Я распахнула дверь и сразу поняла, что-то случилось. Ван, сидевший за столом, пригвоздил меня к месту ледяным, как сосулька, взглядом.
- Что стряслось?
- Ничего, - глухо сказал он, буравя меня холодными глазами.
- Тогда почему ты так смотришь?
- Ты не дальновидна, Тата, - едко произнес он, - моя голова - скоропортящийся продукт. К тому времени, как ты доставишь ее в Грэхем, она будет в неподобающем виде. Тебе следовало убить меня раньше, когда мы были ближе к столице, или позже, когда наступят холода.
Я начала что-то понимать.
- Причем здесь твоя голова?
- Ты очень храбрая девчонка, Настаси, - покачал головой Бофор, - никогда не сдаешься. Я думал, ты сбежишь, но ты снова появляешься, чтобы морочить мне голову.
- Ван, да что случилось? – разозлилась я.
- Ты стреляла в меня! – заорал разбойник, - У тебя амнезия? Или ты только прикидываешься дурочкой? Я видел твой костюм, когда ты убегала в лес.
- Ван, - я подошла к столу и, не обращая внимания на нож, лежащий перед разбойником, уперлась в столешницу кулаками, - если бы я стреляла в тебя, ты бы здесь не сидел.
Бофор еще несколько секунд смотрел мне в глаза.
- Если бы я хотела убить тебя, сделала бы это ночью, на привале. У меня была масса возможностей. И я НИКОГДА не промахиваюсь.
Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Не знаю, поверил ли он, но больше на эту тему мы не разговаривали. Я заказала ужин, мы поели, шумно обсуждая дальнейший маршрут. Ван достал карту и расставил на ней тарелки, обозначая озеро, холм и лес. Двигаться решили параллельно лесу, через холмы, потому что ни мне, ни Бофору не хотелось плавать в зеленой ряске осеннего водоема. Потом, сухо попрощавшись, мы разошлись по комнатам и легли спать.


Я проснулась за полночь от острых резей в желудке. Я лежала на жесткой кровати в комнате деревенской гостинцы, согнувшись в три погибели. В воздухе висела тяжелая душная темень.
Сначала я испугалась. Новый приступ напрочь отогнал сон и включил мозги. Что со мной? Несварение от несвежей капусты? Или злой умысел?
Я попыталась встать и мешком повалилась на грязный дощатый пол: мне отказали силы, мышцы сводили судороги. Я корчилась на полу, но уже знала, что это яд и знала, что делать дальше. Когда-то давно, если не ошибаюсь на третьем курсе, в рамках криминалистики нам читали раздел по ядам. Практики у меня не было, но теорию я сдала на «отлично». Сейчас я знала, что отравили меня вытяжкой из корня ежевики, которая, при добавлении некоторых компонентов, вызывает сильную слабость в мышцах рук и ног. Яд, к счастью, не смертельный, но долгая неподвижность гарантирована. А теперь вопрос, кому это могло понадобиться?
К бесам вопросы, надо действовать! Сумка со снаряжением валялась в углу. Я проснулась вовремя: спазмы только начались, и я почти без труда подползла к наглухо застегнутому рюкзаку. Пришлось долго возиться, чтобы слабеющими пальцами расстегнуть полдюжины пряжек и вынуть, лежавшую в самом низу аптечку. Как только я хлебнула антидот, силы кончились.
Мне крупно повезло: когда я получала на складе медикаменты в дорогу, аптечку собирала не скупая профессорша фармакологии, а молоденькая лаборантка Стефания, которая без разговоров выдала весь перечень положенных по штату снадобий. Девочка смотрела на нас, легионеров, как на полубогов, а я беззастенчиво стырила у нее из-под носа пару пузырьков редких противоядий.
Я выпила пол флакона противоядия, но все равно не чувствовала себя в безопасности. А, если вспомнить недавнее покушение на Бофора, становилось еще тревожнее.
Надо бы узнать, что с Ваном и убираться из этого осиного гнезда. Итак, встать не удалось, на четвереньках, как пьяная, я переместилась к двери, кое-как открыла и выползла в длинный, похожий на внутренности гигантского удава коридор. Комната Вана располагалась рядом с моей, стараясь не шуметь, все так же по-собачьи, я проникла туда, прикрыла дверь и вздохнула свободнее. Бофор спал, в тишине слышалось его ровное дыхание. Я прислонилась спиной к стене и перевела дух. Слегка отдышавшись, я направилась к кровати Вана. Разбойник дрых, сладко разметавшись по кровати, и не представляя, какая опасность нам грозит. Что за бессовестное легкомыслие!
- Ван, - вполголоса позвала я, – Ван!
Он не откликнулся. Великие Бесы, ну и соня!
- Бофор, разбойник бесов, вставай, кому говорю!
Ответа не последовало. С трудом, подняв руку, я тряхнула его ладонь, потом сильнее, уже понимая, в чем дело. Рыча от злости на него и на себя, я расцарапала Вану всю руку, но разбойник не проснулся. Я застонала от собственного бессилия – Бофора опоили сонным зельем. Кому-то надо было, чтобы разбойник спал мертвым сном, а я не могла сопротивляться. Или все наоборот? Я вспомнила, как вечером, обсуждая план похода, Ван переставлял тарелки, отмечая ими озера, горы и каньоны. Так кто из нас был мишенью нашего таинственного отравителя? Раздумывая, сидя на полу у постели спящего разбойника, я ощутила, что противоядие начинает понемногу действовать, пальцы рук стали послушнее. С наслаждением я растерла руки, уже поверив, что мы скоро спасемся, и тут услышала тихие крадущиеся шаги в коридоре. Каким-то чудом, должно быть от страха, я вмиг взлетела на подоконник и укрылась за пыльной портьерой, ущемив территориальные интересы спящего здесь толстого кота. Кот неодобрительно зыркнул зеленым глазом и глухо заурчал, но мне не было дела до терзаний расстроенного животного. В замке заворочался ключ. Кто-то тихо ругнулся и толкнул дверь. Я ничего не видела, да и не собиралась разглядывать вторгшегося недоброжелателя, желать нам добра он не мог, поэтому я приготовилась к драке. Оружия я не взяла, только крошечный стилет, прикрепленный двумя ремешками к голени, с которым я никогда не расставалась. Я извлекла его, ногтем привычно проверила остроту, и приготовилась к бою, выжидая момент.
