Я буду кнопкой вызова в твоем телефоне.
И с таким телефоном ты всегда будешь в зоне.
Честной точкой в конце предложения,
Вечнозеленым сигналом по ходу движения.

Сейфом, чей шифр твои тонкие пальцы
Куклой, которая всегда улыбается,
Пёстрым яблоком из деревенского сада
Только бы ты со мной была рядом.

Хоть плакатом с концерта на стенке в ванной.
Стеклянной фигуркой, рубашкой рваной,
Помнящей облик далекого тела.
Только бы ты на меня посмотрела.

Только бы ты на меня посмотрела,
Ты, только б на меня посмотрела.
Пусть случайно, вскользь, между делом.
Только бы ты на меня посмотрела. (2х)

Могу быть лодкой подводной, идущей на базу.
Воздухом, что не кончается сразу.
Человеком в погонах, человеком в пальто.
Целым городом тысяч примерно на сто.

Я буду всем, что ты только захочешь,
Лишь бы остаться с тобой этой ночью,
Солнце сгорает, но без тебя,
Я не могу представить эту жизнь без тебя.

Я не могу представить эту жизнь без тебя,
Я, представить эту жизнь без тебя.
Все живут как ни в чем не бывало, а я,
Я не могу представить эту жизнь без тебя. (2х)

BrainStorm «Только бы ты на меня посмотрела»


Это история о том, как я, ещё студентом плавал за море, о том, как встретил настоящих пирато в том, как увидел Сатану.

Я, как приличный ученик шёл, зажав под мышкой папку с рисунками. Меня обгоняли люди, повозки и просто всякий мусор. Ветер дул в спину. Я всего этого не замечал.
Я Должен был сегодня вечером плыть за море!!!!
Эта мысль меня ободряла и заставляла постепенно прибавлять шаг. Трактир, где мне предстояло переночевать, был полон. Темнело. За столам сидели люди самой непривлекательной наружности: все в рвание, грязные, чёрные, небритые. Мат стоял столбом, как и дым. Запах перегара и табака забивал обоняние, заставляя дышать сквозь зубы и только ртом. Я прошёл в заранее снятую комнатку и сел на кровать. Встал, закрыл дверь и тут же схватился за карандаш. Всё, что я видел внизу, сливалось в небольшие, но цельные наброски, по ходу раскрашивалось и устилало кровать и пол комнаты. Я закончил с этими рисунками глубоко заполночь. Страшно хотелось в отхожее место, но я боялся выйти. Однако, меня хватило на то, чтобы собрать все мои рисунки и, прикрываясь папкой как щитом, я побежал во двор.
Всё таки, я невезучий. Во-первых, к сортиру была огромная очередь, а во-вторых, вся она состояла из тех самых людей. Многие до пункта назначения не доходили. Делали всё, что приходилось прямо по пути, некоторые распихивали других и лезли вперёд. Где-то уже началась драка.
Меня вообще удивило, что в сортир пираты встают в очередь. Это было как-то несопоставимо с их поведение. И ту всё разъяснилось поразительным способом.
-Мальчики! Что тут происходит? А ну-ка, тише! Пропустите леди...
"Мальчики" не обратили внимания на слова, пока скрывавшейся в темноте, девушки.
-Вы что, ***, не поняли? А ну *** в разные стороны! *** подобрали и заглохли! Кому *** сказано?
Да... Такой тирады я не слыша даже от деда, хоть он и говорил только на матерном языке. А Это сказала ДЕВУШКА. Я просто выпал.
А пираты приумолкли.
Девушка выла из темноты и направилась к сортиру. Слабый фонарик высветил растрёпанные пышные волосы, разорванную почти до низу рубашку, узкие брюки и ботфорты. Деталей я разглядеть не мог. Она зашла в сортир. Вернулась и резко крикнула:
-А ну, олухи, пропустите юнгу к гальюну!!! - и уже мне:- Не тормози, они не любят ждать.
Я вышел и попытался вернуться к себе. Как бы не так. На лестнице меня ждала Она. Кивнула, схватила за ворот рубашки и сообщила:
-Ты наш юнга. Точка. Сейчас ты гребёшь монатки и все мы двигаем на корабль. Точка. Мы отплываем сразу же. Точка.
Я открыл рот.
-...Ты молчишь, пока тебя не спросят и отвечаешь чисто по сути. Точка. ДВИГАЙ!!!!
Я подпрыгнул на месте и регом кинулся собирать вещи. Лишь бы больше с ней сегодня не видеться.

