Солнце и сталь 9

Глава 21.
Поединок.

Конрад уснул. Той ночью к нему опять приходили мертвые, но в этот раз они не грозили ему, не обвиняли его. Просто стояли и смотрели. Ждали.

Стояли  на часах и стражи, охранявшие вход в покои васканского гостя. Отчасти охраняли его от возможных покушений. Отчасти стерегли чужеземца на случай попытки побега.

Когда Конрад проснулся, его тут же окружили вниманием и заботой люди Ильдерима. Они только что в отхожее место не сопровождали его, и то потому, что были уверены – сбежать из нужника невозможно. Зато и мыться, и завтракать, и молиться пришлось под внимательным взором дюжины пар глаз.

Конрад пренебрег советом Вулфера. Он решил надеть на поединок панцирь и наплечниками, наручи и латные рукавицы. Вместо меча он вооружился топором, взял небольшой щит и повесил на пояс футовый кинжал. Конрад надеялся, что до кинжала дело не дойдет. Если размеры Двуглавого не преувеличены молвой, короткий клинок едва ли сможет добраться до сердца гиганта. Но лучше пусть кинжал будет и не пригодится, чем остаться без него в тот момент, когда он нужен для победы. Ни плаща, ни шлема на Конраде не было. Щит был украшен символом Солнца.

Когда Конрад был уже полностью облачен для поединка, пришел принц Ильдерим.

Он был сама любезность,  и казалось, что это добрый друг пришел поддержать его перед опасной схваткой, а не жестокий правитель, только что выпустивший Конрада из темницы.

Эсме не было. Конрад решил, что так даже лучше. Она слишком оскорбила его ночью. И сейчас ему было не до любовных переживаний. 

Под дворцовой лестницей Конрада ждали Сыны Солнца. Он поразился только, как же мало их осталось. Все были в начищенных, тщательно подогнанных доспехах, в плащах с гербом Ордена. При виде своего генерала рыцари и латники отсалютовали ему оружием.

- Солнце и сталь! – отсалютовал им в ответ Конрад.

Ему подвели коня.

В сопровождении этого эскорта, к которому присоединились еще три дюжины имадийцев, Конрад выехал за ворота. Ильдерим не решился покидать стены города, отправив во главе отряда верного Сароша. Конрад и его товарищ-фарах обменялись крепким рукопожатием.

Один за другим опускались и поднимались мосты, открывались и закрывались ворота. Никто по случаю перемирия не собирался ослаблять бдительность. Война здесь шла столь жестокая, что удивительно было, как вообще стороны договорились о поединке.

Иаджудж собрались посмотреть на поединок в количестве нескольких тысяч. Прочие видимо были слишком утомлены неделей непрерывных штурмов. Сейчас мертвых тел под стенами было не так уж много. Видимо стервятники унесли  павших с собой.

Едят ли они своих мертвых? – подумал Конрад, глядя на толпу грязных полулюдей в лохмотьях, а то и вовсе полуголых, покрытых шрамами, какими-то язвами, росписью татуировок. Обточенные зубы, нарочно изуродованные шрамами лица, растительность на теле больше похожая на шерсть, ногти, похожие на когти. Шакалы Пустоши.

Иаджудж охотно отождествляли себя с шакалами и гиенами. Многие были одеты в их шкуры и подражали крикам  животных.

В полумиле дальше, на холме, верхом на белом верблюде сидел,  закутанный в свои покрывала, Нэток.

Вокруг Пророка не было даже самудийцев.

На миг Конрад ощутил страстный импульс отбросить все эти рыцарские расшаркивания  с поединком, приказать своим людям прорваться через рассеянную толпу иаджуджей, настигнуть Пророка Пустоши и разрубить его.

Но он сдержал этот порыв, потому что понимал, что на деле у его крошечного отряда нет шансов рассеять иаджудж, которых было во много раз больше.  Пока они будут противостоять тысячам иаджудж, Нэток успеет скрыться.

И потому, что пришел сюда не охотиться на Нэтока!

Над толпой стервятников высилась колоссальная туша Двуглавого.

Перед Конрадом было самое уродливое человеческое существо, которое можно вообразить.

У гиганта в самом деле было два лица. Первое, расположенное как и у всякого человека, впереди, поражало своим свирепым, звериным выражением. В этом покатом лбе, выпяченных вперед челюстях, крупных острых зубах и маленьких, злобных глазках было мало человеческого, скорее это была морда плотоядной обезьяны.

Но вот Двуглавый обернулся к вопящей и воющей по-звериному орде своих поклонников и  Конраду улыбнулось очаровательной улыбкой второе лицо монстра. То было прекрасное лицо столь классических черт, что невозможно было представить, будто оно принадлежит тому же человеку, что и рыло хищной гориллы с Хатег-Хла. На этом лице играла легкая, светлая улыбка, полная будто бы мудрости и сострадания.

Двуликая голова с помощью исполинской шеи была посажена на непомерно широкие плечи.  Монстр, в самом деле был не ниже восьми футов.  Несмотря на отвислое брюхо, складки жира, свисавшие с ног и рук, огромное тело производило впечатление сильного и стремительного.

 Под жиром перекатывалась мускулатура, которой мог бы позавидовать и бык.

Двуглавый был бос и обнажен, если не считать набедренной повязки, столь короткой и куцей, что она почти тонула в валиках отталкивающей плоти.

На жирной груди великана висели в ряд несколько высушенных человеческих рук. К поясу были привешены черепа, и берцовые кости.

В одной руке иаджудж держал выкованный специально для него кривой меч. В любых других руках это оружие показалось бы двуручником. Двуглавый обращался с ним, будто с легким малым мечом.  Вторая рука сжимала щит. Видимо, сколь бы ни был самоуверен гигант, он все же решил, что защита ему не помешает. Эта мысль странно успокоила Конрада.