Тем временем, пришелец подошел к кровати спящего разбойника и потряс его за плечо.
- Просыпайся, мерзавец, пришла твоя смерть…- хрипло прошептал потенциальный «убивец», голос показался смутно знакомым, но времени раздумывать не было.
Мой будущий противник почему–то расстроился, обнаружив, что Ван спит мертвым сном, пытаясь разбудить разбойника, он тряс его за руки, за плечи и даже хлестал по лицу смешным дамским жестом. Убедившись в отменном качестве снотворного зелья, он наконец-то досадливо покачал головой и процедил сквозь зубы:
- Жаль, жаль, ну что ж, ты так и не узнаешь, кому обязан освобождением от твоей бессмысленной и бесславной жизни, - в словах было столько патетики, что я невольно заслушалась, чувствовалось, что речь готовилась давно, – ты был мерзавцем и подлецом, Вандер, я с наслаждением избавлю мир от твоей персоны…
Я едва не пропустила момент, когда незнакомец замахнулся коротким, тускло блеснувшим в темноте мечом. Сердитый кот с кратким мявом полетел в лицо злоумышленнику, следом прыгнула я, зажимая в руке стилет. Несостоявшийся убийца Бофора отвлекся на кота, я обрушилась на него, как снег на голову, но он устоял, поэтому, сексуально приобняв его, я вонзила свое несерьезное оружие ему пониже спины. Хриплый вой обескуражил меня, от удара ногой я отлетела в угол и сильно долбанулась обо что-то головой. Что ж, первая атака прошла довольно успешно за счет элемента неожиданности, но теперь никто не помешает злому и покалеченному гаду зарезать нас обоих. Я ощупала окрестности, подыскивая что-нибудь тяжелое, но противник и не думал нападать. Он неожиданно заткнулся, и… покинул комнату разбойника. Я вздохнула и прислонилась к стене. Все. Тело начало снова цепенеть. Что же делать? Оставаться здесь нельзя, это очевидно, но чтобы убраться отсюда, нужно как-то разбудить Вана. Я встала, с трудом заставляя мышцы работать, отыскала в углу кувшин с водой и без зазрения совести вылила воду на подушку Бофора. Тот поморщился во сне, но глаз не открыл, хотя с кровати текли ручьи. Я понимала, что Ван не виноват, но у меня появилось нестерпимое желание напинать разбойнику под зад (а чтоб не пил всякую дрянь!). Задыхаясь от бессилия и злости, я ринулась в свою комнату, собрала вещи и самочинно переехала в апартаменты Бофора. Мои передвижения были замечены хозяином гостиницы, который попробовал было возразить, но испугался арбалета. У разбойника в комнате я заперла дверь ножкой стула, зажгла свечи и коварно достала свою последнюю надежду – чудотворное средство с совершенно ужасным запахом. Лично мне представляется, что оно может поднять мертвого из могилы. Если и это не поможет, придется возводить бастионы и ждать утра в этом проклятом месте. Я свинтила пробку и, зажав нос, сунула в лицо Вану пузырек. Разбойник дернулся, закашлялся и (хвала богам) открыл глаза.
- Тата, ты совсем озверела?!- заорал он, – Смерти моей желаешь?
- Желаю, - мрачно буркнула я, завинчивая пробку, - если ты сейчас же не встанешь и не будешь готов к отъезду, я сама тебя прикончу, причем в самой извращенной форме.
Ван спорить не стал. Оделся за минуту, когда надо, этот бездельник отлично соображает.
- Бери мои вещи, - крикнула я ему, мои руки уже не слушались меня, и арбалет в них дергался из стороны в сторону, - открывай дверь.
Открывать Бофор не стал, просто выбил дверь ногой, мы пошли по коридору, где уже собрались все обитатели гостиницы – хозяева, прислуга, постояльцы (среди них никого с раненым мягким местом), они косились на нас, как на опасных сумасшедших. Главным образом потому, что я орала:
- Опустите руки, руки прочь от честных легионеров, я буду жаловаться в императорскую службу, пусть проверят, как вы отчисляете налоги в казну! Будете знать, как травить постояльцев несвежей капустой! Эй, ты, да не ты, а вот он, куда полез, стреляю без предупреждения!
Невозможно было поверить, что я вообще могу в кого-то попасть, но всем известно, что стрела - дура, никто не пытался нас остановить. Под моим бдительным контролем, нам оседлали лошадей, недовольных досрочным пробуждением, и мы, наконец, отчалили.



Под утро силы окончательно оставили меня. Сказалось действие яда, который успел всосаться в кровь. Я еще сумела дернуть поводья, чтобы остановить Кошку, и повалилась на пыльную дорогу, как куль муки. Бофор не сразу понял, что произошло, а глупый Дурностай проехал еще шагов пятьдесят, пока не заметил, что подружка отстала. Мне же в этот момент не был нужен никто. Я уже не думала об опасности возможной погони, так хорошо лежать прямо на дороге, не делая над собой никаких усилий.
