Странная штука приключилась с Джонни. Кажется, еще вчера он работал плотогоном на лесной реке, тягал багром тяжелые, непослушные брёвна, а сегодня тащит на спине еще более тяжелый зарядный ящик, и это еще в нагрузку к рюкзаку и винтовке. Ещё вчера вроде сидел в шалаше у костерка на плоту, в полудрёме слушая плеск речных волн и голоса ночного леса вокруг, а сегодня жмётся у другого костра посреди открытого поля с такими же, как он, пытаясь урвать хоть немного сна среди холода и грязи. Вроде, совсем недавно носил свободную, удобную холщовую куртку да легкие рабочие штаны, заправленные в мягкие кожаные ботинки, а сейчас на нем неподъемные, твердые, как камень, казенные сапожищи из кожезаменителя, узкая, грубая и слишком маленькая серая форма, да тяжеленная, стоящая колом от грязи, суконная шинель. Кажись, только давеча запускал ложку в котелок с наваристой, клейкой ухой из только что пойманной рыбной мелочи, а теперь в грязной руке зажат неугрызаемый ржаной сухарь тройной закалки. Ещё месяц назад звёзды казались ему далекими огоньками в ночном небе над рекой, а буквально неделю назад сказали, что с них пришла война. Да, странная штука. Хэй-хо.

Война тоже странная штука. В основном она состоит из ходьбы. Джонни уже неделю тащится куда-то по дорогам, иногда по колено в грязи, иногда по свежему снегу. Весь день перед ним – спина в такой же серой шинели, по бокам – серые плечи, над головой – серое небо, с которого иногда начинает падать снег. За спиной у него ящик с четырьмя зарядами к ракетомёту. Неделю назад какой-то озабоченный и страшно спешащий человек на призывном пункте почему то сказал Джонни, что он годится в заряжающие. Другой так же спешащий человек выдал ему этот ящик, форму, винтовку, рюкзак с едой и сменным бельем и патроны. А третий человек, который, представляете, тоже куда то ужасно спешил, один раз показал Джонни, как засовывать ракеты в длинную трубу, которую непонятно называл РПГ. Эту трубу теперь тащил напарник Джонни, Франк. Ему было тяжело. Франк был примерно в два раза меньше Джонни, и труба только что не волочилась по земле. Раньше они несли её вместе на плечах, наподобие бревна, но потом Джонни спросил Франка, умеет ли он с ней обращаться. Франк ужасно обиделся, сказал, что уже давно в армии и таких салаг как Джонни на завтрак пачками жрёт, перестал с ним разговаривать и нёс теперь трубу один. Да, странная штука. Хэй-хо.

Армия тоже странная штука. Здесь никто не говорит Джонни, как делать, но все говорят, что делать. Их лейтенант, бодрый старичок в пенсне, иногда догоняет их на машине, и постоянно что-то кому-то приказывает. Проверить ноги, выставить караул, сменить часовых, разбить лагерь, найти полевую кухню, почистить оружие, идти быстрее, сесть на транспорт, принести воды, копать окопы, натягивать проволоку и еще много-много-много. Но Джонни уже научился не слушать старичка. Все равно, если он ничего не сделает, ничего не будет. Старичок только посмотрит на него, смутится, и сделает вид, что ничего не было. Старичка зовут господин Смэтсон, он учитель изящной словесности, а когда-то в молодости служил в СПО. Сегодня ночью кто-то не послушался старичка и не сделал запаса дров для костра. Теперь половина взвода чихает и сморкается. Идет по грязной жиже дороги и чихает. Чавк-Чмок-Пчхи, Чавк-Чмок-Пчхи. Лейтенант кричал, что они утратили боеспособность. Да, странная штука. Хэй-хо.

Бой штука вообще совсем странная. Как-то в середине дня колонну, где плелся чихающий взвод Джонни, на машине догнал старичок-лейтенант в компании какого-то сердитого усатого господина с блестюльками на груди, и Джонни вместе со всеми остальными развернулся и потопал в обратную сторону. К вечеру они вернулись к перелеску, где ночевали, и всю ночь копали землю. Джонни это не особо взволновало – ему уже трижды приходилось копать неглубокие кривые канавы, которые лейтенант почему-то называл «окопы», чтобы утром бросить всё и идти дальше. Заполночь им дали отдохнуть, и Джонни замертво свалился в только что вырытую неглубокую траншею. Разбудил его немилосердный пинок в мягкое место, и Джонни некоторое время непонимающе пялился в перекошенное бледное лицо Франка, который пытался взять его за грудки и потрясти. Франк был гораздо меньше Джонни, поэтому получалось, что трясется он сам, используя Джонни вместо якоря. Наконец до него дошло, что от него требуют принести ракету и зарядить ракетомёт. Джонни поднялся и побежал, топая по свежему снежку, в кусты за окопом, где оставил зарядный ящик. Все вокруг суетились, бегали в окоп и из окопа, тащили какие-то ящики, заряжали винтовки. Джонни вскрыл ящик, извлек из промасленной бумаги тяжелую ракету и побежал обратно. Франк уже стоял на коленях в неглубоком окопе с трубой на плече. Джонни зарядил. Франк прокричал: «Ты видишь его, Джонни?». Джонни протер мутные со сна глаза и вгляделся в утреннюю дымку. Там что-то двигалось. За спиной кто-то тонко закричал: «Это танки, огонь!», и Франк нажал на что-то в своей трубе, открыв рот. Джонни рта не открыл, и сразу оглох. Из ракетомёта вырвался огненный шар и полетел низко над землёй куда то в дымку впереди, плавя снег и оставляя за собой по земле черный след. Впереди что-то громыхнуло. Франк заорал, но Джонни ничего не слышал. У него болели уши. Наконец он сообразил, что надо нести второй заряд, и снова побежал за окоп. В момент, когда Джонни наклонился над зарядным ящиком, ему показалось, что под зад его пнул великан. Джонни перевернуло, он вверх тормашками полетел куда-то спиной вперед, ударился обо что-то твердое, и темнота. Да, странная штука. Потом ему объяснили, что Франк, видимо, умел стрелять из ракетомёта, но совсем не знал, когда этого не нужно делать. Выстрел выжег снег и показал экипажу танка, где противник. И танк не промахнулся. Хэй-хо.

Плен штука тоже странная, но противная. Что про неё скажешь? Работа, суп из ботвы, побои, понос. Да, странная штука.

Суд был самой странной штукой, какую видел Джонни. И короткой. Джонни стоит у выщербленной стены, справа и слева от него такие же, как он. «Вы нарушили приказ Командования за номером 235/41-Б «О недопустимости сдачи в плен во время боевых действий. Наказание – расстрел. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит». «Странная штука жизнь», думает Джонни: «И коро…»

ПЛИ!!!