Для начала немного интересностей:




Фэйри живут стайками. Они обитают на деревьях и очень любят музыку и танцы. Иногда они учат людей волшебству, но если они издалека зовут к себе человека – он рискует заблудиться в чаще леса.




Некоторые эльфы живут поодиночке, как ирландские лепреконы. Известно, что эти создания, присутствие которых выдаёт стук молоточков (за что лепреконов и прозвали «башмачниками»), невероятно богаты, а часть своих сокровищ закапывал там, где радуга касается земли. Однако клад этот никто так и не нашёл, ибо лепреконы искусно владеют отвлечением внимания.





Пикси, в отличие от прекрасных эльфов, довольно уродливы. Зачастую пикси помогают больным и бедным, однако разозленные они очень хитры и коварны.





Английское «pixy-led» означает «обманутый, сбитый с толку». И действительно, любимое занятие пикси – обдуривать не только наивных простаков, но, порой, и мудрейших.





Маленький народец ценит уважение к себе и очень любит подарки. Отправляясь в лес, обязательно оставьте эльфам немного хлеба, молока или сладостей (а уж в долгу фэйри точно не останутся).

Эти снимки были сделаны в 1917 и 1921гг. двумя девочками из английской деревни Коттингли - шестнадцатилетней Элси Райт и её двоюродной сестрой, десятилетней Френсис Гриффитс. Эти фото, якобы доказывали существование фей и эльфов, но в итоге стали одной из главных мистификаций XX века. Писатель Артур Конан Дойл до самой смерти верил в подлинность фотографий девушек, а в 1922г. Даже опубликовал книгу «Явление фей», посвященную этой истории.

Спустя 50 лет, Элси Райт дала первое интервью знаменитому каналу BBC.
Элси: Раньше мне не хотелось расстраивать мистера Гарднера. Но теперь можно говорить открыто. Я могу поклясться на Библии, что отец понятия не имел о том, что происходит.
Журналист: И также поклянетесь на Библии, что фотографии подлинные?
Элси (помолчав): Я тогда сделала несколько фотографий… две, нет… три. Ещё две сняла Френсис.
Журналист: То есть, это не были трюковые фото? Вы сможете поклясться в этом на Библии?
Элси (помолчав): Если вы не против, давайте не будем касаться этого вопроса… но мой отец не имел с этим ничего общего. Можете быть совершенно в этом уверены.
Журналист: Значит ли это, что в течение 50 лет вы морочили голову всему свету? И в течение этих 10 дней потешались над нами?
(Элси смеётся.)
Элси (мягко): Если вы не против, думаю, нам следует закончить этот разговор.

Лишь в 1983 году Френсис Гриффитс призналась, что «никогда не считала мошенничеством нашу с Элси проделку — мы просто валяли дурака. У меня до сих пор не укладывается в голове, как можно было нам верить всерьёз — это делали те, кому хотелось всерьёз верить». 

А теперь те самые Британские и Ирландские сказки о Маленьком Народце.

Тэффи и волшебный круг фэйри.



Когда-то давно в старые времена по всей Британии встречались волшебные круги, или кольца, в которых Тилфит Тег, фэйри, пели и плясали ночи напролет. И если человеку случалось вступить в их круг, он мог простоять, слушая эльфийскую музыку и забыв о времени, годами. Такие круги есть и неподалеку от Пенкадера, что в Кармартеншире. Парень из соседней деревни, Тэффи ап Сион, сын сапожника, в те времена, когда еще встречались эльфы и феи, пас в низине своих овец.
Однажды летней ночью, когда Тэффи собирался гнать овец домой, на валуне неподалеку от него откуда ни возьмись появился маленький человечек в штанах из мха и со скрипкой под мышкой.
Он был самым изящным тоненьким созданием, очень похожим на человека, но гораздо меньше его, какое доводилось видеть Тэффи.
Его плащ был сшит из березовых листьев, а на голове красовался шлем из цветка дрока, ноги же были обуты в туфельки из крыльев жуков.
Он провел смычком по струнам, и от его музыки волосы у Тэффи встали дыбом.
— Доброй тебе ночи, доброй тебе ночи, — сказал человечек.
— И тебе того же, — ответил Тэффи, а человечек продолжал:
— Ты любишь танцевать, Тэффи, и если ты немного побудешь со мной, то станешь лучшим танцором Уэльса, ведь я музыкант.
Тут Тэффи засмеялся:
— А где же твоя волынка? Вела, вела... Кто же в Уэльсе танцует без музыки волынки?
— Ну-ну, посмотри-ка лучше, что у меня есть. Моя скрипка получше твоей волынки.
-— Скрипкой ты называешь эту деревянную ложку с веревками? — поинтересовался Тэффи, ведь ему никогда раньше не доводилось видеть скрипку.
И тут со всех сторон к ним устремилось множество маленьких человечков — и Тэффи никак не мог понять, откуда они взялись. В конце концов он решил, что они вылезают из стоящей рядом горы. Одни были в белых одеждах, другие — в синих, третьи — в розовых, и некоторые несли светлячков — своим сиянием они освещали все вокруг. Создания эти были столь легки, что под их ногами не шевельнулся ни один листочек, ни один цветочек. Все они вежливо здоровались с Тэффи и кланялись ему, и он, сдернув с головы шапку, кланялся в ответ.
Наконец маленький музыкант поднял смычок, коснулся им струн скрипки, и полилась такая чудесная музыка, что Тэффи застыл на месте. Все Тилфит Тег принялись петь и кружиться в танце. Вот что они пели:

В волшебного танца узоре
Порхают быстрые ноги.
Фэйри не ведомо горе.
Знакомо лишь счастье нам!
В мерцающем свете луны
Резвимся без устали мы.
Веселием танцы полны.
Знакомо лишь счастье нам!

Ни один из всех танцев, которые доводилось видеть Тэффи, не мог сравниться по красоте и легкости с порханием фэйри. Он не мог устоять на месте и пустился в пляс вместе с эльфами, но танец этот не доставлял ему обычной радости, потому что парень знал: подобные танцы при луне под звуки дьявольской скрипки — прямая дорога в ад. Наконец он понял, что единственный способ освободиться — это призвать на помощь Бога.

— Чур меня, — крикнул он и подбросил в танце шапку вверх, — прочь, дьяволы!

И как только слова эти были произнесены, все тут же на глазах стало меняться: цветочный шлем на голове у скрипача расползся, и из-под него выросли маленькие острые козлиные рожки; его лицо стало чернее сажи; из-под плаща показался длинный хвост; а вместо обутых в туфельки из крыльев жуков ног явились безобразные копыта. Голова у Тэффи закружилась, но в ногах еще доставало легкости, и он хотел было бежать прочь, но никак не мог покинуть заколдованный круг.
Фэйри вокруг него превращались в козлов, собак, лис и кошек. Это были самые невероятные превращения, которые когда-либо происходили на глазах смертного. Танцевали они все быстрее и быстрее, и вскоре Тэффи не мог уже различить отдельные фигуры танцующих, а видел сплошное их мельканье. Они окружили его таким плотным кольцом, что парню показалось, что ему пришел конец.
Он по-прежнему не мог остановиться — не мог противиться звукам дьявольской скрипки, а маленький человечек все быстрее и быстрее водил смычком по колдовским струнам.
И вдруг, когда танец этот, казалось, ничто не сможет прервать, Тэффи неожиданно оказался за пределами кольца фэйри, и все они в этот же миг исчезли.
Тэффи отправился домой, но никак не мог понять, куда попал и что случилось — вокруг были дороги и дома, которых он никогда не видел раньше, а на месте старого полуразвалившегося домишки отца выросла каменная ферма. А луга и каменистые склоны холмов, которые никогда
раньше не пахали, как по мановению волшебной палочки превратились в возделанные поля.
«Ого, — подумал он, — как фэйри затуманили мне глаза.
Ведь я вошел в их круг не более десяти минут назад, а они за это время успели выстроить новый дом моему отцу! Ну что ж, буду надеяться, он не превратится в дым. Пойду и посмотрю». И он отправился к дому по любимой своей тропинке, но неожиданно натолкнулся на высокую живую изгородь. Он потер глаза, потрогал изгородь, почесал в затылке, вновь потрогал изгородь, укололся шипом терновника и закричал:

— Ой! Уж точно не фэйри создали эту изгородь — нельзя за десять минут вырастить такой высокий терновник.
И с этими словами он перепрыгнул через изгородь и направился к дому.
— В этой усадьбе я родился, — сказал он сам себе. — Но ничего не могу узнать тут. Ничего!
Он удивился еще больше, когда увидел, что на цепи у дома захлебывается лаем громадный пес, который предупреждал: «Пошел прочь, оборванец! Нечего тебе тут делать! Это мой дом!» Собака лаяла, не умолкая.
— Наверняка я заблудился, — пробормотал Тэффи. — И пришел в какую-то незнакомую деревушку. Да нет, вон там Каредж Клер!
И он указал на большой валун, что издавна лежит на южном склоне горы Пенкадера. В тот миг за спиной его раздались шаги. Это хозяин усадьбы вышел из дома посмотреть, из-за чего это так надрывается его псина. Вид несчастного Тэффи был столь жалок — ибо он боялся, как бы его не побили или не спустили на него собаку, — что фермер сразу почувствовал к нему сострадание.
— Кто ты? — спросил он Тэффи.
— Я знаю, кем был, — отвечал парень, — но не знаю, кто я сейчас. Я был сыном сапожника и
этим утром жил вот в этой самой усадьбе, но что-то все тут изменилось.
— Бедняга, — отвечал ему хозяин дома. — Ты просто потерял память. Эту усадьбу строил мой прадед, а ремонтировал дед, а вот это крыло, что выглядит совсем новым, пристроил к дому я сам всего лишь три года назад. Ты, быть может, заплутал? Но заходи в дом и подкрепи свои силы.
Тэффи совсем уж было уверился, что все привиделось ему во сне, но, обернувшись, увидел на склоне холма валун и воскликнул:
— Да всего час назад вот на том камне я нашел гнездо ястреба и разорил его! — И он рассказал затем о своем приключении.
— Понятно, — задумчиво проговорил фермер. — Вон оно как — ты, оказывается, попал в круг фэйри! Скажи-ка, как звали твоего отца?
— Сион-Эван-и-Кридд из Гленхэда.
— Никогда не слышал о таком человеке, да и места такого — Гленхэд — не знаю. Давай-ка поедим, а потом отправимся к Кати Шон, которая живет в Пенкадере. Может, она что нам подскажет.
И он пошел к дому, а Тэффи последовал за ним. К ужасу фермера, шаги за его спиной становились все слабее и слабее, и, повернувшись, он успел увидеть, как бедолага Тэффи превратился в горку черной золы. Понятное дело, фермер очень испугался и, как только немного пришел в
себя, сразу отправился к старой Кати, о которой говорил Тэффи.
— Как поживаешь, Кати Шон? — приветствовал старушку фермер.
— О, — отвечала Кати, — очень хорошо, особенно, если вспомнить, сколько мне лет.
— Да-да, я знаю, что ты стара и мудра. И хочу я спросить тебя — не помнишь ли ты человека по имени Сион-и-Кридд из Гленхэда? Может, ты слышала что о нем?
— Сион из Гленхэда? Помнится мне, что мой дед рассказывал, что сын его ушел из дома как-то утром и никогда не вернулся к родителям. Говорили, что его околдовали фэйри. Домик его отца стоял совсем неподалеку от твоей усадьбы.
— А в те времена тут жили эльфы?
— О да, они часто показывались вон на том склоне холма. И слыхала я, что кто-то видел, как ели они яйца, которые украли в соседнем доме.
— Да и сам я как-то их видел, — воскликнул фермер. — Как же я мог забыть! Но их теперь уже не так много, как было во времена сына Сиона!
И он рассказал старой Кати печальную историю Тэффи.