- Ты ужасно выглядишь, - Ван склонился, прищурившись, я видела только орлиный нос, хищно повисший над моим лицом.
- Спасибо, ты так любезен, что сообщил мне это, - съязвила я, глядя в небо.
- Что с тобой? – спросил разбойник, озабоченный моим здоровьем.
- Яд.
- Что? Яд? Тебя хотели отравить? – у Бофора отвисла челюсть.
- Тебя хотели отравить, тебя! – к несчастью для Вана, яд атрофировал только мышцы, голосовые связки работали прекрасно, а накопившееся раздражение требовало выхода, - Мы с тобой перепутали тарелки, это меня хотели усыпить, а тебя сначала отравить соком ежевики, а потом зарезать очень нехилым ножичком! А теперь скажи мне, Ван, кому ты наступил на хвост так, что тебя захотели убить?
- Я же разбойник, - неуверенно пожал плечами Бофор.
- Э, нет, дорогой, одно дело, когда нищий проходимец возжелает оттяпать тебе башку, чтобы получить за нее королевскую награду, и совсем другое, когда тебя с фанатичным упорством стараются лишить жизни ради того, чтобы лишить жизни. Подумай, за один вечер, тебя пытались застрелить, отравить и зарезать! Давай, открой мне свою тайну, разбойник, зачем я тебе понадобилась, для чего ты тащишься в такую даль за какими-то эфемерными сокровищами, если можешь, не напрягаясь, награбить столько же на дороге?
Вместо ответа Ван поднял меня на руки и понес к ближайшему лесочку, где усадил, прислонив к дереву. Там он долго смотрел мне в глаза, словно пытаясь найти ответ, потом тихо сказал:
- Не знаю.
А я, как дура, поверила.
Кони, счастливые, что им позволили остановку, лениво щипали травку. Ван поставил на огонь котелок, а меня била запоздалая дрожь. Я просто сумасшедшая, что полезла на воина с мечом, зажав руке шило. Когда я рассказывала об инциденте Вану, он хохотал до колик, но мне было не смешно. Мысли об опасном преследователе мучили меня еще и смутным сомнением, что я его знаю.
- Тебе надо поспать, - с трогательной заботой сказал Бофор.
- Нет, возможно, у нас на хвосте преследователи, - слабо возразила я, мысль была слишком заманчива.
- Не беспокойся, я никому не позволю разбудить тебя. Теперь моя очередь охранять твой сон.
Я благодарно вздохнула. Ван закутал меня в два одеяла: мое и свое, подложил под голову свою куртку. Засыпая, я подумала, что он не плохой парень, хоть и разбойник.


Вот уже пол дня мы молча пилили по пыльной дороге, слушая монотонное карканье ворон. На смуглом лице разбойника написана скука. С тех пор, как он убедился, что моей жизни ничего не угрожает, исчезла и трогательная забота о моей персоне.
Я неплохо успела изучить попутчика и прекрасно понимала, что брюзгливо-равнодушное выражение его лица означает высшую степень задумчивости. Хотелось надеяться, что Бофору просто стыдно. Я не лезла ему в душу, хочет молчать, пусть молчит на здоровье. Кошка оступилась, я вздрогнула и посмотрела на Вана. Тот ехал, поджав губы и свято блюдя обет молчания. Я мысленно сплюнула и ударилась в воспоминания.
В последний раз в такой молчаливой компании я путешествовала почти год назад. Тоже осенью…
Работа легионера полна превратностей. Не каждое задание бывает простым и интересным, порой просто заедает рутина. Отпуск и премиальные выдаются лишь после успешного выполнения задания, и исключительно редко попадаются дела, которые требуют немного времени. Чаще всего засады, облавы и выслеживания длятся недели, а то и месяцы. И не всегда заканчиваются удачно.
Тогда нам пришлось конвоировать в столицу пару отчаянных головорезов. Местные власти не смогли предоставить надлежащую охрану двум удачно отловленным грабителям и вызвали нас. Перед отъездом в захолустный Сорбол, откуда следовало переправлять преступников, наша команда имела продолжительный разговор с Генералом Баргусом. Начальник ярко расписал все злодеяния злокозненной парочки и посоветовал быть настороже. Почему-то, говоря об этом, он смотрел на меня.
И вот начались будни, наполненные самой нудной работой, какую только можно придумать. Нас было четверо, мы ехали попарно: двое спереди, двое сзади, между нами – широкая деревянная повозка, запряженная гнедой парой. На повозке мерно раскачивалась клетка, в которой коротали путь наши заключенные.
Дорога тянулась пыльной лентой, кружились вороны, и никому, даже весельчаку Маргасику не хотелось ни о чем говорить. От нечего делать я разглядывала пленников. Сначала, после рассказа Баргуса о злодеяниях молодчиков я вообще не понимала, зачем их куда-то везти. В любом округе есть судья, который тут же с радостью отправит мерзавцев на виселицу, которая давно по ним тоскует. Потом Маргасик популярно объяснил, что поимка и показательный суд над негодяями, нужны для предвыборной компании городового Грэхема.
Личности нам попались весьма колоритные: один, завернувшийся в шкуры чернобородый силач поражал просто медвежьими габаритами. Он злобно зыркал в нашу сторону темными цыганскими глазами. Зато второй был хорош, как херувим. Он сидел, откинув назад красивую золотоволосую голову, так, что можно было разглядеть точеный профиль его благородного лица. Прекрасный юноша казался принцем из сказки, о котором мечтает любая принцесса, а вовсе не коварным убийцей и грабителем. Невольно закрадывалось сомнение, что власти ошиблись и взяли в плен невиновного. Глядя на него, я поняла, почему генерал так подробно расписал нам злодеяния данных личностей, и еще, почему он боялся ставить в конвой меня. Мне стало даже немного обидно, никто еще не мог упрекнуть меня, что я смешиваю работу и личные чувства.
