Она снова сидела на старом деревянном стуле посреди пустой комнаты и изредка ёрзала на месте, то раскачиваясь из стороны в сторону, то останавливаясь и скукоживаясь от холода... Потом она начинала заламывать руки и что-то невнятно бормотать, уставившись глазами в потолок... Так проходили минуты, часы, дни...так протекала вся её жизнь, настолько изменившаяся с тех пор. Так умирала она, а вместе с ней так умирал и её дух... Пустота наполняла её сердце, мысли и чувства исчезли, а их место заняло безразличное ожидание смерти... Но были времена, когда она стояла у зарешеченного окна, открывающего вид на серую мокрую от дождя детскую площадку, и напевала тихим и тонким голоском печальную осеннюю песню, при этом расчёсывая гребнем свои густые чёрные волосы. За площадкой виднелся парк... Она любила там гулять весной, когда уже не было холодно, а жара, ещё не наступала, когда птицы ранним утром начинали щебетать, веселя людской слух своими голосами, и когда ночь поглощала всё вокруг... Но те времена прошли... осталось лишь воспоминание и колючая проволока, обвивающая сверху забор психиатрической больницы, который был для неё то ли защитой, как говорили врачи и родные, а то ли причиной её вечного горя и заточения, как считала она сама... Теперь для неё не мог существовать тот парк, та площадка и весь тот ЖИВОЙ мир, который прятался за стенами тюрьмы, она жила в другом месте, в месте, который проще назвать просто кладбищем, где захоронены тысячи живых, но в то же время и мёртвых людей...
...Вот и сейчас она вдруг вскочила с места и неровными шагами направилась к окну... Минут пять она стояла напротив грязных стёкол, не шевелясь, глупо уставившись отсутствующим взглядом в одну точку... Но спустя некоторое время она медленно приоткрыла рот и подышала на стекло, после чего так же медленно и сосредоточенно подняла правую руку с неестественно для нормального человека выпрямленным указательным пальцем... Не спеша начали появляться на запотевшем стекле кривые буквы... Было такое впечатление, что человек, пишущий столь неровно и в то же время сосредоточенно, просто давно не держал в руках ручку... Оно так с ней и было...но было одно "НО"... "НО" столь страшное и пугающее... "НО", которое не хотел бы услышать о себе ни один человек, "НО" которое перевернуло всю её жизнь... "НО", которое было её болезнью... О нет... это скорее не болезнь мозгов, как говорят люди... это скорее заболевание её сердца, её души, её чувств... Они уже успели умереть, но тело ведь ещё живо и неизвестно, когда его постигнет та же участь...
...В эту минуту солнце протиснулось сквозь чёрные осенние тучи... Ох, если бы она могла так же выйти из своего состояния, так же вернуться в старую жизнь и жить так же, как раньше... НО это было нереальной мечтой, мечтой свихнувшегося человека, мечтой, которая исполняется только лишь у одного счастливца из миллиона несчастных, мечтой,... которую может отобразить на стекле неровное слово "ПОМНЮ"...
В эту минуту цепочку мыслей оборвал глухой скрежет двери... В комнату вошёл молодой человек в белом халате. Опасливо улыбнувшись, он неуверенно потёр руки и осторожно, как бы боясь спугнуть диковинную птицу, сделал шаг по направлению к неподвижно стоящей девушке.
-Саша, - начал было он шёпотом, - к тебе пришли... Полагаю, было бы неплохо, если бы ты увидела родных...
Девушка ничего не ответила. Она продолжала так же неподвижно стоять и смотреть в какую-то невидимую точку на белой облезлой стене.
-Пойдём, - уже увереннее проговорил молодой врач и, приблизившись, протянул руку девушке.
Она же в ответ сначала посмотрела на изящную протянутую ей руку, позже подняла мутные кристальные глаза и пристально, как бы обиженно, впилась взглядом в напуганное лицо юноши...
-А где Дмитрий Константинович? Он ушёл? Он ведь обещал, что всегда будет со мной, – плаксиво пробормотала Александра, - почему он покинул меня? Я хочу домой! – уже почти крича сказала девушка.
- Я его... мм... помощник, - успокаивающе сказал юноша и как обычно неуверенно улыбнулся. – Теперь я буду опекать тебя. И я никуда не уйду, я не брошу тебя! – как - будто оправдываясь, сказал он и тут же прошептал сам себе. - Не брошу...
Девушка вновь посмотрела в его красивые зелёные глаза. Они казались такими знакомыми, такими близкими... Казалось, им можно доверять, можно подарить всю себя... Но обида, обида, таящаяся где-то глубоко в её душе, не хотела верить этому прекрасному зеркалу души, не хотела смотреть в его зелёную бездну...
