Щель <!-- ель

1 <!--

     В мире есть много «черных углов», большинство из которых, к счастью, люди еще не нашли. О многих просто забыли. Они обладают силой. Иногда большой, иногда маленькой, но при любом раскладе эта сила несет опасность.

     Дом, купленный Иваном был великолепен. Половину из шести соток земли занимал фруктовый сад, основными обитателями которого были яблони, груши и персики. Жена Ивана Лариса была просто в восторге от их нового дома. Небольшой,  но уютный, он воплощал в себе все её мечты о семейном гнездышке.

     Лариса была красивой высокой блондинкой двадцати шести лет. Иван полюбил ее еще в школе, в девятом классе, куда ее перевели после переезда в город из пригородного поселка.  Что-то там случилось с ее отцом и мать, продав дом, перебралась в город. Позже Иван узнал, что отец Ларисы Павел, не выдержав неравной борьбы с чертями, вылезающими из-за платяного шкафа, повесился на чердаке. Белая горячка. Благо еще родных за чертей не принял. Иван единственный из класса узнал страшную тайну смерти отца Ларисы. Она отдала ему свою тайну и свою девственность в один прекрасный летний вечер.

     Потом ждала его из армии. Ждала и боялась, что он не вернется к ней. Через две недели после прихода Ивана из армии они подали заявление в ЗАГС. На свадьбе, в основном, присутствовала родня Ивана. Из родных Ларисы были только мама Елена Григорьевна и крестный дядя Федор. Родные любили Павла, отца Ларисы и всегда винили Елену  Григорьевну в  его смерти.

     Но все это в прошлом, а кто прошлое помянет, тому глаз долой. Лучше посмотрим на их собственный дом. Иван работал и подрабатывал, не жалея сил и отказывал себе во всем, откладывая деньги на будущее, совместное с Ларисой, жилище. И их мечта сбылась. Соседями оказалась весьма милая чета пенсионеров. Григорий Артемович и Мария Семеновна. Дед воевал во второй мировой, и, приняв на грудь, любил рассказать о том, как он спасал мир. Здоровый такой дед, еще помогал вещи и мебель из машины таскать.  Бабка – божий одуванчик с зачатками старческого маразма. В общем, обычные люди с обычными проблемами. Дети – внуки приезжали нечасто, и старики, устав от одиночества, приняли молодую пару как родных и часто их семьи встречались за обеденным столом. К слову сказать, Мария Семеновна (в узком кругу – баба Маша) была искуснейшей поварихой, и такие обеды всегда удавались на славу.

     В один из таких обедов речь зашла о прежнем хозяине дома, который купила молодая пара.

 - На дурке он. Пил много, - пояснил дед Гриша, - Вернее как, сначала вовсе не пил, а потом – словно с цепи сорвался. Мебель побил, стекла… Все меня звал, посмотреть чудеса всякие… В общем, тронулся умом человек. Белка.

Лариса при этом слове содрогнулась и сжала руку Ивана.

 - А вы не ходили с ним чудеса смотреть? – спросил Иван, гладя руку Ларисы, успокаивая ее.

 - Да чего там смотреть, я после войны санитаром работал на дурке и столько таких чудес насмотрелся, что до самой смерти хватит. Люди видят не пойми – что в таком состоянии, и силища у них появляется – неимоверная. Скрутишь руки – словно быка за рога держишь. Вот и не ходил с Сашкой, соседом; думаю, пойду, а Сашке померещится что, он и убьет меня, и спросу с него никакого. Слава Богу, забрали его. А дети вам дом продали, у них квартиры, он им не зачем.

 - Все так, Гриша, но все же что-то есть в этом доме, - вмешалась в разговор Мария Семеновна, - Давеча снилось мне, как Сашка с чертом под ручку выходил из своего дома. Вот, говорит, подарочек новым жильцам. Вы, тетя Маша, кормите его, а то, сам к вам придет на ужин. А черт здоровый такой, метра два в высоту, улыбается мне.

 - То-то ты орала во сне, глупая баба. Да мало ли что приснится может? Что, всем снам верить? Ты глянь на Ларисочку, белая, словно стена, совсем дитя перепугала. Вы простите бабу, иногда она заговаривается, знаете, как оно у стариков бывает.

 - Да ничего страшного, но тему давайте действительно переменим, - сказал Иван, гладя дрожащую Ларисину руку.

 - Дда, - пытаясь унять дрожь, сказала Лариса. Перед глазами ее памяти встал образ ее отца, бегущего по двору и плачущего, словно ребенок.

И они завели беседу про политику, ведь для стариков нет лучшей темы.  Про дом больше никто не сказал ни слова. Пока Иван с Ларисой не пришли домой.

 - Знаешь, Ваня, баба Маша меня очень испугала. Дура старая. Я словно перенеслась в детство, понимаешь, отец со своими видениями и припадками…

 - Я поговорю с дедом Гришей, больше таких бесед не повториться. Ты же знаешь, Лёся, что у бабы Маши карт в колоде не хватает. По старости мозги усыхают.