Он спешился. Двуглавый все еще стоял, повернувшись к нему спиной.

Конрад почему-то думал, что заговорит, или зарычит, уродливое переднее лицо.

 Но точеные губы красивого лица открылись, и полился мелодичный, музыкальный голос, столь приятный, что Даннаец опешил.

Речь лилась, подобно звону серебряных колокольчиков.

Конрад обернулся к Сарошу.

_ Что он говорит?

-Обещает убить тебя, содрать с тебя кожу и сделать из нее новую повязку. Говорит, что он высосет мозг из твоих костей.

Конрад хотел придумать какой-то дерзкий и остроумный ответ. Перебранки перед боем были старой традицией. Но на ум  ничего не шло.

- Назови его что ли земляным червем. – сказал он Сарошу и тот рассмеялся, а потом разразился длинной речью, длиннее любого земляного червя в сотню раз.

Видимо Сарош неплохо владел речью иаджуджей, потому что выслушав его, Двуликий взревел своим зверообразным ртом и развернулся к Конраду.

- В общем, он обещает раздавить тебя, как жука. – перевел Сарош, но это уже не требовалось.

Иаджудж начал двигаться вперед. Время слов кончилось.

Люди Конрада и иадуджи отступали назад, освобождая больше места для поединка.

Конрад потуже обмотал запястье ремнем. Он ждал, когда противник нанесет первый удар. В груди все сильнее разгорался огонь гнева. И радости. Жестокий восторг сражения. Конрад улыбнулся. Эта его улыбка разозлила чудовище едва ли не сильнее замысловатой брани Сароша.

Гигант бросился вперед, издавая утробное рычание. Он был уже близко. В ноздри Конраду ударила вонь немытого тела и разлагающейся мертвечины, которой Двуглавый был обвешан.

Взмыл вверх огромный клинок. Конрад отбил его щитом, подставив щит не жестко, а скользящим движением, отбросил оружие врага в сторону и бешено рубанул топором поперек жирного брюха гиганта.

В развале раны появилась желтая масса жира, потекла кровь. Но до внутренностей Конрад не достал даже близко. От боли и неожиданности Двуглавый на миг потерял равновесие, сделал неловкий шаг назад, Конрад прыгнул, занося топор для следующего удара, но этот удар уже иаджудж отразил своим щитом, и в то же мгновение мир Конрада сжался до вспышки невыносимой боли. Кривой меч врага зацепил его. Иаджудж метил в голову, но в последнее мгновение тренированное тело Конрада само подалось в сторону и удар, который, несомненно, раскроил бы ему череп, упал на плечо. Рука тут со щитом тут же повисла безвольной плетью. Но боль не остановила Даннайца. Он рубанул под щит, и слоноподобное бедро Двуглавого окрасилось кровью.

Страшный удар щитом отбросил Конрада назад, он покатился по земле, глотая пыль и хлынувшую из разбитого носа и рта кровь. Иаджудж прыгнул следом, Конрад прямо с земли  ударил топором в огромную стопу, между пальцами.

Он разрубил тонкие кости ступни, топор вошел в каменистую землю.

Иаджудж упал. Если бы Конрад не успел, бросив оружие, откатиться в сторону, туша врага придавила бы его земле, и бой закончился в пользу поединщика Нэтока. Но Конрад откатился в сторону и сумел встать раньше врага. На ходу он освободился от бесполезного теперь щита. Мир казалось, состоял из боли, крови и грязи. Но дух его не был поколеблен. На земле сейчас был Двуглавый, а не Конрад де Фер.

- Солнце и Сталь! – Конрад не выкрикнул, а скорее шепнул боевой клич своего Ордена. Его топор опустился еще раз. Иаджудж успел подставить щит, а его меч обрушился на бок Конрада, пробивая панцирь, ломая ребра.

От смерти Даннаей спасся только тем, что отскочил в сторону.

Двуглавый поднялся. Это далось ему нелегко, с его весом, и его изувеченной ногой, но Конрад, слишком потрясенный новой раной, не мог пошевелиться, судорожно хватая воздух ртом. Он словно тонул на суше.

Дыхание вернулось к нему вместе со способностью двигаться. Он отразил удар Двуглавого своим топором, снова уводя меч в сторону. Но как-то развить этот успех уже не мог. Следующий удар гиганта он уже принял на само топорище.

Казалось еще два-три  удара и Конрад падет под этими ударами, каждый из которых мог бы обезглавить быка.

Но иаджудж тоже страдал от ран и потери крови. Он не мог толком опираться на одну ногу, балансируя на пятке.

Конрад дождался очередной атаки Двуглавого. Тот не спешил сейчас наносить размашистые рубящие удары. Мощный колющий удар ушел мимо, иаджудж на мгновение раскрылся во время своей атаки, и Конрад ударом топора раздробил голень великана.

Тот тяжело рухнул, погребая Даннайца под горой зловонной плоти.

Сломанные кости Конрада отозвались страшной болью, он на миг потерял сознание. Но тут же выплыл из черного омута беспамятства. Иаджудж навалился на него своей тушей, придавил ноги,  лишив возможности двигаться, но и сам был почти без чувств и только тяжело дышал и хрипло рычал, поводя двуликой головой. Конрад поднялся на локте, сел. И ударил по безразмерному боку. Снова жир, снова кровь, снова животный рев. Еще удар. Кости чудовища были столь глубоко погребены под слоями сала и мышц, что даже топор не мог добраться до ребер.

Вне себя от боли, гигант откатился в сторону, освободив Конрада. Тот начал подниматься. Кривой меч вонзился ему в бедро, рассекая мышцы, добравшись почти до кости.