-Ну что, идём? – коротко спросил молодой врач и вновь протянул тонкую руку девушке.
-Идём... – печально ответила она и неровно прошла к белой обшарпанной двери, ведущей в коридор, освящаемый лишь парой тусклых потрескавшихся ламп. Молодой человек, до сих пор следивший за каждым движением пациентки и боящийся сделать какое-либо неверное движение, вдруг уверенно выпрямился, сложил руки за спиной, ласково улыбнулся и, подойдя к двери, взялся за ржавую ручку. В глазах стало темно после ярко-освещённой дневным светом комнаты; но вскоре зрение привыкло к тусклому освещению, и ему открылась до боли знакомая обстановка: грязные пожелтевшие стены, неровный плиточный пол, разбитые лампы и ободранные обои, старые облезлые двери камер и ржавые решётки... всюду решётки... решётки...
Мысли крутились в голове Саши со скоростью света, образы менялись, чувства и эмоции тоже. Лишь одна вещь стояла на одном месте, оставалась, как и всегда, стабильной и непоколебимой – память...
...Это случилось ещё полгода назад - тогда, когда погибла её мать и «умер» любимый человек... Он просто исчез... Исчез как раз тогда, когда поддержка была настолько нужной, настолько необходимой... А он просто сбежал, бросил... Но она этого уже не помнила... Она не помнила ничего, ничего кроме парка, его старых скрипучих качель и детского беззаботного смеха. Странно, почему именно это осталось в памяти?..
Люди, зовущиеся её родными, девушки и юноши, говорящие, что они друзья, старые фотографии красивой двадцатилетней девушки, милые черты которой теперь лишь слабо припоминаются в исхудалом, пожелтевшем от заточения и болезни лице... Всё это кажется теперь настолько далёким, непостижимым и ненужным, настолько глупым и пустяковым, что единственный выход, казалось бы, - просто смерть. Но смерть – это слабость, это проигрыш, а ведь партия ещё никем не выиграна. Так зачем же сдаваться?
... И вот они прошли один поворот, второй, начали спускаться по мраморной истёртой лестнице... Вот пролетел один этаж, второй, третий, вот молодой человек открыл такую же, как и все остальные, белую и хлипкую дверь, прозвучал едкий скрип ржавых петель, стало темно, потом вновь светло, мимо пробежали фигуры в белых халатах с непонятными возгласами и криками, послышался чей-то плач, из-за угла вывели бледную светловолосую женщину в больничной изношенной рубашке, снова решётки, разбитые стекла и обсыпавшаяся штукатурка... И вот, наконец, они остановились. Всё пронеслось так быстро и невнятно, что девушка, ничего не понимая, просто замерла и привычно для самой себя направила мутный взгляд в невидимую точку перед собой.
-Это к ней пришли? – раздался грубый женский голос
-Да-да!.. – как-то неуверенно прозвучал ответ. - Это к Александре!..
-Ах, это ты, тот новенький! Что ж, привыкай к этой... психушке! – насмешливо сказал кто-то.
-Идём, Саш, - тихо и ласково прозвучал голос юноши, - пойдём...
Врач слегка дотронулся руки девушки, обращая на себя её внимание и медленно, осторожно провёл в небольшую тёмную комнатку.
За столом как обычно сидел человек... Но на этот раз это уже был незнакомый мужчина лет сорока. Когда вошла Саша, он как будто занервничал и торопливо встал. Спустя минуту он, наконец, обратился к замершей в дверях девушке:
-Саша... Сашенька! Я тебя очень давно не видел! Только из рейса вернулся! Саша! Ну что же ты молчишь? Скажи что-то!
-Здравствуйте... – невнятно пробормотала та в ответ. – А вы кто?
-Как, «кто»? Саша! Я же твой отец! Отец! Помнишь? – быстро и громко сказал родитель, поражённый до смерти происходящим.
-Она ничего не помнит... – ответил всё тот же молодой врач, до сих пор стоявший незамеченным за спиной пациентки.
-Как не помнит?! – почти шёпотом спросил мужчина. – И, и вы кто? Разве при разговоре должен быть кто-то из врачей?
-Да, я должен присутствовать... – спокойно ответил юноша, подходя ближе... – А вот, кто я... – продолжил он, приблизившись настолько близко, что можно было рассмотреть его лицо. - ...Вам лучше знать...
В эту секунду где-то за стенами помещения раздался грохот грома. Свет от молнии, проникший сквозь небольшое зарешеченное оконце, осветил лица всех присутствующих.
-Так это ты! – вдруг воскликнул с яростью мужчина. – Ты! Это из-за тебя она здесь! Из-за тебя!!! Я всё знаю!
