Пролог

Огромный чёрный ворон, раскинув крылья, парил в небесах. Высоко над землёй, почти касаясь облаков, он летел сквозь окутывающее его холодное белое безмолвие. Он летел сквозь дни и ночи, сквозь туманы, дожди и метели, летел навстречу одному ему ведомой цели. Под ним, как на картинке, расстилались мириады самых разнообразных пейзажей: роскошные дубравы, зелёные луга, заснеженные пики высочайших гор, безжизненные пески и бескрайние пустынные степи, где в причудливые узоры сплетались русла мелководных пересыхающих речушек-криков. Но ворону, парящему в небесных высотах, не было никакого дела до этого калейдоскопа сменяющих друг друга образов и красок. Он знал лишь одно - лететь, вперёд и ещё раз вперёд, выбиваясь из сил, но не останавливаясь ни на минуту - с каждым мигом всё ближе и ближе к намеченной цели. Здесь, в небесах, не существует никаких ориентиров, направлений, дорог - есть только цель, которую непременно, во что бы то ни стало, нужно достичь...
А где-то очень-очень далеко, на верхушке огромной каменной башни, стоял одинокий старик, и, опираясь на деревянный посох, задумчиво смотрел на кроваво-красный закат. Старик был облачён в невзрачную выцветшую серую мантию и такую же, видавшую виды, острополосую серую шляпу. На вид он казался очень старым, если не сказать древним: лицо, испещрённое морщинами и трещинами, седые волосы, густые и прямые, торчащие из-под шляпы, роскошная седая борода, доходившая ему до пояса, густые белые брови и глубоко посаженные выразительные глаза, в которых улавливалась какая-то непреодолимая старческая грусть и даже тоска − глаза человека, прожившего долгую жизнь и немало повидавшего на своём веку... Старик стоял в тишине, один, на самой верхушке башни, и размышлял.
Перед его мысленным взором проносились образы, картины, яркие, красочные и живые, быстро сменяющие одна другую. Одинокий путник с громадным молотом на плече, облачённый в потрёпанную монашескую рясу, и идущий по дороге с поникшей головой... Девочка, зябко кутающаяся в потёртый плащ-ветровку под вековым дубом в надежде найти спасение от дождя... Странник, беззаботно спящий, словно младенец, в уютной комнатушке придорожного трактира... Прекрасная стройная девушка с зелеными глазами и золотистыми волосами, под невинной личиной которой до поры до времени скрывается умелый и беспощадный боец, бьющий из лука майского жука с расстояния двухсот шагов... И наконец, огромный чёрный ворон, безмятежно парящий под облаками, не ведающий ни страха, ни усталости, и с каждым мигом приближающийся к заветной цели...
Солнце медленно скрывалось за горизонтом, а старик всё смотрел и смотрел на него невидящим взором. Сколько пустяков, спрашивал он себя, сколько нелепых случайностей нужно учесть, чтобы судьба не выкинула очередной свой каприз и всё пошло по намеченному плану? Сколько всего нужно принять в расчёт, чтобы схема, придуманная где-то и когда-то одним человеком, повлияла на судьбы многих и многих?... Вот уж, поистине, фатум есть фатум, и по-другому, чем должно быть, не будет. Старик медленно закрыл глаза и пробормотал что-то невнятное себе под нос. Сомнений быть не должно, сказал он себе. Так что лети, ворон, лети, и пусть попутные ветры ускорят твой полёт! Ведь это уже не в первый, да и вряд ли в последний раз судьба целого мира оказывается в руках столь немногих...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДОРОГИ СХОДЯТСЯ

Яна

Приграничье, к югу от
Старого Ордынского Тракта

1.
Дождь усиливался. Свет солнца померк, и огромные свинцовые тучи накрыли небо. Где-то вдалеке сверкнула молния. Гроза обещала быть продолжительной, это тебе не весёлый летний дождичек, по которому можно вприпрыжку гонять по полю с соседскими ребятишками. На дворе октябрь месяц, и тут уж если хлынет так хлынет, мало не покажется!... Яна поёжилась. От всех этих мыслей легче не стало. Она с головой укуталась в потёртый плащ - единственную мало-мальски тёплую вещь, которую додумалась с собой прихватить - и поплотнее прижалась к твёрдой и шершавой коре векового дуба, под которым надеялась спрятаться от дождя. В такие минуты её здравый рассудок пытался взять верх, и в большинстве случаев, ему это удавалось.