Маргасик заметил мои терзания и слегка улыбнулся, он, как всегда, видел меня насквозь. Я ехала, стараясь не глядеть на красавца-пленника, думая о чем-то своем. Мы молчали, погруженные в свои мысли, и потому не заметили, что молодой преступник выбрал себе новую жертву. В нашей четверке оказались двое новеньких легионеров. Для «обкатки», как выразился Баргус. Мальчишки, только что закончившие академию считали себя крутыми специалистами и походили на двух молодых задиристых петушков. Они дурачились, кривлялись, не принимая дружеских советов от более опытных коллег, то есть от нас с Маргасиком. В общем, старались изо всех сил показать свою независимость. Нам это быстро надоело, и мы перестали их одергивать. Я не скоро заметила, что один из конвойных, вихрастый Грант, слишком часто поглядывает в сторону пленных. В этом не было ничего плохого, но тут я заметила ответный взгляд красавца, и мне стало не по себе: увидев такую любовь и страсть во взгляде, женщина отдала бы все за обладание этим человеком. Но пленник смотрел на мужчину. Вот это номер! Я кивнула Маргасику, он ответил понимающим кивком, и мы поспешили сменить обиженных недоверием напарников, поставив их в хвост телеги. Казалось бы, на этом все должно было кончиться, но мальчишка - легионер потерял голову. Однажды утром после ночной стоянки мы недосчитались наших младших охранников. Клетка казалась нетронутой, пленники все так же спали, завернувшись в шкуры. Это было странным и неспроста: в клетке мирно лежали связанные легионеры с кляпами во рту. Разумеется, вместо отпуска и премии мы получили внушение и новое трудное задание. Маргасик напился и с горя сочинил балладу о мужской любви. Позже я узнала, что красавец был настоящим главарем банды и лично грабил и убивал дам и кавалеров, заманивая в свои сети неземной красотой и обаянием. Кажется, его до сих пор ищут. А мне эта история послужила уроком, ибо нельзя ни на секунду терять бдительность и…
- Пора остановиться, – резкий голос Бофора привел меня в чувство.
Я с наслаждением слезла с лошади, потянулась и привычно принялась за разведение костра, Ван больше никогда не доверял мне приготовление пищи, чему я была только рада. Разбойник набрал воды, поставил котелок на огонь и принялся нарезать ветчину – тонкими, как кружева, ломтиками, так, должно быть, ее подают в лучших домах Грэхема.
Некоторое время мы занимались наведением уюта на вынужденной стоянке, разумеется, молча, потом мне это надоело, и я отправилась в лес, пострелять. Лес густой, землю уже покрывает толстый слой опавшей листвы, я шла по нему, как по ковру, это было приятно. Осень вступает в права. После щедро подаренных нам теплых деньков, начинало холодать. Я уже чувствовала знобящую поступь желтой унылой колдуньи. Не то, чтобы я не любила осень, мне нравилось наблюдать за кружением листьев, падающих с грустных деревьев. Мне нравился мелкий моросящий дождик, наполняющий воздух влагой; мне все это нравилось, когда я имела возможность сидеть в теплой комнате с бокалом подогретого вина и с добрым другом в соседнем кресле. Нет, сейчас меня не радовала осень, с ее дождями, грязью, простудами. Осень напоминала о том, что надо поторопиться с выполнением заданья, иначе не видать мне отпуска, как своих ушей. Интересно, если б я вернулась в Грэхем с информацией о СТАЕ и плененным Бофором в придачу, получила бы я премию и отпуск? Был бы разбойник полноценной заменой тому таинственному артефакту, который требовал от меня Поморин?
Никого не подстрелив, я вернулась к костру. Ван посмотрел на меня, но и не подумал упрекнуть. Он сидел у огня и мрачно помешивал в котелке ароматное варево. От запаха у меня потекли слюнки, я присела напротив него, грея руки у костра.
- Наверное, я должен извиниться перед тобой? – сказал Ван.
- За что? – удивилась я.
- За то, что усомнился в тебе. Поверил, что ты можешь предать…. Я еще не встречал таких честных легионеров, как ты.
- Да ну? И много ты нас встречал?
- Не мало, – ответил разбойник, – извини, ладно?
Мне стало смешно.
- Ты имел полное право сомневаться, - ответила я – ведь ты даже не спросил, есть ли у меня лицензия на частную деятельность, не знаешь мою работу, должность, опыт, квалификацию…
- И какая у тебя квалификация? – заинтересовался Бофор.
- Специалист широкого профиля
- Ого, это серьезно.
Я так и не поняла, шутит он или нет.
- Ты прощаешь?
- Великие Бесы, да за что?!
- За все. Прощаешь?
Он, кажется, решил меня разозлить.
- Я отрабатываю свои тридцать пять процентов. Мне не за что тебя прощать.
- Тата, ты вынуждаешь меня совершать поступки, о которых я буду жалеть, - Ван привстал и бухнулся на колени, – скажи, что простила меня!
- Ван! - прорычала я, – Прекрати сейчас же!
- И все-таки?
- Да, да! Простила! Доволен? Вставай, придурок бесов! – заорала я.
Бофор встал, поджал губы, отряхивая колени.
