Липкий снег мешает идти. Я едва переставляю ноги, этой зимой снежные завалы никто не расчищает. Возмутительно, куда смотрит городничий!
Снег забивается под капюшон куртки, попадает в глаза. Досадливо стряхнула с лица капли воды и обернулась. На миг возникло ощущение взгляда в спину. Хотя кому может понадобиться нищая наемница, опальный офицер легиона?
Я тороплюсь, вяло ругаясь на погоду. Именно сегодня спешу домой, вернее туда, где живу. После суда и позорного увольнения, меня выставили из казарм в центре Грэхема. Теперь снимаю крошечный домишко в самом глухом районе столицы: за мостом. Это место так и не стало моим домом, да я и не старалась облагородить свое временное жилище. Но сегодня ко мне должен зайти старый друг – Маргас Ривонус, надо успеть истопить печь и хоть немного прибраться в грязной халупе…
За мостом не горит ни одного фонаря. Я иду и ругаю дворников, городничего, хозяина таверны, где служу охранником, императора и весь народ родной Зарнии. У меня просто случилась затяжная хандра.
Стук копыт, по мосту летит конный экипаж. Надо же, как торопится, в такую гадкую погоду, когда под снегом скрывается наледь, недолго попасть в аварию или сбить пешехода. Карета приблизилась, я преспокойно иду мимо. Меня совершенно не касается, за кем она гонится и от кого удирает. Я – свободный от службы человек.
Лишь слегка удивилась, когда покрытые пеной кони рванулись в мою сторону. Неужели экипажем управляет смертельно пьяный возница? Вот незадача! Отпрыгнула в сторону, но как-то неловко. Возница направил коней прямо на меня.… И ничего не случилось. То есть, показалось, что взбешенные лошади прошлись по мне, но я совсем не пострадала. Почти не пострадала.
Лежа в сугробе, подставляю лицо мокрому снегу и сетую на судьбу.
Пьяный возница даже не заметил меня, карета, грохоча, промчалась по улице Банщиков и свернула за угол, на площадь святого Антонио. Я села в сугробе, ощупала конечности…
Ничего не сломано, только на предплечье наливался синевой синяк. Надо было приложить к руке лед, но я почувствовала, что промокла и замерзла. Отряхнув одежду, нетвердым шагом направилась домой.
Меня встретили вороны и нетоптаное крыльцо. Я пошарила в карманах в поисках ключа, рука болит все сильнее. Ключ нашелся в самом дальнем кармане. Поразительно, как я умудрилась его туда засунуть?
- Ап, - чьи-то теплые руки залезли под куртку, запуская туда неприятный ветерок. Я вздрогнула, отскочила, едва сдержав чисто женское желание завизжать.
- Эй, ты чего? – удивленно спросил Маргасик. Увидев, что я не прыгаю от радости и не вешаюсь к нему на шею, товарищ внимательно меня оглядел:
- Скверно выглядишь!
- Спасибо, ты очень любезен, - вежливо ответила я, ковыряясь ключом в замке.
Пропустила его в дом, задвинула щеколду, и зажгла свечи. Сразу стало уютнее. Маргасик скинул куртку и поежился:
- Ну и холодища у тебя.
- Весь день была на работе. Сейчас затоплю печь.
По-правде говоря, я патологически ленива и не всегда нахожу желание топить в избе, даже если сижу дома. Просто ложусь спать в одежде.… И вообще стараюсь ночевать на работе, там всегда много народу и не так тоскливо.
- Я не об этом, - сказал Маргасик, - пора найти тебе более подходящее жилище.
- Это мне не по карману, - фыркнула я, стараясь казаться беспечной, Маргасик очень хочет помочь и принимает близко к сердцу мои неприятности.
- Знаешь, Тата, - задумчиво сказал он, разваливаясь в кресле, - я все думал над тем, что с тобой произошло, и пришел к выводу.… Ой, что это?
- Где?
- У тебя голова разбита…
Ощупала лоб, на виске подсыхает струйка крови.
- Ерунда, - отмахнулась я, - попала под экипаж.
- Под экипаж?!
- Нервы ни к бесу, оступилась, а тут кони.… Да не волнуйся ты, со мной все в порядке. – Мне стало неудобно от такой заботы.
