Змея с неохотой признала, что она не может остаться рядом с Центром. Слишком опасно тратить время, изучая горные пещеры, хотя они довольно сильно привлекали её. Они могут в итоге привести её в город, но также могут поймать её и Мелиссу в ловушку лабиринта безжизненных каменных туннелей. Дождь предоставил им небольшую отсрочку, если Змея ею не воспользуется, то она и Мелисса, лошади и змеи могут не получить второго шанса.
Змее не казалось справедливым и правильным, что её возвращение в горы больше напоминало увеселительную прогулку по райским кущам, в которые пустыня превратилась после дождя. Весь день, пока они шли, лошади обрывали нежные листья, в то время как их всадники нарвали огромные букеты медового вереска и высасывали из цветов нектар. Густая пыльца висела в воздухе. Ведомые лошадьми Змея и Мелисса за ночь ушли далеко, пока в небе плясало северное сияние; пустыня мерцала, и ни лошади, ни наездники не казались уставшими. Змея и Мелисса ели нерегулярно, по дороге жевали сушёные фрукты и вяленое мясо; перед рассветом они упали на мягкую, сочную траву там, где ещё несколько часов назад был песок. Они вздремнули и с первыми лучами солнца проснулись посвежевшими.
Трава, на которой они спали, уже зацветала. К вечеру цветы превратили дюны в разноцветные сугробы: одна - белая, следующая - ярко алая, третья – разноцветная, в лентах разнотравья, покрывшего её склоны. Растительность смягчала жару, а небо было таким чистым, каким Змея его раньше никогда не видела. Дождь изменил даже контуры дюн; вместо скруглённых валов появились острые гребни, изрезанные узкими оврагами промытыми быстро пересохшими потоками.
На третье утро снова начали собираться пылевые облака. Дождь впитался или испарился; растения получили от него всё, что могли. Сухость тронула листья коричневым, сморщила и убила траву. Семена вихрями крутились на пути Змеи. Огромный пустынный мир раскинулся за ее плечами, но впереди вставало подножие хребта восточных гор, снова напоминая о провале. Домой возвращаться не хотелось.
Свифт, почувствовав непроизвольные телодвижения Змеи, вызванные её нежеланием идти вперёд, резко остановилась. Змея не стала её понукать. Чуть впереди Мелисса натянула поводья и остановилась.
- Змея?
- Эх, Мелисса, зачем я потащила тебя с собой?
- Мы идём домой, - Мелисса попыталась успокоить её.
- Может быть, у меня больше нет дома.
- Они не прогонят тебя. Они не смогут.
Змея вытерла слёзы рукавом, шелк скользнул по её щеке. Безнадёжный и отчаянный жест не принёс ни покоя, ни облегчения.
Она наклонилась к шее Свифт, сжав в кулаке длинную чёрную гриву кобылы.
- Ты говорила, там твой дом, ты говорила, они твоя семья. Как же они могут прогнать тебя?
- Они не прогонят, - прошептала Змея, - но если я не смогу быть лекарем, как я могу там оставаться?
Мелисса протянула руку и неловко погладила Змею:
- Всё будет в порядке, я знаю. Что я могу сделать, чтобы утешить тебя?
Змея тяжело вздохнула и подняла глаза. Мелисса, не дрогнув, пристально смотрела на неё. Змея повернулась, сжала руку Мелиссы и поцеловала.
- Ты веришь мне, а это, наверное, то, что мне больше всего сейчас нужно.
Мелисса робко улыбнулась, смущённо и ободряюще, и они пошли вперёд. Через несколько шагов Змея натянула поводья Свифт. Мелисса тоже остановилась, глядя на неё с беспокойством.
- Что бы ни произошло, что бы учителя ни решили обо мне, ты всё равно останешься их дочерью, также как и моей. Ты всё равно сможешь стать лекарем. Если мне придётся уйти…
- Я уйду с тобой.
- Мелисса…
- Мне всё равно. В любом случае я никогда не хотела стать лекарем, - воинственно заявила Мелисса, - я хочу стать жокеем. Я бы не хотела оставаться с людьми, которые прогонят тебя.
