Озерцо притаилось в кустистой пуще, неподвижной гладью отражая серебристый лунный свет. Призрачная тишина летней ночи нарушалась только шелестом ветра в длинных ветвях водянницы да тихим плеском, когда очередная рыбка подымалась на поверхность, охотясь за мошкарой. Три светила короной сошлись в зените, обозначая полночь, и Фрейя тихонько вздохнула. Времени оставалось немного, летние ночи коротки - разойдется над головой Лунный Треугольник - а там, глядишь, и до рассвета рукой подать.
Девушка осторожно ступила босой ногой в жирную грязь бережка, подтянулась, держась за ветки и, прижавшись к шероховатой коре водянницы, тихо выдохнула: - Ой, ладо мой, ладо...
Зубастой иголкой проскреблось по сердцу воспоминание - Орле, ее белоголовый Орле, с рождения в мужья предназначенный, сжимает в объятиях пышнотелую Гунерис, статную, высокую. И хоть ворчали старики, глядя, как увлекает юноша в пляску суженых не ладу свою, родителями сосватанную, а чужую девку, глаза отводили, да громко роптать не пытались. Красавица, которую в День Плодородия выбрал себе в невесты Орле - любимая дочка тархана - чего уж тут скажешь? Отец, говорят, пытался образумить Гунерис, да, видать, исхитрилась девица убедить батюшку. И завтра на рассвете станут свадьбы готовить - венки плести, хороводы водить, кухарничать. Или уже сегодня?
Фрейя подняла глаза к небу и сердито смахнула со щеки горючую слезу - точно ударила. Не время сейчас реветь да волосы на голове драть. Как сказала ведунья Мерва, зелье Гунерис молодцу подливала, не иначе. Хитра девица оказалась - аж в соседний улес за варевом уплывала, пять дней потратила, но своего добилась. Только и она, Фрейя, не дурочкой на свет родилась. Поплакалась Мерве, совета попросила да пообещала кой-чего из своего приданого. И научила ее старая ведунья, как чары колдовские снять. Страшно, боязно, да синие глаза Орле дороже жизни иной раз покажутся. Заглянуть бы еще хоть разок, почувствовать, как в груди тепло разливается.
Девушка решительно тряхнула головой - мокрые косы тяжелыми плетями прошлись по замерзшей спине; еще несколько раз глубоко вздохнула, приучая тело к прозрачному воздуху, и, осторожно ступая, двинулась к Дороге. Разок обернулась с пригорка - за спиной точно большая рыбина плеснула. Но, как ни всматривалась, кроме серебряной тарелки озера так ничего и не разглядела.
Страшно ночью на пустой Дороге - тихо, холодно, только ветер завывает где-то над головой, качая остроконечные верхушки деревьев. Названия их Фрейя и не знала вовсе, только все оглядывалась по сторонам, сжимая в руке оберег - нить речного жемчуга, перевязанную листьями подонника. Древний растрескавшийся камень студил босые ноги, а мокрая рубаха тяжело липла к телу. Девушка впервые оказалась так далеко от дома, от ласковых объятий теплой воды, и теперь в голову сами собой лезли всякие ужасы, которыми, на ночь глядя, стращали друг друга жители ее улеса. Будто построен был Путь давным-давно злыми духами, и всякому водяному, имевшему глупость ступить на него, грозила неминучая смерть.
- Мерва не стала бы желать мне гибели, - упрямо сказала Фрейя и вздрогнула - так незнакомо и резко прозвучал ее мелодичный голос в холодном воздухе, а изо рта вылетел клубок пара.
- Ой ли... ой ли... - точно насмехалось эхо, и девушка, поежившись, прибавила шаг. Даже на старых речных камнях, где пришлось ей прошлую ночь провести, баюн-птицу у гнезда дожидаючись, так страшно не было. Фрейя невольно потерла запястье - успела-таки клюнуть летунша, прежде чем затихла, порошком ведуньи усыпленная. Зато перышко заветное за пазухой припрятано, в красную тряпицу завернутое. Все, как положено, чтобы суженого назад вернуть. Вот только бы до перекрестка ближайшего добраться.
Где-то слева, в чаще, треснула ветка, и Фрейя присела, сжавшись, втянув голову в плечи. Зверь? Птица? Или...
