Глава 4. Шаг.



В комнате повисла напряженная тишина. А ведь пять минут назад здесь еще жили звуки: потрескивал камин, в закрытые створки огромного окна библиотеки бился дождь, звучал голос отца, тихий, спокойный, равнодушный, как всегда. Что же он говорил? Кажется, что-то важное. Ах, да! После того, как вошла Нарцисса, и он по-отечески поцеловал ее в лоб (дурацкий жест!), он сказал:
- Люциус, оставляю вас наедине. Думаю, вам есть что обсудить. Нарцисса, мы с твоим отцом будем в гостиной. В случае слишком ретивого поведения жениха можешь смело звать нас… если захочешь…
Такая усмешка в голосе. Как можно так просто и бездушно говорить о конце всего? Светловолосый юноша проводил улыбающегося отца усталым взглядом и повернулся к своей… Язык не поворачивался назвать ее невестой. Да и до Рождества было еще несколько месяцев. Странно. Куда подевалась блистательная Нарцисса? Нет, она была красива, но что-то было не так. Люциус не мог понять что, и это его нервировало.
- Садись, - сказал он девушке.
От звуков его резкого голоса она вздрогнула, но села на краешек кресла, заставив себя улыбнуться. Люциус еще ни разу не видел такой неуверенности на ее лице. Нарцисса Блэк привыкла к восторгам окружающих. Люциус не восторгался, и она, похоже, тоже не понимала, что происходит.
Вся ее жизнь была подчинена этому дню, дню, когда она узнает имя своего суженого и поклянется отцу во всем слушаться будущего мужа и никогда ему не перечить. Узнав, что ее избранником стал Люциус Малфой, Нарцисса улыбнулась отцу так, как может улыбаться только по-настоящему счастливая шестнадцатилетняя девчонка: ярко, светло и попросила разрешения удалиться отправить сову Белинде, своей подруге. Нужно же похвастаться такой замечательной новостью! Отец, поцеловав дочь в лоб, разрешение дал. Пусть девочка повеселится. И Нарцисса пулей выскочила из библиотеки, пересекла холл, устланный тяжелым ковром, и бросилась из замка через главный выход, сбив по дороге Крамера, домового эльфа, который пытался полить огромную кустовую розу, стоящую в деревянной кадке. Эльф безропотно поднялся и бросился за тряпкой – вытирать разлившуюся воду. Как и все в доме, он знал причину такой бурной радости юной хозяйки. Пусть себе, ему не привыкать.
Нарцисса же не заметила, учиненного ею беспорядка, потому что уже опрометью сбегала по каменным ступеням главной лестницы. Она очень торопилась поделиться… радостью с Белиндой? Нет! Девушка резко свернула к дорожке, ведущей в сад. Если бы отец увидел это, мог заподозрить что-то неладное – совятня находилась в противоположной стороне. А юная Нарцисса бежала вглубь сада, в сторону едва заметной тропки, чтобы поделиться. Нет, не радостью – вестью и не с Белиндой, а… с совсем другим человеком.
В конце сада ютился старый заброшенный домик садовника. Им давно никто не пользовался, и девушка понятия не имела, почему его до сих пор не сносят. А спросить боялась. Вдруг о нем просто забыли, а она своим вопросом может лишить себя последнего убежища в этом огромном доме. Маленькое деревянное здание стояло в конце заброшенной неухоженной площадки. Нарцисса побежала прямиком к нему. Ее легкие шажочки тонули в густой траве. Здесь не было даже дороги. Нарцисса споткнулась. Вероятно, о камень. Негромко вскрикнув, девушка упала в траву, больно ударившись коленом. Она быстро встала, оглядываясь по сторонам, не слышал ли кто? На колене, в месте удара о камень, виднелся глубокий порез, из которого довольно сильно шла кровь. Каблучок правого босоножка подломился, когда Нарцисса попыталась опереться на больную ногу.
- Этого еще не хватало, - всхлипнув, пробормотала девушка.