Чрезмерная преданность Мелиссы беспокоила Змею. Она не знала никого, кто бы мог так полностью отказываться от собственных интересов. Может быть, Мелисса ещё не осознала себя, как личность, имеющую право на осуществление собственной мечты; может быть, столько её детских грёз было разрушено, что она больше не осмеливалась мечтать. Змея надеялась, что она вернёт своей дочери веру в себя.
- Ничего. Мы ещё не дома. Подумаем об этом потом.
Мелисса надела маску решительности, слегка успокоилась, и они поскакали дальше.
К концу третьего дня тонкие стебли превратились в пыль под копытами лошадей. Над пустыней висела лёгкая бурая дымка. Сейчас, да и потом, облака лёгких семян будут носиться, влекомые ветром. Порой ветер усиливался, более тяжёлые семена волнами перекатывались по песку. Когда опустилась ночь, и Змея с Мелиссой уже входили в предгорья, пустыня позади них вновь стала голой и чёрной.
Они возвращались в горы западным путём, самым быстрым и безопасным. Здесь, в предгорьях растительность была более нежной, чем на крутых утёсах Маунтсайда далеко на севере; подъём легче, но длиннее, чем на северном перевале. На первом гребне, прежде чем направиться к следующим, более высоким горам, Мелисса осадила Белку и обернулась, глядя на чернеющую позади пустыню. Через миг она улыбнулась Змее:
- Мы сделали это.
Змея вернула улыбку:
- Ты права. Сделали.
Непосредственный страх перед бурями медленно растворялся в чистом холодном горном воздухе. Облака висели угнетающе низко, уродуя небо. Никто, ни караванщики, ни горцы не увидят до следующей весны ни пятна голубого неба, ни луны, ни звёзд, а солнечный диск будет становиться всё тусклее и тусклее. Сейчас, опускаясь за горные пики, он вытянул тень Змеи назад на потемневшую голую песчаную равнину. Остались позади яростные ветра, зной и безводье пустыни. Змея направила Свифт вперёд в горы, в которых они родились.
Змея озаботилась поиском места для стоянки. Лошади ещё не успели спуститься далеко, как она услышала приветственное журчание проточной текущей воды. Тропа привела к небольшой лощине с родником и местом, которое выглядело так, словно его некогда использовали для стоянки. Вода питала несколько низкорослых деревьев и достаточно травы для лошадей. В центре голой утоптанной площадки виднелось кострище, но у Змеи не было дров. Она, в отличие от каких-то незадачливых путешественников, оставивших на стволах полузаросшие зарубки, хорошо знала, что рубить вечные деревья бесполезно. Их древесина была твёрдой и упругой, как сталь.
Ночное путешествие по горам также опасно, как дневное по пустыне, и лёгкость, с которой они вернулись из города, не умаляла трудностей всего путешествия. Змея спешилась. Можно остановиться на ночь и с рассветом…А зачем с рассветом? Она так много дней спешила, сражаясь с болезнями, смертью, неумолимыми песками, что понадобилось остановиться и понять, что причин для спешки больше нет; нет необходимости торопиться отсюда куда-нибудь ещё, спать по нескольку часов и, зевая, вставать с первыми или последними лучами солнца. Её ждёт дом, но она всё ещё не уверена, останется ли он её домом, когда она доберётся туда. Она не принесёт туда ничего, кроме поражения и плохих новостей, да ещё одну пустынную гадюку с дурным характером, которая может быть, а может и не быть полезной. Змея отстегнула сумку со змеями и осторожно опустила её на землю.
Обтерев лошадей, Мелисса встала на колени и начала вытаскивать еду и керосинку. Впервые с начала путешествия они устраивали нормальную стоянку. Змея присела на пятки рядом с дочерью, чтобы помочь с ужином.
- Я сделаю сама. Почему бы тебе не отдохнуть?
- Так будет нечестно.
- Мне так не кажется.
- Это неправильно.
- Мне нравится работать для тебя.
Змея обняла Мелиссу за плечи, не пытаясь повернуть её к себе.
