2.   САНГРИДА

Воздух был наполнен свежестью и сладким ароматом цветов. Дождь начался сразу после обеда и шел совсем недолго, однако в саду Белого дворца не осталось ни одного сухого клочка земли - в считанные минуты ливень напитал влагой сухую землю, и поникшие головки роз сверкали каплями, точно драгоценными камнями. 

Сухой зной уступил место прохладе, и слуги поспешно зажигали камины, дивясь столь резкой перемене погоды. Каминов в Белом дворце было множество – мрамор, давший название столице, остывал столь быстро, что уже ранней осенью в просторных помещениях царствовал холод, который столь негативно сказывался на здоровье ихарактере короля. 

Несмотря на то, что тело Митридата теперь покоилось в королевской гробнице, слуги действовали столь же проворно, как и всегда, порабощенные привычкой ничуть не меньше, чем властью прежде столь могущественного владыки. Забота о короле и его приближенных была главной задачей слуг, и жестоко карался тот, кому она была не по силам. 

Между тем, спеша со всех ног к каминам, слуги совершенно позабыли о главном, тех, о ком они так преданно заботились. Впрочем, оно и не удивительно - дворец замер в ожидании. Даже сюда доносился стук топоров. 

Четырнадцать. Никогда прежде у владык первого города не было столько детей. Сегодня одного из них назовут королем, быть может, королевой, но тринадцать остальных предадут смерти. Их увезли на Круглую  площадь ранним утром - в ожидании заветного часа наследникам предстояло молиться в храме, прерывая слова, при каждом ударе молотка. 

С рассвета стоны и плач наполнили малый дворец, где жили матери наследников и фаворитки короля. Крик красавицы Лиоры звучал громче остальных - ее дочери был всего год, и шанса, что Митридат провозгласит ее своей преемницей, не было. Снова и снова перед глазами несчастной женщины проносилась сцена прощания - белокурая красавица Нонк не желает покидать объятий плачущей матери, точно чувствует, что больше ее не увидит. Слугам приходится буквально вырывать ее из рук Лиоры, и малышка заходится в плаче. 

Единые в своей скорби, женщины пытались успокоить несчастную мать, но та не внимала их словам - счастье одной из них значило горе для всех остальных. Все замерли в ожидании вечера, когда их новый владыка явит себя.

Лишь одной из фавориток не было сейчас в Малом дворце. Подставив дождю лицо, Сангрида наслаждалась долгожданной прохладой, ничуть не волнуемая предстоящими событиями. Ее привезли Белый дворец всего месяц назад, надеясь, что новая фаворитка заставит короля позабыть о болезни. Нередко находил он спасение в объятиях красавиц, но в этот раз у Митридата не было ни шанса на выздоровление. Он так и не притронулся к Сангриде, отчего его страдания становились еще сильнее. Никогда прежде он не отказывался от столь драгоценного сокровища.

Сангрида была чудо как хороша. Густые темные волосы, светлая кожа, трепетный, ласковый взгляд. Очарование юности в ней было столь же сильно, как и женская привлекательность. Мягкий бархатный голос, произносящий слова с едва уловимым островным акцентом, был приятен уху, блеск зеленых глаз манил, точно огонь мотылька. Невинность и чувственность, нежность и решительность - она целиком состояла из контрастов, и никто не мог остаться к ней равнодушным. 

Впрочем, о том, что творилось в этой хорошенькой головке, никто при дворе не знал. Сангрида, оставаясь дружелюбной и внимательной со всеми, между тем никому не доверяла собственные мысли и надежды. За тот месяц, что она прожила в малом дворце, к ней успели привязаться, но никто не сумел понять.

О своем прошлом девушка говорила нехотя, неизменно переводя разговор в иное русло. Так о ней знали лишь, что выросла Сангрида на Черном острове, в услужении высокопоставленного чиновника, имя которого она так и не назвала. Отца не знала, а мать ее жестоко казнили за неподобающую связь с моряком из Клодаса. 