Человек бросился с жутким криком на юношу. Стол с грохотом упал на пол, ваза с цветами с шумом разбилась, а сами цветы неровно разлетелись в стороны.
-Поэтому я здесь!!! – кричал в ответ молодой человек. – Я обязан помочь ей! Я люблю её в конце-то концов и сделаю всё, чтобы искупить свою вину! Да пустите же!
Внезапно драка прекратилась. Прекратилась так же резко, как и началась. Мужчина поправил на шее галстук и, пыхтя, поднял стол и стулья. Утерев пот со лба и тяжело вздохнув, он, наконец, сел и прямо посмотрел в лицо юноше.
-Прости, Миша, я не хотел... Тебе ведь тоже нелегко сейчас. – Сказал он
-Это вы простите меня... – прошептал юноша. – Теперь поздно что-либо делать. Она даже не помнит меня!..
-Но ты ведь любишь... Любовь обычно творит чудеса...
-Но не те, о каких говорится в книжках, - горестно усмехнувшись, ответил молодой человек и отошёл в угол комнаты. – Ну, что ж, вы говорите... А я...
В одну секунду лицо юноши побледнело, руки начали трястись, а на лбе выступил холодный пот.
-Саша! Сашенька! – закричал он, что есть мочи, бросаясь к безжизненному белому, как полотно, телу.
-Что случилось? – испуганно спросил отец девушки, пытаясь рассмотреть то, что происходило в тени помещения.
- Она... она... Нет! Она ещё жива! Пульс слаб, но он есть! – бормотал шёпотом юноша, сжимая холодную как лёд руку лежащей на сером полу девушки и непрерывно осыпая её поцелуями...
...А где-то в это время, в совершенно другом мире бродила она, бродила средь темноты и холода, ничего не чувствуя, не понимая и не помня, бродила и пыталась вернуться назад...
...Говорят, умирая, человек видит туннель, а в его конце яркий белый свет... Но как же это случилось? В памяти мелькают лишь фрагменты происшедшего: осколки разбитой вазы, увядшие цветы, крики, обезображенные злобой лица, опрокинутый стол... а потом просто темнота и холод, глухие голоса, раздающиеся уже где-то далеко-далеко, вне сознания, пустота и печаль... И вот теперь она стоит посреди туннеля, как обычно смотря лишь вперёд, ибо назад глядеть смысла не видела – ведь там пустота... Пустота?.. А, может, стоит попробовать взглянуть? Стоит сделать единственное движение и, наконец, поймать свою птицу счастья? И она взглянула! Она обернулась вслед порывам осеннего ветра, вслед долгожданным воспоминаниям и мечтам, она обернулась и неожиданно для себя оказалась в том самом тихом уютном парке!.. Всё здесь было привычно: жёлтая листва как обычно весело кружила вокруг, ветви деревьев слабо покачивались от лёгкого тёплого ветерка, а где-то вдали слабо слышался детский задорный смех и пение ещё не улетевших птиц. Всё было, как тогда, в тот самый день, в тот самый час...
И вот она ступает по разноцветному ковру аллей, подбрасывая время от времени кончиком старого изношенного сапога листья, улыбается, смеётся, радуясь солнцу, светящему в небе, людям, проходящим мимо, радуется музыке своего сердца, да просто: радуется! Никогда она ещё не была так счастлива, как тогда... Никогда ещё её так не радовал знакомый скрип качель, серый асфальт площадки, щебет воробьёв и недовольные возгласы раздражённых родителей, забирающих своих плачущих детей домой. И этот день был для неё самым прекрасным, самым лучшим во всей её жизни, самым-самым!
И вот она вышла на пустую площадку, осмотрелась кругом и с улыбкой подбежала к одной из поржавевших качелей. Изящно стряхнув с сидения пару жёлтых листков, девушка грациозно присела и слегка оттолкнулась от земли. Раздался знакомый скрип. Но даже этот, вроде как неприятный звук, сегодня звучал для неё, как песня и самая весёлая мелодия из всех. Так она качалась минут десять, пока за её спиной не послышались чьи-то торопливые шаги. Но даже тогда она не пошевелилась, продолжая с задумчивой улыбкой смотреть куда-то вдаль...
-Ты меня ждала? - наконец раздался до боли знакомый, нежный голос, столь ласково потревоживший её слух.
-Ждала... - задумчиво прозвучал ответ...-Очень ждала! – спустя короткую паузу воскликнула Александра и повернула сияющее от счастья лицо к пришедшему.