- Я знаю, что ты работаешь для меня, но я хочу поработать и для тебя тоже.
Пальцы Мелиссы возились с застёжками и завязками.
- Это уже неправильно, - сказала она, наконец, - ты лекарь, а я… Я работала на конюшне. Будет правильно, если я буду тебе служить.
- И где же это сказано, что у лекарей прав больше, чем у тех, кто работает на конюшне? Ты - моя дочь, и мы – семья.
Мелисса бросилась и крепко обняла Змею, спрятав лицо в её сорочке. Змея держала её, укачивая в крепких объятиях, как собственного младенца, которого у неё никогда не будет. Через несколько минут руки Мелиссы разжались и она, бросив смущённый взгляд, отстранилась, снова замкнувшись в себе
- Я не люблю ничего не делать.
- А у тебя была возможность?
Мелисса пожала плечами.
- Можем по очереди или каждый день делить обязанности. Что выберешь?
Мелисса с облегчением встретила её взгляд быстрой улыбкой:
- Будем каждый день делить обязанности, - она оглядела стоянку, словно впервые увидела её, - Может быть, сухостой есть подальше. И нам нужна вода, - она потянулась за обвязкой для хвороста и бурдюком.
Змея отобрала у неё бурдюк.
- Я жду тебя здесь через несколько минут. Если ничего не найдёшь, не задерживайся. Всё, что нападало за зиму, весной использовали первые же путешественники.
Место не только выглядело так, словно никто годами не появлялся здесь, но и над всем ним витала некая аура запустения.
Ручей быстро бежал через стоянку, и в месте, где пили Белка со Свифт, не было никаких признаков мути, но Змея прошла немного вверх по течению. Рядом с родником она положила бурдюк и взобралась на огромный валун, с которого открывался вид на окрестности. Ничего и никого не было видно: ни лошадей, ни стоянок, ни дыма. Змея почти убедила себя, что псих отстал или же его не было вовсе, а имело место просто совпадение – один настоящий псих и обманувшийся неудачливый воришка. Даже если это был один и тот же человек, она не чувствовала его присутствия с той самой встречи на улице. Прошло не так уж много времени, но, возможно, что вполне достаточно.
Змея сошла к ручью и опустила бурдюк под серебристую поверхность ручья. Холодная и быстрая вода скользила вокруг руки и между пальцами, булькая и журча, устремляясь в горловину. В горах вода совершенно другая. Кожаный мешок раздулся. Змея завязала пару полупетель вокруг его горлышка и перебросила на ремне через плечо.
Мелисса ещё не вернулась на стоянку. Лекарь некоторое время побродила вокруг, собирая сушёную провизию, которая, даже размокнув, не меняла своего внешнего вида, да и на вкус оставалась такой же, но немного легче глоталась. Змея расстелила одеяла, раскрыла сумку, но Туман осталась внутри. После долгих переходов кобра часто оставалась в своём тёмном отделении и злилась, если её беспокоили. Змее становилось не по себе от отсутствия Мелиссы. Чувство не развеялось даже от напоминания, что Мелисса независимая и самостоятельная девочка. Вместо того, чтобы выпустить гремучника или проверить песчаную гадюку (не самая приятная задача), она застегнула сумку, поставила её на землю, выпрямилась и позвала дочь. Внезапно Свифт и Белка яростно заржали и зафыркали в испуге, Мелисса предостерегающе закричала в страхе: «Змея! Осторожней!», - и камни и земля посыпались вниз по склону горы.
Змея рванулась на шум борьбы, наполовину вытянув нож. Она обежала валун и, подскользнувшись, остановилась.
Мелисса яростно билась в объятиях высокой уродливой фигуры в пустынных одеждах. Он одной рукой закрывал ей рот, а другой обхватил, прижимая руки. Она дралась и боролась, но человек не реагировал на боль и ярость.
- Прикажи ей прекратить, - сказал он, - я не хочу делать ей больно.