Кажется, я переборщила. Мы молча поели кашу и молча легли спать. Ван ворочался, я лежала бесшумно, как мышь, пытаясь понять, что происходит в мире. Я иду куда-то со своим недругом, спасая ему жизнь, словно он мой… даже не знаю, кем может мне быть этот странный человек. Но точно не другом. Он – враг. Мы по разные стороны баррикад. Не знаю, что мешало мне в той проклятой гостинице дождаться его смерти, выкрасть карту, а потом еще получить награду за поимку опасного преступника.
Я не заметила, как уснула. Проснулась от довольно неприятного ощущения – холодная вода. Никаких ужасов вокруг не было, просто пошел дождь. Впрочем, ночью в лесу, дождь – это просто ужас. Бофор тоже проснулся, он уже вскочил и спешно устанавливал навес, согнув небольшое лиственное деревце и привязав конец к большой сосне. Рядом на траву шлепнулось гнездо.
- Эй, осторожней, - проворчала я, и не подумав вставать.
Из-под одеяла уползают остатки тепла, я закуталась, свернувшись калачиком, но промокшая ткань не хочет греть меня. Ненавижу осень! Ван повозился рядом в поисках своей куртки, нашел под моей головой, но отбирать не стал, предпочел мерзнуть. Он тоже завернулся в одеяло, ему еще хуже, он ведь южанин. Мы молча дрожали под навесом, слушая, как капли стучат о плотную ткань, от промозглого ветра она не спасала. Потом разбойник задал странный вопрос:
- Какие у тебя отношения с твоим напарником?
Однако же!
- Что тебя интересует? – уточнила я.
- Какой он? Красивый? – ха-ха, никогда бы не назвала Маргасика красивым. Низенький толстячок с умными черными глазами, он никогда не воспринимался мной как объект мужского пола. Мы просто друзья. Большие друзья. С ним я могла обсудить нового кавалера или посплетничать о его новой подружке. Ко мне он проходил поплакаться, когда его в очередной раз посылали на дальние рубежи неоъятной родины. Впрочем, чаще нас посылали вместе. За много лет Маргасик стал, должно быть, моим вторым я, но напыщенному резкому Бофору не обязательно знать, что значит для меня мой ДРУГ.
- Зачем быть красивым тому, кто прикрывает твою спину? Маргасик – надежный, но тебе этого не понять! – вот так. Как отрезала.
- Наверное, – вздохнул Ван. Кажется, он обиделся.
Я молчала, молчать уже вошло в привычку. Зачем и о чем говорить с тем, кто тебя не понимает? Великие Бесы, ну до чего же холодно. Если бы здесь был мой Маргасик, он согрел бы меня. Мы всегда спали рядом в походах, так теплее и безопаснее. Но Бофор – это Бофор. Надо попытаться уснуть, в бок колет ветка, придется считать слонов, которых я никогда не видела. Один слон. Два слона. Три…
- Не спится? – оторвал меня Ван от неприятного занятия.
- Холодно, – честно ответила я.
- Тата, я хотел предложить… - смущенно заговорил он (не думаем ли мы об одном и том же?) – ну, в общем, может, ты подвинешься поближе? Вдвоем, все-таки, теплее.
Я едва не расхохоталась от облегчения, но сдержалась.
- Думаешь?
- Да, - твердо ответил Ван.
Я, не раздумывая ни минуты, подхватила одеяло и присоединилась к своему врагу. Милому, теплому, понятливому врагу. Он обнял, я бесстыдно (какой тут стыд, когда такой холод) прижалась к нему. Дыхание Вана шевелит мне волосы, я едва не замурлыкала от тепла и уюта. И еще от странного чувства близости и родства. Впрочем, об этом я предпочла не думать. Рядом лежит мой враг, теплый враг, нежный враг…


- Вот бесовщина! – вздохнул Ван и сплюнул на мерзлую землю.
Я задрала голову и посмотрела на холм, где, судя по карте, находился вход в пещеры Свераты. На холме высится, путаясь шпилями в низких темно-синих тучах, огромный черный замок.
- Сведения устарели, карте не меньше двухсот лет, - зачем-то ляпнула я.
- А замку не меньше четырехсот, - мрачно сказал Бофор, закуривая сигару. Теплый ароматный дым коснулся моего лица.
- Ну что? Устроим здесь привал?
- Зачем? – удивился Бофор, – Нам не откажут в приюте, если ты покажешь охранную грамоту легиона.
- А, ну да.
Перспектива выспаться на чистой и мягкой постели в тепле жилого помещения почему-то не радовала меня. И чего мы не видели в этих старинных замках? Если хозяин не оригинален, то нас ждут кабаньи головы и дымящие факелы на стенах, поросенок с яблоками на ужин и промозглый холод каменных стен. Лучше уж ночевка в лесу у маленького костерка, в теплых объятьях разбойника после, приготовленного им, довольно изысканного блюда…
Но я не стала спорить с Бофором, Кошка уже цокала копытами в ожидании приличного стойла. После той первой ночи под дождем, в наших отношениях с разбойником наметилось значительное улучшение. Мы стали разговаривать! Не просто обмениваться короткими фразами, а полноценно общаться, делясь мыслями и воспоминаниями. Ван оказался любопытным собеседником, на каждое событие у него имелось мнение, отличное от всеобщего; мне было интересно послушать, что он думает, например, о повышении налогов на ввоз рыбы, о войне в Барском заливе, о приготовлении гуся в маринаде. Каждый вечер он садился у костра и, сооружая ужин, рассказывал разные байки из своей полной приключениями жизни. Не то чтобы я полностью одобряла, но порой хохотала над его рассказами, как дитя. У него было совершенно потрясающее чувство юмора.
Но вчера все было иначе. Ван приготовил кролика под винным соусом, я облизывалась и взяла с него обещание, что когда-нибудь научит меня готовить это блюдо.
- Кто научил тебя так готовить?
