая на взъерошенного зверя, - Что тебе от меня нужно?
- От тебя? – он злобно засмеялся, - Ничего! Ты сама не представляешь для меня никакого интереса, но вот твоя смерть доставила бы мне необыкновенное удовольствие, - и он сделал еще шаг вперед, - Я долго этого ждал... И ты умрешь, дочь Барвона... медленно и мучительно... Как я того хочу... – он смотрел на нее, как на лакомое блюдо, и девушка содрогнулась от этого взгляда, - Ты теперь моя... и ты от меня не скроешься...
- Нет!
- Да, да... Ты теперь принадлежишь мне. И я могу приказать тебе все, что угодно, а ты даже не посмеешь ослушаться, уж поверь мне. Ты будешь умирать долго, но до того, как испустишь дух... Кто знает? Быть может, Кирран был не так уж неправ, когда решил использовать тебя, чтобы уничтожить эту кучку колдунов с Агноргана... Признаться, они мне тоже порядком надоели, так что, возможно, ты еще пригодишься мне, моя дорогая. С одним глупцом, который возомнил, что раз уж сумел остановить Киррана, так теперь ему впору и со мной тягаться, я уже разобрался, так что теперь их черед.
- Агеан? – выдохнула Гэбриэлла, - Что с Агеаном? Что ты с ним сделал?
- А, так вот как его звали, - промурлыкал Мардон – это был, как она уже догадалась, именно он, - Надо же... Признаться, мне доводилось сражаться со многими врагами, но этот был одним из самых жалких... Посмотрим, хватит ли его способностей хотя бы на то, чтобы выбраться из темниц Крамвола без чьей-либо помощи! А если нет... ну что ж, значит, не судьба. По крайней мере, он не узнает, как погибла его драгоценная Сальванга! – и он вновь расхохотался, а Гэбриэлла, чувствуя, как в ней поднимается ярость, неожиданно взревела и свирепо бросилась на прутья решетки, но бесполезно – те даже не дрогнули. Она пробовала еще и еще, но клетка упорно не поддавалась, причем дело тут было отнюдь не в прочности материала... в чем-то другом. Что же учителя говорили ей про мир снов? Это место, где сила бесполезна, где царствует мысль, разум и воля... кажется, так... Но что это все значит? Как можно силой мысли одолеть такого врага? Силой мысли... Да что это за сила такая? Гэбриэлла не знала, но положение становилось отчаянным, и она решила попробовать. Хуже все равно не будет... И тогда она попыталась придать своим мыслям форму. Видимость. Выковать из них длинное острое лезвие и перерубить им прутья клетки. Получилось не сразу. Это... это очень трудно. Не физически – она не чувствовала в теле никакой усталости, ведь его почти и не было с ней, но душевно она словно собралась в комок и что есть мочи напрягала голову, чтобы не потерять нужную нить. И меч начал медленно появляться. Сначала он был не более чем тенью, как и все вокруг, но потом из сумерек возник длинный узорчатый клинок, гарда в виде крыльев дракона, выгнутая рукоять... Глаза Мардона расширились, когда он начал узнавать форму оружия, и он с шипением бросился вперед, намереваясь выбить меч из ее руки, однако поздно – размахнувшись, Гэбриэлла яростно врубилась замерцавшим слабым золотистым светом лезвием в несокрушимую решетку, отчего та, застонав, разлетелась на тысячу кусков, а девушка тут же бросилась бежать, но вслед ей донеслось свирепое:
- Мы еще встретимся!
- Буду ждать, - прошептала она, и, окончательно вымотавшись, рухнула наземь, глаза ее закатились, а когда она очнулась...