Его речь была невнятной и неразборчивой, словно у пьяного. Одежда изорвалась и испачкалась, волосы были дико взъерошены. Радужка глаз казалась бледнее налитых кровью белков, делавших взгляд пустым и нечеловеческим. Змея сразу же поняла, что это был тот самый псих, даже раньше, чем разглядела кольцо, которым он порезал ей лоб, когда напал на улице Маунсайда.
- Отпусти её.
- Я обменяю её. Честная сделка.
- У меня не так много, но всё это твоё. Что тебе надо?
- Змею сновидений. Ничего больше.
Мелисса снова дёрнулась, и мужчина шевельнулся, сжав её крепче и грубее.
- Хорошо. Ведь у меня нет выбора, не так ли? Он в сумке.
Он пошёл за ней на стоянку. Старая загадка разрешилась, но возникла новая.
Змея ткнула пальцем в сумку:
- Верхнее отделение.
Псих проскользнул к сумке, неловко таща Мелиссу за собой. Он потянулся к застёжке, а потом, задрожав от страха, отдёрнул руку.
- Ты откроешь, - сказал он Мелиссе, - для тебя это безопасно.
Не глядя на Змею, Мелисса, побледнев, потянулась к застёжке.
- Остановись, - сказала Змея, - там ничего нет.
Мелисса уронила руку вдоль тела, глянув на Змею с облегчением и страхом.
- Отпусти её, - повторила Змея, - если всё, что тебе нужно - это змея сновидений, то я не могу ничем помочь. Он был убит ещё до того, как ты нашёл мой лагерь.
Он взглянул на неё сузившимися глазами, потом развернулся и потянулся к сумке, расстегнул и опрокинул ударом ноги.
Уродливая песчаная гадюка развернулась пружиной, извиваясь и шипя. Она на мгновение подняла голову, словно собираясь ужалить в отместку за своё заточение, но Мелисса с психом застыли на месте. Гадюка развернулась и скользнула к скалам. Змея кинулась вперёд и оттолкнула Мелиссу от психа, но тот этого даже не заметил.
- Провели! – внезапно истерически рассмеялся он, воздев руки к небу. - Это дало бы мне всё, что нужно! – он опустился на землю, смеясь и рыдая. Слёзы текли по его лицу.
Змея дёрнулась в сторону скал, но песчаная гадюка исчезла. Нахмурившись и сжимая рукоять ножа, она нависла над психом. Гадюки редко встречались в пустыне, а в горах их не было вовсе. Теперь она не сможет приготовить вакцину для народа Аревина, и вернётся совсем ни с чем к учителям.
- Вставай, - грубо сказала Змея. Она бросила быстрый взгляд на Мелиссу. - Ты в порядке?
- Да, но он выпустил гадюку.
Псих валялся бесформенной грудой, тихо плача.
- Что с ним? – Мелисса встала около колена Змеи, вглядываясь в рыдающего мужчину.
- Не знаю, - Змея пнула его в бок. - Эй, ты! Прекрати. Вставай.
Человек дёрнулся от пинка, его запястья выглянули из рваных рукавов. Руки напоминали голые ветки.
- Я должна была отбиться от него, - Мелиссу передёрнуло от отвращения.
- Он сильнее, чем выглядит. Прекрати выть, во имя богов. Мы ничего тебе не сделаем.
- Я уже мёртв, - прошептал он, - ты была моим последним шансом. Теперь я умер.
- Последним шансом на что?
- На счастье.
- Какое-то паршивое счастье, раз оно заставляет тебя ломать вещи и нападать на людей, - сказала Мелисса.
Он смотрел на них, и слёзы текли по его измождённому лицу. Глубокие морщины изрезали его кожу.
- Зачем ты вернулась? Я больше не мог идти за тобой. Хотел вернуться домой и умереть. Если они мне позволят. Но ты вернулась прямо ко мне.
Он закрыл лицо драными рукавами халата. Его волосы были бурыми и сухими. Он больше не рыдал, но его плечи тряслись.