 - Да, я понимаю…

 - А ты понимаешь, что дом мы купили, а теперь нам одного не хватает – ребеночка. И я думаю, что сегодняшняя ночь вполне подойдет, чтобы зачать его.

 - Или ее.

 - Или ее.

     И они со страстью занялись любовью.

2 <!--

     После бурной вспышки страсти, обнявшись, они лежали в растрепанной постели, приходя в себя. Иван нежно глядел на Ларису, которая лежала улыбаясь и закрыв глаза.

 - Тебе хорошо, зая? – спросил он жену.

 - Да, милый. Очень.

 - Ты как думаешь, кто будет, мальчик или девочка?

 - Никого не будет. По крайней мере, после сегодняшней ночи. Период не подходящий, - сказала Лариса, открыв глаза и хитро так улыбаясь.

 Иван не мог не улыбнуться в ответ на эту улыбку, хитрую и лукавую.

 - Жаль, конечно, но впереди у нас вечность и мы успеем заделать ребеночка. Тем более что сам процесс – я просто обожаю.

 - Я тоже. Обними меня и давай спать.

 - Давай, солнышко мое. 

Он обнял ее сзади, и через некоторое время они заснули.

     Лариса шла по лугу, сочная зеленая трава щекотала ее босые ноги. Она шла к дому, старому дому в пгт Даниловка. Дверь открыта, словно кто-то ее приглашает в гости. И она заходит, потому что знает, что по закону Царства Снов она не может не зайти.

     Стол уставлен едой и питьем, а во главе стола сидит ее покойный отец. Рюмка его налита до краев, а в руке он держит бутерброд с копченой колбасой. Выглядит так, словно смерть пошла ему на пользу – румяный, бодрый, улыбается, показывая свои здоровые белые зубы. Обычный веселый, чуть полноватый мужчина, если не считать, что более десяти лет назад он умер страшной смертью.

 – Здравствуй, доченька, вот и свиделись с тобой. Я очень без вас с мамкой скучаю. Садись ко столу, кушай все, что видишь.

 – А мне ничего не будет, если я съем что-нибудь, я ведь не умру?

 – Да что ты, разве я зла своей единственной дочке желаю, я ведь тебя люблю. Кушай, ничего тебе не будет. Поговорить нам надо о многом. Да побыстрее, пока другие гости не пришли к моему столу.

 – Какие это - другие? <!--

 – Плохие. Которые могут причинить тебе вред. Смысл их существования – нести вред. Так что слушай и запоминай, что я тебе скажу. Дом ваш – один из черных углов нашего многогранного мира. Вернее не сам дом, а то проклятое место, на котором его построили. Это один из порталов из черного мира, ада, шеола или назови сама это место, как хочешь. В общем-то, как и этот дом. Вы считали меня сумасшедшим, когда я гонял чертей по горищу. Да, у меня была белая горячка, но именно она освободила мое восприятие и я смог увидеть эти адские создания. Называются они, конечно, не черти, это люди дали им такое название. Их имена непроизносимы на человеческом языке, как и их логика непонятна человеческому разуму.

     Их мир параллелен нашему, и на гранях соприкосновения двух миров иногда есть дыры, через которые они проникают к нам, а мы к ним. У нас их боятся, у них нас – уничтожают. К сожалению, этих прорех слишком много. Представь себе весь мой ужас, когда я оказался у них.

     Так вот к чему я веду, Ларисонька. Дом ваш новый, он нехороший. Щель там небольшая, но есть. И иногда они проникают через нее. Слушай бабу Машу, она видит во сне то, что в реальности видят только экстрасенсы и ясновидящие.

 - Зачем ты меня пугаешь, папа, ведь мы так долго не виделись. Да поставь ты эту рюмку, хватит пить, неужели ты при жизни не напился?

 - Эта рюмка – так, символ. Не думай о ней. Дом  - продайте как можно скорей. Ну вот и все, я сказал все, что хотел. Уходи скорее, дочка. Скоро придут эти твари и будут меня мучить. За то, что я руки на себя наложил.

 - Но папа…

 - Уходи!

     В комнату и вправду кто-то вошел. Кто-то, скажем так, не совсем невидимый. Контуры массивного тела плыли вдоль стены к Павлу.

 - Не тронь моего отца, падло, — Лариса кинулась на полуневидимый силуэт с недопитой бутылкой водки в руках. Она попыталась ударить нечто бутылкой, но тут гость из другого мира стал меняться, и при виде этих перемен Лариса словно окаменела.

     Оно вытянулось в длину, сзади, словно что-то взорвалось, и из спины вылезли грязно-зеленые крылья нетопыря. Морда вытянулась, вытянулись и рога, сантиметров тридцать в длину. Длинные когтистые пальцы выхватили бутылку из Ларисиных рук и выбросили ее. Хвост агрессивно стучал по полу, между массивных копыт.