- Никто, - пожал плечами Ван, – когда я уходил из дома, наш повар сунул мне в сумку поваренную книгу. Только благодаря этому я не умер от голода…
- У вас был свой повар? – изумилась я. В доме отца, очень состоятельного даже по меркам столицы купца жила кухарка, старая глуповатая особа. Для проведения званых вечеров лакеи всегда приглашали соседскую дворню. Еды обычно бывало много, но такой изысканной пищи, которую умудрялся состряпать на костре Бофор, я никогда не пробовала. В Грэхеме профессиональные повара встречались только у очень знатных особ.
- Ну да, - ответил Ван, – в замке моего отца, то есть, когда у него был замок.… Хм, придется тебе рассказать мою историю, чтобы ты не смотрела на меня такими глазами. Мой отец, граф Бофор, Антуан - Рональд Бофор…
- Не может быть! – прошептала я.
- Так вот, - продолжал он, – мой отец владел землей на юге Зарнии и неплохим родовым поместьем. Я был его старшим сыном и наследником титула и земель. Был еще мой младший брат, но в ту пору, о которой я рассказываю, Алек был подростком. Случилось так, что отец овдовел. Его вторая жена, мать моего брата скончалась от скоропостижной горячки, и не прошло двух месяцев, как граф надумал жениться снова. Что поделаешь, тяга к женщинам у нас в крови, - совершенно не смущаясь, сообщил разбойник, – отец нашел себе молоденькую прелестную невесту, которая без сомнения позарилась на его титул и богатства, потому что больше там зариться было не на что. Отец бесстыдно кувыркался с девочкой в постели, дарил фамильные ценности и обещал жениться. В честь его свадьбы мы с братом были вызваны из столицы, я – из университета, Алек – из гимназии. Брат был шокирован, прошло совсем немного времени с тех пор, как тело его матери упокоилось в семейной гробнице, а у отца уже новая невеста. Тем не менее, свадьбу сыграли; я готовился покинуть замок и вернуться в Грэхем, но однажды ночью в мою дверь постучала юная графиня. Она очень боялась упруга, рассказывала ужасные вещи о том, как он принуждал ее к браку, как был жесток с женой, как мерзок и противен. Не знаю, сколько в этих словах было правды, но в ту ночь у нас случилось то, что могло произойти между молодыми мужчиной и женщиной, которые нравятся друг другу. Отец застал нас вместе и был суров в наказании: юная жена была с позором выслана во владения ее родителей, а я лишен всех титулов и права на наследство.…В ту ночь я покинул замок и никогда туда больше не возвращался.
Ван задумчиво потер шрам на брови.
- М-да, поучительная история, - сказала я, – а что случилось дальше?
- Я не мог вернуться в университет, поэтому отправился путешествовать по дорогам Зарнии…. Я стал тем, кем стал, Тата.
- Но почему? Ты мог переводить язык знатным иностранцам, мог пойти в армию…
- Чтобы потомок древнего рода стал толмачом иноземным клоунам? – сморщил нос разбойник, – Ни за что! А легион, легион потерял меня давным-давно.… Хватит грустить, подруга, доедай мясо и двигайся ко мне…
Кошка медленно ползла по скользкой глине, я мерно покачивалась в седле, вспоминая рассказ Вана. Он ехал рядом спокойный и гордый, резным профилем напоминающий королей древности.
- Кто вы такие и зачем пожаловали, - визгливо крикнули мне в ухо, – ась?
Я вздрогнула и обернулась. У обочины стоял низенький мужичок с арбалетом и грозно потрясал оным оружием. Я открыла рот, чтобы возмутиться, но Ван меня опередил:
- Как ты посмел заговорить с нами, чернь? – высокомерно спросил он, пронзив доблестного стража ледяным взглядом.
Дядька бухнулся на колени и запричитал:
- Извините, ваша милость, не признал. Шляются тут всякие, лихой народец, вот и охраняем госпожу.… Не извольте гневаться…
Бофор задумчиво оглядел замок:
- Кто хозяин этого архитектурного чуда?
- Чего? – не уразумел несчастный холоп.
- Хозяева, говорю, дома?
- Дома, дома, куда же ей деваться, коли гостей поджидает… - торопливо ответил мужичок, робея перед страшным Бофором. Меня он в упор не замечал.
Ван тронул поводья, усталые лошади понуро поплелись к воротам замка. Впрочем, я подозревала, что Кошка умело симулирует. Она способна без труда покрывать галопом значительные расстояния, а сегодня мы вовсе не старались гнать коней. У ворот Ван спешился и дважды ударил в молоток. Через пару секунд открылось окошечко, и оттуда показалась унылая физиономия охранника. Я мысленно поспорила с собой, что сейчас он спросит: «Чего надо?» и точно:
- Чего надо? – рявкнул охранник. Этот не будет лебезить перед разбойником.
- Именем Императора Зарнии Карлиуса восемнадцатого приказываю открыть ворота и всячески содействовать посланникам его светлости князя Поморина.
- Охранная грамота при себе? – с уважением спросил страж ворот.
- А как же, - Ван сделал мне знак, я вытащила из-за пазухи свиток с десятком печатей, который он просунул в окошечко. Удовлетворившись бумагой, охранник вернул ее и налег на скрипучий механизм, открывающий здоровенные черные ворота. Мне пришлось тоже спешиться, мы вошли во двор, где дворня мигом схватила наших лошадей и увлекла их на конюшню.
Я оглядела территорию замка. Довольно большое пространство, на котором размещались крытые помещения, похожие на казармы, конюшни, склады с провизией и даже собственная кузница, что по нашим временам являлось роскошью. Казалось, здесь располагается небольшая армия, абсолютно готовая к войне. С кем же воюет хозяйка этого черного замка?