Змея встала на колено и попыталась поднять его. Она приняла на себя большую часть его веса. Мелисса замешкалась на мгновение, но потом дёрнула плечом и пришла на помощь. Когда они потащили его вперёд, лекарь почувствовала что-то твёрдое и квадратное под его одеждой. Развернув полы его халата, она стала обшаривать грязные тряпки.
- Что ты делаешь? Прекрати! – он боролся с ней, дёргая костлявыми руками, пытаясь завернуть в халат своё тощее тело.
Змея отыскала внутренний карман. Как только она коснулась спрятанного предмета, то поняла, что это её журнал. Она выхватила его и отпустила психа. Он отшатнулся шага на два и остановился, дрожа и лихорадочно расправляя складки одежды. Змея не обращала на него внимания, крепко зажав книгу в руках.
- Что это? – спросила Мелисса
- Журнал моей годовой практики. Он украл его из лагеря.
- Я хотел его выкинуть, но забыл.
Змея посмотрела на него.
- Думал, он поможет мне, но он не помог, совсем не помог.
Змея вздохнула.
Вернувшись на стоянку, Змея с Мелиссой уложили психа на землю, пристроив ему под голову седло, на которое он и улёгся, безучастно глядя на звёзды. Каждый раз, когда он моргал, очередная слеза скатывалась из глаз, оставляя дорожки на грязном, запылённом лице. Змея напоила его и села на пятки, размышляя над значением его странных слов. Конечно, он был психом, но не сумасшедшим. Отчаяние довело его до такого состояния.
- Он ничего не натворит? – спросила Мелисса.
- Не думаю.
- Из-за него я потеряла дрова, - с явным отвращением Мелисса встала и зашагала к скалам.
- Мелисса…
Она обернулась.
- Надеюсь, что гадюка удрала, но она может быть до сих пор где-нибудь неподалёку. Лучше обойдёмся сегодня без огня.
Мелисса раздумывала так долго, что Змея решила, что она предпочитает общество гадюки психу, но в конце концов она пожала плечами и пошла к лошадям.
Змея вновь поднесла фляжку к губам психа. Он сделал глоток и выпустил воду из уголка рта, она стекла сквозь многодневную щетину на его бороде, собралась лужицей на сухой земле под ним и растеклась множеством тонких ручейков.
- Как тебя зовут? – Змея подождала, но он не ответил. Она уже решила, что его поразила кататония, когда он вполне обдуманно пожал плечами.- У тебя должно быть имя.
- Наверное, - он облизнул губы, его руки дрогнули, он дважды мигнул и ещё две слезы проложили дорожки сквозь грязь на его лице. - Полагаю, у меня должно быть было какое-то имя.
- Что ты подразумевал, говоря о счастье? Зачем тебе мой змей сновидений? Ты умираешь?
- Я говорил тебе зачем.
- И зачем же?
- Необходимость.
- Необходимость в чём?
- В змее сновидений.
Змея вздохнула. Пятки заболели. Она поменяла позу и села, скрестив ноги, рядом с плечом психа:
- Я не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь, что с тобой случилось.
Он подскочил, теребя халат, в который был тщательно закутан, пока не разорвал изношенную ткань. Раздвинул тряпки, оголяя горло, и задрал подбородок вверх:
- Это всё, что тебе нужно знать!
Она придвинулась. Под жёсткой чёрной щетиной, выросшей на его подбородке, она разглядела множество тонких шрамов, все парные, сосредоточенных над сонной артерией. Она отшатнулась, поражённая. Эти отметины оставили клыки змеи сновидений, в этом не было никаких сомнений, она не представляла, да и не знала о такой серьёзной и мучительной болезни, которая требовала таких доз яда, да ещё при этом жертва оставалась в живых. Шрамы были сделаны в разное время; некоторые уже побелели от старости, другие были розовыми и лоснящимися, и должно быть, только покрываясь струпьями, когда он впервые обшаривал её лагерь.
- Теперь поняла?
- Нет. Не поняла. Что случилось… - она запнулась, нахмурившись. - Ты был лекарем?
