|
Если бы кто-то мог в тот момент спросить у Сида, за что он так ненавидит Город, то получил бы простой ответ: это клетка. Огромная, интересная, с чудным видом на океан. Даже там, где, казалось бы, сложно отобрать свободу, Город устанавливал четкие границы, беспощадно наказывая за любое нарушение. Что-что, а слово «клетка» Сид знал получше многих; он чутко улавливал любое посягание на то, что называл «моя свобода».
Вот и сегодняшнее маленькое поручение, сдобренное интересом – еще один замок на дверцу клетки Города.
Сид пригнулся и прошмыгнул под аркой. Задерживаться здесь дольше, чем требовалось, он не хотел – уж слишком подозрительна тень, да еще тянет сыростью. За спиной недовольно хлюпнула лужа – может, со свода что-то упало, но фантазия Сида сразу же нарисовала черную руку, которая, упустив добычу, в досаде булькнула в зловонную воду. Губы сами по себе растянулись в довольную улыбку.
Поудобней пристроив на плече гитару, Сид посмотрел налево, потом направо. Машин все равно не было поблизости, но избавится от старой привычки было трудно. Из-под арки напротив показалась детская мордашка, уставившись на паренька огромными глазищами. Сид хмыкнул – удивление во взгляде девочки, оказалось в некотором роде приятным. Махнув ей рукой, он развернулся и побрел в сторону главной площади. Возможно, девочка помахала ему рукой в ответ, хотя, скорей всего, просто скрылась в тени, прижимая к горящим от смущения щекам ладошки. Сид поймал себя на мысли, что немного переживает за нее – ведь кто его знает, какая там под аркой тень? Густая или нет? На всякий случай он оглянулся; из груди вырвался вздох облегчения, когда оказалось, что девочка стоит на тротуаре и машет ему рукой. Довольно улыбнувшись, Сид еще раз поправил ремень гитары; мостовая услужливо легла под тяжелые подошвы мартинсов.
Новый Город злил Сида. В нем унылые и однообразные дома сбивались в кварталы, различались лишь названия улиц. Больше всего Сида злили именно дома — лишенные украшений, больших окон, добротных дверей и старых винтовых лестниц, они казались карикатурами на своих собратьев из Старого Города.
— Привет. Идешь в Старый Город?
Рядом возникла девочка. Рыжие кудряшки, задорные глаза. Сид улыбнулся в ответ и потрепал ее волосы.
— И откуда ты только это узнала?
— Слухами земля полнится, Сирин.
— И все они сразу попадают прямо тебе в уши?
Смех девочки эхом отдался от стен домов – в это время улицы нового города пустовали.
— Заходи потом к нам. Когда вернешься.
Сид кивнул.
— Как пожелаешь, Чертенок.
Она еще раз засмеялась. Сид оглянулся спросить, что же ее так рассмешило, но никого не увидел.
Уже на площади Сид оглянулся. За спиной дорога ровной стрелой поднималась к лесу; где-то там за соснами простирался огромный, необъятный и в то же время недоступный мир. Иногда Сиду в голову приходила мысль, что и в самом Городе много вещей «не» — недоступны, невозможны, невероятны, незабываемы и незаметны. Сами по себе эти эпитеты были обычными, но постоянное отрицание накладывало свой странный отпечаток на все, до чего дотягивалось.
Машинально кивнув мальчишке с лотком пряников у фонтана, Сид ловким щелчком отправил четвертак в воду. Монетка присоединилась к сотням других, переливающихся на дне серебристо-золотистой рыбьей чешуей. Маленький продавец, жуя пончик из своего же лотка, в свою очередь отдал шуточный салют.
Ступив под сень платановых аллей Старого Города, Сид почувствовал себя немного растерянным. Темные закоулки, таинственно подмигивающие неоном даже днем вывески, странные граффити на домах, люди на лавочках у дверей магазинов с трубками во рту – все это сбивало с толку, запутывало, казалось необычным и чудным. Конечно, Сид был здесь не впервые, но ощущение движения за спиной, насмешки за глаза, взгляда украдкой возникло снова. Мальчишки поговаривали, что в Старом Городе некоторые улицы ночью меняют расположение, из-за чего даже те, кто живут здесь, иногда блуждают в поисках своего дома. Сид опасливо оглянулся на площадь, но она уже скрылась за поворотом, вспомнить который оказалось трудной задачей. Если Новый Город казался скучным, геометрически правильным, таким себе простовато-честным, то Старый Город походил на изменчивую химеру.