Подкидыш


У одной матери эльфы унесли ребенка; по крайней мере, она не могла иначе, как подкидыванием, объяснить себе то, что её здоровый, краснощекий малютка в одну ночь побледнел, похудел и изменился в лице и в характере: прежде тихий и ласковый, он теперь постоянно плакал, кричал и капризничал. Бедная мать стала просить помощи у разных умных и опытных людей. Одни советовали ей прямо выбросить ребенка в глубокий снег, другие — схватить его за нос калеными щипцами, третьи — оставить его на ночь при большой дороге, чтобы тем возбудить в эльфах сострадание к их собрату, а, следовательно, и принудить к возвращению настоящего малютки.
Мать решительно не могла согласиться с ними, потому что её тревожила мысль: „А что если это не подкидыш, а действительно мой ребенок, только испорченный чьим-нибудь дурным глазом?“
Наконец, одна старушка над ней сжалилась и сказала:
— Прежде всего, нужно узнать, наверное, подкидыш ли это или нет. А чтобы это узнать, возьми ты полдесятка яиц, разбей их скорлупу на половинки, положи перед ребенком на очаг и налей в них воды. Что из этого выйдет, сама увидишь. Только смотри, приготовь заранее каленые щипцы, чтобы хорошенько пугнуть эльфа, если ребенок окажется подкидышем.
Мать приняла совет старухи и тотчас по приходе домой, положила в печь щипцы калиться и стала разбивать яйца перед очагом. Увидев это, ребенок вдруг приподнялся, смолк и стал внимательно глядеть на мать.
Когда же она разложила на очаге яичные скорлупки и налила их водой, ребенок вдруг обратился к ней и сказал (хотя двухмесячные дети не говорят вообще ни слова):
— Что это ты, мать, делаешь?
Мать невольно вздрогнула, услышав это, но отвечала как можно равнодушнее:
— Ты, я думаю, сам видишь, что я делаю: воду кипячу.
— Как? — продолжал мнимый ребенок с возрастающим удивлением. — В яичных скорлупах кипятишь воду?
— Ну, да, — отвечала мать, заглядывая в печь, чтобы видеть, готовы ли щипцы.
— Да помилуй, — закричал эльф, всплеснув руками, — я вот уже 1500 лет живу на свете, а никогда еще ничего подобного не видывал!
Тут мать выхватила из печки раскалившиеся докрасна щипцы и с яростью бросилась на подкидыша, но тот быстро выскочил из колыбели, прыгнул к печке и вылетел в трубу.
Когда же мать подбежала к колыбели с раскаленными щипцами, они у неё вдруг выпали из рук: в постельке, на месте безобразного эльфа, лежал её драгоценный малютка, подложив одну ручонку под голову, а другую крепко прижимая к своей грудке, которая слегка подымалась легкими и мерным дыханием.

Тюльпанные эльфы



На Западе Англии, неподалеку от Тайви, жила одна добрая старушка. Ее домик стоял на краю эльфийского поля, где в траве виднелись зеленые крути. Сейчас люди говорят, что эти «волшебные кольца» появляются от того, что эльфы ловят жеребят и скачут на них по полю круг за кругом всю ночь. Так говорят люди.
Но старушка думала иначе. Ее чистый домик стоял в чудесном саду, полном благоухающих цветов. Там росли лаванда и мальва, лилии и розмарин, левкои и гвоздика, незабудки и рута. Но лучше всего была большая клумба тюльпанов, за которой старушка особенно ухаживала. Когда расцветали тюльпаны, не было человека, который, проходя мимо, не остановился бы на них полюбоваться. Эльфы очень любили старушку и ее сад!