Двуглавый заверещал, почуяв кровь. Он не мог встать на искалеченную ногу, но зато у него были обе руки и он по-прежнему владел и щитом и мечом.

Конрад хромая бросился вперед.

В суматохе схватки топор в его руке перевернулся, несмотря на ремень, и удар, который должен был раскроить двуликую голову до подбородка, пришелся плашмя. Сила удара была такова, что оба глаза уродливого лица закатились, и казалось, Двуглавый должен был свалиться без чувств, но каким-то немыслимым образом красивое лицо взяло контроль над телом на себя. Гигант двигался как-то неестественно, словно марионетка в руках слепого кукольника. В самом деле, красивое лицо не видело врага и посылало отчаянные приказы истекающему кровью телу – рубить, рубить, рубить!

 На стенах города застыли сейчас в напряженном ожидании тысячи людей. Иаджуджи до того поддерживавшие своего бойца истошным воем, молчали.

Раздался звонкий голос Нэтока. Он что-то кричал своему бойцу.

Двуглавый пополз вперед, на Конрада. Руки тащили за собой тяжелое тело и бесполезную ногу. Зрелище было похоже на то, будто на мелководье плещется кит. Конрад попятился. Кривой меч неутомимо рубил воздух. Зверообразное лицо открыло глаза, рычало, ревело и скалило острые зубы. Красивое лицо своим мелодичным голосом отдавало какие-то приказы, а может быть молилось.

Нэток запел.

Иаджужди начали бить в щиты и что-то выкрикивать.

Конрад шагнул вперед.

Он  увернулся от взмаха меча, и что было сил, рубанул топором по зверообразному лицу. В воздух взвились клочья плоти, обломки костей и зубов. Красивое лицо завопило на невыносимо высокой ноге. Меч иаджуджа ударил Конрада в живот. В этот раз панцирь выдержал, но Конрад все равно не устоял на ногах. В какое-то безумное мгновение они стояли на коленях друг напротив друга, слишком израненные, что бы продолжать драться. На Конрада смотрело уродливое лицо, точнее то, что от него осталось. Он снес монстру нижнюю челюсть и изуродовал верхнюю, отрубил нос и выбил один глаз. 

Конрад захотел поднять топор и не смог. Иаджудж придавил его своей рукой.

Сейчас эта туша навалится на него, и раздавит в объятиях. Конрад рванулся назад. Иаджудж  вцепился в древко оружия и  потянул на себя. Бороться с ним было все равно, что бороться с конем-тяжеловозом. Конрад что было сил упирался в землю, но раненая нога и сломанные ребра не давали ему никаких шансов.

Тут раздался отвратительный хруст, и шея Двуглавого начала поворачиваться, красивое лицо возникло перед затуманенным взглядом Конрада.

И тут лопнул ремень.

Конрад отлетел на несколько шагов назад. Встать казалось почти невозможной задачей. Но он встал.

На земле лежал его щит. Конрад поднял его за ремень здоровой рукой. Раскрутил над головой и бросил в повернувшееся к нему прекрасное лицо великана. В воздух взмыл меч, отбить этот удар, разрубленные доски щита упали на залитую кровью землю. Но Конрад уже навис над гигантом с обнаженным кинжалом в руке. Он вонзил кинжал в шею твари, с наслаждением провернул клинок в ране и рванул на себя.

Кровь и кровавая пена хлынули из перерезанной глотки настоящим фонтаном, который окропил лицо, грудь и руки Данннайца.

Но иаджудж не умер. Какая-то невероятная судорога исказила огромное тело, по нему пробежала кровавая борозда, которая на глазах расширялась и становилась все больше.

Конрад оторопело смотрел, не понимая, что происходит. Кровь лилась ручьями, алая,

В противоестественной пародии на роды из развалившегося на части Двуглавого поднялся вдруг тонкий и стремительный силуэт. У существа были костлявые руки и ноги, а голова его была лишенной челюсти звериной головой. Тварь, в которой не было уже ничего общего с человеком, прыгнула, занося для удара поднятый ей топор Конрада.

Даннаец поскользнулся на крови и упал, уже не веря в возможность подняться.

Тварь была рядом, над ним, топор занесен для смертельного удара.

Он лягнул ее в живот и перебросил через себя, на каменистую землю.

 При падении существо выронило топор и жалобно заскулило. У него не было кожи, любое прикосновение причиняло ему боль.  Конрад навалился на эту богохульную мерзость, нанося удар за ударом своим кинжалом. Тварь рвала его лицо, руки и ноги твердыми как камень когтями. Наконец существо дернулось в последний раз и затихло.

Конрад повалился рядом. Жизнь утекала из него вместе с кровью из множества ран. Конрад поднял глаза к небу и солнечный диск, будто подмигнул ему. А потом все стало тонуть, исчезать, утекать от него.

Усилием воли вернув себя в сознание, Конрад увидел, как к поверженному гиганту, растолкав своих верных слуг выбежал Нэток. Покрывало пророка спало, открыв неземную красоту его лица. Рот Нэтока был перекошен в крике гнева и боли.

Вулфер подхватил теряющего сознание генерала и потащил его назад, к стене щитов Сынов Солнца.

- Солнце и Сталь. – шепнул Конрад, прежде чем мир поглотила тьма.

Глава 22.

Пока ты спал.

Конрад был без сознания так долго, что уже никто не верил, что он выживет. Бесчисленные раны и переломы превратили его тело в сплошной сгусток боли.  Иногда Даннаец на считанные минуты приходил в себя, тогда сидевшие у кровати братья старались как можно быстрее напоить его и дать лекарства. Но большую часть времени он плавал в океане бреда, страдания и время от времени сгущавшаяся тьма хотела проглотить его.

В этой теме пели и шептали те же голоса, что в предгорьях Пустоши.