... то оказалась в своей постели. Она лежала, уставившись взглядом в пото-лок, накрытая одеялом, и что-то мокрое лежало на ее лбу. Поморщившись от боли, она попыталась поднять руку и посмотреть, сильно ли она пострадала во время схватки с тенью... однако не смогла. Что-то ее держало. Скорее удивив-шись, чем обеспокоившись, она скосила взгляд и увидела, что привязана к кровати толстыми узловатыми веревками, причем довольно крепко – она едва могла напрячь мускулы на ногах. Сдвинув брови, она сжала руку в кулак и дернула. Веревки скрипнули, но не поддались, однако этого было достаточно, чтобы девушка разозлилась, и в следующий рывок она вложила все свои силы, перед которыми не устояли бы даже стальные цепи! С жалобным хлопком одна из веревок лопнула, освободив ее руки, и девушка, сев на кровати, мигом расправилась с остальными, после чего вскочила на ноги... но тут же со стоном повалилась обратно, потому что суставы стоп неожиданно подломились, и только тут она сообразила посмотреть на свои ноги... на то, что когда-то было ее ногами, потому что сейчас на их месте красовались закованные в черную броню чешуи драконьи лапы... страшные, когтистые, шипастые... но в то же время ее лапы, часть ее собственного тела, такая же живая, как руки или голова... В душе девушки всколыхнулось отчаяние, но она тут же одернула себя, напомнив, что сейчас не время для сожалений. Ковыляя, точно немощная старуха, она кое-как дошла до двери и подергала ручку, но та не поддалась.
- Лира! – отчаянно позвала она, озираясь по сторонам и ища в темноте ее светлую серую шерстку, - Лира, где ты? – но домовушка не откликнулась, и Гэбриэлла, чуть ли не воя от боли во всем теле, неуклюже подошла к окну. Может быть, его забыли закрыть? Но нет, не забыли... Она с силой ударила кулаком по стеклу, надеясь разбить его и выпрыгнуть, но оно только слабо задрожало. Проклятье! Свирепо взвыв, она вскочила на подоконник и принялась что есть сил ломиться наружу, однако ни стекло, ни дерево рамы не спешили уступать ее дикой ярости, и она уж решила, что не выберется, но тут раздалось хлопанье крыльев, какая-то тень промелькнула мимо, а потом вновь вернулась, и девушка в полном изумлении уставилась на Леадара. Молодой Страж пристально посмотрел ей в глаза, после чего попытался открыть окно снаружи, однако тоже безуспешно. Впрочем, его это смутило лишь ненамного – пожав плечами, он сунул руку в кошель на поясе и достал оттуда... отмычку! Гэбриэлла уставилась на него во все глаза, а он заговорщицки ей подмигнул и принялся копаться в замке. Кажется, против такого не-магического вмешательства окно не выстояло – во всяком случае, довольно скоро замок щелкнул, и оно распахнулось.
- Надо же, сработало, - пробормотал Леадар, пряча отмычку, - Поверить не могу... Но ладно. Давай, лезь сюда. Нам пора сматываться.
- Но почему? Что случилось?
- Много чего, только я тебе потом расскажу, ладно?
- Нет, Леадар, надо сейчас! Идите сюда! – она посторонилась, и Страж, пожав плечами, спрыгнул на подоконник, а за ним, скребнув когтями по мрамору, в комнату ввалилась Вильвия.
- Ну? – Леадар посмотрел на Гэбриэллу, - Ты чего такая дерганая?
- Агеан в беде.
- Что?! Где, когда?
- Я не знаю. Знаю только, что он в темнице... на Крамволе... Кажется, это остров?
- Крамвол? Нет, это не остров. Это крепость... в Беоларском королевстве. Говорят, там содержат самых опасных преступников. Но почему дядя там? И вообще, откуда ты это знаешь?
- Мне Мардон сказал.
- Сказал?
- Ничего смешного! Когда я была без сознания, он говорил со мной. Я уверена, это с его помощью схватили Агеана. У беоларцев на него точно зуб есть – ведь это его, скорее всего, обвинили в смерти их верховного мага! И... ну не смотри на меня так, я это все не выдумала, клянусь!
- Я и не думаю, что ты это выдумала, Гэбриэлла, такими вещами не шутят, - он покачал головой, - Просто мне кажется, что ты ведешь себя... несколько опрометчиво. Ведь Мардон вполне мог и солгать тебе, верно?
- Да, но зачем ему это делать?