Отступать на полпути решительно не хотелось, и Сид, украдкой плюнув через плечо, пошел дальше. Он знал, что ему надо найти постоялый двор Жанны, даже помнил, как до него добраться; но тревога, вцепившаяся острыми когтями за душу, заставила Сида немного поблуждать. Правильный путь вскоре нашелся, не без помощи сердобольной женщины, пожалевшей растеряного паренька.
Вскоре Сид нашел то, что искал. Тусклая неоновая вывеска мерцала загадочным «Janna’s NN». Улочка, на которой стояла гостиница, оказалась тупиковой. Дом обвивал нарисованный дракон, смотря недобрыми глазами на Сида. Взгляд был тяжелым, испытующим, будто принадлежал живому существу. Захотелось плюнуть через плечо, отвести порчу. Нарисованного дракона звали Мидгардсормом — злого желтого дракона Жанны знали даже мальчишки Нового Города.
Сев на лавочке через дорогу, Сид задрал голову, но окон второго этажа не увидел – их заступали ветки пышных платанов. Казалось, здесь деревья росли на каждой улице. Мимо прошла парочка, заинтересовано посмотрев на нового человека. Заходить в гостиницу Сид не хотел – не знал, как объяснить, зачем он здесь. Пришлось мысленно произнести горячую молитву Иисусу, Будде, Аллаху и остальным божественным сущностям, которых вспомнил; два раза упомянул Кетцалькоатля – само имя было длинным и странным, и такой бог, несомненно, тоже мог принести удачу.
Хлопнула дверь. Вышедший из гостиницы мужчина настолько не походил на жителей Города, что Сид счел нужным прочитать про себя краткую благодарность за столь скоро выполненную просьбу. Незнакомец сел на крыльцо; даже по другую сторону улицы ощущалась волна отчаяния, исходящая от него. Мужчина был невысок, но тощ; волосы короткие, ровно подстриженные, сам ухоженный, лощенный, даже не смотря на подавленное состояние – Сид решил, что он, скорей всего, «белый воротничок». Трехдневная щетина давала понять без слов его растерянность.
Терять было нечего, и Сид поднялся с лавки. Быстро перебежав улицу, он остановился напротив мужчины.
— Привет.
Тот поднял голову. В его взгляде читалась такая безнадега, что Сид снова вспомнил свои первые дни в Городе. Та же потерянность, то же глухое осознание собственного положения.
— Привет.
В этот момент Сид понял, что ему нечего сказать. Все заготовленные к случаю слова выветрились из головы, словно спирт из открытой бутылки. Он выпалил первое, что пришло в голову.
— Я такой же, как и ты.
Тут же ему пришлось пожалеть об этих словах. Мужчина, окинув взглядом стоящего перед ним Сида, нахмурился, пытаясь понять смысл заявления. Он, скорей всего, еще только осознавал, что Город поймал его в свою ловушку и теперь уже никуда не отпустит. Похоже, «белому воротничку» казалось невозможным, что Сид, одетый в футболку кислотных цветов и драные джинсы, с растрепанной шевелюрой и гитарой за плечами, может иметь что-либо общее с ним. Тайное родство пойманных еще оставалось для него тайной за семью замками.
— Ты неправильно меня понял, — Сид остановился, подыскивая слова, которые сейчас могли оказаться уместными, — я… Меня тоже поймал Город. Как и тебя.
— Меня никто не поймал, что бы вы все не говорили. Как только смогу дозвониться домой, так сразу же сяду и уеду. Это какое-то странное недоразумение, нелепость.
Ну вот, он встревожился. Сид опустился рядом на крыльцо, постаравшись не коснуться порога.
— Тебя как зовут?
Мужчина бросил на Сида косой взгляд, словно оценивал, стоит ли доверять какому-то хипстеру столь ценную информацию.
— Адам. – сдался он через несколько мгновений. – Адам Керхи.
— Сид. – рукопожатие оказалось на удивление крепким. Что-что, а твердого характера у офисной крысы вряд ли можно было ожидать. – Просто Сид.
Взгляд мужчины посуровел, словно его обманули в сделке.
— То есть, фамилия у меня есть, — оправдание звучало жалко, но ничего лучшего Сид сказать не мог, — но я столько раз за свою жизнь ее менял, что настоящую, боюсь, уже не вспомню. Но у меня есть прозвище, если тебя это устроит. Сирин.
— Очень приятно.
Опустилась неприятная тишина. По улице сновали люди; их спешка говорила о том, что до наступления темноты осталось не так уж и много. Сид снова лихорадочно выискивал в голове растерянные слова, которые обязательно надо сказать; как назло, на ум приходили только нелепые слоганы из рекламы чипсов. Внезапно он заметил на виске Адама ссадину.