Лучшие лекари Ирама прилагали все усилия, что бы спасти жизнь героя. Его раны промыли и зашили, кости вправили и где можно забили в лубки. Но потом все равно некоторые из ран воспалились, из них тек гной, поговаривали уже о том, что бы отрезать ногу. Но посовещавшись, лекари решили, что такой операции измученное тело не перенесет и Конрад был вверен судьбе.

Но через три недели случилось то, что многие сочли чудом.

Даннаец совершенно очнулся, лихорадка стала спадать, воспаление отступало, не перейдя в настоящую гангрену. Конрад был так слаб, что не мог даже поднять руку, но все равно попытался приподняться на локте.

- Нэток. – было его первое слово.

- Мертв. – ответил Гвидо де Лион. Все те дни, которые Конрад провел между жизнью и смертью, капитан неотлучно просидел у его ложа, даже спал в той же комнате, несмотря на запахи болезни.

- Как мертв? – голос Конрада был похож на шелест сухих листьев.

- Когда ты сразил его поединщика, Нэток словно с ума сошел. Потом пленные рассказали нам, в чем дело. Двуглавый – это были его дети, его сыновья-близнецы. Их было трое.  Они родились полумертвыми, и выросли калеками, не могли ни ходить, ни тем более драться, долгие годы он скрывал их в какой-то дальней пещере, носил туда еду. Когда он пропал в пустыне, двое убили и сожрали третьего, это все сказки, про близнеца, проглоченного в утробе. Той утробой была нора в земле, где они дождались его возвращения. Он каким-то образом сплавил плоть и разум, и в результате получилось то чудовище, которое одолел. Нэток многих убил тогда своим серпом, но ты не ошибся, он перестал быть неуязвимым. Сарош проткнул его копьем насквозь. Нэток завопил так, что казалось, рухнут стены. Иаджудж вокруг бились в падучей, он уже не мог послать им ярость, только боль и отчаяние. Нэток умирал потом пять дней. Эти пять дней… их даже описать невозможно, что творилось. Иаджудж то кидались на нас, то пожирали друг друга, то замирали в оцепенении. Пока, наконец, какой-то отчаянный самудиец не прикончил бывшего бога. Его голову самудийцы выставили на копье. После этого иаджудж как-то утратили интерес к войне, и их войско начало рассыпаться, превратилось в беспорядочную толпу. Имадийцы понемногу вытесняют их на юг. Без Нэтока это просто кучки грязных оборванцев. Впереди еще много битв, уж слишком иаджудж много. Но война выиграна. Батахир вернулся с севера, он подавили бунт сатрапов, и сейчас ушел дальше, выбивать иаджудж обратно за пределы Ирама. Это уже не наша война, брат.

- Прекрасные новости. – сказал Конрад и через несколько мгновений уснул.

Он проспал почти половину суток, а когда снова очнулся, то выглядел уже намного бодрее. Он открыл глаза.

- Мой железный рыцарь. – в глазах Эсме стояли слезы. – Мой железный рыцарь… я поклялась, что если ты умрешь, то я пойду за тобой.

- Я освобождаю тебя от этой клятвы. Я все еще могу умереть.

- Но зачем мне жить без тебя?

Эсме разрыдалась.

- Ты заставил Эсме плакать. – сказала она, давясь слезами. – Негодяй, и ничего больше.

В последних словах уже  зазвучала ее привычная насмешливость.

- Я все еще могу умереть.

- Только попробуй! Убью тотчас же!

Эсме рассмеялась. Конрад тоже засмеялся бы, но смех причинял ему боль из-за сломанных костей.

- Моя огненная принцесса. 

Их пальцы сплелись.

- Мне кажется, или, полежав при смерти, ты начинаешь говорить как все влюбленные? – осведомилась Эсме, вскинув голову. В заплаканных глазах был тот самый огонь, который разжег любовь в его собственном, прежде пустом и холодном сердце. – Скоро начнешь сравнивать мои волосы с покрывалом ночи, а мои губы с гранатом?

- Вообще-то я думал о персике.

Эсме крепко сжала его бессильную руку.

- Не умирай теперь, мой железный рыцарь. Только не сейчас, когда все ужасы позади.

Конрад с огромным трудом притянул  руку Эсме к губам и поцеловал ее. Некоторое время они молчали.

- Ты, наверное, хочешь узнать, что случилось, пока ты спал? – совершенно будничным тоном спросила Эсме.

- Да. Кажется, все самое удивительно случается без меня.

Рассказ ее был долгим и временами Эсме отвлекалась от своего повествования, что бы в очередной раз выпалить пылкие признания в вечной любви вперемешку с колкостями и остротами.

Потянулись дни выздоровления. Как только врачи сказали, что Даннайцу лучше, и он уже готов принимать гостей, к его покоям выстроилась настоящая очередь. Конрад попросил перенести его в более просторное и светлое помещение, в котором не стояло бы тяжелого запаха болезни. Он поразительно быстро набирал силы, вскоре начал ходить, хоть и опираясь на трость.

У него побывали Хайдар, сам только что выздоровевший после ранения, Ильдерим,  чья любезность казалась как будто неподдельной, все его боевые товарищи, и Сыны Солнца и имадийцы.

Сарош был повышен до командира пяти тысяч всадников и получил в управление целую сатрапию на юге. Это была столько же награда, сколь и укрепление границ.

 Хлод со своим небольшим отрядом, в самом деле, пережил осаду в горной крепости, и когда иаджудж покатились обратно на юг, с боями прорвался к столице.

Рыцари,  оба чудом вырвавшиеся из пасти смерти тепло поприветствовали друг друга.