- Ну, может быть, он хотел позлить тебя, может – заставить покинуть Сальвангу, может – просто так, для собственного удовольствия. Но такую возможность со счетов сбрасывать нельзя.
- Отлично! – Гэбриэлла ударила кулаком по столу, отчего даже Вильвия испуганно вскинула голову, - Просто замечательно! Тогда мы сейчас сами узнаем, соврал он мне или нет!
- И каким же образом? – спросил Леадар, но она только махнула на него рукой, подбежала к шкафу и принялась рыться в своих вещах. Наведением порядка на полках она не слишком увлекалась, так что ей пришлось перевернуть все вверх дном, прежде чем она выудила неглубокую чашу и бутылку с водой. Что они там делали – вопрос особый, но девушка как-то об этом не задумалась и, зубами выдернув пробку, налила воды в чашу и поставила ее на стол. А когда до Леадара дошло, что она собирается делать, то у него глаза на лоб полезли.
- Пространственные отражения?!
- Будь добр, помолчи, - попросила она, откидывая волосы на спину и усаживаясь рядом, - Мы это заклинание только начали практиковать, и, если что-то пойдет не так, нам обоим ох как не поздоровится.
- Понял, - осторожно протянул он, и на всякий случай отодвинулся подальше, но Гэбриэлла уже вовсю ушла в чтение заклинания. Оно было довольно длинным и заковыристым, так что было довольно сложно понять, что означает каждая конкретная часть его, и Гэбриэлла произносила слова по памяти, тщательно выговаривая каждый слог, пока поверхность воды не замерцала, и тогда она четко и ясно произнесла: «Крамвол!» В тот же миг вода заискрилась множеством пятен, сперва хаотичных, но постепенно выстраивающихся во все более и более четкую картинку. Однако что это за место – Гэбриэлла не знала. Оно напоминало военную крепость, с двойными стенами, с хорошо укрепленным каменным донжоном и мощными воротами, перед которыми пролегал глубокий ров, наполненный темной водой.
- Крамвол, - уверенно сказал Леадар, едва взглянув, - Это он.
- Тогда вперед, - кивнула девушка, и картинка начала смещаться. Словно они смотрели на мир глазами кого-то, находящегося в то время в крепости. Дело было достаточно сложное, потому что с планом Крамвола Гэбриэлла, естественно, знакома не была, и ей пришлось последовательно проверить все камеры, где содержались узники, пока в одной из последних...
- Дядя! – воскликнул Леадар, а Гэбриэлла с трудом удержалась от негодующего вопля – иначе картинка тут же исчезла бы. Но это был, несомненно, Агеан – избитый, закованный в цепи, с пятном крови, запекшимся на виске... Он не шевелился, и Гэбриэлла лишь с большим трудом смогла разглядеть, что он еще дышит... Удерживать изображение стало невозможно, и девушка отпустила его, со вздохом откинувшись на стуле и прикрыв глаза.
- Убедился? – спросила она слабым голосом.
- Да... Но нужно поскорее вытащить его оттуда! Нужно предупредить Совет!
- Нет, - она покачала головой, - Совет тут не поможет. Крамвол – это не территория Империи. И Сальванга не станет помогать Агеану.
- Но что тогда? – Леадар в бессилии начал мерить шагами комнату, - Не можем же мы его просто так там бросить! Он не заслужил!
- Я и не спорю, - она с трудом встала, - И потому сейчас же отправляюсь в этот Крамвол. Я вытащу Агеана, чего бы это мне не стоило.
- Одна? – Леадар скептически поднял бровь.
- Да, если уж до этого дошло. Но, когда он пришел в замок Киррана и вызволил меня из плена, он тоже был один. И надеяться ему было не на кого.
- Но ты будешь не одна, - решительно сказал Леадар, - Я обещал, что пойду с тобой, когда придет время, и я выполню свое обещание. И Вильвия, я думаю, тоже отправится с нами. Ты, конечно, умеешь летать, но она все-таки занимается этим уже десять лет, и в этих делах поопытнее будет... верно, девочка?