Я просто отвыкла от него. Маргасик, после моего ухода из легиона, работает один. Он отказался от напарника, надеясь на мою реабилитацию, но Баргус намекнул, что это невозможно. Мы видимся редко, когда Маргас возвращается из очередного задания, я радуюсь ему, как ребенок, он просто мой единственный друг.
- Сядь, - друг усадил меня в старенькое кресло-качалку, - я сам все сделаю.
Он споро развел огонь в печи, достал пару глиняных кружек и водрузил их на стол. – А я как раз принес тебе лекарство…от нервов…
Он разлил по чашкам прозрачную зеленоватую жидкость. Я потянулась за чашкой и отдернула ушибленную руку.
- Бездельница, - воскликнул Маргасик, - у тебя еще и рука ранена, а ты молчишь!
Он шумно прошелся по шкафам, но не нашел бинтов, потому что у меня их нет. Ворча, мой боевой товарищ разорвал старую простыню и туго замотал мне руку до локтя. Мы чокнулись и выпили за процветание Зарнии. Лекарство от нервов оказалось можжевеловой водкой. Я поморщилась, а Маргас выудил откуда-то колбасу и порезал толстыми ломтями. Потом он снова налил водки, и мы снова выпили:
- За нас!
- За нас с вами и за бес с ними! – ответила, чувствуя, что хмелею, - Так о чем ты думал? - полюбопытствовала я.
- Я думал, что тебя не зря оставили в Грэхеме, на виду. Ты знаешь какую-то тайну. И Баргус знает, и ему очень страшно. А еще он запретил рассказывать эту тайну мне, ведь так?
- Угу, - кивнула я, - но я скажу…
Маргасик уставился изумленными глазами.
- Меня укусил упырь, теперь по ночам я превращаюсь в ужасное чудовище и кушаю людей. Но этого мало вернувшись из похода, я укусила генерала, и теперь он тоже превращается…
- …в чудовище? – расхохотался Маргасик.
- Точно, - серьезно кивнула я.
- Здорово, - согласился он, - надо будет ребятам рассказать.
Мы помолчали, выпили по третьей кружке. Все, что накипело за последние три месяца, требует срочного выхода. Маргасик ждал, когда меня прорвет на откровенность. И дождался.
- Я была за чертой.
- Как это? – удивился он.
- А вот так, - сообщила я, - на востоке за рассветными горами лежит мертвая земля. Вернее, так ее называют умники из академии. На самом деле там живут очень даже живые, только не люди…
- А кто?
- Гарпии, граны, тролли, амазонки, да кого там только нет, не в этом дело. Все они поклоняются долине смерти и ее хозяйке.
- Ты что-то нашла в долине смерти? Это сокровища?
- Откуда ты знаешь про сокровища? – нахмурилась я.
- Баргус сказал по секрету, что ты готова была купить жизнь этого разбойника за сумасшедшие деньги…
Слова «этого разбойника» Маргасик произнес шепотом.
- Да, - согласилась я, - была готова.
А ведь он прав, теперь я единственная хозяйка сокровищ, которые мы с Ваном зарыли в Могинах.
- Я нашла не только сокровища, меня просили добыть талисман, некий камень, наделяющий владельца определенными свойствами.
- Уау, - восхитился Маргасик, - это настоящее приключение!
- Хм, - не согласилась я, - это была работа, только работа и ничего больше…
Мы грустно помолчали. Потом Маргас спросил:
- У тебя с разбойником было серьезно?
Было ли у нас серьезно, сложно сказать. Теперь некому нас судить. Что произошло, то произошло, и ничего уже не будет.
- Серьезно, Маргасик, - кивнула я, - очень серьезно.
- Я так и подумал, когда ты выступала на суде…
Суд был закрытым. Заседание проводилось в здании адмиралтейства, соседствующем со штабом легиона. Это было противно уложению, но власти боялись нового побега! Мое бегство из башни тюрьмы вызвало большие беспорядки в городе, поэтому меня изолировали там, где все знают, на что я способна – в казармах легиона. Баргус лично поручился, что опасности нет. Тогда он еще ничего не знал.