Но это было невозможно. Она бы знала его или по крайней мере о нём. Кроме того, яд змей сновидений оказывал на лекарей не больший эффект, чем яд любой другой змеи. Она не могла придумать никакой причины, по которой один человек использовал так много яда такое долгое время. Кем бы или чем бы он ни был, люди из-за него умирали в мучениях. Покачав головой, псих откинулся на землю:
- Никаким не лекарем… не я. Нам не нужны лекари в разрушенном куполе.
Лекарь ждала в нетерпении, но не желая дать ему возможность увести разговор в сторону. Псих облизал губы и снова заговорил:
- Можно… воды?
Змея поднесла фляжку к его губам, и он пил жадно, не проливая и не сплёвывая, как до этого. Псих попробовал сесть, но локоть подломился, и он молча улёгся, больше не пытаясь заговорить. Терпение Змеи иссякло:
- Почему тебя так часто кусали змеи сновидений?
Он уставился на неё невыразительными, налитыми кровью глазами:
- Потому что я был хорошим и полезным просителем, находил много сокровищ в разрушенном куполе. Меня часто награждали.
- Награждали!
Выражение его лица смягчилось:
- О, да, - взгляд расфокусировался, казалось, он смотрел сквозь неё. - Счастьем, забвением и снами наяву.
Он закрыл глаза и больше ничего не сказал, даже когда Змея грубо толкнула его.
Она присоединилась к Мелиссе, которая нашла несколько сухих ветвей на другой стороне стоянки и теперь сидела возле небольшого костерка в ожидании известий.
- У кого-то есть змеи сновидений. Они используют их яд как наркотик.
- Какая глупость, - сказала Мелисса, - почему бы не пользоваться тем, что просто растёт вокруг. Полно всякого.
- Не знаю. Я даже не знала, что яд можно так использовать. Хотела бы я знать, откуда они получают змей сновидений. Они не берут их у лекарей, по крайней мере, добровольно.
Мелисса помешала суп. В отблесках костра её рыжие волосы казались золотыми.
- Змея, - наконец сказала она, - когда ты вернулась в конюшню той ночью… после того как подралась с ним… он бы убил тебя, если бы ты дала ему такую возможность. Сегодня он бы убил меня, если бы смог. Если бы он был не один, и они решили бы забрать змею сновидений у лекаря…
- Поняла, - лекарей убивают ради змей сновидений? Эту идею трудно переварить. Острой галькой на земле Змея рисовала бессмысленные узоры из пересекающихся линий. - Это почти единственное объяснение, которое имеет хоть какой-то смысл.
Они поужинали. Псих спал слишком крепко, чтобы его кормить. Он был вовсе не в такой опасности умереть, как утверждал. Под грязью и лохмотьями скрывалось на удивление здоровое тело: худое, но мускульный тонус был в норме, а кожа не несла никаких признаков недоедания. Безо всякого сомнения, он был очень силён.
Помимо прочего, Змея задумалась, зачем лекари начали носить змей сновидений. Яд не убивал и не делал смерть неизбежной. Скорее облегчал переход грани между жизнью и смертью и помогал умирающему принять свой конец.
Улучив минуту, псих вне всякого сомнения, убьёт себя. Змея не собиралась предоставлять ему такую возможность, не узнав, откуда он пришёл и чем там занимался. Она в то же время не собиралась полночи следить за ним и Мелиссой. Им обоим надо было хорошенько выспаться.
Руки психа были такими же мягкими, как и рваная одежда, покрывавшая их. Змея вытянула его руки за голову и привязала к своему седлу двумя паковочными ремнями. Она не связывала его туго, просто достаточно для того, чтобы услышать, если он попытается сбежать. Вечером похолодало. Она бросила поверх него запасное одеяло. Они с Мелиссой завернулись в собственные и улеглись спать на жёсткой земле. Было около полуночи, когда Змея проснулась. Огонь прогорел, и лагерь погрузился в угольную тьму. Змея лежала, не шевелясь, ожидая услышать звуки попыток психа освободиться.
Мелисса вскрикнула во сне. Змея потянулась к ней и на ощупь коснулась плеча. Она присела рядом, гладя по волосам и по щеке.