В отличие от остальных фавориток, Сангрида разговорам в душных комнатах предпочитала долгие прогулки по саду. 

Сад Митридата своими размерами втрое превышал дворец. Здесь дни напролет трудились сотни садовников, превратив прежде дикую зелень в произведение искусства. Десятки фонтанов, изящные статуи, искусные ротонды скрывались в прохладе зарослей жасмина. Сменяя друг друга по всему саду цвели десятки сортов ирисов, пионов, тюльпанов и роз. Аромат цветов пьянил, после дождя усиливаясь в десятки раз. Вот и теперь Сангрида с наслаждением вдыхала сладостный аромат, в наслаждении своем забывая обо всем на свете. 

Собственная судьба ее не волновала - приди к власти одна из дочерей покойного короля, в своем женском милосердии она продолжит содержать фавориток отца до самой их смерти, приди сын - и она станет его наложницей, ведь всем известно, что Митридат к ней не прикасался. В собственных чарах Сангрида ничуть не сомневалась, прекрасно зная, как много власти над мужчинами дарует ее красота.     

Фаворитки Митртдата, за исключением главной, происходили из самых низших слоев общества. Мать его старшего сына, Наоми, была служанкой в храме, красавица Лиора - дочерью башмачника, Эниза - пастушкой из Клодаса. Жизнь в малом дворце была подарком небес для этих женщин, но Сангрида, чье детство прошло в достатке и любви, чувствовала себя пойманной в клетку птицей. 

Весь путь от Черного острова до Королевской равнины она провела в своей каюте, отказываясь подниматься наверх. Лишь малышке Рул, которая прислуживала ей, доводилось видеть свою возлюбленную госпожу в слезах. Стоило им войти в порт Клодаса, Сангрида справилась с эмоциями и сошла на берег в блеске красоты и славы. Все жители города вышли встречать новую фаворитку короля и были очарованы ею. Их добросердечное отношение окончательно утешило девушку, и она нашла в себе храбрость даже для того, чтобы отослать Рул обратно в Нерелиссу. И хотя больше слезы не касались ее нежного лица, тоска по дому терзала Сангриду ночь от ночи, и лишь в садах малого дворца она обретала душевный покой. 

Особенно она любила бывать здесь во время дождя. Стоило ей услышать, как капли стучат по мраморным подоконникам, Сангрида оставляла все свои дела и бросалась в сад. И напрасны были увещевания фавориток и слуг - никто и ничто не могло удержать ее на месте. 

- Вы промокли до нитки, - голос застиг Сангриду врасплох. Удивительно, как она не услышала шагов? Повернувшись, девушка увидела перед собой советника покойного Митридата, Холгера, хранителя Клодаса, богатейшего из городов Королевской равнины. 

Холгера называли Крысом, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять природу этого обидного прозвища. Холгер был невысокого роста и крайне худым. Руки его были настолько тонкими, что казались похожими на веточки. Лицо вытянутое, покрытое рыжей щетиной, длинные мелкие зубы, скрываемые за тонкими губами, светлые, чуть на выкате глаза. На вид ему было лет пятьдесят, хотя на самом деле тот разменял только четвертый десяток. 

Ходил Холгер тихо, возникая самым неожиданным образом, и лишь услышав его вкрадчивый  голос можно было обнаружить его присутствие. Говорил Холгер мало, предпочитая слушать слова других советников,  до поры, до времени таясь в тени малого зала, и лишь после того, как были высказаны все мнения, улажены споры, и советники занимали свои места, разгоряченные словесной баталией, Холгер, точно любящий учитель  до неразумных учеников, доводил до них свою точку зрения, одним предложением разбивая в пух и прах все аргументы оппонентов. Не нужно было иметь недюжинный ум, чтобы понять, кто на протяжении последнего года на самом деле правил Королевской равниной.

- Ваша светлость, - Сангрида присела в низком реверансе. 