 Один за другим шли какие-то знатные люди, которых Конрад даже не мог запомнить по именам. Подарки сыпались на него как из рога изобилия. В основном дарили доспехи и оружие, прекрасной работы и отделки, дарили коней и упряжь, колесницы и одеяния.

 Наконец Конраду стало казаться, что он уже целую армию может вооружить клинками из змеиной стали, облачить ее в наборные доспехи и на каждого воина накинуть шелковый плащ. Но дарили от души, и вещи были просто превосходными.

Лишь Хайдар не преподнес Даннайцу ничего, сказав, что Конрад получит все, о чем попросит.

Но Конрад не знал, согласится ли Хайдар на его просьбу, или слова «все, о чем попросишь» были ритуальной вежливостью.

Ему не нужно было ничего, кроме Эсме.

То, что Хайдар сквозь пальцы смотрит на любовные похождения принцессы, не значило, что он готов отдать ее чужеземцу и иноверцу. Но с другой стороны Эсме была одной из четырнадцати детей короля, никак не могла претендовать на трон и уступить ее надо было не оборванцу с дороги, а герою, спасшему Ирам от воплощенного Пса Хаоса.

Но сначала надо было узнать, что вообще думает об их будущем Эсме.

- Выйти за тебя? – усмехнулась она. – Это как, вручить тебе плеть, которой ты будешь меня учить почтительности, родить пяток детей, растолстеть и разучиться сидеть в седле? Конечно, я согласна! – она поцеловала Конрада и тут же по своей привычке укусила за губу.

- Толстеть не обязательно. -  проворчал Конрад. – А вот плеть мне пригодится!

- Не обязательно ждать свадьбы. – Эсме игриво куснула Конрада за ухо. – Для этого свадьба совсем не обязательна.

Это было поначалу странно, любить ее, когда под стенами не горланят свои звериные мотивы сто тысяч иаджудж, когда смерть не стоит в изголовье их ложа с занесенным мечом. Но вскоре Конрад понял, что ему это нравится. И тут Эсме нетерпеливо дернулась под ним.

- Мечтаешь о плети? – спросила она, запуская ногти в его спину.

Конрад застонал, и вошел в нее грубее и глубже.

Как это хорошо – быть живым.

Им всегда было о чем говорить. Их разделяла целая пропасть, они были из разных миров.

Эсме жадно впитывала мрачные, кровавые истории о погруженном в дожди и туман пограничном крае, где возмужал Конрад.

Сама она бесконечно могла говорить о родной Зихии, о ее горах, что достают до неба, о густых лесах, в которых живут свирепые вепри, на которых Эсме так любила охотиться.  О мраморных городах, зажатых на узкой прибрежной полосе между теплым благодатным морем и твердынями гор. Эсме выросла там, в диких скачках по нагорьям, в переходах по узким тропинкам над бездной, в стране, которая с ее слов напоминала рай.

Конраду казалось, что он видел сочные  горные луга, казалось, будто он уже стоял под крышей мира.

- Я уже люблю твою страну, ведь оттуда ты.

- О, я не единственное, на что стоит посмотреть в Зихии.

И все же и сейчас их будущее было не безоблачным.

- Хайдар легко отдаст меня, Конрад. Но он не захочет отдавать тебе Зихию. А я это ключ к Зихии.

- Что же нам делать? Я Сын Солнца, хоть и не самый лучший, а ты принцесса Ирама. Как обойти это?

- Если будет нужно, я оставлю Зихию что бы быть с тобой. А ты? Ты можешь снять солярий, что бы стать моим мужем?

- Ты хочешь, что бы я прошел сквозь Пламя?

- Я не слишком религиозна. Пламя нам принесли имадийские ваджи, которые шли за имадийскими лучниками. Мы зихи, поклонялись небу и грому в храмах, что до сих пор сохранились высоко в горах. Но Зихия принадлежит сейчас Порогу Счастья. Мне все равно, какому богу будет молиться мой муж. Зихам все равно, если мой муж будет солнцепоклонникам, когда рядом нет ваджи, они все так же приносят хлеб, вино и фрукты на горные вершины.

- Но не все равно Порогу Счастья. – закончил за нее Конрад.

- Да. – Эсме провела рукой по его груди, зацепив ногтем цепь солярного амулета. – Ты сможешь снять это для меня?

- До Пустоши, наверное, смог бы. Но после… нет, это мое. Мою веру не принесли не копьях чужестранцы. Я сам склонил колени перед солнечным диском. Я могу перестать быть Сыном Солнца, все будут этому только рады. Но не проси меня пройти сквозь Пламя!

Вопреки его ожиданиями, Эсме не вскинулась, как ужаленная оводом лошадь.

- Мне больно это слышать. Но это ты. Если бы ты ответил иначе, ты не был бы моим железным рыцарем.

- Обойдемся без свадьбы. Люди поймут, а боги простят. Я не могу снять солнечный диск, а зихом я быть смогу.

- О, из тебя выйдет отличный зих! Как только перестанешь валиться с лошади, как куль с мукой…

- Нет, мне положительно нужна плеть! – Конрад сопроводил свои слова звонким шлепком.

- Как куль с мукой! – упрямо повторила Эсме, выгибая спину.

И все же настал день, когда они, скрепя сердце, предстали перед Хайдаром.

Король долго смотрел на коленопреклоненных влюбленных.

И ворчливым тоном, лишенным всяких привычных оборотов высокой речи сказал, наконец.

- Верховный я ваджи или нет? Стоило вам так долго страдать? Сам поженю вас, тебе, Даннаец не придется менять свою веру, но ты присягнешь мне как мой вассал. Только не заводите слишком много детей, а то в старости будете заниматься улаживанием склок между ними, а не охотится утром с соколом и читать по вечерам Откровение, как подобает человеку, чье лето жизни миновало! Идите, и пусть Пламя освещает ваш путь.