- Всё хорошо, Мелисса, - прошептала Змея, - проснись. Это всего лишь дурной сон.
Мелисса уселась:
- Что?..
- Это я, Змея. Тебе приснился кошмар.
Голос Мелиссы дрожал.
- Мне показалось, я вернулась в Маунтсайд. Мне приснилось, что Рас…
Змея держала её, продолжая гладить мягкие курчавые волосы.
- Ничего. Ты никогда не вернёшься туда.
Она почувствовала, как Мелисса кивнула.
- Хочешь, останусь рядом с тобой? Или боишься, что кошмар вернётся?
Мелисса заколебалась.
- Останься, пожалуйста, - прошептала она.
Змея легла и натянула на них оба одеяла. Ночь становилась холоднее, но Змея была счастлива оказаться вне пустыни, вернуться туда, где почва не держала цепко дневной жар. Мелисса забилась к ней под бок.
Стояла полная тьма, но дыхание Мелиссы сказало Змее, что та снова заснула. Наверное, она полностью и не просыпалась. Она слышала тяжёлое дыхание психа, почти храп; шум бегущего ручья, вибрацию от подков Белки и Свифт, трамбующих землю, когда те переступали. Земля под её плечами и бёдрами была совершенно голой, а над головой ни звёзды, ни серебристая луна не разрывали тьму небес.
Голос у психа был громким и плаксивым, но гораздо крепче, чем прошлой ночью.
- Отпустите меня. Развяжите. Вы собираетесь пытать меня до смерти? Мне нужно в туалет. Я голоден.
Змея отбросила одеяло и уселась. Поначалу она чуть было не поддалась искушению напоить его, но решила что для утреннего пробуждения это неудачная идея. Она поднялась и, зевая, потянулась, потом махнула Мелиссе, стоящей между Белкой и Свифт, которые толкали её в ожидании завтрака. Мелисса засмеялась и махнула в ответ. Псих натянул ремни.
- Ну? Вы собираетесь отпустить меня?
- Подожди.
Она воспользовалась уборной, которую они выкопали за кустами, сходила к ручью и смочила лицо водой. Хотелось искупаться, но воды в роднике было мало, да и не хотелось заставлять психа терпеть слишком долго. Она вернулась в лагерь и отвязала ремни с его запястий. Он уселся, растирая руки и ворча, потом встал и направился в сторону.
- Не хочу нарушать твоё уединение, но оставайся на виду.
Он прорычал что-то невнятное, но не позволил растительности скрыть себя полностью. Проковыляв назад к Змее, он присел на корточки сграбастал фляжку. Жадно напившись и вытерев рот рукавом, огляделся голодным взором.
- Где завтрак?
- Мне казалось, ты собирался умирать.
Он фыркнул.
- Все в моём лагере должны отработать еду. Ты можешь рассказать о себе.
Мужчина вздохнул и уставился в землю. Его чёрные брови скрыли взгляд бесцветных глаз.
- Хорошо, - он сел, скрестив ноги и положив предплечья на колени, позволив рукам свободно свеситься. Его пальцы дрожали.
Змея ждала, но он молчал.
За последние несколько лет пропало двое лекарей. Змея до сих пор вспоминала их только по детским именам, которые знала до того как они ушли на свои годичные практики. Она не слишком хорошо знала Филиппа, но Дженнет была её любимой старшей сестрой. Она была одной из трёх наиболее близких людей Змеи. Она до сих пор испытывала шок той весны и зимы тестового года Дженнет, когда дни проходили и все начинали понемногу понимать, что она не вернётся. Они так и не узнали, что с ней случилось. Иногда, когда лекарь умирал, сообщение с печальной новостью доставляли на станцию, иной раз даже возвращали змей. Но лекари так и не получили никакого сообщения о Дженнет. Может быть, вылез псих и ещё до Змеи напал на неё где-то в тёмном переулке и убил ради змеи сновидений.
- Ну? – резко спросила Змея.
Псих вздрогнул
- Что? – он покосился на неё, пытаясь сфокусировать взгляд. Змея сдержала нрав.
- Откуда ты?