Нарциссе Блэк неделю назад исполнилось шестнадцать лет. И самое главное правило, которое она постигла на собственном опыте и потому запомнила на всю жизнь, гласило: «Беда не приходит одна!».
Отряхнув платье и окончательно отломав теперь бесполезный каблук, девушка разулась и осторожно продолжила свой путь. Если бы кто-то в этот момент взглянул на эту хрупкую босую девчушку с окровавленным коленом, бредущую к покосившемуся домику, вряд ли смог бы узнать веселую блистательную сердцеедку факультета Слизерин.
Открыв скрипучую дверь, Нарцисса пробралась к груде хлама, сваленной в дальнем конце комнаты старого домика. Приподняв проржавевший шлем, она руками разгребла солому на земляном полу. Тонкие пальцы нащупали кольцо в крышке небольшого люка. Прошептав заклинание пароля для вскрытия тайника, девушка потянула крышку. На дне небольшого углубления лежал сверток непонятной формы. Достав его, девушка отошла к окну, устроилась на старом пыльном подоконнике и развернула сверток. В груде тряпья оказалось обычное на вид зеркальце. Спустя много лет именно это зеркальце получит пятнадцатилетняя Надежда всего волшебного мира из рук своего крестного отца, но так и не сможет им воспользоваться.
Нарцисса протерла кончиком платья пыльную поверхность, приблизила зеркальце к лицу и внятно произнесла: «Сириус Блэк». После чего, откинув голову к стене, стала ждать, когда на другом конце этого чудовищного мира красивый темноволосый паренек заметит сигнал вызова на точно таком же зеркальце. Тогда он посмотрит на нее, и его удивительно синие глаза без слов скажут, что это лишь дурной сон, что все будет хорошо.
И она даже поверит в эту нелепую мысль. Нелепую, но такую желанную.
А потом будет дождь и поездка в замок, въездные ворота которого украшает старинный герб: витиеватая буква «М», которую обвивают руки-лапы каких-то зверей-людей. И напряженная тишина, повисшая в библиотеке с момента ее появления.
Однако когда ее будущий муж предложил (приказал!) сесть, она даже умудрилась выдавить из себя какое-то подобие улыбки.
Люциус Малфой присел на огромный письменный стол. Он не знал, о чем говорить с этой девушкой.
Нарцисса тоже не спешила затевать душещипательную беседу. Ее, вообще, похоже, в данную минуту сверх всякой меры интересовали собственные босоножки. Иначе с чего бы она добрых десять минут не отрывала от них взгляда? Хотя, может, она любовалась серебристым лаком на пальчиках своих миниатюрных ножек. Люциуса охватило раздражение. Черт возьми! И это его будущая жена! Сейчас, когда она сидела на самом краешке широкого кресла, опираясь на него руками и нелепо втянув голову в плечи, со стороны была похожа на нахохлившегося воробья. Люциусу совсем не понравился ее вид. С одной стороны, его душу грело то, что она испытывает… страх. Хоть и старается его не показывать. Ведь Люциуса еще никто никогда не боялся. Домовые эльфы не в счет, да и Крэбб с Гойлом боялись скорее имени его отца. А Нарцисса боялась. Но ведь жена не должна… Вот Присцилла не боялась Эдвина, поэтому и жила далеко-далеко, хоть и не по собственной воле, но так всем было удобней. Хотя… может в этом и есть смысл. Он знал, какую клятву дают женщины чисткровных семей при вступлении в брак. Что ж, наряду с послушанием и верностью он приобретает еще и страх. А страх влечет за собой восхищение и уважение. Именно такие чувства вызывал страх Люциуса перед отцом. Откуда же ему, семнадцатилетнему подростку, воспитанному с очень странным представлением об институте семьи, было знать, что именно эта формула: «Страх = уважение + восхищение», выведенная им самим, сыграет с ним злую шутку, когда у него появится собственная семья.
Взгляд Люциуса поднялся от поджатых пальчиков ног Нарциссы к ее коленям. На правом был волшебный пластырь, искусно подобранный к цвету кожи, но, тем не менее, заметный для наблюдательных глаз.
