Я проснулась под утро. Кажется, весь мир вымерз, и только мы еще остались живые у затухающего костра. Ван, помешивая угольки, курит сигару. Ароматный дым щекочет ноздри. Я пошарила взглядом по кустам, но нигде не увидела Киры. Куда девочка могла направиться глубокой ночью?
- Где Кира?
- Ушла, - флегматично ответил разбойник, выпуская изо рта струю голубого дыма.
- Куда? Надолго?
- Насовсем.
Я вытаращилась на Бофора, от удивления и негодования потеряв дар речи.
- Зачем ты отпустил ее?!
- Мы сможем дойти сами, тропа ясная, нам больше не нужен проводник, - спокойно сказал он.
Я пришла в ужас от такого цинизма.
- Вандер Бофор, ты – идиот? Как ты мог отпустить ребенка ночью на болота. Это же верная смерть. Она может оступиться и провалиться в трясину. Где нам сейчас ее искать?
- Об этом не может быть и речи. Девчонка сама выбрала свою судьбу, в конце концов, если бы не мы, ее б давно уже убили. Нам надо поскорее…
- Ты – чудовище, Ван, - отчетливо произнесла я, - и отныне нам не по пути. Можешь сражаться со своими призраками, а я найду Киру и пойду в Грэхем.
- Тата, - Бофор даже не встал, но на лице его боль, - там опасно.
- А ты отпустил туда девочку.
- Она не спрашивала у меня разрешения и не слушала советов. А я не мог оставить тебя и пойти за ней. Ты мне дороже!
- Это не отговорка, ты мог разбудить меня, - сердито отрезала я, торопливо собирая вещи, скатывая в рулон одеяло.
- Она – своевольная дикарка!
- Она – маленькая девочка! – я закинула сумку на одно плечо, арбалет на другое, проверила, хорошо ли ходит в ножнах меч, - Прощай, Ван!
Я шагнула в темноту, он не догнал. Перед глазами стоит его усталое лицо. Ты поступил некрасиво, Ван.
Так мы впервые поссорились.



Я прислонилась к дереву, низкорослой, облезлой осинке, но те, кто находится на залитой лунным светом поляне, не видят меня. Кира сидит на кочке, обняв руками коленки. Она похожа на нахохлившегося воробья.
Разбойник подошел бесшумно, как кот, сзади. Девочка вздрогнула и едва не шлепнулась в лужу, пытаясь отпрыгнуть от него. Ван успел-таки схватить ее за руку.
- Уходи, - сказала Кира, - ты зря пришел. Вы зря меня спасли, я вам не нужна.
- Ты ошибаешься. Я доставлю тебя в лагерь, даже если придется закинуть на плечо. Там мы поговорим.
Кира промолчала. Бофор вздохнул и продолжил:
- Я знаю, как ты относишься ко мне, - заговорил он, - ты не виновата, тебя так учили…
- Дело не в тебе, - резко возразила Кира, - дело в Настаси. Я верила ей, она стала мне другом… первым другом. Я верила ей, а она распутница и обманщица, такая же, как моя мать!
Кира кричит, но не может пробить железное терпение Вана.
- Кира, - тихо сказал он, - все не так, как тебе кажется.
Бофор говорит тихо, до моего слуха доносятся только обрывки фраз.
- Тата – хороший друг, но наши с ней отношения…. Это все гораздо серьезней.… Только не говори ей пока…. Пусть это будет наш с тобой секрет…
- Не знала, - убито сказала девочка, - я мешаю вам?
- Нет, - сердечно возразил Ван, - не думай об этом. Ну что, пойдем?
Не выпуская руки строптивой проводницы, разбойник повел ее по болотам. У меня едва слезы не навернулись на глаза. Что бы он ни наплел Кире, я ему благодарна.
Они побрели в сторону костра, я медленно пошла за ними. Мы встретились возле тлеющих угольков, которые Ван попытался реанимировать. Ложиться не стали, через час утро. Так и сидели, даже не снимая с плеч сумок. Но и в путь не торопились – болото в темноте смертельно опасно.
- Чего примолкли, девушки? – наигранно бодро спросил Ван.