Конрад написал Бодуэну письмо, в котором просил снять с него звание и писал, что хочет уйти из Ордена. Этой новости странным образом не обрадовался даже Гвидо, который прежде ни о чем другом и не мечтал. Вообще последнее время де Лион был, как никогда мрачен и задумчив. Он получал много писем, которые читал, иногда не показывая никому, а иногда только Хлоду, и сжигал их сразу же после прочтения.

С юга вернулся Батахир. С востока прибыл Ильдерим.

Страна залечивала раны. Ужасы нашествия были еще свежи в памяти, но поля засевались, сады плодоносили, разрушенные строения возводились заново. При дворе активно обсуждали будущее восстановление и укрепление Львиного Сердца, возведение по южной границе новой крепостной линии, переселение туда самых воинственных и диких кочевых племен с Севера.

Так же было объявлено о грядущей свадьбе принцессы Эсме и чужестранца Конрада-Кахрамана.
Глава 22.

Змеиное гнездо.

Принц Батахир, коренастый черноволосый мужчина лет тридцати,  со смуглым скуластым лицом и заплетенными в косы длинными волосами, в окружении своих верных телохранителей, набранных им среди воинов степных кланов, шел через улицы Сияющего Ирама. Жажда развлечений завела Батахира в самый грязный и опасный уголок города. Принадлежавшие некогда клану ремесленников-пелеров, дома эти опустели после того, как пелеров изгнали из города. Потом в них время от времени расквартировывали степняков, но с годами квартал все больше приходил в упадок и наконец превратился в прибежище всякого отребья. Тут всегда можно было напиться запрещенного вина, найти шлюху любого пола, покурить кальян с черным зельем, привозимым из Пустоши, купить многие вещи, о существовании которых добропорядочному горожанину не стоило даже знать.

Во время войны квартал сильно опустел, часть беззаконных людей бежала, часть погибла, но сейчас все возвращалось на круги своя. Так же в домах гиблого квартала нашли себе прибежище многие беженцы из разрушенных иаджудж деревень.

К Батахиру бросилась какая-то женщина в рубище. Принц брезгливо подался назад, его стражники схватились за рукояти мечей. Но нищенка упала ниц, лишь чуть прихватив пальцами полу просторного степного одеяния принца. Этого уже было достаточно, что бы принц отрубил ей руку, но Батахир был чужд ненужной жестокости. Он потянулся к кошелю. Пророк проповедовал быть милосердным и одаривать нищих. Иногда приятно быть добрым.

- Ваше высочество. – выдохнула женщина. – Ваше высочество!

- Ты знаешь, кто я? – удивился Батахир. – Я могу знать тебя?

- Я была всего лишь служанкой во дворце в Львином Сердце. Я смогла выжить, когда крепость пала.

- Твое счастье. Мне не нужны более слуги. Я дам тебе денег, купи себе новую одежду и найди работу.

- Я не милостыню хочу просить. У меня есть кое-что для вас.

- Вот как! – удивился Батахир.

- Прошу вас, пройдемте со мной, ваше высочество, я покажу вам нечто ужасное.

Батахир заподозрил коварную ловушку. От Ильдерима можно всего ожидать. Батахир ненавидел брата и почти не скрывал этого.

- Меня не так легко напугать, женщина. Я подозреваю в тебе обманщицу и возможно ты замышляешь против меня. Приказать моим людям отрубить тебе руку?

- Ваше высочество! – женщина отпустила его одежду и распростерлась в грязи. – Ваше высочество, умоляю, выслушайте меня! Я покажу вам что-то, от чего вы содрогнетесь.

Сошла с ума от пережитых ужасов – решил Батахир и выбранил себя за мягкосердечие.

- Мой ребенок! – выкрикнула женщина и Батахир вздрогнул. – Мой сын. Мой сын, он ваш племянник, сын вашего брата принца Ильдерима!

Батахир рассмеялся.

- Братец известен блудливостью, а семье не нужен еще один ублюдок, даже если ты и не врешь. 

- Но мой сын! Мой сын он… он чудовище!

Батахир ухватил женщину за одежду и заставил подняться на ноги.

- А ну говори тише, безумная! Что за чудовище ты родила от моего брата?

Через некоторое время, стоя под низкой прокопченной крышей, Батахир с отвращением наблюдал за змеиным хвостом, который торчал из груды тряпья, служивших пеленками для ублюдка.

Руки и ноги у существа были как будто в порядке, но кожа местами напоминала чешую. Лицо было бы обычным лицом младенца, но у младенцев не бывает таких зубов. А хвост мог бы принадлежать и пустынной гадюке.

Батахир от отвращения сплюнул в сторону и несколько раз пробормотал первые строчки молитвы, что должна была отогнать Зло.

- Но женщина, во имя Пророка и Очищающего Пламени, как ты докажешь, что это ребенок моего брата, а тебя не изнасиловали иаджудж, когда ворвались в Львиное Сердце?

- Я знаю некоторые особые приметы вашего брата. Их никто не может знать, кроме тех, кто видел его обнаженным.

- И что же это за приметы? – Батахир был само внимание. Под густыми усами принца играла на губах одновременно злая и довольная улыбка.

И женщина начала свой рассказ.

Когда она закончила его, Батахир велел двум своим стражникам стеречь ее и ребенка как зеницу ока, а сам помчался во дворец, с недостойной принца крови прытью перепрыгивая через лужи и кучи навоза.

Воины-рабы впустили принца во дворец, и Батахир так же бегом, боясь промедлить хоть минуту, устремился к королевским покоям.

И опоздал.

Поперек коридора лежал стражник-зих, у него было перерезано от уха до уха горло.