Однажды летней ночью, когда воздух был напоен ароматом белой сирени, что росла у старушки под окном, ее разбудили странные звуки. Сначала она подумала, что это ухает в ветвях вяза сова, но вскоре поняла, что не под силу хриплой сове издать столь нежные звуки.
«Да это похоже на колыбельную», — удивилась старушка и заслушалась волшебной музыкой.
Но потом она решила встать и посмотреть, что происходит в ее саду. Озаренные бледным светом луны, яркие тюльпаны покачивали головками в такт прелестной мелодии. Казалось, что и сами они тоже поют.
То же самое повторилось и на вторую, и третью ночь. Тут уж старушка поняла, в чем дело. Эльфы приносили к ней в сад малышей и укладывали спать в тюльпаны: по одному эльфийскому ребенку в цветок.
— Они убаюкивают своих малышей, — растроганно прошептала старушка. — Тсс! Да вот и они сами, мои дорогие! Эльфийские детишки уже заснули, и взрослые эльфы отправляются погарцевать на мое поле.
И она была совершенно права. Это совсем не жеребята вытаптывали круги на зеленой траве, а сами эльфы, когда под звуки волшебной музыки кружились в танце. Но лишь только на востоке начинала алеть заря, эльфы спешили к старушке в сад за своими детишками, а затем становились невидимыми и исчезали.
— О, Господи! — удивилась старушка. — Да эльфы целуют своих малышей, прежде чем вынуть их из цветков! Как же они любят их!
Вскоре она заметила, что тюльпаны не вянут так быстро, как другие цветы в саду. Ей казалось даже, что они вообще никогда не отцветут. А в один прекрасный день, когда старушка наклонилась над тюльпанами, она вдруг поняла, что от дыхания эльфов они стали еще краше и чудесно пахли — как лилии и розы.
— Никто не сорвет теперь ни одного тюльпана в моем саду, — решила старушка. — Даже я сама. Пусть цветут на радость эльфам!
Шел год за годом. И старушке пришло время умирать. Это был печальный день для ее сада, и тюльпаны повесили головки. Им и вправду было отчего горевать, потому что сад перешел в другие руки. Его новому владельцу и дела не было до эльфов и их малышей. Он ухаживал за садом только из-за плодов и ягод. Паи с крыжовником, малиной и сливами получались необыкновенно вкусными!
— Не стоит вам собирать крыжовник раньше времени, — сказал как-то новому хозяину сада его сосед. — Это принесет вам несчастье. Эльфы не любят, когда забирают их добро.
— Эльфы? Что за ерунда? — засмеялся хозяин сада.
— Да вы решили выкопать все тюльпаны! Старушка очень их любила. А что вы хотите там посадить?
— Я собираюсь сделать там грядку петрушки, если уж вам так интересно!
— Петрушки? О Боже! Да разве вы не знаете, что это дурная примета? Я слышал только об одном человеке, который решился посадить грядку петрушки. Сразу же после этого он заболел и умер.
— Что за глупости! — фыркнул новый хозяин сада.
И он выкопал все тюльпаны, а на их место посадил петрушку. Но эльфы рассердились и засушили ее, а заодно и весь старый сад. Очень они обиделись. По ночам они больше не баюкали своих малышей на тюльпанной клумбе, но люди слышали, как иногда они пели неподалеку. Теперь они приходили на могилу старушки, и песня их была грустной и печальной. Они всегда пели в ночь перед полнолунием. Никто не присматривал за могилкой старой женщины, но она никогда не зарастала. Как она ухаживала за тюльпанами эльфов, так и они теперь присматривали за ее могилой. Никто не сажал там цветов, но по ночам всегда распускались на могилке любимые цветы старушки: розмарин и левкои, лаванда и незабудки, душистый горошек и рута.