Думать о духах не хотелось, но почему-то думалось сильнее всего, и девушка, подхватив все еще влажный подол длинной рубахи, что есть мочи бросилась бежать. Воздух колким хрипом вырывался из открытого рта, в груди точно песка сыпучего набилось, а Фрейя неслась вперед, сбивая ноги о твердый камень, боясь оглянуться. Дорога отвернула от леса, и вот уже впереди, ярко освещенный лунами, отбрасывающий три призрачные тени, показался высокий валун. Из тех, что, говорят, испокон веку безмолвными стражами стояли на распутьях. Девушка рванула с пояса заточенную раковину - зарыть перышко меж плитами, под дольмен, а там хоть вода не журчи - как вдруг навстречу из-за валуна шагнула высокая призрачная фигура. Фрейя ахнула хрипло, и, в одно мгновение почувствовав, как подогнулись коленки, тяжело осела на мерзлые плиты Дороги.
Дух настороженно замер, метнув руки к поясу, и уставился на пришелицу, повернув белесое лицо. Фрейя хотела, было, зажмуриться, да отчего-то не вышло. А как разглядела чудище, так вовсе глаза закрывать передумала. Не было у духа ни когтей, ни горба на загривке, ни рога посреди лба, как в легендах говорилось. Больше всего похож он был на такого же водяного, как она сама, только вот прозрачного совсем, будто из речной водицы сотканного.
- Никак, русаль, - подумала Фрейя, и, прижав к груди руки, склонила голову в молчаливом приветствии. Ходили в ее роду рассказы о русалях - беднягах, от несчастной любви на берег удалившихся, от обычной жизни отказавшихся.
Тот пробормотал что-то непонятное, подергал широкий пояс, узкий стан охвативший, а потом что-то громко зашипело да защелкало, в клочья разорвав холодную тишину Пути. Фрейя подскочила, дрожащими руками выставив перед собой заточенную раковину да оберег, а русаль вдруг замотал головой и поспешно заговорил.
- Прости-прости, он всегда немного барахлит. Я... э... не бойся, в общем.
- Ты... кто?
- Друг.
Фрейя поежилась, осторожно шагнула назад и торопливо махнула жемчугом:
- Не стану я дружбу с русалями водить, чай, я сюда не в изгнание пришла.
- Ладно-ладно, - примирительно вскинул ладони наземник, - не хочешь, навязываться - не стану. А... ты здесь живешь?
Девушка хлопнула глазищами. Чудной он какой-то, ужель не видит, кто перед ним стоит?
- Как же здесь-то? Я ж живая.
- Э... я вижу, что живая.
- Вот что, - растерянность русаля придала Фрейе отваги. - Ты, брат, отойди-ка в сторонку. Я сюда не с жизнью прощаться пришла, а судьбину свою поворачивать.
- Да не причиню я тебе вреда, чего придумала? - высокая фигура шагнула вбок. - Тьфу ты, "взял образец", называется... - непонятно пробурчал он себе под нос и замер, наблюдая.
Девушка недовольно покосилась на наземника и, присев у подножия валуна, стала ракушкой ковырять твердую землю с колкой травой, пробившейся между плит. А сама так и чувствовала, как русаль глазищами ей по спине шарит.
- Может, тебе помочь? - неуверенно спросил он через пару минут.
- Ты что? - девушка тряхнула косами и исподлобья уставилась на русаля, - умом тронулся? Вместе с девицей суженого ворожить?
Тот неожиданно фыркнул, а потом Фрейя услышала громкий смех и даже копать перестала от обиды. Нашел потеху, неприкаянный.
- Ну, Макс, ну, ты попал... - прорыдал наземник сквозь приступ хохота, - мало того, что первый контакт и вокруг ни одного космопсихолога, так тут еще и амуры...
- Чего-о? - девушка настороженно прищурилась. Что еще за заклинание бормочет этот полувидимый?
- Макс, - тот справился с хохотом и покашлял. - Мак-сим. Это имя мое.
И для убедительности повторил, тыча себя пальцем в грудь: Мак. Сим. А. Ты? - палец ткнулся в ее сторону.
- Фрейя, - девушка дернула плечом, отгребла в сторону кучку холодной комковатой земли и продолжила копать дальше. Много ли возьмешь с русаля? Небось, от земной полужизни совсем головой тронулся.
- Так ты, Фрейя, гадать сюда пришла?
- А чего мне гадать? - девушка шмыгнула носом, яростно откинула запястьем упавшую на лоб прядь волос и, неожиданно для себя, прерываясь и всхлипывая, стала рассказывать русалю свою горькую историю.
- Только я сюда не с жизнью прощаться пришла, - на всякий случай уточнила она под конец, - я бороться стану.
Наземник все это время слушал молча, склонив голову к плечу и время от времени кивая в такт словам. А потом вздохнул.
- Приворожили парня, говоришь?
- Ну, да, - Фрейя вдруг заметила, что сидят они с русалем друг против друга у самого подножья валуна, но почему-то не испугалась.