Кира подняла большие грустные глаза и быстро сказала:
- Тропинка идет слева, справа самое гиблое место на болоте, настоящая смерть, идти надо, все время держась левой руки. Впереди будет речка, но в миле по течению есть отличный брод.
- Зачем ты это говоришь? – встревожилась я.
Но Кира смотрит на Вана и обращается к нему:
- Я не сержусь на тебя, правда. Ты хороший.
Девочка вскочила и бросилась бежать, прежде чем я успела что-то понять. Направо! Ван кинулся за ней, а я чуть отстала, в каком-то оцепенении наблюдая, как Кира несется по кочкам по непроходимой топи. Бофор, не разбирая дороги, бежит за ней. Впрочем, никакой дороги и не видно в темноте. Не уверена, что решилась бы догонять девчонку в такой мгле.
Страшно, мне очень страшно. Я последовала за ними, но очень медленно, пытаясь разглядеть в сплошной черноте, что под ногами. Сапоги скатываются по склизким буграм, между которыми плещется бездна. Конечно, я не успела. И Ван не успел. Кира со страшным криком рухнула в черную воду, одно из бездонных окон великой топи. Бульканье и.... все. Ужасная смерть.
Разбойник стоит в ста локтях от меня, слегка покачиваясь, словно в трансе. Лица не видно, но голос, полон вины и боли утраты:
- Я не смог ее спасти. Не смог.
Я замерла, потрясенная случившимся, и тут заметила движение. Ван еще не понял, а я уже бегу, на ходу сдергивая с плеча и заряжая арбалет.
Трясинник. Из курса естествознания я помню, что трясинник – существо размером с некрупного медведя, с телом, покрытым густой длинной шерстью. Обитают эти животные преимущественно на болотах, питаются падалью, и лишь в редких случаях нападают на живых. Одной из отличительных особенностей трясинника являются длинные острые когти, в центре когтя с внутренней стороны расположен желобок, по которому стекает яд. Яд трясинника весьма опасен для любых живых существ, вызывает сильную лихорадку и смерть через непродолжительное время. Именно таким образом трясинник заготавливает пищу: оцарапав жертву, он терпеливо дожидается гибели, чтобы потом спокойно разделать тушу.
Весь экскурс в зоологию пронесся в голове, когда зверь нацелился на Вана, одиноко стоящего на краю лужи.
- Ва-а-ан! – закричала я и побежала, не разбирая дороги, как минуту назад Бофор. Сейчас главное - спасти друга.
Трясинник кинулся на Вана, заваливая разбойника на кочку. Зверь крупный, матерый и почему-то слишком яростный. Что-то потревожило его сон, возможно, наши же крики. Ван сумел вывернуться и ударить трясинника в грудь ногой, зверь отлетел, рыча и размахивая здоровенными лапами. Мне пришлось остановиться, чтобы выстрелить. Арбалетный болт попал трясиннику в грудь, отбросив его еще дальше, но чудовище быстро очухалось и вновь бросилось на Бофора, явно не желая терять добычу. Трясущимися руками я перезарядила арбалет и снова прицелилась. На этот раз сумела добить. Тяжелая туша шлепнулась в воду.
- Ван?
- Не подходи! – заорал Бофор, от неожиданности я застыла на месте. Приглядевшись, заметила, что мой друг по пояс завяз в трясине.
- Не подходи, - повторил Ван, - все.
- Что все? – всхлипнула я, ложась на живот и пытаясь ползти. Тут же плюхнулась в лужу, глотнула грязной воды, но сумела выползти.
- Не приближайся, - Вана скрыло почти по плечи, но теперь не тороплюсь. Если утону, разбойнику это не поможет. Аккуратно ощупывая путь рукой, я медленно передвигаюсь вперед. Куртка промокла, ноги окоченели, но это мелочи. Главное двигаться вперед.
У меня получилось. Я доползла до разбойника как раз в тот момент, когда на поверхности осталась только голова. Ван даже не трепыхается, понимая, что так затянет еще быстрее.
- Давай руку! – крикнула я.
- Идиотка, - прошипел Ван, - ты погибнешь!