Волшебная мазь



Тетка Гуди была няней. Она ухаживала за больными и нянчила маленьких детей.
Как-то раз ее разбудили в полночь. Она спустилась из спальни в прихожую и увидела какого-то диковинного старичка, да к тому же косоглазого. Он попросил тетку Гуди поехать к нему, говоря, что жена его больна и не может нянчить своего грудного ребенка.
Посетитель не понравился тетке Гуди, но разве могла она отказаться от заработка? И вот она поспешно оделась и вышла с ним из дома. Старичок усадил ее на черного как уголь высокого скакуна с огненными глазами, что стоял у дверей, и они понеслись куда-то с невиданной быстротой. Тетка Гуди, боясь упасть, изо всех сил вцепилась в старичка.
Они мчались и мчались и, наконец, остановились у небольшого домика. Слезли с коня и вошли. Хозяйка лежала в постели, младенец — чудесный, здоровый малыш — лежал рядом с ней, а вокруг играли дети.
Тетка Гуди взяла ребенка на руки, а мать протянула ей баночку с мазью и велела намазать ребенку глазки, как только он их откроет.
Немного погодя ребенок приоткрыл глазки, и тетка Гуди заметила, что он так же косит, как и отец. Она взяла баночку с мазью и намазала ребенку веки, а сама все удивлялась: «Для чего бы это?» В жизни она не видывала, чтобы младенцам мазали веки. И вот она улучила минутку, когда никто на нее не смотрел, и тихонько помазала мазью свое правое веко.
Не успела она это сделать, как все вокруг изменилось словно по волшебству. Убранство в комнате стало роскошным; женщина в постели превратилась в прекрасную леди в белых шелковых одеждах; младенец похорошел еще больше, а пеленки его сделались блестящими и прозрачными, словно серебряная кисея. Зато его братишки и сестренки, что играли у постели, превратились в бесенят с приплюснутыми носами, острыми ушками и длинными волосатыми лапками. Они строили друг другу рожи, царапались, таскали за уши больную мать — словом, чего только не вытворяли. Тут тетка Гуди поняла, что попала к фэйри.
Но она ни слова об этом не проронила. А как только женщина поправилась и смогла сама нянчить ребенка, тетка Гуди попросила хозяина отвезти ее домой. Он подвел к дверям черного как уголь коня с огненными глазами, и они поскакали так же быстро, как в первый раз, а может, еще быстрей, и, наконец, доскакали до дома тетки Гуди. Косоглазый старик снял ее с коня, вежливо поблагодарил, а заплатил ей столько, сколько ей никогда еще не платили за подобные услуги.
На другой день тетка Гуди отправилась на базар за покупками — ведь она долго не жила дома, и все ее припасы кончились. Вот стала она приценяться к товарам, и вдруг увидела того самого косоглазого старичка, что возил ее на черном как уголь коне! А как вы думаете, что он делал на базаре? Ходил от прилавка к прилавку и с каждого брал что-нибудь: с этого фрукты, с того яйца... Но никто, видимо, не замечал этого.
Тетка Гуди не собиралась мешать ему, но считала, что не следует упускать такого щедрого нанимателя, не перемолвившись с ним словечком-другим. Вот подходит она к нему, приседает и говорит:
— Добрый день, сэр! Надеюсь, ваша супруга и младенчик чувствуют себя так же хорошо, как...
Но договорить она не успела: диковинный старичок отшатнулся от нее, словно опешив от удивления, и воскликнул:
— Неужто вы меня сейчас видите?!
— Как же не видеть? — ответила она.- Конечно, вижу, и так же ясно, как солнце в небе. А еще я вижу, — добавила она, - что вы очень заняты покупками...
— Вот как? Ну, значит, вы слишком много видите, — сказал он. — А скажите, каким глазом вы все это видите?
— Правым, конечно, — ответила она, довольная, что уличила его.
— Мазь! Мазь! — вскричал старый эльф. — Получай же за то, что суешься не в свои дела! Больше ты меня не увидишь!
Тут он ударил ее по правому глазу, и она сразу перестала его видеть.
Но что хуже всего — с этого часа она окривела на правый глаз, да так и осталась кривой до самой своей смерти.