- Не стоит, моя дорогая, - Крыс мягко коснулся ее руки, заставляя подняться, - Дождь и без того заставил цветы склонить свои бутоны к земле. Вот вы улыбнулись. Странно, как улыбка красавицы может осветить мир, даже когда солнце скрыто за тучами.

- Боюсь, мне никогда не привыкнуть к комплиментам мужчин Королевской долины.

- Очень скоро, когда принцы со всего мира наводнят дворец в ожидании коронации нашего нового монарха, вы будете слышать комплименты так часто, что это вас утомит. Не удивлюсь, если один из них кинет к вашим ногам свое королевство и сердце. Ох, вы снова покраснели, - на лице Крыса появилось подобие улыбки. – Простите меня. Я постараюсь более не смущать вас. 

- Завещание уже огласили? – поспешно спросила Сангрида, боясь, что Крыс снова отпустит комплимент. Тот лишь повел тощими плечами.

- Не знаю. На Круглой площади и без меня много любопытствующих. Мое присутствие ничего не изменит.

- Говорят, Митридат относился к вам как к родному брату, доверяя во всем. Как вы думаете, кому он завещал корону и престол?

- Не знаю, моя дорогая. Митридат менял решение много раз, в последний из них он уже был болен. Кто ведает, куда может завести гаснущий разум?

- Хотела бы я знать, - улыбнулась Сангрида. Жизнь в стенах дворца была нестерпима для вольной нерии. Иногда по ночам Сангрида просыпалась от того, что ей нечем дышать – окна в малом дворце никогда не открывались. 

Крыс посмотрел на девушку пристальным взглядом. 

- Даже в стенах дворца вас знают лишь немногие, - задумчиво произнес он, - впрочем, едва ли взгляды советников покойного Митридата будут обращены к толпе зевак. Мы могли бы тайно покинуть дворец и увидеть своими глазами, как творится история.

-  Правда? – на лице Сангриды расцвела улыбка. – А если нас поймают?

-  Дорогая моя, вы сами сказали, король относился ко мне как к брату. Не бойтесь, рядом со мной вам ничего не грозит, - он протянул к девушке руку, и она робко сжала ее, все еще колеблясь в правильности своего решения.  – Клянусь вам, вам нет причин опасаться.

Сангрида робко улыбнулась и позволила Крысу увести себя из сада. Их путь не продлился долго – стоило паре выйти за ворота замка, их никто не остановил, как перед их глазами распростерлось бескрайнее море зевак. Сангрида остановилась – такой толпе ничего не стоит затоптать их, но Крыс, тихо посмеиваясь, решительно направился вперед. Увидев, кто их теснит, люди испуганно пятились, расступаясь перед советником и его спутницей. Им не составило никакого труда добраться до высокого эшафота, грозно возвышающегося над толпой. 

- Мы как раз вовремя, - прошептал ей на ухо Крыс. – Видите  священника? Смотрите левее статуи королей. Он уже прочитал свои молитвы, а значит, с минуты на минуту огласят завещание. 

Советник не ошибся. Не прошло и минуты, как на эшафот поднялся старый грузный отец Сейдред, один из советников покойного короля. В руках его был свиток, содержание которого определяло жизнь и смерть наследников. Поднявшись, он тяжело оперся на ограждение и поднял руку вверх, заставляя толпу смолкнуть. Дрожащими руками он развернул свиток и хриплым старческим голосом принялся читать.

- Именем бога, я, владыка Королевской равнины, хранитель Мраморного города, король Митридат Пелар Третий, своей последней волей следую примеру прадеда, короля Малагара Пелара Первого, и передаю трон матери четырех моих дочерей Нуадор Тактимар с тем намерением, чтобы сохранить жизни большему числу наследников. Повелеваю заменить обезглавливание моим детям на принятие яда черной вереси, а так же умертвить этим ядом всех моих наложниц, прежде видевших свою королеву рабой. Нуадор Тактимар надлежит править Мраморным городом и землями Королевской долины до своей смерти, сохраняя наделы за определенными мною наместниками и членами королевского совета. После ее смерти власть должна быть передана одной из наших дочерей. 