- Не твое дело! – нервно огрызнулась, хватая его ладонь.
Никогда не подозревала, как это нелегко – тянуть человека из болота. Я стараюсь изо всех сил, но коварная трясина неумолимо поглощает моего друга. Больше, чем друга. Мокрая ладонь выскальзывает из руки. Болото торжествующе чавкает под нами, сыто хлюпает, ожидая жертву.
- Уходи, - взмолился Ван, - ты еще сможешь!
- Нет, - упрямо стиснула зубы, хватая его запястье двумя руками, - держись, пожалуйста, только держись!
О, если бы только встать, найти какую-нибудь опору. Хотя бы на колено. Я рискнула. Моих сил едва хватает, чтобы держать Бофора на поверхности. Еще немного и он утянет меня на дно. Приподнялась и уперлась коленом в кочку. Жидкая грязь скользит под коленкой, но я напряглась и сумела выставить вперед ногу в сапоге с кованой подошвой. Отлично, опора найдена, теперь можно тянуть.
Я возилась еще полчаса, но вознаграждена за упорство. Потом мы лежали на кочке, наблюдая, как над болотами разливается розовый рассвет.
- Спасибо, - поднимаясь на ноги, сказал Ван.
Его одежда насквозь мокра, как, впрочем, и моя. Но я, как ни странно, ничего не чувствую, кроме гордости за себя и Вана. Какой же он все-таки храбрый, что бросился спасать Киру. Жаль только, что не сумел.
- Ван, - вдруг встрепенулась я, - ты ранен.
- Ерунда, - отмахнулся Бофор, разглядывая порванный когтями трясинника рукав, - царапина.
- Нет, не ерунда, тебе надо переодеться, а я поищу в сумке какой-нибудь эликсир, чтобы не было лихорадки. Это же трясинник, он …
- Да, знаю…- отмахнулся Ван, выглядит он неважно, беднягу колотит от холода, зубы стучат, а цветом лица напоминает покойника.
- Пойдем, разведем костер и высушим одежду, - я решительно взяла его под руку.
Но нашим планам не суждено было сбыться. Что-то тяжелое опустилось на затылок, и наступила непроглядная тьма


Мне снился кошмар. Бреду по заснеженному лесу навстречу со СТАЕЙ. Меч заледенел под рукой, я шатаюсь и отлично понимаю, что шансов у меня никаких. Но все иду и иду, на ходу замечая вокруг чьи-то лица: испуганное Маргасика, сердитое Баргуса, ехидное Марика, пастуха из Галушек, что-то кричит Марыся, скалится блаженной улыбкой безумная Марьянка. Я судорожно сжимаю рукоять меча, вдруг отметив, что он стал невыносимо тяжелым. Иду и слышу позади голос Вана, зовущий обратно. Но неумолимо иду вперед, выкинув ставший ненужным меч, отринув все мысли, вспомнив о своем предназначении. Я должна сделать выбор. Я уже почти догадалась, что от меня требуется: убить кого-то, кто мне дороже самой себя. Я вынимаю кинжал, и… свет заливает все вокруг. Появляется плюгавенький князь Поморин и протягивает крючковатые пальцы:
- Славная девочка, только чумазая и чересчур мускулистая, - руки шарят по моему телу, разрывают шнуровку рубашки и ныряют в распахнутый ворот с намерением ощупать обнаженную грудь. Я открыла глаза и обнаружила себя привязанной к столбу, стоящему посреди узкой грязной комнаты. Около меня отирается молодой гран, это он - то и пытался сунуть руку мне за пазуху, пользуясь бесчувственным состоянием.
- Кыш!!! – остервенело прошипела я, пытаясь укусить волосатую ручонку.
Гран отлетел к дальней стене.
- Вот, кошка, - выругался он, приходя в себя от неожиданности, - чуть заикой не оставила! Эй, Крус, передай госпоже, что пленница очнулась.
- А ты, - сказал он мне, - веди себя тихо, хозяйка хочет с тобой побеседовать.
