Игрушка для Джульетты

Джульетта вошла в свою спальню, улыбнулась, и тысяча Джульетт улыбнулись ей в ответ. Потому что все стены были зеркальными; даже потолок отражал ее образ.
Со всех сторон на нее глядело очаровательное лицо, обрамленное золотыми кудрями. Лицо ребенка, лицо ангела. Разительный контраст зрелому телу в легкой накидке.
Но Джульетта улыбалась не беспричинно. Она улыбалась, потому что знала: вернулся Дедушка и привез ей новую игрушку. Надо приготовиться.
Джульетта повернула кольцо на пальце, и зеркала померкли. Еще один поворот полностью затемнил бы комнату. Поворот в обратную сторону – и зеркала засияют слепящим светом. Каприз – но в том‑то и секрет жизни. Выбирай удовольствие.
А что ей доставит удовольствие сегодня ночью?
Джульетта подошла к стене, взмахнула рукой, и одна из зеркальных панелей отъехала в сторону, открывая нишу, похожую на гроб, с приспособлениями для выкручивания пальцев и специальными «сандалиями».
Мгновение она колебалась; в эту игру она не играла давно. Ладно, как‑нибудь в другой раз… Джульетта повела рукой, и стена вернулась на место.
Джульетта проходила мимо ряда панелей и воскрешала в памяти, что скрывается за каждым зеркалом. Вот обычная камера пыток, вот кнуты из колючей проволоки, вот набор костедробилок. Вот анатомический стол с причудливыми инструментами. За другой панелью – электрические провода, которые вызывают у человека ужасные гримасы и судороги, не говоря уже о криках. Хотя крики не проникали за пределы звукоизолированной комнаты.
Джульетта подошла к боковой стене и снова взмахнула рукой. Покорное зеркало скользнуло в сторону, открывая взгляду почти забытую игру, один из самых первых подарков Дедушки. Как он ее называл? Железная Нюрнбергская Дева, вот как – с заостренными стальными пиками под колпаком. Человек заковывается внутри, вращается штурвальчик, смыкающий половинки фигуры (только очень медленно), и иглы впиваются в запястья и локти, в ступни и колени, в живот и глаза. Надо лишь держать себя в руках и не поворачивать штурвальчик чересчур быстро, иначе можно испортить всю забаву.
Впервые Дедушка показал, как работает Дева, когда привез настоящую живую игрушку. А потом показал Джульетте все. Дедушка научил ее всему, что она знала, потому что был очень мудр. Даже ее имя – Джульетта – он вычитал в какой‑то старинной книге философа де Сада.
Книги, как и игрушки, Дедушка привозил из Прошлого. Только он мог проникать в Прошлое, потому что у него одного была Машина. Когда Дедушка садился за пульт управления, она мутнела и исчезала. Сама Машина, вернее, ее матрица, оставалась в фиксированной точке пространства‑времени, объяснял Дедушка, но каждый, кто оказывался внутри ее границ – а она была размером с небольшую комнату, – перемещался в Прошлое. Конечно, путешественники во времени невидимы, но это только преимущество.
Дедушка привозил множество интересных вещей из самых легендарных мест: из великой Александрийской библиотеки, из Кремля, Ватикана, Форт‑Нокса… из древнейших хранилищ знаний и богатств. Ему нравилось ездить в то Прошлое, в период, предшествующий эре роботов и термоядерных войн, и коллекционировать сувениры. Книги, драгоценности… Никчемный хлам, разумеется, но Дедушка был романтиком и обожал старые времена.
Конечно, Машину изобрел не он. На самом деле ее создал отец Джульетты, а Дедушке она досталась после его смерти. Джульетта подозревала, что Дедушка‑то и убил ее родителей. Впрочем, это не имело значения. Дедушка всегда был очень добр к ней; кроме того, скоро он умрет, и тогда она сама будет владеть Машиной.
Они часто шутили по этому поводу.
– Я воспитал чудовище, – говорил он. – Когда‑нибудь ты уничтожишь меня. После этого тебе останется уничтожить целый мир – или его руины.
– Ты боишься? – дразнила Джульетта.
– Нет. Это моя мечта: полное и всеобщее уничтожение, конец стерильному упадку. Можешь ли ты представить себе, что некогда на этой планете жили три миллиарда людей! А теперь едва ли три тысячи! Три тысячи – запертых в Куполах, не смеющих выйти наружу, вечных узников, расплачивающихся за грехи отцов. Человечество вымирает; ты просто приблизишь финал.
– Разве мы не можем остаться в другом времени?
– В каком? Никто из нас не мог бы выжить в иных, примитивных условиях… Нет, надо радоваться тому, что есть, наслаждаться моментом. Мое удовольствие – быть единственным обладателем Машины. А твое, Джульетта?