Разбойник бодро направился собственно к жилым башням, я поспешила его нагнать и хотела поделиться сомнениями, но не успела – нас проводили в гостиную, где мы расположились в ожидании хозяйки. Замок не оправдал моих худших ожиданий, очевидно у хозяйки имеется вкус. В гостиной светло. Выложенные белым камнем стены заканчивались под потолком изящной лепниной, над камином, в котором весело потрескивал огонь, висела картина известного Грэхемского мастера. На мраморном полу густой абрикосового цвета ковер. И, наконец, здесь не просто тепло, а отлично протоплено. В общем, в этом провинциальном замке не доживают, а живут на широкую ногу. - Госпожа Рюваньон спустится через минуту, - присев в реверансе, сообщила молоденькая горничная. Бофор одарил ее милой улыбкой, а я оскалом фокстерьера, и не спрашивайте, почему. Ван потянулся и уютно устроился в кресле, а мне было не по себе. - Ван? - Ау? - Мне здесь не нравится… - Почему? – ну вот опять играем в молчанку, как же это бесит. - Не знаю, просто не нравится и все, – фыркнула я и отвернулась. В этот момент в гостиную вошла хозяйка замка, и стало вовсе интересно. Во-первых, увидев госпожу, Ван слегка вздрогнул и напрягся, бесстыдно разглядывая ее. Во-вторых, баронесса вовсе изменилась в лице, сильно побледнев, потом покраснев, и быстро-быстро заморгала. Я боялась, что она хлопнется в обморок, но дама сдержалась. Через секунду оба уже пришли в себя, Ван поднялся с дивана, а хозяйка учтиво улыбаясь, шагнула нам на встречу. - Жанна Рюваньон, - она протянула разбойнику маленькую ручку, которую тот вежливо поцеловал. - Настаси Бранская, - представилась я, хотя баронессу это не интересовало. - Вандер Бофор, - высокомерно сказал мой попутчик. - О! Граф! – воскликнула Жанна, – Какая честь для нас! Честное слово, эта идиотка чуть не прыгает от счастья. Ван не стал ее разочаровывать. Любопытно, она понимает, что переигрывает? Первая сцена убедила меня, что Вандер и Жанна знакомы. Неужели он ее грабил? Не похоже, она просто выставила бы его за дверь, а то и отдала на растерзание армии. Скорее постельная интрижка. Великие Бесы, как мерзко! Мне вдруг захотелось оказаться далеко-далеко отсюда… - Тата, ты слышишь? - Что? – голос разбойника донесся будто издалека, – Я задумалась… - Тебе надо прилечь, - с неожиданной заботой сказал Ван, – баронесса так любезна, что пригласила нас поужинать с ней, но, если хочешь, я принесу ужин в твою комнату… - Спасибо за заботу, я присоединюсь к вам, - мстительно произнесла я. Искреннее огорчение на лицах обоих исключительно меня порадовало. Я поднялась в свою комнату. Здесь тепло, и горят свечи, словно о нашем приезде здесь знали давно, хотя, впрочем, говорил же мужик на дороге, что баронесса ждет гостей. Комнату мне выделили в отдельной башне, вдалеке от апартаментов Жанны и комнаты Бофора, сначала я возмутилась, но потом решила, что так будет даже лучше: Ван не ребенок, сможет за себя постоять, а я ночью хочу прогуляться по замку, и сопровождающие мне не нужны. Переодеваться мне не во что, то есть у меня имеется сарафан с разрезами, который я одевала на праздник урожая, но по сравнению с нарядом баронессы Рюваньон он будет все равно, что лягушка рядом с золотой рыбкой. Поэтому я просто натянула чистую рубашку и спустилась в столовую. Ван появился одновременно со мной. На нем, как всегда, сияет белизной изысканная рубашка с модным в этом сезоне воротником стоечкой. Узкие бедра плотно обтягивают темные брюки, а в карих глазах прыгают бесы, совсем как тогда, у костра в ночь урожая. Я отвернулась, чтобы не поддаться искушению обидеться. В ночь урожая Ван ушел с праздника с Марысей, и, хотя таков был сценарий, он больно ковырнул мне сердце. Больше я не поддамся на эти уловки! Баронесса уже ожидает в малой столовой. Жанна во главе большого стола, заставленного всевозможными закусками. Она встала навстречу нам, и сама любезно проводила к столу. - Дорогая, - пропела она, глядя на меня в упор, - вам совсем нечего одеть, я могла бы одолжить вам одно из своих платьев. Я залилась краской. - Благодарю вас, вы очень любезны, баронесса, но мы со спутником путешествуем по делам, для которых мне не нужны платья. - Это, должно быть, секретное задание императора? – наивно поинтересовалась хозяйка, - О, как это интересно! Милый граф, неужели и вы пополнили ряды нашего доблестного легиона? С вашим умом это не самая удачная карьера, вы могли бы стать дипломатом! Ван улыбнулся, блеснув золотым зубом. Я мрачно поковырялась в тарелке, стараясь не сорваться, слушая неприкрытые оскорбления. Блюда на столе поражают разнообразием и изысканностью, но на языке лишь горечь. Разбойник и баронесса ведут светскую беседу, они благополучно позабыли обо мне, а я вяло прислушивалась к их разговору. Смотреть на них нет сил: Ван улыбался, Жанна строила бирюзовые глазки и выпячивала, как обиженная девочка, нижнюю губу. Они нашли массу общих знакомых, что только подтвердило догадку об их давнем знакомстве. Она упорно называла Вана графом, очевидно не зная, что он им так и не стал. - О, бедный, бедный Алек! – картинно заламывала руки баронесса, – Он был так юн и такая странная судьба! - Вам что-то известно о брате? – заинтересовался Бофор. - Почти ничего, только то, что он без вести пропал.