Ну чем ты думала, дура ты безмозглая? Чего тебе вечно на месте-то не сидится? Или тебе плохо было в отцовском доме, где по крайней мере у тебя были еда, питьё да крыша над головой?... Так нет же, тебе приключений захотелось на свою задницу, жизни удалой и беззаботной! Отец уже и жениха Яночке заприметил - и не кого-нибудь там, а, считай, первого парня на деревне - а Яночка возьми да и нарисуй ноги прочь из дому, да не куда-нибудь, а прямёхонько в Приграничье: вот там жизнь - ключом, можно сказать, бьёт! Потрясающе, лучше и не придумаешь! Ох и вляпалась же ты, Янка, вляпалась по самые уши... Вот и мокни теперь под этим дождём, словно грязная дворняга, ты это заслужила!
Ну и, - это уже второй внутренний голос, как всегда, вступал в неравную борьбу с первым, - ну и что дальше? Дальше-то что?... Ну, жила бы себе припеваючи, беды-горя не знала, а через годик-другой и замуж бы - прыг-скок! А там - хозяйство домашнее, стирка-варка-уборка, куча большеглазых мальцов, стучащих ложками по столу... И всё это ради того, чтобы, превратившись в старую ворчливую каргу, плевать семечки на лавке и перемывать кости всей округе... Нет, в глубине души Яна твёрдо знала, что такая жизнь - не для неё. И бежать из дому она решила уже давненько, и ясное дело, не вдруг. С детства её привлекали рассказы соседских парней о воинской службе, о доблести, чести и славе, о нехоженых землях и невиданных чудесах. Ей хотелось увидеть мир, быть в центре событий, хотелось действовать, а не гнить до конца своих дней в этой всеми богами забытой деревушке. И она решила бежать...
...И вот к чему это привело. Ты мёрзнешь здесь одна, под дождём, который неизвестно когда закончится, и всё что у тебя на данный момент есть - это старый потрёпанный дедов плащ, изодранное льняное платье до колен, кожаные сандалии на босу ногу и жалкая авоська, где ещё осталось пару ломтиков хлеба и горстка медяков, за которые ты не купишь себе не то что ночлег, а даже приличный ужин. Да и то - было бы где...
От этих мрачных мыслей девушку отвлекла драма, внезапно разыгравшаяся перед её глазами. На вершине ближайшего холма вдруг показался всадник. Яне не сразу удалось толком его разглядеть по причине темноты, но вспышка молнии осветила фигуру наездника - высокого худощавого мужчины в серой накидке с капюшоном, из-под которого торчали длинные, спутанные и мокрые чёрные волосы. Лошадиная сбруя, украшенная серебром, кожаный нагрудник, сверкающий короткий меч на поясе и солидных размеров поклажа за спиной указывали на то, что странник далеко не беден. И если это так, подумалось Яне, то раз он осмеливается путешествовать один, без охраны, значит, способен за себя постоять... А впрочем, чего ему бояться в такую-то погоду?
В следующий момент Яна поняла, что кой-чего бояться ему всё-таки стоит. Откуда ни возьмись, с небес спикировал огромный, просто-таки невероятных размеров чёрный ворон, и, выставив вперёд хищные когти, ринулся прямо на всадника. Тот, однако, и с места не сдвинулся. Вместо этого, он спокойно, не спеша, достал откуда-то из складок одежды лёгкий деревянный арбалет, и, когда ворон был уже совсем близко, спустил курок. С такого расстояния не промахнулся бы и ребёнок. Предсмертный птичий визг заглушил шелест дождя, и мёртвый ворон, описав в воздухе ещё несколько фигур высшего пилотажа, грохнулся на землю (нет, ну надо же было такому случиться!) всего в нескольких футах от того места, где пряталась Яна. Впрочем, «пряталась» - не совсем удачное слово, поскольку в эти самые секунды она, открыв рот и развесив уши подобно любопытной Варваре, внимательно наблюдала за происходящим. Так что всаднику, выглядевшему явно довольным проделанной работой, заметить её в сложившейся ситуации не составило никакого труда.
Яна быстро поняла, что её обнаружили. Суставы словно кто-то сковал железом, а по спине побежали отвратительные мурашки. Так страшно ей ещё не было никогда в жизни. Бежать?... Куда?... Да и не сдвинуться ей с места, даже если бы она и хотела. Вот и допрыгалась ты, девочка, мелькнула мысль, а воображение тотчас же принялось рисовать картины будущего, одна мрачнее другой. Тем временем всадник, не спеша, словно осознавая, что добыча никуда не уйдёт, спустился к подножию холма, спешился, и отрывистой походкой направился в сторону Яны, на ходу вынимая из ножен меч.