— Это кто тебя так?
— Когда пытался уехать из города, какие-то малявки шибанули камнем. Хорошо так шибанули, что аж сознание потерял.
— А дети говорили, что спасли тебе этим жизнь.
— Да, можно и так сказать. – Адам потянулся, вытянул сигареты; предложил Сиду, и он вытянул одну из пачки. – Думаю, нет смысла скрывать это, по городку и так уже, наверное, ползут слухи. Понимаешь ли, — щелкнула зажигалка, — меня действительно хотели убить. Я, по мнению некоторых, запустил лапу в карман глубже, чем следовало, вот и получил подарок.
— Значит, сюда ты попал, скрываясь от кредиторов? Хорошенькие они у тебя, ничего не скажешь.
— Угу. Если тебя это успокоит, то денег я на самом деле не воровал.
— Ты удивительно откровенен с первым попавшимся прохожим.
— А ты не первый попавшийся. Я же говорю, что по городку, скорей всего, уже пошли слухи. Считай это жалкой попыткой хоть как-нибудь обелить себя перед отъездом.
Сид выдохнул горьковатый дым; сигареты оказались действительно хорошими, крепкими. Давным-давно, в детстве, которого почти не было, такие же курил его отец.
— А что случилось с преследователями?
Глупый вопрос. Сид знал, что два тела уже второй день кормят червей на кладбище. Но вариант, который услышал Адам, интересовал его не меньше.
— Сидят в участке. У них же нашли незаконное оружие. Сегодня даже офицер приходил, спрашивал о кое-каких деталях.
Сид закашлялся. Воистину, Старый Город прямо сочился обманом и лицемерием; правда здесь имела два облика, один из которых лучше никогда не узнавать.
Адам похлопал по спине закашлявшегося Сида.
— Ну, что же ты брал сигарету, если не куришь? — мужчина швырнул бычок. – Ну, спасибо тебе за разговор. Как-то полегчало.
— Что будешь делать дальше?
— Пойду, заведу машину и уеду.
Кривая улыбка скользнула по губах Сида.
— Адам, сколько раз ты уже пытался выехать из Города? Пять, десять?
Мужчина застыл.
— Девятнадцать.
— Ты уже понял, просто отказываешься принять, правда? Ты достаточно упрям. Я в свое время бросил все попытки после восьмой; с тех пор больше ни разу не выходил к птичникам. Ты понимаешь, о чем я? Понимаешь, да?
Адам тяжело сделал шаг, второй. Споткнулся, схватился за дверь и так снова застыл. Тоскливо завыла сирена, приветствуя наступающий вечер. В воздух тут же поднялись тысячи ворон, сразу же начав сбиваться в стаи.
— Позволь мне задать последний вопрос, Адам. Скажи, есть ли у тебя грех, за который ты мог бы попасть сюда?
— Грех?
— Это Ад. Знаешь ли, такое место, где грешники страдают за свои плохие поступки.
— Я был ничтожеством. Мелкой пешкой. Все мои грехи сводятся только к равнодушию и обману. Но мы все такие, правда?
Сид поднялся с крыльца. Протянул руку Адаму.
— Уже завыла вечерняя сирена. Если тебе дорога жизнь и собственный разум – не оставайся на улицах Города после наступления темноты.
Поправив ремень вечно сползающей гитары, Сид уже собирался идти, когда Адам, который все так же стоял прислонившись к дверному косяку, спросил:
— Скажи… Все живущие здесь – они тоже попали сюда вот так?
— В любом Аду должны быть черти, не правда ли? Если захочешь со мной встретится, приходи на ночь в клуб «Восходящее солнце», я там играю почти каждый вечер. Ну, пока.
На улицах Старого Города стремительно нарастал шум – люди спешили по домам. Сид пугливо старался держаться поближе к дороге – от каждого подъезда тянуло сыростью. Тени под прохожими стремительно набирали свою силу, чернея с каждой минутой все больше; только сень дома останавливала то, что рвалось из них. Миновав канцтоварный магазинчик, Сид свернул и замер: перед ним снова показался поворот на улицу с гостиницей. Тревога снова напомнила о себе острыми когтями по душе. Сид развернулся, и пошел так быстро, как только мог.