Это моя воля, да будет она освещена божественным благословением.

На площади повисла тишина. Сангрида так сильно стиснула руку Крыса, что тот невольно зашипел. Ее казнят! Как такое может быть? Она не член королевской семьи, она даже не делила с королем ложе! Ноги Сангриды подогнулись, и она упала бы на землю, не успей ее подхватить Крыс. Откуда у этого тщедушного человечка столько силы? – успела подумать она, прежде чем рухнула в обморок.

Новость о казни наложниц разлетелась мгновенно. Когда гвардейцы Крыса принесли Сангриду в покои малого дворца, здесь стоял еще более горький плач. Не по себе – по детям, приговоренным на мучения во имя правления Нуадор Тактимар. 

Сама Нуадор Тактимар в оцепенении сидела среди недавних соратниц, безучастная ко всему. Эта грузная рано постаревшая женщина была единственной из жен Митридата, которую он полюбил еще будучи ребенком. Нуадор Тактимар приходилась дочерью послу Морно в Королевской долине и была еще совсем ребенком, когда ее впервые увидел Митридат. Союз с морнийкой был невозможен, и Митридат покорно избрал в жены другую. Однако, став королём, он первым же делом послал за Нуадор Тактимар в Морно, после чего они уже никогда не разлучались. Нуадор Тактимар правила малым дворцом так же, как Митридат управлял Королевской равниной. Годы и болезни были жестоки к женщине, но желанием любящего Митридата ее облик был навечно запечатлен на портрете, висящем в его покоях. 

С холста на зрителя смотрела нежная хрупкая девушка с тонкими, точно у статуэтки чертами лица, густыми темными волосами и огромными голубыми глазами. Выражение ее было самым что ни есть кротким, однако ни толики прежней кротости не осталось в Нуадор Тактимар. 

Все в малом дворце было подчинено ее желаниям. Без ее одобрения наложница не могла выбрать ткань для платья или украшения для визита к королю. Приемы пищи, цветы в вазах, музыка  - решительно все подчинялось ее желаниям. Впрочем, властолюбие порой принимает странные формы. Королева среди жен Митридата, она обладала абсолютной властью, вне рамок малого дворца оставаясь простой наложницей при владыке. Муж завещал ей править, опираясь на его советников, но лишь один из них, Крыс, был ей знаком и пользовался уважением. К тому же, порой поддаваясь самодурству, Нуадор Тактимар обожала одаривать наложниц милостью, не представляя свое существования без лести и притворного обожания. 

Теперь же на будущую королеву никто не обращал решительно никакого внимания. Не до того было. Десять из четырнадцати детей Митридата уже покинули этот мир - им подали кубки с ядом прямо на площади. Напрасны были усилия Митридата облегчить муки детей - яд черной вереси разъедал внутренности точно кислота, когда удар топором обрывал жизнь мгновенно. 

Время стремительно шло к полуночи, и это значило, что приближался черед наложниц. Лишь одна из них войдет в новый день, и имя ей Нуадор Тактимар. На небе загорались звезды, из-за облаков появилась луна, когда двери распахнулись, и в покои вошел Крыс в сопровождении отца Сейдреда и гвардейцев. При виде него, женщины, прежде искавшие упокоения в их доверительных беседах, теперь зашлись плачем - в руках божий человек нес кубок. Никто из мужчин не произнес ни слова. Подойдя к Наоми, святой отец протянул кубок ей. Наложница дрожала всем телом, однако нашла в себе мужество поднести его к губам и сделать глоток. 