Очнулся я в каюте. Капитанской. Точно. Везде позолота, пыль вытерта, кровать напротив заправлена. Кормовое окно открыто. Я поднялся с постели подошёл к нему. Море. Мы в море. Меня сильно мутило.
Наверное, я не переношу качки. Тут же я вспомнил, что у меня были рисунки. И если мой узелок с вещами был здесь, то папки небыло. Я побежал к двери. Выскочил из каюты и оказался в узком тёмном коридоре.
Ещё минут через пять плутаний я вывалился на палубу. Тут меня ждала неожиданность. Вчерашние запойники в количестве полдесятка (!) человек сидели вокруг чего-то, что из-за их спин было не видно.
Палуба была надраена доблеска. Все металлические снасти сияли. Паруса - тёмно - синие, словно ночное небо, колыхались на ветру.
-Оу! Наш юнга проспался! А мы, как видишь, здесь самые трезвые!
Красивый голос. Не низкий и не высокий. Мягкий, но, кажется, сорванный постоянным ором. Женский.
Я подошёл в компании. Навстречу мне слегка приподнялась девушка. Вчерашнюю девушку в ней узнать было крайне сложно. Волосы собраны на затылке в тугой хвост. Изящные пряди, выбившиеся из причёски, прыгали на розоватых щеках. Чёрная от загара кожа блестит, но не жирно, как у вчерашних выпивох, а мягко, как шкурка персика. На тонких длинных пальца громадные кольца - кастеты. В правом ухе - серьга - кольцо. И снова взгляд упал не лицо. Глаза. Миндалевидные, темно-карие со зрачками... в форме многоконечных звёзд. Губы пухлые, искусанные, со следам засохшей соли.
Взгляд художника не умеет пропускать мелочей. Я вспоминаю её одежду. Она так выглядела, кажется, всегда. Ну, может, за редким исключением. На льняную рубашку сверху надета жилетка, обычная изначально и, видимо, самостоятельно сшитая в корсет. Мягкий, судя по толщине кожи и подвижности самой девушки. Вчерашние брюки сменились почти такими же, только не коричневыми, а зелёными в тонкую красную полоску. Ноги были босые. Ботфорты стояли тут же, за бочкой с яблоками.
Она стояла, выжидающе глядя на меня.
-Мне сесть или идти?
Спросил я, не зная, как обратиться к ней.
-Капитан. Садись. Мы тут посмотрели твои картинки.. Ты хорошо нарисовал моих мальчиков, но только в плохой момент. Знаешь, ты будешь работать. Но не как юнга. С тебя альбом.. Нет, больше рисунков
с моими мальчиками. Я дам тебе бумагу и карандаши. Сможешь?
-Э-э? Наверно... А это обязательно? Я могу и работать...
Чёрт! Ну кто меня тогда за язык тянул????
-Хорошо, будешь через день помогать драить палубу. Так ты будешь смотреть картинки?

