...Я упала, стоило ожидать. Ян подхватил меня, так как был ближе, и мы, выскочив из здания, сели в непотребного вида тарелку и дернули. Мы вповалку свалились на пол, ибо это была грузовая тарелка. Ян все ещё держал меня в охапке, крепко держал.
- Эй, скажи мне одну вещь – меня терзал этот вопрос – какого… ты меня спасать поперся?
- Это же и звездолету понятно - Ян посмотрел на меня, и почудилось нечто странное – я тебя спасаю, потому как люблю. – Я решила, что у меня большие проблемы со слухом
- Что? – на всякий случай надо переспросить, вместо ответа Ян рассмеялся и поцеловал меня. И тут же отлетел на полметра – Наполеон дал ему по физиономии.
- Наполеон! – я схватила его за плечи
- Что-то имеешь против? – Ян сидел и отирал кровь с губ – Тоже любишь?
Наполеон сверлил его свирепым взглядом и только мои слабые руки спасали Яна от потасовки.
- Хватит уже – мне было страшновато за Яна, потому как я слишком хорошо знала вспыльчивость Наполеона – оставим эту тему. – Я начала дрожать, все-таки, пребывать в обществе несдержанных бугаев страшно.
Неожиданно Ян посмотрел на меня, затем на Наполеона.
- Отложим разборки на потом – сказал он – мы пугаем Миа – Ян положил руку мне на голову – прости меня за это – он улыбнулся.
- Даже если и так, это ничего не изменит – сказал Наполеон, мне почему-то казалось, что он очень хочет сказать мне что-то очень важное для него и меня. Но он всегда был упрям.
- В таком случае, я могу сказать – Ян посмотрел на меня, и ощущение неминуемого пришло…
- Пожалуй, лучше не стоит – я попробовала отодвинуть неминуемое в сторону, вышло не очень.
- Мне кажется, я знаю тебя очень давно – Ян задумчиво погладил подбородок – Как насчет того, чтобы выйти за меня? Я увезу тебя на самую далекую планету и больше никакие федералы не найдут нас? – он попал в мое слабое место. Я замялась и посмотрела на Наполеона, тот смотрел в стену и активно изображал глухого.
- Наполеон, сделай что-нибудь! – от неожиданности последний вздрогнул – как из ниоткуда вышел Ямазаки
- Хару! – в один голос воскликнули мы с Наполеоном
- Добрый вечер – поклонился Ямазаки. С нашей последней встречи он стал несколько худее и бледнее, под глазами залегли тени.
- Двое на одного нечестно получается – заметил Ян.
- Все в порядке, если это решение самой Миа – Наполеон встал, тарелку тряхнуло, и он упал снова.
Что теперь?
Мы прилетели куда то за окраину города, вывалились из тарелки и сели в поджидавший огромный аэромобиль. Немедля нас окружила стена защитных мобилей
- Президент, вы в порядке? – спросил водитель
- Да, Лион, благодарю – отвечал Наполеон, мы сидели в креслах напротив друг друга. Ян смотрел на Наполеона, Хару смотрел на меня, Наполеон смотрел в окно, а я пыталась решить, чего же я все-таки хочу. Потому что от этого решения зависела моя и не только моя, дальнейшая участь. Сейчас я могу подарить счастье тому, кто жаждет его. Мне обещано самое главное в жизни – любовь и покой. Только слово скажи, но… кого-то я сделаю счастливым, а кто-то будет страдать. Кто-то, кто не менее важен мне, кто-то, кому я не должна причинять боль. Вопрос только в том, кто кем будет. И расставлять фигуры сейчас выпало мне. В салоне царила тишина, мне стало зябко, однако я не решалась сказать хоть слово. Я в такие моменты всегда попадала впросак, потому что от волнения не могла подобрать нужных слов, в такие моменты я всегда жалела, что людям недостаточно взгляда, чтобы понять состояние другого человека. Так, в молчании, мы доехали до дома, где жили теперь Ямазаки и Наполеон (место, где я пребывала, ранее было не более чем офисом, я до сих пор пребывала в шоке от этого).
Если целью моей жизни было оставить меня без челюсти, то она, жизнь в смысле (какой оборот!), своего добивалась жесткими методами. Я еще не отошла от одного шока, как меня повергли в другой. Дом президента галактики. Понятия не имею, каким он должен быть, но это точно был он. Единственным словом, которым его можно было описать – невероятный. Такого дома не могло быть. Но он был. О том, сколько денег было вложено только на внешнюю отделку, я старалась не думать. Но самые лучшие дворцы Земли по сравнению с этим были хуже последней землянки. Я сделала шаг и поняла, что не могу туда зайти. Я была золушкой (и вовсе не в плане трудолюбия, я была крайне ленивой), забывшей свое волшебство (фея ушла в отпуск что-ли).
- Что такое? – Наполеон обернулся на меня, я не знала, как сказать ему о моих мыслях.