     — Беги, Лариса, — крикнул Павел и обнял чудище, не давая ему схватить дочь. Перепуганная, она пулей пролетела через порог, и выскочила в … реальность. Дрожа и плача, она обнимала Ивана. А он тихим нежным шепотом успокаивал жену. Ларису всегда удивляло, сколько неги в этом человеке. Она успокоилась и, словно малое дитя, заснула у мужа в объятиях. Больше в эту ночь ей ничего не снилось.

3 <!--

     Утром Иван ушел на работу, а Лариса, не теряя времени даром, пошла в церковь и договорилась с попом об освящении дома. Других дел у попа не было и он решил тот час же отправиться с Ларисой.

     Внешний вид попа особого доверия не вызывал (интересно, он из запоя часто выходит?), но все-таки божий человек. Ведь хуже не будет, если дом освятят.

     Грузный мужик с красным носом и огромным серебряным крестом в армейских кирзовых сапогах прошел по дому, неся за собой шлейф запаха ладана и перегара. Гнусавя, он привычно забубнил «Отче наш». И тут началось…

     Комната, словно увеличилась в размерах, эхо молитвы, словно колокол гудело над потолком. Громоздкий деревянный шкаф ручной работы, не отрываясь от пола, проехал по комнате и врезался в противоположную стену, выплескивая из своих недр горы посуды, которая тут же превращалась в осколки.

     Лариса, зажмурившись, кричала не своим голосом. Она догадывалась, кто толкнул шкаф, и кто сейчас появится перед ними.

     Поп, очумело озираясь (вот и допился до белочки, а ведь говорила матушка, чтоб закодировался), продолжал читать молитву Отцу небесному, но теперь в его словах было больше пылу, а руки его тряслись уже не с похмелья. Закончив «Отче наш», поп перешел к Иисусовой молитве, а после — к прославлению Богородицы. Вдруг посреди комнаты прошла глубокая расщелина, словно дом раскололся на две части. Из нее вынырнуло плотное грязно-зеленое облако, которое, разделившись на три части, стало менять свои очертания.

     Лариса с ужасом смотрела, как между ней и попом появились три двухметровых черта. Она перестала кричать, боясь привлечь внимание гостей, которых в данный момент заинтересовал непросыхающий священнослужитель, голос которого с каждым словом обретал все больше силы, а взгляд становился все безумнее. Один из чертей булькающе ворча, подошел к попу и протянул к нему свою рогатую морду, глядя священнику в глаза. Речь попа сошла на нет. Он молча снял с шеи крест, и протянул его врагу Божьему. Тот с любопытством глядел на протянутую вещь. Потом, потеряв всякий интерес к попу и его кресту, он повернулся и что-то забулькал своим спутникам.

     Неожиданно поп пошел за ним и с криком «сдохни, враг Божий!» с размаху ударил черта крестом по голове, в аккурат между прозрачно-зеленых рог. То ли крест оказался тяжелым, то ли Сила Божья помогла, но существо с глухим стоном повалилось на пол, снова превращаясь в зеленый туман, который тут же рассеялся. Поп, потеряв остатки разума стоял и истерически смеялся. Один из оставшихся чертей подошел к нему, и неправдоподобно широко открыв пасть, откусил священнику голову. Но крови не было. Края раны были словно обуглены. Тело священника мешком рухнуло на пол. Тварь подобрала тело и бросила его в сияющую ядовито-зеленым светом щель. Потом они оба обернулись к Ларисе. Та с немым ужасом смотрела на их аморфные тела и ожидала смерти. Один из чертей подошел к ней поближе, аккуратно взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. Зеленая тьма окутала ее. Лариса чувствовала себя книгой, которую читал прилежный студент, который не хотел пропустить ни одного слова.

     Потом ей пришло видение. Простыня. НЕВИДАННО ОГРОМНАЯ простыня. На ней множество небольших дырочек, протертостей… К одной из дыр подходит черт, который держит в руках довольно большую иглу и начинает зашивать эту дыру. Потом простыня поворачивается к ней обратной своей стороной. На зашиваемой дыре стоит их с Иваном новый дом. Лариса поняла, с какой целью пришли в ее дом эти жуткие на вид твари. Перед ней явился покойный отец и закричал: — Беги, Лариса, или дом этот станет твоей могилой!

И она побежала. Дом за ее спиной рухнул, оставляя за собой облако странной зеленой пыли. У калитки Лариса остановилась и посмотрела на обломки своего дома. Она вернулась к ним, и внимание ее привлек странный блеск. Что-то отражая солнце, подавало ей сигнал. Девушка наклонилась и отбросив кусок шифера, нашла под ним крест священника с длинной тяжелой цепью. Сжав свою находку в руках, Лариса присела на руины и сквозь слезы стала молиться. Она просила Господа дать ей сил и вразумить ее, что ответить Ване, когда  он спросит, что стало с домом.

Конец <!-- онец