Я щекой прижимаюсь к орлиной твоей голове,
И меня не страшит необъятность лоснящихся крыльев;
А внизу — лес и церковь нечетким крестом по канве,
Встречный ветер обрызгал меня моросящею пылью.

Словно эльф, я закуталась в легкий, серебряный плащ;
В первый раз не боюсь высоты; здесь — сама безопасность.
Ночь светла, и рассеялся сумрак, и месяц блестящ.
Поднебесье окутала мгла — в вышине только ясность.

Мы над миром летим — с высоты обозримы края,
До которых, быть может, и в несколько дней не добраться.
Холодна и прекрасна под нами в тумане земля:
Средь просторов леса-острова, скалы — будто палаццо.

Как во сне, удержаться пытаюсь; продолжить полет —
Словно далей неведомых больше вовек не увижу,
Но копыто твое в нетерпенье по воздуху бьет,
Замедляется бег, и, паря, ты спускаешься ниже.

Впереди, в облаках, притаился сосны острый риф —
Я тебя сберегу: ты его обойдешь, не поранясь,
И опустит меня у калитки моей гиппогриф;
Молча спрыгну с него — только как я теперь с ним расстанусь…

У меня для копыт — из реликтовых сосен смола;
Смажу перья твои самым лучшим лавандовым маслом,
И не дрогну в ночи под пронзающим взглядом орла, —
Подожду, чтобы та леденящая искра погасла.

Я прозрачна, как призрак; легка и бесплотна, как миф;
Что там — гвалт за ручьем и ревущий мопед солдафона,
Если голову мне положил на плечо гиппогриф, —
Ведь не всем же служить соглашаются кони-грифоны!

2006