- Я лучше тут подожду – промямлила я – мне хочется подышать воздухом и… э?! – Наполеон фыркнул, подошел ко мне и, подняв на руки, просто понес в свой дворец. Я схватилась за его плащ и пыталась успокоить сердце. Золушка забыла свое волшебство, но принц не искал в ней магии. Он видел принцессу сквозь грязь и обноски. Я посмотрела на хмурое лицо Наполеона, челка нависала над глазами, лишая их блеска.
Огромные двери распахнулись перед нами
- Может я все же… - мне было страшно здесь, словно я вторгалась не в свою территорию. Ян шел сзади и впервые он выглядел таким потерянным. Только Ямазаки был все так же стоически спокоен. Как и раньше. Словно ничто в мире не могло его смутить.
В гигантской холе, где без особых неудобств могло бы разместиться несколько стад слонов, Наполеон опустил меня на зеркальный пол. Какой жалкой я себя чувствовала. В зеркалах я видела жутковатое чучело с глазами загнанного зверя, с всклокоченными волосами, грязные кулаки сжимали обгорелый, драный подол туники. А Наполеон, хоть и не сверкавший особой чистотой, стоял с такой гордой осанкой! Он не знал страха, ни он, ни Ямазаки, ни даже Ян. Кажется здесь я единственная, кто боялся. И это делало меня жалкой вдвойне. Но ведь раньше я не была такой! Я смотрела без страха, когда мы были на Земле. Мир делает человека. А в этой вселенной, где я то и дело оказывалась разменной монетой, где любой прохожий мог причинить мне боль. Не было в этой вселенной места, где я могла бы чувствовать себя в безопасности. Я забыла это чувство, я забыла это слово. И сейчас я неосознанно ждала, что ворвется какой-нибудь злодей, что-нибудь взорвется и опять придется бежать. Где предел человеческих сил? Сколько можно убегать? За последние полтора года я разучилась жить спокойно. Потому что не было его, покоя. У меня постоянно отнимали все дорогое мне, стоило на шаг приблизиться и все снова оборачивалось чьей то злой проказой. Рамплстицкин смеялся надо мной и в обмен на иллюзии забирал у меня жизнь. Пряха посмеивалась надо мной, а в ее руках жужжало неугомонное веретено.
А теперь из бесчисленных зеркал смеялось надо мной мое собственное отражение.
Яна, в отличие от меня, окружавшее великолепие вгоняло в тоску и не производило ни малейшего впечатления. Он подошел ко мне и, посмотрев на Наполеона, сказал
- Вот видишь, шеф, ей неуютно здесь. За это время вы стали разными людьми. Оставь нас, и я, и она теперь другого круга. Того, с которым водиться тебе нельзя – Наполеон бросил на него отнюдь не дружелюбный взгляд
- Решать не тебе – Ямазаки подошел ко мне
- Я хочу тебе сказать пару вещей – он преклонил колено предо мной и, взяв мою руку в свою, прижал к щеке. – Для меня Миа всегда останется Миа, той, которой я обещал быть всегда рядом. Мы можем измениться до неузнаваемости, просто потому что людям свойственно меняться в зависимости от обстоятельств. Но для меня наше обещание – это то, что незыблемо. Не только я, Наполеон тоже. И даже сильнее, потому что связан более крепким чувством, просто он никогда не умел говорить. Но сейчас, Миа, тебе и только тебе решать, как поступить. Чтобы ты ни выбрала, мы поймем. И, даже если ты не захочешь оставаться с нами, мы всегда будем с тобой в твоем сердце – да, что умеют самураи, так это произносить речи. В этом я убедилась.
- Сейчас мы хотим знать, чего хочет Миа, и хотим исполнить ее желание – я растерялась. Моим желанием было вернуться обратно. Невозможное. Я посмотрела вокруг – это жизнь президента галактики и моего друга. Ради меня он взял под ответственность всю галактику. То, что он не смог найти меня – не его вина. Потому что, кроме меня, его помощь нужна была еще миллионам различных существ. Возможно, неосознанно, я винила его в том, что мне столько времени пришлось проторчать на Ялте. Но сейчас было абсолютно ясно – все это моя и только моя вина. Я потеряла столько времени только из-за своей нерешительности и боязни. Я посмотрела на Яна, посмотрела на Хару, посмотрела на Наполеона. Мое желание это…
- Я могла измениться, все меняются – сказала я – но мои желания остались прежними. Мне жаль, что я не могу быть храбрее, не могу быть сильнее. Я хочу сдержать наше обещание. – Хару встал
- Я счастлив – только и сказал он. Скрипнула дверь, обернувшись, я увидела, что Яна нет. И почему-то от этого стало больно, очень больно. В зеркалах я увидела блестящие дорожки на закопченных щеках, интересно, почему я плачу?


Автор: Рика.

06.05.2007

 

Bellsofi: Автор, просьба вставлять подходящую  картинку в поле краткой новости.