Меня в наручниках привели в большой торжественный зал. Вежливо попросили встать на место для осужденных. Важные судьи расселись по местам. Из посторонних были только генерал и Маргас Ривонус. Я смутно помню, что зачитывал обвинитель. Кажется, он расписывал грехи Бофора. Я не слышала слов, почти не видела лиц. Просто еще жила в прошлом, в том дне, который стал для нас последним. Меня не заботил приговор. У судей не так уж много вариантов: вешать меня не за что, на мне нет тяжких преступлений, упечь меня за решетку или на каторгу… Я уже один раз сбежала, сбегу еще, и они это понимают. Остается ссылка, или еще одно великолепное решение: великодушно оставить меня в легионе и послать на опасное, заведомо невыполнимое задание, на красивую смерть. Дрожащий от волнения Баргус это, к несчастью, тоже понимал. Несомненно он уже обработал судей. Только я больше не хочу работать в легионе. Вана убили наемники с эмблемами легиона на куртках. Те самые наемники, которых он презирал. Они убили его по приказу начальства, во славу императора и во имя народа Зарнии…
- Что вы можете сказать в свое оправдание? – как сквозь слой ваты до меня донеслись слова верховного судьи.
- Я скажу, - мой голос, как чужой, разнесся под сводами зала адмиралтейства, который еще никогда не слышал такой чудовищной ереси…
Я сказала. Громко и четко высказала все, что думаю о наемниках, легионе, честных военных, справедливых судьях, добром императоре и всей великой Зарнии с ее гнусной столицей. Рассказала, где, в каких позах и при каких обстоятельствах хотела бы их всех видеть, и замолчала, с торжеством глядя на онемевших судей, на испуганного Маргасика и бледного, как смерть, генерала. Зловеще рассмеялась и уже собиралась напоследок как следует проклясть всю честную компанию, но Баргус вовремя ударил меня по затылку крестовиной меча.
Генерал явился ночью. Я сидела на полу камеры и распевала похабные песни. Когда между решетками появился бледный лик бывшего начальника, я встала, с интересом ожидая, что он скажет.
Баргус казался усталым и постаревшим.
- Что ты натворила? – тихо спросил он.
- Я сказала, что думала, - пожала я плечами.
- Что теперь делать мне? Чего ты добиваешься? Виселицы?
- Мне все равно, - потеряв интерес, я уселась в углу.
- А мне не все равно! – рявкнул генерал, - Я не собираюсь терять ценного сотрудника из-за ерунды!
- Из-за ерунды?! – взревела я, метнувшись к решетке, как раненая тигрица, вцепилась в прутья, - Они убили моего друга! Это вы называете ерундой?!
Генерал в ужасе отшатнулся, хотя знал, что сломать прутья мне не под силу.
- Он был преступником…
- Это вы отдали приказ? – спросила я, не глядя на него. Перед глазами умирал Бофор с четырьмя стрелами в груди…
- Нет, - глухо ответил генерал, - нет, я не взял такой грех на душу. И я не хочу, чтоб казнили тебя. Поморин очень доволен твоей работой, он похлопочет за тебя. Я все равно тебя вытащу, хочешь ты или нет…
Вспомнились голоса наемников: «жаль, что не отрезали голову, за нее заплатили бы тысячу золотых…»
- Что надо делать? – холодно спросила я.
- Умница, - обрадовался Баргус, - от тебя требуется только молчать.
- Хорошо, буду молчать.
Генерал кивнул и ушел, а я села и прошептала:
- Они отпустят меня и будут не правы, потому что я буду мстить!
Маргасик похлопал меня по плечу:
- Эй, тебе плохо?
Еще бы мне не было плохо после трех кружек спиртного. Кажется, мы о чем-то говорили?
- Вот что, Тата, - решительно сказал Маргас, он выглядит вполне трезвым, должно быть, плотно поужинал накануне, - завтра я тебя заберу и увезу к маме.
- Зачем же сразу к маме? – заплетающимся языком возразила я. - У меня здесь работа…
- Перебьются, - резко ответил он, - все равно тебе надо менять работу. Я пойду, ладно? Меня кое-кто ждет.
- Красотка из труппы дядюшки Мо? – предположила я.
- Она самая. Завтра будь готова, я зайду за тобой часов в семь.
Маргасик помог мне раздеться и лечь в постель. Потолок над головой кружится, я поскорее закрыла глаза. На душе неизвестно от чего стало легче.




