Удобно рукоять лежит в ладони,
Мой верный друг – отточенный клинок,
Его душа по-человечьи стонет,
Сплетая бой с изящной вязью строк.

Каляма друг и старший братец стила,
Поет, танцует и творит стихи,
Тобою, помню, за любовь я мстила,
Тобою отпускала я грехи.

Нет ничего превыше звонкой стали,
Чье имя – честь, чьи клятвы – на крови,
Меня он даже в смерти не оставит
И не предаст ни в жизни, ни в любви.

Тобой крестили и тобой клеймили,
Тобою покоряли племена,
Лишали власти и престол дарили,
Фортуне отсекали стремена.

Купили за табун коней арабских,
По весу отдавали жемчуга,
И, не страшась визгливых жалоб бабских,
Тебя меняли на гарем врага.

С тобой делили счастье и невзгоды,
Паденья, взлеты и забвенья дни,
В тебе впитались чьих-то судеб годы
И чьей-то смерти яркие огни.

По этой стали часто скачут блики,
И, замерев, дыханье затаив,
Я в этих вспышках замечаю лики
Ушедших повелителей твоих.

Их души, отлетевшие когда-то,
Живут в тебе – и не умрут вовек,
В тебе найдя хранилище и брата,
Как будто ты не сталь, а человек.

Ты умирал не раз на поле брани
И воскресал в других уже руках,
Былых друзей порой до смерти раня,
Своих любимых превращая в прах.

Ты так кричал, что даже звуки боя
Мог перекрыть, победу возвестив,
Враги не раз глумились над тобою,
Тебя во мрак могилы опустив.

Какие мастера тебя ковали,
Вложив в клинок неведомый секрет,
И как тебя тогда творцы назвали –
Утеряно за сотни долгих лет.

Из ножен вновь скользя с притворной ленью,
Ты мне как продолжение руки,
Тебя, мой друг, я называю Тенью,
Нас не поймут глупцы и дураки.

Я знаю, мой черед придет когда-то,
И пусть вам в это верится с трудом,
Я, как и все, усну в объятьях брата,
В душе клинка найдя приют и дом.

И кто-то новый, чище и моложе,
Меч заключив в своей любви кольцо,
Душу клинка пускай не судит строже,
Узрев в нем мельком и мое лицо.