- Что с твоим коленом? - зачем-то спросил он. Честно говоря, ему было на это глубоко наплевать, но как-то нужно было разбить эту проклятую тишину.
- Я упала в саду, - не поднимая глаз, ответила Нарцисса. Ее тихий голос прозвучал неожиданно ровно.
- Ездила в гости к Уизли помочь выдворять гномов?
- Что-то вроде этого.
- Понятно.
Снова стало тихо, и молодые люди погрузились каждый в свои мысли.
Люциус настойчиво отгонял от себя образ темноволосой девушки с глазами цвета Надежды, который воображение упорно подсовывало снова и снова. Если бы в этом кресле сидела она… Все было бы совсем не так. Он бы не прислонялся к этому чертовому столу, а уже давно сидел бы у ее ног, пытаясь облегчить боль в израненной ножке. Ведь болеть должно обязательно, чтобы он первым смог оказать помощь. А она рассмеялась бы звонко и поблагодарила его.
Разговор о саде и родственниках (даже таких как Уизли) напомнил Нарциссе совсем другого человека.
- Что с твоим коленом? - тревога в синих глазах. - У тебя кровь идет.
Это были первые слова Сириуса Блэка.
- Ничего, все хорошо, и крови совсем немного.
- Да уж, полподоконника – это совсем чуть-чуть, - нетерпеливо сказал Сириус. - Ты где сейчас?
- Я хотела поговорить… - начала она.
- Так! Выбирайся за территорию, там в дупле того дуба, ну ты помнишь, я оставил портключ. Он перенесет тебя к озеру. Я буду там через десять минут.
- Сириус, не нужно, я просто хотела поговорить, и …
- Нарцисса! Когда ты посинеешь от потери крови или подхватишь какую-нибудь заразу, всем уже все равно будет, о чем ты хотела поговорить. Кстати, возможен и комплексный вариант. Я имею в виду потерю крови и… - он хотел казаться беспечным, но во взгляде сквозило беспокойство.
- Если бы я знала, что точно умру от этого, я бы никому не позволила оказать мне помощь.
Сказала и пожалела.
- Стоп! Быстро встала. Да-да, прямо сейчас, вместе с зеркалом, чтобы я видел, и пошлепала к дубу. Я тоже вылетаю.
- Я босиком, - зачем-то сообщила она.
- Подходящей обувью не обеспечу, но, - он пожал плечами, - могу взять на руки.
Она улыбнулась, поднимаясь с подоконника.
- Ты, правда, умеешь оказывать первую помощь?
- Если б не умел, Поттер бы давно загнулся.
Она снова улыбнулась.
- Пока, Сириус, я иду к дубу.
В тот день она впервые убежала из дома, и это был самый счастливый день в ее жизни. Ну и что, что болело колено; плевать, что она была босиком. Ведь глядя в его глаза, она верила, что все будет хорошо. Так сказал брат. Пусть не родной, но Нарцисса любила называть его именно так. Она так и не решилась поделиться с ним новостью. Они просто бродили, смеялись, и он ее фотографировал. Увидит ли она теперь эти фотографии? Прощаясь, Нарцисса незаметно подсунула зеркальце в карман куртки Сириуса. Оно ей теперь не понадобится, а ему может еще сослужит хорошую службу.
Улыбнувшись на прощание, девушка взялась за порт-ключ. В тот миг она еще не знала, что это последняя их совместная прогулка и что, счастливее, чем сегодня, они уже не будут никогда. А многочисленные встречи в Хогвартсе будут так мимолетны и безлики... Потому что оба они сделали свой выбор.
Нарцисса, как и обещала отцу, станет женой Люциуса Малфоя, а мятежный Сириус Блэк уйдет из дома, и его имя станет синонимом грязного ругательства для всей семьи Блэков. Да и вообще, для всех волшебников, хоть и по разным причинам. Для всех, кроме Нарциссы, которая с уходом Сириуса потеряет что-то очень важное.
И уже ничего нельзя будет изменить, и не на что станет надеяться.
Находясь в этой комнате рядом с ненавистным человеком, она четко поняла: теперь она зависит от него целиком и полностью.