Вот уже третий день мы плывём вместе с этими пиратами. Они классные. У них никогда не бывает пьянок в море, они чистые (насколько это возможно) и вежливые. У многих хорошее чувство юмора, кто-то хорошо поёт и я всегда просыпаюсь, слыша его голос.
Капитан Джэйфар тоже милая. Мы живём в одной каюте, едим за одним столом со всеми, по вечерам долго болтаем, если только она успевает прийти до того, как я усну. Когда она переодевается, я отворачиваюсь, когда переодеваюсь я, её уже нет. Так что у нас полное благополучие.
Я заканчиваю первый альбом рисунков. У неё полторы сотни человек, я же зарисовал пока только 47. Работы ещё завал, но и времени ещё больше. Те, кого я не рисовал днём, попадают на бумагу ночью. Джэф не ругается.
Палубу я не драю, она сама запретила, сказала, что я и так много делаю. Неожиданно.
Вчера подслушал, что меня она взяла по пьяни, думала, симпатичный. Ну да, высокий очкарик с папкой под мышкой. Просто Аполлон.
Джэф лазает по вантам, сама что-то там меняет, постоянно работает. По многу часов просиживает в каюте с чертежами и картами. Сейчас мы идём порожняком. Кораблю нужен ремонт. То, что сделали в Казибаре, было лишь латкой. Мало для боя, но достаточно до Портобелло.
Мне до сих пор плохо. Ем яблоки и смотрю в море. карандаш сам выводит Её лицо. Полупрофиль. Волосы распущены, как бывает только вечером, когда мы ложимся спать, чётко виден узкий сабельный шрам: по лбу, до брови и на щеке. Глаз не зацепило. она сама говорила, что до сих пор видит этим глазом лучше всякого сокола. А вот второй у неё даже слабый. С удовольствием надевает мои очки и жмурится на один глаз. Пенсне или монокль носить отказывается наотрез.
Альбомы готовы. Я показал ей. Она долго смеялась. Рисунки с ней лежат отдельно, в потайном отделении папки. Стараюсь её не рисовать, но уже набрал больше десятка её разнообразных портретов.
Она жаловалась, что не рисунков с ней и я сказал, что покажу их вечером. Как всегда голова у меня растёт явно не из шеи.
Много рисовал море. Вечером показал ей рисунки. Она улыбалась. Странная улыбка - немного косая. правая половина лица красивая, улыбка добрая и приятная, а левая - тоскливый глаз с чёрной звездой и вечно прямой рот. Всё из-за шрама. Ей, видимо, рассекли какие-то мышцы и лицо слева не меняется. Жутковатое зрелище. Странно, что она вполне нормально говорит и, когда бесится, скалится. Словно ей нельзя улыбаться.

Всё произошло вечером. Темнело. корабль вынырнул из тумана в последние лучи вечернего солнца. И тут...
-Полундра!!! Свистать всех наверх!!***!!!! Поторапливайтесь, ***!!!!!
Этот голос я узнал даже в такой интерпретации. В трактире она просто шептала, по сравнению с тем, что я слышал сейчас.
Грохотала рында, на пушечной палубе расчехляли орудия. Корабль шёл в манёвр. Джэф стояла у руля. Теперь её голова была повязана платком и прикрыта треуголкой. Ей шло.
Мы сделали поворот оверштаг (кажется, она так это назвала) и пушки правого борта дали залп. Наши враги уже разворачивались, надеясь на неповоротливость нашей скорлупки. Зря. Четыре ядра в правый борт. Нехило, я думаю. Мне втиснули в ладонь револьвер и кортик. Я не умел с ними обращаться, но мне сказали, что если захочу жить, то и выстрелю и зарежу.
По нам стреляли. Мы стреляли. Странным образом наш инвалид ещё не потонул. Корабли сходились. Хруст. На сетку над палубой обрушились несколько рей и верхушка грот-мачты. Совсем, по-моему, плохо. А потом мы сцепились снастями. теперь обе команды шли на абордаж. а я остался около Неё, чтобы защитить. Она сказала, что я только мешаюсь, но сама не пошла к врагам. Она осталась у руля и пыталась освободить наш корабль снизу. А я почему-то сообразил, что меня никто не отругает за самоуправство и взлетел по вантам на самый верх фок-мачты. Страх высоты тут расцвёл и запах солью. Голова закружилась. Я, с кортиком и кинжалом, у кого-то попутно свистнутым, полез туда, где, спутавшись канатами, тёрлись друг о друга реи.
Во все стороны летели острые щепки. Выстрелил порвавшийся канат, но я всё равно полз туда. Мне было уже не страшно. Смешно. Истерика.
Кинжал-кортик... Я не знаю, чем, но я сидел на рее и тупо, упорно пилил канаты. Удар. Руку рассекло, но боли нет. В следующий раз не стоит резать до конца, и так порвётся. Канат.. ещё один.. Щепка в щёку, почти в глаз. Я ничего толком не вижу. Слёзы градом, глаз открыть не могу, очки давно разбиты. Режу наощупь. Странно, руки липкие.. с чего бы?
А потом я упал. Я летел. Медленно-медленно. Она взошла на ют. Он подошёл к ней и, улыбнувшись, поцеловал. Поманил меня рукой и я полетел к ним. Они о чём-то разговаривали. Вот сейчас у меня, на столе под стеклом тот рисунок: она, вся в крови, в рваной одежде, с саблей наголо и он, чистый, высокий, светловолосый... Я упал на доски, скользкие и липкие. Я не понимал, почему. Она подошла и посмотрела на меня, что-то сказала ему и прижала меня к себе. Он задумался, что-то ей ответил и кивнул.