- Кьюррр, - ответила та, а Гэбриэлла, вспомнив кое-что, смущенно повернулась к своему другу.
- А ты... ты что, совсем не испугался, когда узнал, что... что я...
- А что изменилось-то? – он удивленно приподнял брови, - Ты все та же Гэбриэлла, разве что только раскрыла себя с совершенно неожиданной стороны, но внутренне ты осталась той же, а для меня это главное. И я помогу тебе со всей мой охотой, а если понадобится, то и жизнь за тебя отдам, не раздумывая.
- Перестань, - она отвернулась, - Не говори о смерти...
- Почему? Смерть – это естественно, Гэбриэлла. Ее не стоит бояться, уверяю тебя. И говорить о ней нужно совершенно спокойно, как и положено отважным сердцем, - он положил руку на рукоять меча, - И я не боюсь смерти. Пусть приходит. Я готов встретить ее – с гордо поднятой головой и улыбкой на губах! – после чего он добавил уже потише, - Но нам нужно спешить, ночь уже на исходе, а я бы не хотел, чтобы нас застукали тут твои учителя... Тебе нужно что-либо взять с собой?
- Только одежду... и еще кое-что. Меч.
- Меч? Зачем он тебе? У меня есть мой...
- Не простой меч, Коготь Ночи! Он нужен мне.
- Но зачем?
- На случай неприятных встреч с прихвостнями Мардона... а то и с ним самим, - девушка торопливо сбросила с себя ночную сорочку, нимало не беспокоясь насчет присутствия Леадара. Юноша стыдливо отвернулся, но она на него и не смотрела – выбрав из кучи одежды наиболее подходящее черное платье с длинными разрезами вдоль бедер, она напялила его на себя, натянула перчатки, застегнула пояс, подвесила небольшую сумку со всякими нужными вещами и накинула сверху свой старый плащ, после чего подошла к двери и спросила:
- А ее ты можешь открыть?
- Попробовать можно, - он пожал плечами, подошел поближе и опустился на колени, изучая замок. Недовольно цокнув языком, он, тем не менее, достал свою отмычку и начал копаться в скважине. Это заняло у него чуть больше времени, но он все же сумел открыть его, и дверь медленно приоткрылась.
- Сальванга, а такие дурацкие замки! – проворчал Леадар.
- На наше счастье, - подмигнула ему девушка и выглянула в коридор. Вроде, все тихо... Леадар тем временем выпроводил в окно Вильвию, перед этим дав ей какие-то особые указания, а она сама подошла к своей постели и, пробормотав какое-то коротенькое заклинание, вызвала вполне правдоподобную иллюзию самой себя, спящей под одеялом и на совесть привязанной к постели.
- А это на случай любопытства со стороны наших дорогих учителей, - пробормотала она и вышла в коридор, прикрыв дверь за собой.
- Ну, и куда теперь? – спросил ее Леадар, но Гэбриэлла и сама не знала, поэтому просто вытащила из сумки свой проводник. Год назад у нее ушло немало времени на то, чтобы разобраться, как эта штука работает, но теперь она более-менее с ней освоилась, и, сконцентрировавшись на образе Когтя Ночи, приказала: «Поиск». Золотые стрелки тут же завертелись, выбирая направление, и Гэбриэлла терпеливо ждала, пока они не застыли, указывая направо.
- Пошли, - прошептала она и крадучись зашагала по коридору, перебегая из одной тени в другую и внимательно поглядывая по сторонам, не забывая время от времени сверяться с проводником. Маленький компас работал исправно, и они довольно быстро продвигались вперед, не встречая на своем пути никаких преград. Лишь один раз они встретили какого-то загулявшегося ученика, но он почти сразу свернул в боковой коридорчик, не заметив их, и не стал мозолить им глаза, так что вскоре они уже были на месте – перед крепкой дубовой дверью, явно ведущей в нужную им комнату.
- Закрыто, естественно, - сказал Леадар, подергав ручку.
- Но вряд ли на эту дверь накладывали противооткрывающие чары, как на мою, - сказала Гэбриэлла и коснулась ручки пальцем. Раздался звонкий щелчок.