Улицы стремительно пустели; окна зажигались теплыми огнями в то время как вывески магазинов гасли одна за другой. Несколько раз свернув, Сид снова увидел в знакомый поворот; страх холодной липкой рукой взял за горло. Когда же при взгляде за плечо улица оказалось совершенно безлюдной – страх перерос в ужас. Подул холодный ветер, и вездесущие платаны тревожно зашелестели. Что-то странное мелькнуло справа; Сид не успел рассмотреть, только уловил быстрое движение боковым зрением. Где-то вдалеке за спиной послышался звон колокольчиков.
Сид вдохнул воздух и задержал. Ему срочно надо было успокоиться. Еще ничего не потеряно, хотя Старый Город уже начал свою игру. Снова зазвенело, уже ближе. Тревожные голоски колокольчиков стали последней каплей, и чаша ужаса переполнилась до краев. «Беги!» — рявкнул инстинкт самосохранения, и ноги сами по себе понесли Сида дальше, по улицам, которые он проходил мгновениями раньше. «Гостиница! — пронеслось в голове под тяжелые удары сердца. — Там можно переждать ночь!» Поворот, другой, проулок – и снова магазин канцелярских товаров, однако вместо тупичка с гостиницей — стена. Высоко вверху что-то завыло – протяжно, одиноко и тоскливо.
Тяжелое дыхание клокотало в груди под истеричный ритм сердца. Пот стекал по лицу, застилая взгляд, оставлял неприятную горечь на губах. Казалось, еще шаг – и ноги подкосятся. Сид обернулся – и с трудом удержался от крика: то, что плыло невысоко над мостовой вслед за ним, мало походило на живое существо. Уже не ужас – что-то большее, древнейшее, что-то за гранью инстинктов толкнуло Сида; он снова понесся улицами, чудом удерживаясь на тонкой грани между безумием и здравым смыслом.
Высоко в небе хохочут звезды, водя хоровод вокруг болезненно желтой молодой луны. С ее рожков вниз срываются капли яда, что отравляет умы. Драконы резвятся, гоняя темными проулками Города дерзкого мальчишку.
Игрок отработанным движением швыряет на стол деньги. Тусклая лампа бросает неверный свет на игральный стол, где уже валяются фишки и кости.
— Ставлю пять монет. Догонят. И так этот говнюк уже слишком долго бегает. Пододвинь кости!
— Держи. Не любишь ты его…
— Слишком много тратит времени на размышления, когда надо действовать. Тормоз. Да и вообще, ты видел?.. Кислотный пророк, ей-богу. «Если это Ад, то должны быть и черти» Ну не ересь ли?
Стук, словно это не игральные кости в стакане, а самые настоящие, обглоданные червями и выбеленные временем. Ехидный смешок другого игрока.
— Не твоя сегодня ночь, Змей. Единица.
— Хм…
Тишина опускается над столом; обволакивает раздумывающих игроков.
— Убежит?
— Даже не знаю… Твой ход!
Снова стучат кости мертвеца.
— Ты только посмотри! И у меня единица.
— Определенно, удача сегодня не на нашей стороне.
Высоко в небе звезды на миг останавливают свой безумный хоровод; драконы замирают на стенах, сверля злобными взглядами бегущего по улице мальчишку; что-то, не совсем живое, но и не совсем мертвое, позвякивая бубенцами, недовольно рычит; тени злобно вздыхают о недоставшейся добыче.
Сид так и не понял, когда все это прекратилось. Мир как-то странно перевернулся; вверху кто-то разочарованно всхлипнул. Больше не звенели колокольчики, и даже ветер устало затих. Площадь с фонтаном возникла, словно ниоткуда, нескольких шагах.
Пробежав по инерции еще несколько метров, Сид замер, не веря своим глазам. Потом сделал шаг, второй. Надежда, которая едва не покинула его, вновь разгорелась в груди. Он снова побежал, но теперь его гнал не страх, а радость. Запрыгнул в фонтан; вода, которую не слили на ночь, забилась в нос, заполнила уши, холодной волной прокатилась по спине. Сид вынырнул и устало опустился на широкий край фонтана.
— Ты задержался.
На миг сердце ушло в пятки.
— Мы так волновались. Тебя три дня дома не было. Тот хмырь тоже приходил, спрашивал о тебе. – Чертенок присела рядом, заглянула в глаза. – Ты что, меня не узнаешь?
— Ты… Ты испугала меня. Нельзя вот так вот подкрадываться к человеку, который только что…
— …с криком выбежал из Старого Города. Успокойся. – Чертенок потрепала мокрые волосы Сида. – У тебя, кстати, челка поседела. И вылезай, испортишь же гитару окончательно.
|
Оцените пост
5
|
|
|
|
|
|
|
562
29
ОММЕНТАРИИ