Батахир как принц имел право входить во дворец с оружием. Он обнажил свой кривой меч, и ворвался в комнату отца.

Ильдерим с окровавленным мечом в руке навис над бесчувственным телом Хайдара. Вокруг все было в брызгах крови, и лежали несколько трупов. Окровавленный Конрад де Фер закрывал своим телом Эсме.

Люди в комнате были убиты странным образом. У кого-то сломана шея, у кого-то разбита голова.

Очевидно, Ильдерим решил осуществить убийство короля не вовремя, попав на то время, когда у него в гостях находилась Эсме и будущий зять-иноверец.

- Ты вовремя брат! – воскликнул Ильдерим. – Проклятый чужестранец оказался подосланным убийцей! Все это время он только подбирался к отцу…

- Но почему-то отец убит мечом, тогда как твоим людям ломали шеи и пробивали головы столиком. – бросил Батахир. – Скверная история, брат мой. Или ты не мой брат, и настоящий Ильдерим давно уже сгинул в Нижнем Мире?

- О… ты знаешь, Батахир. Я ведь и сам не знал долгое время… молился Пламени и слушал ваджи. Вот только почему-то меня всегда тянуло к тьме… Иаджудж казались мне достойными восхищения. Эребийские имена гремели у меня в ушах… Когда я узнал? Наверное, когда умер Нэток! Ну что же, оставим все как есть. Чужестранец убил нашего божественного отца. Эта страна достаточно велика, что бы вместить двух королей. Забирай все к северу от столицы, а мне отойдет все, что к югу. Меня отчего-то все время тянет на юг…

Батахир вглядываясь в лицо существа, которое считал своим братом, видел, что Ильдерим не столько коварный и расчетливый заговорщик, сколько безумец, а возможно и вовсе – марионетка, которая пока еще не знает о существовании нитей.

- Не бывать такой сделке, иаджудж! – сказал Батахир и занес меч для удара.

Ильдерим завизжал, это был визг подобный визгу атакующих иаджудж. Но было в нем и что-то от змеиного шипения.

Меч зазвенел о меч. Вопль Ильдерима привлек внимание стражи, но он же дал сигнал его верным людям, которыми он несколько лет наполнял королевские покои. Вскоре весь дворец был охвачен сражением.

Никто из принцев не мог взять верх. Ильдерим казался быстрее и атаковал с отчаянной отвагой, но Батахир жизнь провел в войнах и меч давно уже был будто продолжением его руки.

Конрад с трудом поднял голову. Кровь лилась из раны на голове, из раны в боку, из раны в руке. Но он был жив еще.

Эсме!!! Конрад коснулся рукой окровавленной шеи Эсме. Пульс бился, слабо но бился.

Даннаец увидел, как дрались Ильдерим и Батахир. Он практически не знал Батахира, но раз тот вступил в бой с перевертышем, значит, он сам не участвует в заговоре! Конрад поднял кинжал одного из убитых им заговорщиков. Сражаясь, Ильдерим и Батахир кружили по комнате. Конрад метнул кинжал в спину принца-иаджуджа. Лезвие отскочило от надетой под одежду кольчуги, но в тот же миг Батахир нанес удар, отсекая вооруженную руку своего фальшивого брата.

Застонав от боли, Конрад взвалил на плечи бесчувственную Эсме.

Следующие три дня погрузились для него в сплошной кошмар. Он сумел добежать до казарм, где располагались остатки его отряда. Город постепенно охватывал пожар междоусобной войны.

Зихи верные Эсме дрались с людьми Ильдерима. Где находился сам подменный принц, не знал никто. Батахир должен был убить его, но кто знает, что случилось после того, как Конрад покинул королевские покои?

Дворцовая стража почти полностью пала в разгоревшемся сражении. Ильдерим предусмотрел все. Его люди были везде. Его люди, и его иаджудж. Когда война с пустынниками была уже на излете, он оставил в живых не меньше сотни пленных стервятников. Теперь это были его верные псы.

Но что случилось  с самим Ильдеримом было не ясно.

Теперь все, от удаления верного Сароша и замены зихов на эромов складывалось в одну картину. Хайдар стал слишком благодушен, слишком много пил, слишком уверовал в свою великую судьбу и слишком увлекся стравливанием своих наследников между собой, забыв, что первое препятствие на пути к трону – он сам.

И  хотя он оставался львом, но этот лев дал перехитрить себя шакалу.

Столица была охвачена боями, пожарами и паникой.

Никто не знал, у кого сейчас власть и на чьей стороне правда.

Ваджи разделились между собой, одни старались поднять правоверных против принца-иаджуджа, другие проповедовали против братоубийцы Батахира.

Но весть о том, что короля убил Кахраман-Конрад разлетелась сразу же. Даннаец не смел и показаться на улице, его тотчас разорвала бы толпа. Люди легко верят в то, что им проще верить. Во всем виновен чужестранец! Это он убил доброго короля, это он совратил принцессу, это он стравил между собой сыновей Хайдара. А то, что еще недавно его почитали как спасителя страны, казалось неким дурным сном.
Глава 23.

Зихия.

Эсме пришла в себя через несколько часов. Ее раны были не опасны для жизни, но Конрад сполна испытал те же душевные муки, которые пережила она, когда он лежал при смерти.

Вместе с Сынами Солнца Конрад и Эсме ночью сумели вырваться из города, который все больше охватывало безумие.

Они неслись на Запад.

В благословенную Зихию.

Только-только начавшая приходить в себя страна стремительно разваливалась. Закон был забыт. Дороги наводнили дезертиры, бывшие бозуги, озверевшие от отчаяния селяне, тоже взявшиеся за оружие. Они грабили, убивали и надругались над каждым встречным. Приходилось пробиваться с боями или идти безлюдными землями.