Поле ромашек
(Ирландская сказка)



В один солнечный денек - то был не простой денек, а праздник, самый любимый в Ирландии весенний праздник - Благовещенье - вдоль живой изгороди по солнечной тропинке прохаживался молодой паренек. Звали его Том Фитцпатрик. Гуляя по полю, он вдруг услышал негромкое «тук-тук, тук-тук», где-то у самой земли за изгородью.
"Неужели каменка щелкает? - подумал Том. - Для нее будто бы рановато!"
И Тому захотелось взглянуть на раннюю пташку, чтобы своими глазами убедиться, правильно он угадал или нет. Вот он подкрался на Цыпочках к изгороди, раздвинул кусты и... И увидел, но только не пташку, а огромнейший, прямо с ведро, бурый глиняный кувшин.
Однако самое удивительное было другое: рядом с кувшином сидел маленький-премаленький, совсем крошечный старичок. На нем был замусоленный, затасканный кожаный фартук, а на голове красовалась маленькая треуголка.
У Тома на глазах старичок вытащил из-под себя деревянную скамеечку, встал на нее и маленьким кувшинчиком зачерпнул в большом кувшине, потом поставил полный кувшинчик рядом со скамеечкой, а сам сел на землю возле большого кувшина и начал прибивать каблук к башмаку из грубой коричневой кожи – «тук-тук, тук-тук».
Это и было то самое "тук-тук", что услышал Том.
"Силы небесные! - воскликнул про себя Том. - Лепрекон! Эй-эй, лепрекон! Слыхать-то я про них слыхал, но вот не думал, что они на самом деле встречаются!"
Вы уж, наверное, догадались, что Том имел в виду веселого эльфа-сапожника, которого в Ирландии называют лепрекон. Но самое интересное, что лепреконы умеют шить башмак только на одну ногу - или на правую, или на левую, - так, во всяком случае, о них говорят.
"Мне удача! - подумал Том. - Только теперь нельзя с него глаз спускать, а не то он исчезнет, словно его и не бывало".
И Том подкрался к лепрекону поближе тихо-тихо, словно кошка к мышке, а сам глаз с него не спускал.
- Бог в помощь, соседушка, - сказал он, а сам уж руку протянул к маленькому сапожнику.
- Спасибо на добром слове, - ответил лепрекон, поглядев на Тома.
- Вот только дивлюсь я, чего это вы в праздник работаете! - говорит Том.
- Это уж мое дело, - отвечает старикашка.
- А не будете вы так любезны, сказать, что у вас в этом большущем кувшине?
- Отчего ж не сказать, - говорит старичок с ноготок. - В нем прекраснейшее пиво.
- Пиво? - удивился Том. - Гром и молния! Где это вы его раздобыли?
- Где я раздобыл его? Сам сделал! А из чего, угадай!
- Ну, ясно из чего, - говорит Том. - Из хмеля да из солода, из чего же еще.
- А вот и промахнулся! - говорит старичок с ноготок. - Из вереска!
- Из вереска? - удивился Том еще больше, да так и прыснул со смеху. - Ты, видно, за дурака меня принимаешь, так я и поверил, что из вереска!
- Не хочешь - не верь, - говорит старичок. - Но я тебе правду сказал. Ты разве не слыхал историю про датчан?
- Ну, слыхал, а что, собственно, про них слыхать-то? - спросил Том.
- Когда датчане в старину жили на нашем острове, они научили нас варить пиво из вереска, и с тех пор моя семья хранит этот секрет.
- Ну и умный вы народец! - воскликнул Том. - А попробовать твое пиво можно? - спросил он.
Но маленький старикан глянул на него сердито и, нахмурившись, ответил:
- Лучше вам, молодой человек, беречь отцовское добро, чем приставать к честным людям с глупыми вопросами! Оглянись-ка! Не видишь разве, в твой овес забрались коровы и весь его потоптали. - И с этими словами старичок указал пальцем на что-то у Тома за спиной.
Том от неожиданности чуть было не обернулся. Да хорошо, вовремя спохватился, протянул руку - и хвать малышку лепрекона.
Да вот беда: впопыхах он опрокинул кувшин с вересковым пивом, а стало быть, ему уж не отведать его никогда в жизни! Том ужасно рассердился на старичка лепрекона и пригрозил, что отомстит ему за такие шутки, если лепрекон не покажет, где прячет свои сокровища.
Том был уверен, что у каждого лепрекона, так же, как у всех эльфов - в Ирландии их называют еще дини-ши, - зарыт где-нибудь в укромном месте кувшин с золотом.
- Ну, так где же твое золото? - очень грозно спросил Том.
Малютка сапожник притворился испуганным и сказал:
- Через два поля отсюда. Идем, я провожу тебя туда, раз уж так все получилось.
И Том зашагал через поле, не выпуская лепрекона из рук и не спуская с него глаз ни на секунду, хотя ему приходилось и через изгороди перелезать, и прыгать через канавы, и огибать болота.
Уф, наконец-то он добрался до широкого ромашкового поля, и лепрекон, указав на высокую ромашку, сказал со вздохом:
- Рой здесь и найдешь большой кувшин. В нем полным-полно золотых гиней.
Но вот досада, в спешке Том позабыл захватить с собой лопату. Что же теперь делать?
Подумав, он решил, что не остается ничего другого, как бежать домой за лопатой. А чтобы не ошибиться, где потом копать, он достал из кармана красную ленточку и обмотал стебель той ромашки, на которую указал лепрекон. Но тут у него родились кое-какие сомнения, и он сказал лепрекону:
- Поклянись, что не снимешь мою ленточку с этой ромашки!
Лепрекон поклялся верой и правдой, что пальцем не тронет ее, и спросил очень вежливо:
- Надеюсь, я больше не нужен вам?
- Нет. Дело сделано, теперь можешь идти. Скатертью дорожка, желаю удачи.
- Будь здоров, Том Фитцпатрик, - сказал лепрекон. - Пусть на пользу пойдет тебе мое золото, когда ты его откопаешь.
Том опустил маленького сапожника на землю, и тот отправился восвояси.
А Том, как вы сами можете себе представить, кинулся со всех ног домой, нашел лопату и вернулся тут же на ромашковое поле.
Но что это? Что увидел он, вернувшись на поле?
Лепрекон свое слово сдержал: красной ленточки Тома он не трогал, что верно, то верно. Но зато обвязал точно такой же красной ленточкой стебель каждой ромашки на поле!
Бедняга Том! Что же ему теперь оставалось - перекопать все поле? Но это было невозможно. В поле было не меньше добрых сорока ирландских акров!
Пришлось Тому возвращаться домой с пустыми руками и с лопатой на плече.