- После тебя, - она насмешливо пропустила его вперед, и он, поддержав шутку, тем не менее, осторожно вошел внутрь и оглянулся. Кажется, это было что-то вроде оружейной... или комнаты почета, не разберешься. Во всяком случае, стены здесь были сплошь увешаны разнообразным оружием – копьями, саблями, алебардами, луками и всем прочим, на полу стояли доспехи и лежали еще какие-то вещи неясного назначения, но наших друзей они совершенно не интересовали, и они вертели головами, пока Леадар не увидел Коготь Ночи – легендарный меч банально висел на стене, под самым потолком.
- Мне тебя подсадить? – спросил он подругу.
- Не стоит, - покачала головой она и щелкнула пальцами. В тот же миг крепления на стене согнулись, как живые, и ремень, соскользнув с них, упал вниз, прямо в руки девушки... но, не успела она схватить узорчатые ножны, как комнату озарило пронзительно-золотое магическое сияние и раздался оглушительный вой, от которого оба друга в ужасе зажали уши, но одно было ясно совершенно точно – он наверняка перебудил половину Сальванги!
- Проклятье! – заорал Леадар и бросился к окну, на ходу сорвав с шеи не-большой серебряный свисток. Оконная рама, застонав, полетела вниз, выбитая могучим плечом Стража, и он с силой дунул в свисток. Через несколько мгновений свистнули крылья, а Вильвия, спикировав с крыши башни, плюхнулась на подоконник, ожидая своего всадника.
- Давай сюда! – крикнул он, протягивая руку, и Гэбриэлла, не задавая лишних вопросов, запрыгнула в седло, и в тот же миг, когда дверь оружейной распахнулась настежь под ударами примчавшихся полусонных учеников, менналь бросился вниз, унося на своей спине обоих друзей. Гэбриэлла смеялась во все горло, одной рукой сжимая Коготь, а другой цепляясь за плащ Леадара, и даже Страж, чье сердце стучало, как бешеное, улыбался, пока Вильвия, мощно взмахивая крыльями, уносила их все дальше и дальше...
- Как ты думаешь, мы правильно поступили? – спросил Рассен Урвена, Архивариуса Сальванги, и старик медленно кивнул.
- Этим двоим суждено пережить не только нас, Рассен, но и наших детей, и детей наших детей, - задумчиво промолвил он, глядя на ночное небо, поглотившее Гэбриэллу и Леадара, - Их ждут великие дела, которые изменят судьбу всей Империи... к добру или к худу – это уже другой вопрос. Но мне кажется, что будет лучше, если мы позволим им самим выбирать свою судьбу. К тому же, - он усмехнулся, - вряд ли мы смогли бы долго удерживать их здесь. Этой девочке дарована великая сила, по сравнению с которой наше с тобой волшебство, как и магия каждого человека на Агноргане, попросту смехотворно, ибо сила ее древнее магии людей, и сила эта способна как созидать, так и разрушать, как творить, так и уничтожать, ведь недаром небеса отметили Гэбриэллу знаком черного дракона... повелителя всех мировых стихий.
- Так ты думаешь, что...
- Я думаю, это лишь вопрос времени, - сказал Архивариус, и в голосе его не было сожаления или радости, гнева или печали, - Рано или поздно судьба свершится, Рассен. И дети будут платить за грехи отцов.
- Но когда?
- Как только настанет положенный час. И главный вопрос не когда... а как. Сможет ли Гэбриэлла выдержать ту тяжесть, что ляжет на ее плечи? Какой выбор она сделает?
«И чем ее выбор обернется для нас с тобой, старый друг», - молча добавил Рассен, но вслух ничего не сказал. И так все было достаточно сложно... Они остались одни перед лицом сгущающейся тьмы, а та единственная, что могла дать ответы на тревожащие их вопросы, улетала все дальше и дальше, пропадая в тумане, которым был затянут весь ее путь, и не было в мире такого провидца, что смог бы сказать, куда заведет ее выбранная дорога...