Стоило ей отдать кубок обратно, ее лицо исказила мука. Женщина тяжело вздохнула и рухнула на колени. Наложницы закричали. Все они обступили Наоми, которая в судорогах билась на мраморном полу. Из ее рта шла кровавая пена, она страшно хрипела и хватала руками воздух. Это длилось безумно долго, но, наконец, она затихла. Нуадор Тактимар даже не взглянула на несчастную, точно каменное изваяние невидяще смотря перед собой. Одна за другой женщины отпивали из кубка и умирали в страшных мучениях. Тех, кто отказывался пить, гвардейцы поили насильно. 

Сангрида наблюдала за всем этим из дальнего угла зала. Подходить ближе она не осмеливалась, и отводила глаза в сторону, видя страшные мучения подруг. Но, даже отвернувшись, она продолжала слышать их ужасные хрипы и стоны. 

Последняя оставшаяся в живых, Лиора, напрасно звала ее по имени, не желая умирать в одиночестве. Сангрида не нашла в себе сил подойти к несчастной, своим присутствием облегчая ее муки. Ей казалось, что Лиора умерла мгновенно - так скоро Крыс назвал ее по имени. Какая насмешка судьбы - еще днем этот человек расточал комплименты, а теперь звал для того, чтобы убить. На негнущихся ногах, путаясь в полах платья, она подошла к Крысу.

- Унесите женщин, - велел он гвардейцам, оттягивая роковой миг. - И вы, отец Сейдред, идите. Кто-то должен проследить, чтобы их тела разместили с должным почетом.

- Как   скажете, сир Холгер, - отозвался старик. Приоткрыв двери, он пропустил перед собой гвардейцев, несущих тела наложниц,.

- Зачем вы медлите? - губы не слушались Сангриду. Лицо ее было бледным от страха, на лбу выступили капельки пота.

- Я же говорил, что со мной вы в полной безопасности, - улыбнулся Крыс и с картинным видом бросил кубок на пол. Яд растекся по белоснежному мрамору, и по комнате разнесся горький запах черной вереси. 

От громкого звука Нуадор Тактимар вздрогнула всем телом. Она непонимающе переводила взгляд с Сангриды на Крыса и кубок. - Возвращайтесь к себе в комнату,  моя дорогая, - голос Крыса был веселым, точно не было всех этих смертей и мук агонии. - Вам ничего не грозит, - повторил он, - спите спокойно.

Растерянная и насмерть перепуганная, Сангрида кивнула, и, дрожа всем телом, направилась в свои покои. Стоило ей закрыть дверь, как Нуадор Тактимар вскочила на ноги. Если еще несколькими минутами ранее она казалась потерянной и разбитой, то теперь ее глаза метали молнии, а пальцы были сжаты в кулаки. Крыс смотрел на произошедшие в ней перемены с откровенной усмешкой. 

- Вам стоит быть осторожнее, моя королева. Когда вы злитесь, вас начинает мучить мигрень, отчего вы злитесь еще сильнее.

- Как это понимать? - прошипела женщина дрожащим от гнева голосом. - Мы же обо всем договорились - ты заставляешь его передать престол мне и девочкам, а я делаю тебя своим соправителем. Жизнь за власть - вот наш уговор! Ты обещал мне, что уничтожишь всех, кто видел меня жалкой наложницей, сотрешь прошлое. Эта девчонка...

- Никогда не была наложницей Митридата, и мы оба прекрасно это знаем. А потому я имею право забрать ее себе, как первый советник.

- Но в завещании сказано...

- Я знаю, что в нем сказано. Я сам писал его. И никогда не пытайтесь оспаривать мои решения. Вам - жизнь дочерей, мне - власть. 

- Не пытайся мне угрожать, Холгер. Я все же королева.

Крыс улыбнулся. Он подошел к Нуадор Тактимар так близко, что почувствовал запах ее дыхания. 

- Никто не удивится, узнав, что женщина, видевшая смерть своих подруг и пережившая кончину мужа, не выдержала утраты. Это будет трагедией, барды сложат жалостную песню, но вскоре все о вас позабудут, моя королева. В отсутствии завещания, власть на долгое время перейдет в руки совета, чтобы тот решил, кому править.