Я не удостоила его даже взглядом, пошевелила конечностями. Нет, меня не просто связали, спеленали коконом, привязав даже шею веревкой к позорному столбу. Нет слов, действенный метод профилактики побегов. Только вы не знаете сто десять способов побега, а я знаю. Просто сейчас надо выяснить, что с Вандером и зачем мы понадобились еще и гранам.
Через пару минут в комнату вошла женщина. За ней двое гранов втащили кресло – качалку, в которую хозяйка и уселась. Женщина скорее человек, с небольшой примесью оркской крови, о чем свидетельствуют грубоватые черты. Лицо надменное, словно она, по меньшей мере, королева.
- Я – Ласка, можешь звать меня госпожа Ласка или просто хозяйка, - быстро по-деловому представилась она, - поговорим о тебе.
Я изобразила живейший интерес.
- Во-первых, знаю, кто ты такая, во-вторых, хоть и не дам тебе права выбора, ты должна знать, что тебя ждет. Не думай, что я добрая, просто уважаю силу и храбрость. О тебе ходят легенды.
- Польщена, - скупо ответила я, - итак, что вы намерены сделать с нами?
Ласка приподняла густую бровь.
- Я – главный поставщик рабов за чертой, - сообщила она, - и намерена тебя продать. На сегодняшний день поступило три заказа на твою персону, но цены еще не определены, покупатели назовут их завтра, когда им сообщат, что ты уже у меня.
- Надо же, - сообразила я, - значит, заказ поступил раньше?
- Конечно, мои люди долго следили за тобой и твоим приятелем. Но мы отошли от темы. Итак, тобой интересуются амазонки, чем-то ты им очень насолила, это забавно. Вторым номером значится владелец рудников на западе от топей, там работают тролли, и охранники быстро сменяются: не выдерживают зрелищ ужасных извращений, которым предаются тролли в свободное от работы время, сходят с ума. Лично я бы не советовала туда соваться, но решение принимать мне, - без тени улыбки на грубом лице сказала Ласка.
- Хм, а третий покупатель?
- Хозяин СТАИ, он тоже откуда-то наслышан о тебе, - с издевкой произнесла работорговка, - занимательная ты личность, пленница.
Вот так! Вездесущий Лекхарт покупает живых для экспериментов своей хозяйки. Он же и пожелал выкупить меня из плена.
- От чего зависит твое решение? – спросила я.
- Разумеется, от цены, ничего личного, мне все равно, кто тебя купит….
Ласка откинулась на спинку кресла. Я не могу осуждать ее, каждый выживает так, как может. По крайней мере, она честна со мной.
- Кстати, - поинтересовалась я, - а почему ты не говоришь о продаже моего друга?
- Ха, кому же нужен труп? – засмеялась Ласка, от этих слов и этого смеха все у меня внутри перевернулось.
- Он мертв? – не дыша, спросила я.
- Пока жив, но умрет, - спокойно ответила хозяйка, - у него лихорадка.
- Могу я увидеть его?
- Нет, ты нужна мне здоровой.
- Он не заразен, его оцарапал трясинник, - в отчаянии закричала я.
- Ты не врешь? – переспросила Ласка, - Тогда дай подумать.
- Только не очень долго, - предупредила я, - а то мое здоровье повредится.
И опустила голову так, чтобы веревка врезалась в шею. Выглядит это впечатляюще: лицо синеет, язык вываливается, глаза выкатываются из орбит…. Ласка вне себя от злости кинулась ко мне и перерезала веревку на шее.
- Пусть мне только попадется тот, кто ее связывал, - проворчала она и обратилась ко мне, - ладно, бес с тобой, вижу, у тебя много всяких фокусов в запасе. Тебя отведут к нему и разрешат провести ночь, но без сюрпризов!
Я кивнула, сердце заходится от тревоги.
Поскольку вела себя паинькой, меня развязали и повели по длинному коридору импровизированной тюрьмы. В окна под потолком видно, что находимся мы, по крайней мере, над землей. Камер всего пять, а охранников двое. По царящей здесь мертвой тишине ясно, что в остальных отсеках пусто. Я улыбнулась моим тюремщикам самой чарующей улыбкой и вошла.