И вот она вновь смотрела в эти прекрасные зелёные глаза. Казалось, весь мир ничто по сравнению с их глубиной, что ни одно землетрясение, цунами, ни одно самое страшное бедствие не способно отнять у неё этот нежный любящий взгляд, эту улыбку, это дыхание, заключившее в себе тысячи небесных запахов, эти нежные руки, столь неуверенно обнимавшие её, эти сладкие губы, чей вкус никогда не мог надоесть – ничто не могло разделить эти два любящих сердца!..
...Так они молча стояли у качели, не решаясь подойти вплотную друг к другу. Но тут он сделал шаг вперёд, нерешительно, как на первом свидании, взял её за руку и встал на колени. Неуверенно, забыв обо всём на свете, юноша всё же поднял горящие глаза и пристально взглянул в лицо возлюбленной, что так беззаботно и ласково улыбалась ему в ответ. Но тут он вновь опустил глаза, на секунду замер, потом крепче сжал нежную руку любимой, приложил её к своей щеке и закрыл глаза.
-Ты меня любишь? – еле слышно прошептала девушка
-Конечно... – так же тихо ответил юноша и припал к изящной руке губами, - люблю, очень люблю... И хочу быть с тобой вечно! – Почти задыхаясь, проговорил влюблённый. – Ты будешь моей женой? – вдруг спросил он, подняв встревоженное лицо и как обычно пристально взглянув в глаза любимой в ожидании ответа.
А она привычно улыбнулась, не открывая закрытых глаз, и вдохнула полной грудью свежий осенний воздух.
-Буду!!! – спустя минуту воскликнула она и встала на колени напротив него.
...Дрожащими руками он обнял её и прижал к себе, прижал со всей силой, будто желая обнять всю, прочувствовать каждой клеточкой своего тела её тепло, дыхание, прикосновения, желая продлить как можно дольше то блаженство, которое он испытывал от её горячего дыхания, нежных поцелуев, от её небесного запаха, красоты её глаз и души...
... Но недолго ещё пришлось видениям утопать в ласках любви. В секунду прекрасная, излучающая счастье картина сменилась на исполненную горем, болью и слезами комнату...
И вот: она сидит у окна и смотрит на голые деревья серого пустого парка. Всё было для неё омерзительным, ненавистным и ужасным в нём: некогда любимые ею разноцветные листья превратились в гниль, ветер стал холодным и влажным, солнце теперь представляло собой лишь тусклый белый шар на небе, а пение птиц более походило на грустный говор людей. Так она видела жизнь, так она хотела её видеть сейчас. Но всё же самым страшным для неё было другое, а вернее, две очень простые вещи, две незаурядные фотографии, одну из которых она оплакивала, а вторую проклинала и осыпала горячими от ненависти слезами...
...Далее побежали мимо картины самоубийства, боль и слёзы родных, больница...а потом просто пустота, непроглядная тьма и недавний тёмный туннель с белой точкой, где-то вдали... и вот, казалось бы, пора возвращаться. Но зачем? Что её ждёт там? Опять белые облезлые стены, решётки на окнах, разбросанные рисунки по комнате? Вернуть всё это? И опять ждать очередных приступов болезни, что с каждым разом будут проходить ещё болезненнее?..
И она сдалась, она даже не попробовала понять, кто же был рядом с ней в тот день. Она пошла вперёд, касаясь босыми ногами пустоты, она шла к заветной белой точке, шла долго, но уверенно, шла ровно неделю... И она не знала, что кто-то всё это время зовёт её, держит за руку и целует её побледневшие щёки, осыпая их горькими холодными слезами...
Это случилось в понедельник ночью. Пульс был очень слаб, и доктора во всю метались из стороны в сторону. Но такая спешка ничего не давала. Всё было заранее предрешено. Психический срыв после смерти матери дал серьёзные осложнения в самом организме девушки и предрёк ей неминуемую смерть. Только об этом знал лишь один человек – Дмитрий Константинович – опекун пациентки, ставший для неё за недолгие полгода отцом. Но и он ушёл, дав место молодому врачу. Жизнь так устроена, что многое и многие уходят, что-то чем-то сменяется, а что-то и вовсе прекращается. Жизнь – не исключение. Её сменяет нечто новое, неизвестное. Люди боятся смерти именно потому, что не знают, что такое сама жизнь. А Саша не боялась. Она знала и ждала того дня, когда всё кончится. Испитая до дна жизнь уже не интересовала её, а вот тяга к новому звала и притягивала... Да только девушка не знала, что всё-таки чаша ещё до конца не испита, и что остатки сладкого вина прольются уже скорее горькими слезами и холодным осенним дождём, что омоет грязные стекла больничных запотевших окон, на одном из которых отобразится неровное слово «ПОМНЮ»...