Скрипнула входная дверь. Неужели Маргасик не закрыл ее за собой? Вставать лень. Кому я нужна, и воровать у меня нечего.
Потолок уже не кружится, уставилась в неровную беленую поверхность. Как это я умудрилась проснуться среди ночи. Стало очень тоскливо. Я старалась отделаться от тоски, постоянно пропадая на работе. Однажды у меня даже случился непродолжительный роман с одним моряком. Худощавый, черноглазый, смуглый, он показался мне похожим на…
Стоп, об этом думать противопоказано. Иначе можно совсем свихнуться. Вообще-то Маргасик прав, надо уехать из Грэхема, развеяться.
Кроме того, надоело жить в нищете, когда я единственная наследница несметных сокровищ. Отправлюсь в Карасы и откопаю свой клад. Куплю себе приличный дом, новую куртку, меч и лошадь. Впрочем, лошадь у меня есть.
Кошка была казенной лошадью, ее отобрали у меня, когда я покинула легион, но кто-то из людей Баргуса отыскал в пригороде коня Вандера и привел мне. Ветерок оказался славной лошадкой, ласковой и послушной.
Как же уснуть? Раньше я не знала такой проблемы, как бессонница. Придется считать слонов. Повернулась на бок, поудобнее устраиваясь на жесткой койке, закрыла глаза. Слегка мутит после «лекарства», и еще мне показалось, что слышу чьи-то шаги. У окошка что-то стукнуло. Наверное, опять соседский кот забрался в сад.
Я заставила себя провалиться в тяжелый полный кошмаров сон. Правда, ничего страшнее яви наше сознание придумать не может…
Мне снилось, что меня душат подушкой. Я посопротивлялась, но потом махнула рукой и расслабилась. Какая разница, это же сон.




Утром прибежал Маргасик. Он влетел в избу, принеся с собой морозный ветер и хорошее настроение. Вчерашнее лекарство никак на нем не отразилось.
- Вставай, соня! – крикнул он, я в ужасе подлетела с кровати. Именно этими словами меня в походе будил Бофор. Да сколько можно!
- Прекрати меня пугать!
- Ну, не знал, что ты трусиха, - примирительно сказал Маргасик, поднимая с пола подушку, - с кем это ты воевала ночью?
- С кошмарами, - буркнула я, умываясь ледяной водой.
Маргас поставил на печку чайник, я взяла гребень и пыталась расчесать свалявшиеся космы.
- Мы едем?
- Едем, но завтра…- туманно ответил товарищ.
- Красотка из кабаре? – догадалась я.
- Угу, попросила зайти…
Вскоре мы сидели за столом и пили чай с принесенными Маргасиком сушками. Я вытащила из-под стола котелок, заглянула туда, но, увидев заплесневелую картошку, быстро убрала на место.
- Чем будешь заниматься?
- Пойду на работу.
- У тебя же выходной, - удивился Маргас.
- Ну и что? На работе веселее.
В таверну меня пристроил Баргус, дав самые замечательные рекомендации. Работы там немного. Сидеть в углу и, когда надо, разнимать дерущихся клиентов. Главное, чтобы не ломали мебель и не били посуду. А друг друга – пожалуйста.
Инциденты случались не часто. Клиенты были одни и те же, я уже знала всех в лицо. И они меня знали, предпочитая не связываться. Как только начиналась драка, я плавно подходила, награждала обоих драчунов болезненными тычками и тащила во двор окунуть лицом в снег для скорейшего отрезвления. На меня с кулаками не лезли не потому, что женщина, просто уважали. Хозяин говорил, что мое лицо, презрительно-холодное, идеально защищает его заведение от погромов. Думаю, он мне льстил.
Я проводила Маргасика. Мы договорились встретиться завтра на площади святого Антонио. Стянула с руки повязку и, прицепив к поясу ножны с мечом и кинжалами, вышла. Кинжалы я раскопала в сокровищнице хозяйки, красивые, голубоватые, вроде меча, с сапфирами в рукояти. Правда, уже и легче, чем табельные, которые сдала, уходя со службы. Да, я зря называю себя нищей. У меня есть самое красивое в Грэхеме оружие и бесценное ожерелье из дымчатых рубинов на шее. Только я никогда не продам эти вещи, даже если буду умирать от голода.