- А, по-моему, он просто козел. Этот твой Орли.
- Кто? - девушка хлопнула ресницами. А русаль криво усмехнулся.
- Нехороший человек, в общем. Я, знаешь ли, в привороты не верю.
- Не веришь? - протянула растерянно Фрейя, а потом скривилась и замахнулась ниткой жемчуга. - Не смей так говорить! Орле - хороший! Ты же ничего не знаешь! Русаль, нежить неприкаянная!
- Тихо-тихо! - наземник отшатнулся, а после вдруг замер, уставившись куда-то за плечо Фрейе. Девушка почувствовала, как екнуло сердце, и медленно повернулась.
От леса к Дороге тихо и настороженно двигалось несколько силуэтов. Вот они вышли из тени, луны осветили хмурые лица, и сердце Фрейи забилось вспугнутой птицей. Орле, ладо ее синеглазый... Неужто так сразу...
А потом подле суженого увидела она Гунерис. Злые зеленые глаза, в которых плескалось торжество. А рядом еще несколько человек. Тарханова стража с мечами без ножен.
- Что же это... Орле... как...
- Я говорила! - пронзил тишину визгливый бабий голос. - Сама она ведьма, да с духами якшается!
- Живьем брать! - голос суженого показался незнакомым - будто птица-вран отрывисто прокричала. - Судить ее будем!
- Эй! - русаль вскочил на ноги и шагнул вперед. - Стойте, я все объясню!
- Ай-й-й! - завизжала Гунерис. - Дух-вражина чары наводит, в глазах темно, в голове больно! Орле, вынимай зелье жгучее, в глаза плещи, да в сердце сук ароневый!
Мужчины рванулись с места.
- Вот попали, - бормотнул русаль и покосился на Фрейю. Девушка сидела неподвижно, ладонями закрыв лицо, точно покорилась судьбе. Или просто не захотела бежать, видя, как предает ее ладо.
- Мне-то они ничего не сделают, а вот тебе... - наземник крякнул, с размаху ударил по поясу, а потом подхватил взвизгнувшую Фрейю и взвалил не себя.
- Держи-и-и-и....
Откуда-то сверху полыхнуло серебром; свет, во сто крат ярче лунного, залил перекресток, указательный перст валуна и русаля с обмякшей хрупкой фигуркой через плечо - длинные девичьи косы свесились до самой земли. А потом вдруг все исчезло, только гулкий гром оружия, вывалившегося из рук опешившей стражи, покатился эхом по Дороге.
* * *
- Что это они делают?
Черноволосый мужчина с властным, загорелым лицом уставился в монитор. На экране, занимающем всю стену, раскинулась ядовито-зеленая поляна с россыпью лиловых цветов да дорогой из растрескавшихся плит, кое-где едва видимой в высокой травяной поросли. А у валуна, точно муравьи, копошились люди, таская на себе ветки деревьев, выкладывая вокруг высокого камня то ли кострище, то ли одним им ведомые фигуры. - Сдается мне, они теперь нашему Терентьеву молиться станут.
- Скорее уж, детей пугать... - напарник черноволосого - лысоватый толстячок - плюхнулся в кресло и задумчиво вперился в россыпь разноцветных огоньков на панели под монитором.- Ну почему? Мы столько дней искали встреч с этими... ихтиандрами, и на тебе. Какой-то космогеолог... До сих пор поражаюсь, как он ее утянуть умудрился? Щуп - голограф только на небольшую порцию материала настроен был.
- Что сделано, то сделано, - смуглый развел руками, - правилами запрещено вмешиваться в жизнь разумных существ, но... знаешь, в чем-то я его могу понять.
- А как эта? Русалочка?
- Все еще спит. Матвеев соорудил что-то вроде аквариума в оранжерее, так что за ее жабры можно не беспокоиться. Временно. И космобиологи с психологом прыгают вокруг, точно дети вокруг витрины со сладостями.
- А что Макс? Понимает, что его ждет по возвращении на базу?
- Сказал, что готов нести ответственность. Знаешь, он ведь тоже там. Вторую ночь не спит. Говорит, что когда русалочка наша проснется, он ей понадобится. Сказал, что и за девчонку теперь отвечает тоже. И когда я смотрю в его лицо - небритое, усталое, но такое... решительное. Знаешь, Виктор, я ему верю.
- Да, дела-а... - лысоватый взял аккорд на пульте, решительно отрубая связь со спутником, транслирующим изображение с поверхности планеты, и уставился в раскинувшееся на экране звездное небо. - Курс на базу.