Девушка обмерла. Сердце бешено заколотилось. Она была безоружна и абсолютно беззащитна, и о том, что сейчас произойдёт, старалась не думать.
- Поразвелось тут нечисти, - услышала она его резкий, но, тем не менее, приятный баритон, - будто мне одних разбойников мало!
С этими словами незнакомец пнул вороний труп носком сапога, отчего тот покатился по сырой земле, изрядно вымазавшись грязью. Фигура в капюшоне повернулась к потерявшей дар речи Яне, которая всё ещё сидела под дубом и инстинктивно куталась в плащ.
- Чего сидим, гоблин? - обратилась фигура уже непосредственно к ней, - встать, руки за голову, лицом к дереву! Бегом, я два раза не повторяю!
Тут уж, невзирая на страх, Яну обуяла ярость. Гоблин?! Ну, это уж слишком!... Молчать девушка опасалась, а сказать что-либо в ответ - не рискнула (мало ли что у парня на уме, сейчас только - чирк! по шее этой своей штуковиной, и не поминайте лихом), поэтому всё, что ей оставалось делать, это медленно, не делая резких движений, подняться на ноги и сбросить с себя плащ.
- Мать моя женщина! - только и сумел вымолвить незнакомец, ошарашено уставившись на неё.
Видок у Яны был, что называется, ещё тот: перепачканная грязью, измученная и дрожащая, однако он вмиг успел оценить все её прелести, сделав для себя надлежащие выводы. Пауза длилась недолго. Мгновение - и таинственный гоблиноненавистник обратился благородным «рыцарем без страха и упрёка», в любое время готовым прийти на помощь даме. Незнакомец поспешно спрятал меч в ножны и откинул капюшон, предоставляя девушке ответную возможность собой полюбоваться. В очередной раз вспыхнула молния, и Яна увидела его лицо, вытянутое и бледное, с прямым изящным носом и правильной формы овальным подбородком, окаймлённое ниспадающими на плечи мокрыми волосами. Серые глаза, острый и узкий изгиб губ, расплывшихся в улыбке, и элегантные тонкие усики - всё неоднозначно указывало на его благородное происхождение.
- Прошу простить меня, мисс, - нарушил молчание странник, - в этих местах кого хочешь можно встретить. Вот и принял вас по ошибке-с... Позвольте...
Теперь он просто-таки излучал галантность. Подняв с земли плащ, он заново укутал в него оцепеневшую и уже порядком озябшую девушку. Яна всё ещё не могла поверить в чудесное преображение человека, который минуту назад намеревался её убить. Не в силах вымолвить и пары слов, она стояла как вкопанная и удивлённо хлопала ресницами.
- Разрешите отрекомендоваться, - продолжал, между тем, странник, - Яред Телль из Анджура... э-э... негоциант и искатель приключений, к вашим услугам, мисс.
- Не-егоциант?... - всхлипывая, переспросила девушка.
- Ну, торговец, в смысле, - пояснил Яред, - промышляю-с, знаете ли, редкостными предметами старины... - он махнул рукой в сторону своей лошади, явно указывая на поклажу.
- Я Яна, - окончательно осмелев, представилась девушка, - и вы меня до смерти перепугали...
- Ещё раз прошу прощения. Искренне рад знакомству... Но что делает миледи одна, здесь, да ещё и в такую погоду?
Яна не нашлась, что ответить и смущённо потупила взор.
- Ладно, - вздохнул Яред, видя что конструктивного диалога не выйдет, - я знаю тут одно местечко неподалёку, где мы сможем переждать непогоду... Прошу вас, мисс! - он помог ей взобраться на коня, после чего взобрался сам.
Протестовать Яна не стала. В её нынешнем положении это было бы глупо. Что бы ни предложил ей этот Яред, который, в принципе, казался человеком воспитанным, это будет всё же лучше, чем торчать здесь под дождём и мокнуть, с ощущением безысходности внутри.
Разумеется, ей следовало бы знать, что, во-первых, есть вещи гораздо хуже, чем просто мокнуть под дождём, а во-вторых, здесь, в Приграничье, доверять нельзя решительно никому: ни гоблинам, ни, тем более, длинноволосым красавцам, внезапно приходящим на помощь в трудную минуту, сколь бы воспитанными и благородными они не казались.