Он знал, в чем ее удовольствие.
Свою первую игрушку, маленького мальчика, Джульетта убила в одиннадцать лет. Игрушка была особым подарком от Дедушки, для элементарной секс‑игры. Но она не захотела действовать, и Джульетта, разозлясь, забила ее железным прутом. Тогда Дедушка привез ей игрушку постарше, темнокожую. Та действовала просто здорово, однако в конце концов Джульетта устала и взяла нож.
Так она открыла для себя новые источники наслаждений. Конечно, Дедушка об этом знал. Он в высшей степени одобрил ее забавы и с тех пор постоянно привозил ей из Прошлого игры, которые она держала за зеркалами в спальне, и объекты для экспериментов.
Самым волнующим был момент предвкушения. Какой окажется новая игрушка? Дедушка старался, чтобы все они понимали по‑английски. Словесное общение часто имело большое значение, особенно если Джульетте хотелось следовать наставлениям философа де Сада и насладиться интимной близостью перед тем, как перейти к более утонченным удовольствиям.
Будет ли игрушка молодой или старой? Необузданной или кроткой? Мужчиной или женщиной? Джульетта перепробовала все возможные варианты и комбинации. Иногда игрушки жили у нее несколько дней, а иногда она кончала с ними сразу. Сегодня, например, она чувствовала, что ее удовлетворит только самое простое решение.
Поняв это, Джульетта оставила в покое зеркальные панели и подошла к большому широкому ложу. Он был там, под подушкой, – тяжелый нож с длинным острым лезвием. Итак, она возьмет игрушку с собой в постель и в определенный момент совместит удовольствия.
Джульетта задрожала от нетерпения. Что это будет за игрушка?
Она вспомнила холодного, учтивого Бенджамина Басурста, английского дипломата периода, который Дедушка называл наполеоновскими войнами. О да, холодный и учтивый – пока она не завлекла его в постель. Потом был американский летчик… А однажды даже целая команда судна «Мария Целеста»!
Забавно: порой в книгах ей встречались упоминания о некоторых ее игрушках. Они навсегда исчезали из своего времени, и, если были известными и занимали положение в обществе, это не оставалось незамеченным.
Джульетта заботливо взбила подушку и положила ее на место.
Внезапно раздался голос Дедушки:
– Я привез тебе подарок, дорогая.
Он всегда так ее приветствовал; это было частью игры.
– Не тяни! – взмолилась Джульетта. – Рассказывай скорее!
– Англичанин. Поздняя викторианская эпоха.
– Молодой? Красивый?
– Сойдет, – тихо засмеялся Дедушка. – Ты слишком нетерпелива.
– Кто он?
– Я не знаю его имени. Но судя по одежде и манерам, а также по маленькому черному саквояжу, который он нес ранним утром, я предположил бы, что это врач, возвращающийся с ночного вызова.
Джульетта знала из книг, что такое «врач» и что такое «викторианец». Эти два образа в ее сознании очень подходили друг другу. Она захихикала от возбуждения.
– Я могу смотреть? – спросил Дедушка.
– Пожалуйста, не в этот раз.
– Ну, хорошо…
– Не обижайся, милый. Я люблю тебя.
Джульетта отключила связь. Как раз вовремя, потому что дверь отворилась и вошла игрушка.
Дедушка сказал правду. Игрушка была мужского пола, лет тридцати, привлекательная. От нее так и разило чопорностью и рафинированными манерами.
И, конечно, при виде Джульетты в прозрачной накидке и необъятного ложа, окруженного зеркалами, она начала краснеть.
Эта реакция полностью покорила Джульетту. Застенчивый викторианец – не подозревающий, что он в бойне!
– Кто… кто вы? Где я?
Привычные вопросы, заданные привычным тоном… Джульетта порывисто обняла игрушку и подтолкнула ее к постели.
– Скажите мне, я не понимаю… Я жив? Или это рай?
Накидка Джульетты полетела в сторону.
– Ты жив, дорогой… Восхитительно жив! – Джульетта рассмеялась, начав доказывать утверждение. – Но ближе к раю, чем думаешь.
И, чтобы доказать это утверждение, ее свободная рука скользнула под подушку.
Однако ножа там не было. Каким‑то непостижимым образом он оказался в руке игрушки. И сама игрушка утратила всякую привлекательность. Ее лицо исказила страшная гримаса. Лезвие сверкнуло и опустилось, поднялось и опустилось, и снова, и снова…
Стены комнаты, разумеется, были звуконепроницаемыми. То, что осталось от тела Джульетты, обнаружили через несколько дней.
А в далеком Лондоне, в ранние утренние часы после очередного чудовищного убийства, искали и не могли найти Джека Потрошителя.