На полу горит половинка свечи, я потерла глаза, дожидаясь, пока привыкнут к темноте, и осмотрелась. Квадратная камера позволяет сделать четыре шага по диагонали, в углу охапка соломы. У стены, завернувшись в одеяло, сидит Бофор.
Я кинулась к нему и вознамерилась обнять, но Ван одарил таким взглядом, что мне стало холодно.
- Думал, ты сбежала, - глухо проговорил он, - а ты – редкая дура…
- Просто идиотка, - улыбнулась я, - ты болен? Сможешь идти?
- Все в порядке, - успокоил меня Ван, тронуть лоб не рискнула, но даже на расстоянии почувствовала жар, - я тут осмотрел все, наверху окно, прутья гибкие, голова пролезет…
- Если голова, то и все остальное, - радостно поддержала я, - надо найти лошадей и все – свобода!
Села рядом, мне захотелось подбодрить его. Мы должны выбраться и из этой передряги, ведь уже столько всего пережили вместе. Ван не разделяет моего оптимизма, но и не мешает строить планы. Прислонился лбом к ледяной стене и закрыл глаза.
- У тебя не осталось воды? – вдруг спросил он.
Я осмотрела фляжку (у меня изъяли только оружие, все остальное осталось при мне), на донышке еще плещется несколько капель. Проклиная себя за рассеянность, я отдала фляжку Вану. Он жадно проглотил воду и, вздохнув, вернул. Мне пришла в голову идея. Я вежливо постучала в дверь и окликнула:
- Уважаемые охранники, откройте, пожалуйста, окошечко.
Кто-то протопал к двери, приложил ухо и принялся слушать, что творится в камере, но окошко даже не приоткрылось. Я прижалась к двери и прошептала неразборчивую скороговорку, за дверью послышался шорох. Определила местоположение уха охранника и прицельно забарабанила в это место кованым каблуком.
- Дайте воды, - заорала я, - дайте, дайте сейчас же!
Окошечко распахнулось, появилась недовольная морда уже знакомого грана.
- Чего шумишь, девка шебутная? Чего надо?
- Воды, - попросила я.
- И чего ты стараешься, все равно твой дружок к утру сдохнет…
Безумная злоба охватила меня. С ненавистью посмотрела на широкую щербатую морду, ухмыляющуюся в окно. Мой сапог, зажатый в кулаке, проник в дыру, охранник с воем отлетел к стене.
- Да я тебя убью! – взвыл он, выплевывая зубы.
- Ничего ты мне не сделаешь, я - ценный товар, и ты будешь беречь меня, как зеницу ока.
За дверью посовещались и решили удовлетворить мое требование, а то мало ли что…
Я получила целую кружку родниковой воды и отдала Вану. Он пьет, захлебываясь и задыхаясь. А я принялась рыться в вещах. К сожалению, бутылочки с эликсирами оказались варварски перебиты, нашлась только мазь, смазать рану, но ничего, что могло бы сбить жар. Тем не менее, остатками воды я промыла рану на плече разбойника и аккуратно смазала по краям зеленоватой мазью.
Бофор наблюдает за моими действиями безучастно. Что ж, не хочет разговаривать, пусть молчит и бережет силы для побега. Я же занялась подготовкой: подтянулась, влезла на окно, убедиться, что прутья упругие и легко гнутся, внизу крыша, крытая соломой. Кузница, или конюшня, в любом случае, это нам на руку. Мы разживемся оружием и конями, и ищите ветра в поле.… Осталось придумать, чем отвлечь внимание охраны.
- Ван, пора бежать, - потрясла разбойника за плечо, добившись осмысленного взгляда, - соберись, сейчас заманю охранников, а ты вылезешь в окно. Я за тобой.
- Бежать надо тебе, - тихо сказал Бофор, - разве ты не видишь, мне уже не подняться…
От этих слов упало сердце.
- Беги, - продолжил Ван, - ты сможешь, а я прикрою.
- Нет, - уперлась я, кажется немыслимым оставить друга в тюрьме, - только с тобой…
- Тата, послушай меня, - он повернулся и больно схватил за плечи, от взгляда темных глаз стало жутко, - я все равно умру, какая разница здесь или на свободе?
