У каждого человека есть свои предпочтения: кому-то нравиться алгебра, кому-то к душе языки и естествознание. Но есть люди, которые, несмотря на простоту душевную, любят такие простые и каждодневные вещи, что кажется, будто они еще в детстве сошли с ума. Но такие люди имеют доступ к счастью намного больший, чем остальные.

Она с детства любила гладить. С тех пор, как мама научила ее этому, она никогда не появлялась на улице с чем-то неглаженым. У нее не лежала душа ни к математике, ни к творчеству. Если ее просили решить задачу, она только могла ненароком прикинуть, какой будет ответ, но никогда она не попадала в точку. Если ее просили нарисовать картину, она, сделав два-три мазка, начинала думать о том, что у нее уже получилось. В школе ее дразнили дурочкой и "глаженкой", ведь выглядела ее одежда всегда безупречно.

Она вставала очень рано, взвешивая планы на сегодняшний день, она бралась за свой любимый утюг из семи, которые были у нее дома. Этот, шестой, достался ей от бабушки. На нем были всякие кованые цветы и иногда казалось, что и утюг то этот не для глажки вовсе. Остальные шесть утюгов были разного размера: от утюжка в пол-ладони до самого большого с локоть. И вот она, точно фея всяких утюжков, бралась за работу: вдохновленно, слегка петляя, вела правой рукой утюжок, а левой натягивала ткань. И что это значило в ее воображении - корабль в море или птицу в небе - пусть останется ее тайной. Она не хотела большего счастья, точнее, она не представляла себе большей услады, чем водить вот так по ткани своим инструментом, видеть, как та на глазах расправляется, светлеет. И вправду, может и не было для нее большей высоты?

С таким увлечением она, конечно же, не думала о своей будущем: ни о семье, ни о детях, ни о муже. Было раза два в ее жизни такое, что она вдруг задумывалась всерьез над этим, но она все равно не могла себя связать с каким-нибудь человеком - она боялась. Боялась своих слов, движений... Лишь там, за гладильным столом, она была тем, кем желала, с тем, кто ее всегда понимал. Но вот, однажды, и к ней постучалось в сердце это чувство, что иные называют любовью. Она увидела его - статного, с карими глазами, которые то ли смеялись, то ли передавали миру какую-то светлую, незримую грусть. Но больше ее впечатлили не глаза, как бывает с другими девушками, а то, что он неряшливо одевался. Она хотела, чтобы каждый сантиметр его ткани был идеальным, чтобы каждый сантиметр ткани почувствовал на себе заботу женских рук, мыла и утюгов.

Эта история без высоких проблем, без драмы и без горя. Она посмотрела на него, предварительно покраснев, он - на нее, понимая, что этот взгляд таит нечто большее, чем обычные людские взгляды из-под лба. Они взаимно влюбились, поженились и стали вместе жить. Она, как и прежде, исправно могла только гладить и стирать, вкладывая в это повседневное дело душу и сердце, свою любовь и все свои силы. А он вместо нее готовил (кстати, не хуже заправских поваров), зарабатывал деньги и они вместе воспитывали прекрасную дочь, которая была очень умна и начитана. И, пусть никто не даст мне соврать, чтоб они хоть раз в жизни ссорились из-за пустяков или из-за чего-то вообще!

Как говориться, и умерли они в один день (в смысле мать и отец, дочь то ведь еще жила долго и, впрочем, не столь хуже своих родителей). И кто теперь знает, что значит в мире счастье и кому оно плывет в руки.