Очнулся я на кровати. Пол каюты, сейчас без ковра, был завален окровавленными тряпками. Несколько матросов и боцман лежали на сундуках и кровати Джэф. Она подошла ко мне и провела ладошкой по лбу.
-Ты как? Больно? СатАна помнишь? Он тебя не забрал, я просила... Ты не представляешь, как ты выглядел.. Он сказал, что для тебя было бы лёгкой смертью упасть с такой высоты о палубу. А ещё, что тебе даже падать было не надо. Слишком много крови вытекло...
-Я.... Живой?
-Наверно...
По вымазанной в крови щеке покатилась слеза. Чуть серебристая, не прозрачная. Она смотрела на меня...
-У тебя.. Я не знаю, сможешь ли ты рисовать... Рука... Там всё до кости разодрано.. Странно даже, как ты от боли... даже в сознании был...
-Подожди, я к Стере... Он очнулся..
Я сел. Боли пока небыло, но я уже понял, что не надолго. осмотрел руки и колени... Зря, таки.. Руки как таковые вообще не различимы.. всё в крови и опухло... колени только слегка ободраны, хоть здесь всё в порядке.

Мы сидели на перилах фальшборта. "Смерть" шла полным ходом. У нас был вполне легальный груз до Порт-Ортавио, корабль починили и немного усовершенствовали... Я вспомнил, как отключалось от боли сознание, как Джэф отважно перевязывала раны... Как я долго не мог смотреть на своё лицо...
Теперь я рисую четырьмя пальцами, а на левой их и вовсе три. Но это не страшно. Я бросил учёбу и остался на корабле. Теперь я матрос и личный помощник Джэф. Рисую ей копии карт, помогаю где могу и по ночам все вывожу на бумаге её личико...
Два альбома разрослись до доброго десятка... Многим по моим эскизам делали наколки, мне же Джэф поручила разрисовать рулевое колесо, на котором по моим же линиям вырезал один из стариков..(красиво вышло)
И вот мы сидели. Она, ещё красивее без рубашки... Вместо неё только полоска ткани, для приличия. Ей больно носить рубашки, на плечах ещё не заросли швы. Она сражалась не хуже других и отстояла свой корабль вместе со всеми нами. Теперь у неё ещё один шрам на лице - прямо над левой бровью. Так теперь она носит над своим глазом крест. Она не верит в бога, но говорит мне, что в него приходится верить, потому, что есть Сатана. Он, к стати, собрал всех мёртвых и смертельно раненых, выстроил в колонну и, прямо по воздуху, повёл за собой. Джэф говорила, что это не его работа, и на тот свет они уйдёт уже с АльтерЭго. Я не спрашивал, кто это.
Я тоже изменился.. Она до сих пор смотрит на меня несколько удивлённо. Не может привыкнуть к красной полосе шрама на щеке, там, куда попала щепка и ещё нескольким, но уже поменьше. С руки я уже иногда снимаю повязку. До кожи ещё не срослось, но остальное восстанавливается гениальными темпами.
Да, мы, такие инвалиды сидим и смотрим в море. Надо сказать, что морская болезнь совсем отпустила и теперь я полноправный моряк.
Джэф обернулась ко мне и, как всегда задержала взгляд на щеке. Эх, теперь на берег путь заказан. Зато она на меня смотрит...

Из воспоминаний и личного дневника ***