- Ты ни с кем не поделишься, - дрожащим голосом отозвалась Нуадор Тактимар. Несмотря на то, что женщину обуял страх, говорила она со всем возможным спокойствием, -  Вот почему тебе нужна я.

- Верно, - Холгер отстранился. - Я ни с кем не поделюсь. И ею тоже, - он кивнул в сторону спальни Сангриды. - Я лично выбрал ее для Митридата. Я привез ее в этот дворец, и теперь забираю обратно.

- В этом нет смысла, - Нуадор Тактимар усмехнулась. - Все знают, что случилось с тобой на Перевале трех королей. Ты лишь называешься мужчиной, Крыс, но давно утратил свое мужество. 

- Ты так много знаешь, Нуадор Тактимар, но ты не знаешь ничего, -  Крыс самодовольно ухмыльнулся. - Завтра  утром ты переберешься в Белый дворец, я же поселюсь здесь, поближе к моей королеве, - точно забыв о ссоре, Крыс опустился на подушки и уже иным тоном продолжил, - Нам предстоит много работы. Казна практически пуста. Нам нечем платить гвардии, не говоря уже о том, чтобы содержать слуг.

- Мы могли бы занять, - предложила Нуадор Тактимар. Крыс усмехнулся.

- У кого, моя дорогая королева? Мы и так по уши в долгах - в какую сторону не глянь, всюду наши кредиторы. До конца лета мы продержимся, а затем наступит крах.

- Но ты сказал...

- Я знаю, что сказал. Завтра утром в дом отца Сейдреда нагрянут гвардейцы, днем мы объявим его казнокрадом, а на закате казним. Он один из богатейших людей в столице, золота из его запасов хватит на пару месяцев, а затем мы заручимся поддержкой Морно.

- Морно? - Нуадор Тактимар сморщила нос. Ложное обвинение отца Сейдреда произвело на нее куда меньшее впечатление, чем возможность союза с заклятым восточным врагом.

- Без золота Морно нам не сохранить страну. У этого болвана, герцога Креллинга, двое внуков брачного возраста. Старший кутила и мужеложец, младший калека. Для государственной службы люди совершенно потерянные, но для династических браков идеальны. Две твоих старших дочери станут их женами, что касается младших, то на их счет мы еще подумаем. Возможно, племянник. Талтоса окажется нам не менее удобен.

- Я не допущу этого! - Нуадор Тактимар покраснела от гнева. - Они мои дочери! Ты не вправе распоряжаться их жизнями! Садомит, калека и убийца. Ты так не поступишь, Холгер. Ведь нет? 

- Я сохранил твоим дочерям жизни, и теперь они принадлежат мне, - Крыс поднялся с подушек и направился к двери. Самообладание изменяло ему, и Крыс намеревался уйти прежде, чем даст волю гневу. 

- Где мои девочки? – в спину ему крикнула Нуадор Тактимар. 

- В отцовских покоях. Я решил оградить их от вида всех этих смертей. Все трое уже спят.

- Трое?!

- Трое. Айана сбежала, и никто с утра не видел ее.

- Что? – Нуадор Тактимар порывисто вскочила на ноги. Лицо ее побледнело от страха. – Кто? Кто посмел...

- Неужели ты думаешь, что кто-то ее похитил? – усмехнулся Крыс. – Брось, твоя девчонка подкупила стражей и сделала ноги. Мы уже казнили изменников, но выйти на ее след не удалось. Жизнь в изоляции дает свои плоды – ее могли видеть тысячи людей, но никто не понял, что перед ними принцесса. 

- Найди ее, заклинаю! – Нуадор Тактимар утратила какую бы ни было властность в голосе. Самообладание изменило ей – теперь это была обычная испуганная женщина, чьи молодые годы остались далеко позади, мать, чей ребенок оказался в опасности. – Айана не выживет одна за стенами дворца. Она так беззащитна и ранима!