- С юга.
- Что за город? – на её карте был этот перевал, но ничего позади него. Ни в горах, ни в пустыне у людей не было никаких причин уходить далеко на юг.
Он дёрнул плечом
- Не из города. Там нет покинутых городов. Только разрушенный купол.
- Где ты взял змею сновидений?
Он пожал плечами
Она вскочила на ноги и схватила его за грудки. Грязная ткань скрутилась напротив глотки в её кулаке. Змея потащила его вверх.
- Отвечай мне!
Слеза скатилась по его лицу.
- Как я мог? Я тебя не понимаю. Где бы я её взял? Они всегда были там, но не мои. Они были там, когда я приходил туда и были там, когда я уходил. Зачем бы ты мне была нужна, если бы некоторые были моими? – псих опустился на землю, когда лекарь медленно разжала пальцы.
- «Некоторые» были твоими?
Он протянул руки, воздев их так, что рукава скатились до локтей. Везде на его предплечьях, сгибах локтей и запястьях вены были испещрены шрамами от укусов.
- Лучше всего, когда они жалят тебя все сразу, - сказал он мечтательно, - в горло – это на скорую руку, так, рутина просто для поддержки. Это всё, что обычно получаешь от Севера. Но, если сделаешь для него нечто особенное, он даст другое, - псих обхвати себя руками и растирал их, как будто замёрз. Он покраснел от волнения и тёр их всё сильнее и сильнее, - тогда чувствуешь, чувствуешь… всё вокруг горит, ты горишь… это длится и длится.
- Прекрати!
Он уронил руки и снова взглянул на неё пустыми глазами:
- Что?
- Этот Север, у него есть змеи сновидений?
Псих энергично кивнул, позволив воспоминаниям вновь увлечь себя.
- Много?
- Целая яма. Иногда он разрешает некоторым спуститься туда, так он награждает… но меня ни разу с самого начала.
Змея уселась, невидяще глядя на психа, представляя этих нежных созданий, запертых в яме, подверженных воздействию непогоды.
- Где он берёт их? Горожане торгуют с ним? У него связи с иномирянами?
- Дают ему? Они у него. У Севера они есть.
Змею бросило в дрожь, как и психа. Она обхватила колени, напрягая все мышцы, а потом медленно расслабила. Руки перестали дрожать.
- Он разозлился на меня и прогнал… Я так болел… а потом услышал про лекаря и пошёл искать тебя, но ты ушла и унесла змею сновидений с собой… - его голос усилился, слова потекли быстрее, - люди гнались за мной, но я шёл и шёл за тобой, пока ты снова не вернулась в пустыню. Я больше не мог следовать за вами, просто не мог, попытался вернуться домой, но тоже не смог, поэтому лёг умирать, но не смог сделать и этого. Зачем ты вернулась прямо ко мне, если у тебя нет змеи сновидений? Зачем не дала мне умереть?
- Ты не умрёшь. По крайней мере, до тех пор, пока не отведёшь меня к Северу и змеям сновидений. Потом делай что хочешь, хоть живи, хоть умирай.
Псих вытаращился на неё:
- Но Север выгнал меня.
- Значит, ты ничего ему больше не должен. У него нет больше власти над тобой, если он не желает дать тебе то, что ты хочешь. У тебя только один вариант – помочь мне и заполучить одну из змей сновидений себе.
Псих долго и пристально смотрел на неё. Внезапно его взгляд прояснился. Лицо стало безмятежным и счастливым. Он вскочил, споткнулся и подполз к ней. Стоя на коленях, схватил её руки своими грязными и мозолистыми. Кольцо, поранившее её лоб, оказалось оправой, из которой выпал камень.
- Имеешь в виду, что поможешь мне получить свою собственную змею сновидений? – он улыбнулся, - пользоваться, когда захочу?
- Да, - процедила Змея сквозь зубы. Она отдёрнула руки, как только псих наклонился поцеловать их. Она пообещала ему это, и, хотя знала, что это был только способ заставить его сотрудничать, чувствовала себя так, словно совершила ужасный грех.