Между явью и сном

Ночной экспресс. 
Ночь. Дождь. Вокзал. Почти безлюдная платформа. Две фигуры у вагона с надписью «Москва – Санкт-Петербург».  Всё в серых красках: небо с нависшими тучами, асфальт, блестящий от воды, ребристая обшивка поезда. И даже люди серые, словно в немом кино. 
На ней короткий легкий плащик цвета гальки, из-под которого выглядывали юбочка в чёрно-белую клетку и белые сапожки на изящном каблучке. И сама ночная пассажирка выглядела хрупкой и изящной, как фарфоровая статуэтка.  Её провожатый, напротив, своим видом напомнил утёс посреди океана. Широкоплечий и высокий в твидовом пальто тяжёлого свинцового оттенка, и черной шляпе с жесткими полями он выглядел надёжным и непоколебимым. 
Оба замерли, не шевелясь и  не произнося ни звука. Будто статуи. И лишь в глазах горела жизнь. Только они и сохранили цвет. Когда ты любишь ни к чему слова.  И так всё ясно. С полувзгляда. «Останься...» –  таял шепот в глубине его сапфирно-синих. В омуте её зеленых бился крик:  «Пойдём со мной. Пойдём же! Ну, пожалуйста, пойдем!» 
Вдруг кто-то оборвал безмолвный диалог, и оба отвели глаза. Медленным, почти что механическим, движением, он передал ей чемодан. И руки их соединились на мгновенье, и глаза вновь встретились, чтобы сказать «Прощай!»  
Она шагнула на подножку. Оглянулась. И тут ветер сдёрнул с шеи ленту шарфа. Ткань взметнулась в небо. Провожатый как раз вскинул руку, чтобы помахать, и одним точным броском поймал цветастый шёлк, удержал от падения в грязь. 
Она сидела у окна купе и рисовала пальчиком узоры на стекле.  А  дождевая дробь и перестук колёс сливались в монотонный убаюкивающий шум.  Он ехал за рулем, и стрелка на спидометре упорно приближалась к максимальному делению. И стук дождя по крыше гнал впёред. Вперёд и побыстрей. Иначе будет поздно. 
    На рассвете поезд прибыл к месту назначения. Она шагнула на платформу. Огляделась. И в толпе встречающих, наткнулась на знакомую фигуру и глаза того же цвета, что и небо в ясный день. 


Ты снишься мне... 
Ты снишься мне из ночи в ночь. И каждый раз приходишь в  новом облике. 
Вот я стою на берегу венецианского канала. Мимо гордо проплывают остроносые гондолы. Гондольеры в одинаковых костюмах улыбаются и притормаживают, словно приглашая прокатиться. Я знаю, что один из гондольеров – ты. Но кто же? Кто? Вон тот коренастый усатый брюнет? Или этот, долговязый загорелый парень? А может быть, статный красавец с лицом Аполлона? Или приземистый увалень с добрыми глазами и капитанской бородкой?  
Если ошибусь и сяду не к тебе – лодка развалиться под ногами – и я захлебнусь в жёлто-зеленой жидкости, густой и липкой, как патока... 
Но ничего подобного ещё ни разу не случалось. Пусть я не узнаю лицо, на котором помню каждую веснушку. Но как и прежде чувствую малейшие вибрации твоей души. И не важно, как ты выглядишь сегодня, главное, что сердца наши всегда будут стучать в унисон.   
Я сажусь на лавочку под пёстрым тентом и любуюсь тем, как ты гребешь. Весло лениво разгоняет блики на воде, а солнечные   зайчики пляшут в твоих глазах зеленовато-серых, как волна. Ты пытаешься что-то сказать, но слова заглушает веселая телефонная трель. 
Не открывая глаз, нашариваю под подушкой сотовый. 
- Алло...
- Привет, родная. Я приехал.     

 

Ключи и двери
Я остановилась у парадных дверей дома на холме. На первый взгляд вполне обычное строение. Двухэтажная деревянная дача с высоким крыльцом и мансардой. От некрашеного дерева пахнет свежей смолой. И  этот аромат прочно ассоциируется с Рождеством и Новым Годом. Праздничное настроение усиливают мохнатые снежные хлопья, неслышно оседающие на расчищенной дорожке. Снег тонкою полоской синтепона уже лёг на ступени, перила и крышу, и даже слегка припорошил носы моих ботинок. Поэтому перед тем, как войти в сени, я старательно отряхиваю обувь, а потом и вовсе разуваюсь.  Ноги в тёплых пушистых носках ступают по ковру совсем беззвучно. Нарушают тишину  лишь тиканье часов да стрекотание сверчка.  
Это может показаться странным, но внутри дом куда больше, чем снаружи. Это ведь не просто здание. А моё сердце, где комнаты, предназначенные для родных и близких, тесно связаны с тем, какое место тот или иной человек занимает в моей жизни.  И чем более любим и значим он, тем просторнее и светлей его «спальня», тем лучше обстановка в ней. Я осторожно прохожу мимо дверей, за которыми спят самые  любимые. Сон родных спокоен, безмятёжен. Я улыбаюсь. Сладких вам снов, дорогие мои! А завтра будет новый день, который обязательно принесёт что-то хорошее. 
Иду по коридору дальше. Мимо комнат отведенных для подруг. Они пока пустуют, но в целом готовы к приезду хозяек. Надеюсь, они себя ждать не заставят. 
Да и мне пора спешить. Сон скоро кончится, а я вновь не успею довершить то, что давно пора бы сделать. Останавливаюсь перед очередной дверью. Белая краска на ней облупилась, на дереве видны следы от топора. Она кажется такой хлипкой на вид, только дёрни посильнее и вылетит с косяком. Но в действительности эта  дверь в десятки, сотни раз прочнее несгораемого сейфа. А ведёт она тот уголок души, что предназначен для любимого мужчины, в перспективе  мужа. Но дверь в нашу супружескую спальню заперта. Это сделал вихрастый мальчишка, которого я полюбила много лет назад.  Он задвинул засов изнутри, а сам вылез через окно. А комната с тех пор пустует. Парней знакомых много. В каждом есть что-то хорошее. Только никто из них не заставляет сердце  биться чаще. Не возникает ощущения: вот он – мой человек, тот самый с кем хочу прожить всю жизнь. Все эти годы я ждала, когда же первый и единственный вернёт мне ключ. Но больше ждать не стану. У меня как у портье из хорошей гостиницы есть ключик, подходящий к любой комнате. Нахожу его в кармане, и дверь в комнате любимого распахивается. 
В нос ударяет запах пыли. Как здесь всё запущено! Да прежде чем селить кого-нибудь, надо как следует проветрить помещение и сделать там ремонт. А там глядишь новый жилец появится. А может быть и старый возвратиться. Впрочем, о заселении подумаем потом, а сейчас пришло время уборки. Я натянула резиновые перчатки и взяв в руки невесть откуда взявшуюся щётку и, напевая бодренький мотивчик, стала снимать паутину со стен.  И вдруг глаза мои закрыли чьи-то руки. Сильные и в тоже время нежные мужские руки, с длинными и тонкими, будто у пианиста пальцами. Тепло, которое от них исходит, невозможно не узнать. Добро пожаловать домой любимый!






Два стиха


Читать далее
Кукри

Читать далее
Готичный фотоарт Priscila Santos

Читать далее

Автор поста
Shmaksya {user-xf-profit}
Создан 5-10-2012, 20:26


409


11

Рандомный пост


  Нырнуть в портал!  

Популярное



ОММЕНТАРИИ






Добавление комментария


Наверх