- Ты не можешь в неволе…
- Человек может все, - горько усмехнулся Ван, - уходи. Когда уснет охрана, оставь меня и…
- Нет!
- Глупая девчонка, я хотел убить тебя! – зло и хрипло рассмеялся Бофор, - Думаешь, собирался отдавать тебе сокровища? Я, не задумываясь, убил бы тебя, если б понял, что ты предала меня! Я! Хотел! Тебя! Убить!
Я отвернулась, пораженная его словами. Он собирался убить меня, ненавистную наемницу. Это прозвучало так дико и честно, что не поверить невозможно. Конечно, он хотел меня уничтожить. А я… ведь тоже собиралась отправить на виселицу того, чью жизнь неоднократно спасала. И что с того?
Ван решил, что эти слова разозлят меня, но я такая же, как и он. Мы по разные стороны закона, но мы – две половинки одного целого. Я тихо рассмеялась. Ван посмотрел с беспокойством, опасаясь за мой рассудок.
- А я хотела сдать тебя легиону, Вандер Бофор, получить тысячу золотых и купить новую куртку… Не сомневайся, так я и собиралась сделать, клянусь!
Ван издал нечто среднее между стоном и смешком.
- Но ведь теперь все иначе? – спросила с улыбкой, - Ты не убил бы меня, верно?
- Верно, - вздохнул разбойник, оставляя надежду вразумить меня.
- Мы или вместе спасемся, или вместе умрем, - закрыла я тему.
Спор вымотал разбойника до предела, он сполз по стене на холодный пол. Я проворно расстелила на соломе одеяло, сняла куртку и скатала из нее подушку. Бережно уложила Вана на постель и укрыла краями одеяла.
- Если останусь жив, украду тебе десяток курток, - хрипло пообещал он.
- Ты только останься.
Его колотит озноб, я подумала и легла рядом. Он так часто согревал меня своим теплом, пришла пора отдавать долги. Руки крепко обхватили его плечи, словно могли защитить от всего мира, я прижалась к нему и спросила:
- Ван, чего тебе надо было от СТАИ? Какого беса мы проделали этот путь?
- Там Алек, - просто ответил он.
- Твой брат?
- Да.
- Найду его, - клятвенно заверила его я.
- Знаю, верю тебе, - в полубреду ответил Вандер, его дыхание стало частым и неровным. Я до боли стиснула зубы, конец близок.
В эти страшные минуты не хочется думать ни о чем, и слез нет. Завтра я проснусь, обнимая труп того, кто мне всех дороже, завтра будут ярость, боль, проклятья. Я вырвусь отсюда любой ценой и разнесу это осиное гнездо, буду убивать, делая то, что умею лучше всего, не жалея никого, не деля на виноватых и безвинных… А потом пойду в долину смерти, найду этого придурка Алека и спасу его, потому что так хотел Ван….
Это все завтра. А пока я буду согревать самого любимого моего человека.
Я не сразу поняла, что жжет на груди. Где-то под рубашкой светится и вибрирует серый камушек, найденный в долине смерти. Я наклонилась над Ваном, камень выскользнул из порванного ворота и задрожал, заливая моего друга теплым зеленоватым светом. Посмотрела на Бофора и не поверила глазам: дыхание выровнялось, он уже не бредит, просто спокойно спит. Смерть будет легкой и тихой, как сон. Трясущимися от волнения руками я стянула шнурок и надела камень на шею разбойнику. Удовлетворенно вздохнула, любуясь результатом своей работы. Камушек светится и пульсирует у него на груди. Это мой подарок тебе, Ван Бофор.
Я обвила его шею руками и тихо запела любимую колыбельную песню, которую когда-то пела мне старая нянька.

Оле – Оле, я была на воле,
Птицей в синем небе
Маком в чистом поле.
Оле – Оле, маки
Ветры налетели,
Травы мою песню
Слушать не хотели.
Оле – Оле, ветер
Мне уже не больно
Пела на рассвете
О ветрах привольных
Оле – Оле, алы
Лепестки у маков
Людям на забаву
Я не буду плакать.
Оле – Оле…