Отряд Конрада пробирался козьими тропами, темными урочищами, узкими ущельями.

Значит, нам суждено любить друг друга только среди безумия войны – шепнул Конрад, целуя Эсме. – Эсме, его огненная принцесса. Что теперь будет с ними, когда он не Конрад-Кахраман, а Конрад – Кралкатили, Конрад-Цареубийца, самый ненавистный человек к Востоку от Алого Моря?

Наступала зима.

Конрад думал, что небо в Зихии голубое, а оно стало серым.

Он думал, что вода в Алом Море розовая, а она оказалась черной.

С моря неслись промозглые ветры, с гор наступали туманы.

Один из его людей, храбрый рыцарь, выживший в кровавых сечах у Львиного Сердца и Сияющего Ирама, сорвался в пропасть и погиб на дне ущелья.

Так Зихия взяла с них плату кровью за дерзость.

Горы поднимались до самых облаков и, теряя друг друга люди брели в молочном тумане, не видя перед собой дальше, чем на десяток футов.

Но все же это была Зихия, родная земля Эсме.

И эта земля пропустила их, она укрыла их пологом лесов от погони, она накормила их мясом вепрей, напоила сладкой водой из ручьев. Зихия давала им укрываться в пещерах своих гор.

Они успели до того, как на перевалах лег снег.

До весны Зихия теперь защищена от вторжений со стороны рушащегося Порога Счастья.

Ни воинство Ильдерима, которого по-прежнему никто не видел, но приказы которого исполняли его эромы, ни шайки мародеров, ни каратели Батахира не перейдут горы.

Но как может он, Кралкатили оставаться в Зихии, обрекая эту страну на удар имадийцев, которые придут весной?

Теперь я не смогу стать зихом. – говорил Конрад, сжимая Эсме в объятиях. - Но мы все еще можем быть вместе. Ты станешь васканкой. Мне все равно, какую веру будет исповедовать моя жена. Только останься со мной, моя огненная принцесса. На Исола Темпеста тоже есть горы и белый мрамор.

Эсме прижималась к нему так сильно, будто хотела срастись с Конрадом в одно существо, подобно детям Нэтока.

Корабль Сынов Солнца качался на волнах в опасной близости от прибрежных скал. Лодки переворачивались, их снова опрокидывали, вычерпывали воду, и отчаянно гребли к кораблю, который вот-вот сорвется с якоря.

Вот ушла первая лодка.

Вот вторая.

Последняя лодка, последние полмили. Потом Железные Острова, твердыни Сынов Солнца, которые укроют их от любого врага.

А весной, когда стихнут бури и вода снова станет розовой – Валтия. 

Конрад оттолкнулся от скользких камней и ухватил весло.

Они были на половине пути до корабля, когда Эсме внезапно встала в полный рост.

- Я смогу без Зихии. Зихия не сможет без меня. Прощай, мой железный рыцарь. – сказала она и прыгнула за борт.

Конрад взвыл от отчаяния и подался за ней.

Но семь человек навалились на него и прижали к дну лодки.

Они боролся как никогда в жизни, но Сыны Солнца были сильными людьми. Кажется, он плакал, но дождь и морская вода скрывали его слезы.

- Она же погибнет, погибнет!!! – Конрад даже не кричал, он ревел раненым зверем.

- Она плавает как рыба! – крикнул Гвидо де Лион, перекрикивая шум бушующего моря. – Она уже у самых камней! Вот она выбирается! С ней все в порядке, она жива!

- Пустите меня! Уходите без меня! Я останусь с ней! – рвался Конрад, но Сыны Солнца держали его крепко.

Они пришвартовались к кораблю. В Конраде что-то сломалось. Он покорно взошел на борт. Обернувшись на берега Зихии, он увидел тонкую фигуру на берегу, машущую кораблю рукой.

Конрад поднял руку. Это было тяжелее, чем поднять наковальню.

- Моя огненная принцесса. – прошептал он.

- Это ее выбор, ее путь. Она зих. Ты Сын Солнца.

- Уже нет.

- Все еще Сын Солнца. – Хлод положил руку на плечо Конрада.

- Неужели она никогда не любила меня?

Конрад обессиленно сполз вниз по борту корабля. Не было сил даже стоять.

- Глупец. – сказал Гвидо.- То, что она сделала, это от любви. За твоей головой охотится весь Ирам до последнего бозуга. Она любит тебя, Конрад, так, как только может любить женщина. Но она принцесса Зихии. Это ее земля, ее народ.

- Она не первая, кто выбрала долг. – сказал Хлод, садясь рядом с Конрадом. – Вы в чем-то слишком похожи, что бы быть по-настоящему счастливы.

- Но мы были счастливы! – Конрад запнулся. – Я и сейчас счастлив.

Он поднялся и еще раз помахал рукой в сторону берега, но сейчас увидел там только стену воды, за которой нельзя уже было различить ничего.

И Конраду показалось, что сейчас его сердце вырвется из груди и само поплывет к берегам Зихии, к Эсме, в его огненной принцессе. И сердце, в самом деле, рванулось, рванулось так, что отозвалось болью в каждой клеточке тела!

Конрад коснулся солнечного диска на груди.

- Я вернусь к тебе, моя огненная принцесса. Клянусь Солнцем и сталью. – шепнул Даннаец.

Корабль уносил его на Запад.

Конец.

 

 

 

 







Работы художника под ником Eshi


Читать далее
Подборка фэнтези


Читать далее
Письма на осенних листьях

Читать далее

Автор поста
Михаэль фон Барток {user-xf-profit}
Создан 20-01-2014, 09:50


467


0

Оцените пост
Нравится 0



Рандомный пост


  Нырнуть в портал!  

Популярное



ОММЕНТАРИИ






Добавление комментария


Наверх