… Как жаль, такой милый, талантливый мальчик! Все, больше не могу! Я встала, неловко опрокинув бокал с вином. Две пары глаз уставились на меня с интересом. Швырнув салфетку в тарелку, я процедила: «Спокойной ночи!» и удалилась в свою спальню. На лицах Вана и Жанны я прочитала заметной облегчение. Малую столовую я покинула в крайне дурном расположении духа, но, поднимаясь в свою комнату, почувствовала, что злость куда-то ушла. Остались только досада и страшная усталость. Винтовая лестница, ведущая в мою башенку, казалась бесконечной, но закончилась неожиданно быстро. В комнате меня ждал приятный сюрприз – целая бочка теплой воды. Вздохнув от счастья, я принялась раздеваться, даже не подумав запереть дверь – слуги без разрешения не войдут, а тем двоим внизу еще долго будет не до меня. Я скинула одежду, развесила ее на стуле и, нащупав на шее камушек, не отказала себе в удовольствии еще раз разглядеть. Мне нравится смотреть, как внутри серенького зернышка мерцают зеленоватые песчинки. С виду камень был простецкий, таких на рынке полным-полно, но я бережно сняла его шеи и аккуратно положила в карман рубашки. С наслаждением я влезла в бочку и окунулась в воду с головой, смывая пот, пыль и усталость. Волосы намокли, темными прядями облепили лицо. Я любовалась собой в зеркало: загорелая кожа в свете свечей с застывшими на ней капельками воды казалась золотой. Хороша! Куда лучше той разряженной пустышки.… Да и бесы с ней. Я никогда не считала себя красавицей; у меня правильные черты лица, прямой нос, серые глаза, но слишком уж профессиональный взгляд – жесткий, цепкий, холодный. Нас этому учили – лицо должно быть непроницаемым, какие бы чувства не бушевали в душе. У нас не было прав ни на какие чувства. И сейчас у меня нет никаких чувств, пусть разбойник делает, что хочет, в конце концов, это его дело, а я.… А я буду получать удовольствие! Чьи-то горячие руки обняли за мокрые плечи, нежно скользнули по груди. Неужели Ван одумался и бросил голубоглазую кикимору? Мое сердце забилось часто-часто, я повернулась к вошедшему… и закружилась в водовороте серых глаз. Кипящая в них страсть опалила жидким огнем. - Лекхарт, - беззвучно прошептала я. - Я скучал, - его руки безостановочно ласкали меня, глаза тащили в бурлящую бездну…. Он так чудовищно, божественно красив в свете свечей. Вожак СТАИ, безумный фанатик, жаждущий войны, исчез из памяти, будто его там и не было. Есть милый ласковый мальчик, любящий меня, зовущий меня. Красивые губы коснулись моего лба, скатились вниз, покрывая поцелуями глаза, щеки, губы… - Лекхарт… Мной овладело полное равнодушие к происходящему вне комнаты. К бесам Бофора, Жанну, Поморина с его талисманом, СТАЮ с ее хозяйкой и весь мир вместе с ними. Мне сказочно хорошо, и лишь уголком сознания я понимала, что Лекхарт имеет надо мной огромную, слишком опасную власть. И нет, нет в душе любви к нему.… Но, Великие Бесы, как же мне хорошо. Лекхарт уже освободился от одежды, расплескавшаяся вода стекала капельками по гладкой коже. Он подхватил меня на руки и бережно опустил на широкую кровать с балдахином. Потом произошло то, что, как выразился скучный Бофор, случается с мужчиной и женщиной, когда они нравятся друг другу. Потом это случилось еще раз и еще. Наконец мы остановились и, тяжело дыша, лежали на кровати. Не знаю, о чем думал Лекхарт, а я пыталась вспомнить, когда и с кем я была в последний раз. Вспомнить не получалось. Только не подумайте, что я ханжа, просто очень много работы. - Ты пойдешь со мной? – спросил Лекхарт. Я с удовольствием оглядела его, никогда у меня еще не было такого красивого любовника. - Пойду, но с условием… - С каким? – заинтересовался он. - Ты откажешься от мыслей о войне. - Хорошо, - без колебаний ответил Лекхарт, а я поняла – врет. - Врешь. - Вру, - согласился он – ты сама поймешь, Тата, что так будет лучше. Я же не собираюсь весь мир сделать живыми мертвецами, нет, просто СТАЯ поможет мне достигнуть вершины власти. Я создам новый демократический строй, все будут равны и счастливы… Ну вот, и этот туда же, они с университетским образованием все подвинутые на голову. - А как ты здесь очутился? И вообще, что происходит? – спросила я, - Ты крадешь меня среди бела дня, потом возвращаешь на место, знаешь, как на меня посмотрели в деревне? - Прости, если напугал тебя, тогда в лесу. Я просто разозлился, узнав, что ты заключила договор с этим… как его там? - Бофором, - подсказала я. - Точно, - обрадовался Лекхарт, - понимаешь, в этих землях нельзя нарушать слово. Ты должна отработать свой гонорар. Кстати, зачем он ищет МОЮ СТАЮ? - Ему нужны сокровища СТАИ. - А-а, - разочарованно протянул вожак. Я потянулась к Лекхарту с поцелуем, меня все же влекло к нему. Он ответил мне, и… время снова исчезло, остались только серые бездонные глаза. Что-то прошло мимо меня, какая-то мысль мелькнула и тут же пропала. Я закрыла глаза и замурлыкала от удовольствия.