Предыдущая часть

− Адеонон… Город-легенда… − ошарашено протянул я.
− Да, город, в котором я родилась.
− Никогда не думал, что он так близко.

***

Мы осторожно спустились с обрыва и направились в сторону погибшего города. Погибшего по моей вине…
Как в каком-то сне я приближалась к нему, медленно, не торопясь, считая каждый шаг, словно желая проверить, не стала ли короче эта дорога.
− Двести пять, − произнесла я, когда мы дошли до резного, уже прилично прогнившего моста, перекинутого через тихую речушку, сверкающую в лучах изредка пробивающегося из-за туч солнца.
− В смысле? – не понял чародей.
− Двесте пять шагов, как и прежде… − провела я рукой по влажной, замшелой древесине перил. – Это расстояние от спуска до моста. В детстве, я часто считала шаги, бегая по улицам. А до первого дома отсюда ровно четыреста шагов.
Чародей промолчал. Да и к чему тут слова? Это всего лишь воспоминания.
Впервые мой родной город встречал меня такой тишиной… Несмотря на то, что рядом находился лес, здесь не было слышно пенья птиц и ветер не шумел в верхушках деревьев.
Ничего не осталось от того, что было так дорого мне, лишь каменные обломки и густая песчаная пыль на мощеных брусчаткой дорогах – это единственное, что осталось в городе…
Я зачерпнула рукой песок с дороги и просеяла его сквозь пальцы, как завороженная, глядя на падающие вниз золотые песчинки.
Счастье как песок – вот оно в твоих руках, но стоит только ослабить или усилить хватку и нет его. Все пыль. И воспоминания… К чему они? Они лишь бередят душу, не давая ей успокоения. Забыть… Не могу…. Хотя, наверно, все-таки не хочу.
Я шла по когда-то людной и празднично-красивой главной улице моего городка. Здесь, на месте этого небольшого разрушенного дома, была пекарня дядюшки Вири. Какие же вкусные булочки он пек! А вот этот, с почерневшей, давно высохшей от прямого попадания молнии, грушей в маленьком дворике, был когда-то моим домом.
Я остановилась, глядя на двухэтажное, почти не разрушенное, но покосившееся от времени светло-каменное здание. Окна-глаза недружелюбно смотрели на меня своими черными глазницами. И я знала, что стоит мне только ступить на его порог и дом рухнет под тяжестью веков и моего проклятья, с удовольствием погребя меня под собой и вернув тем самым себе свободу. И возможно, птицы и непоседа ветер вновь вернулись бы сюда.
− Твой дом? – тихо спросил чародей.
Я кивнула.
− А дерево? Я не видел, чтобы где-то еще в этом городе остались деревья, даже в таком состоянии.
− Говорят, что это знак свыше, − усмехнулась я. – Отец рассказывал, что в эту грушу ударила молния в тот момент, когда я родилась. Все думали, что дерево погибнет, но… Да, оно действительно выглядит мертвым, но знаешь что… в день моего рождения на нем распускаются листья.
− Что, правда? – удивился чародей.
− Да… а еще… а еще мне сказали, что придет день и оно зацветет.
− И что это будет за день?

***

Момент откровений прошел так же неожиданно, как и начался. Она рассмеялась и, заглянув мне в глаза, сказала:
− Пусть это останется моей тайной!
Она еще долго бродила по городу. Подбирала с земли камешки и выбрасывала их, как бы раздосадованная тем, что это всего-навсего обыкновенный камень.
А потом она остановилась на некогда центральной площади города и, усевшись на мраморной лестнице то ли ратуши, то ли костела (лестница была единственным уцелевшим здесь сооружением, правда, посреди площади таки угадывалось нечто похожее на фонтан), закрыла глаза и «заснула» на несколько минут.
Я молча обошел площадь, разглядывая разрушенные здания. Все в этом городе, надо отметить, было построено из белого камня, редко встречающегося в наших краях. Этот камень невероятно прочен и никогда не меняет свой светло-бежевый оттенок: ни в дождь, ни в снег, ни в жару, ни в холод. Это ж что здесь должно было случиться, чтобы некоторые камни были не просто расколоты, а стерты в пыль, а другие покрылись мхом и почернели от него.
− Проклятье колдуньи – это поистине разрушающая сила, − нарушила тишину Эва, как будто прочитав мои мысли. – У меня есть еще одна просьба к тебе, чародей.
Проклятье колдуньи?.. А не чародеи ли разрушили этот город?
− Какая? – спросил я, повернувшись к ней лицом.
Она все еще сидела с закрытыми глазами на лестнице.
− Можешь отдать мне аморф, что стоит у тебя в холле?
− Черный феникс? – вспомнил я.
− Чернорутый… но не важно. Так можешь? – она открыла глаза и в упор посмотрела на меня.
− А зачем он тебе?
− Не волнуйся, для тебя он абсолютно бесполезен, просто игрушка, сувенир на память. А вот мне он может сослужить хорошую службу.
− Хорошо.
И почему я ей поверил? Не знаю…
А она, как только получила положительный ответ, сразу же потеряла ко мне всякий интерес. В этот миг солнце показалось из-за туч. Луч света упал на ее лицо, и она довольно зажмурилась, а потом подняла лицо к небу и, усмехнувшись своим мыслям, легко поднялась на ноги и направилась прочь из мертвого города.
Мне кажется или она что-то задумала?..

***

На мой взгляд, день прошел уже не зря. А если все так и дальше пойдет, то этот день станет самым счастливым днем в моей жизни. Хотя возможно что-то я делаю и неправильно.
Обратная дорога далась мне намного легче. Чего нельзя сказать о чародее, который постоянно оборачиваясь тщетно пытаясь отыскать глазами разрушенный город. Нет, это не печать, это мое проклятье захлопнулось, стоило нам только выйти за черту города.
− Я же говорила: здесь только один вход, − вздохнула я. – Не ищи. Его там нет.
− Чего?
− Города…
− Но ведь мы там были! Я сам дотрагивался до камней, разбросанных по улицам! Я видел! И мы все еще на территории печати. Так почему?
− Это не более чем мои воспоминания. Печать, поставленная чародеями, была лишней… Мое проклятье стерло город с лица земли, он существует лишь в моей памяти.
− Но ведь я тоже его видел, − возмутился чародей.
− Это сложно объяснить. Проклятье – это не заговор или порча. Это нечто более запутанное и грандиозное. Ни одно в тонкостях продуманное заклятье не в состоянии сравниться с импульсивным проклятьем колдуньи. Причем во всем мире ты уже не встретишь ничего подобного, потому что каждое проклятье – своего рода эксклюзив, в силу своего спонтанного происхождения. Ну, или почти спонтанного.
Мы выбрались из леса и дальше уже шли по пыльной проселочной дороге в направлении замка.
− Эва, вот ты мне говорила, что ведьмы не горят в огне. Получается, ни одна из вас не погибла от руки чародея?
− Получается так, − согласилась я.
− А сколько вы живете?
− Интересный вопрос. Если честно, то не знаю. Еще ни одна колдунья не умирала от старости…
− Значит, вас все-таки можно убить? Не магией, так мечом?
− Ты меня пугаешь, чародей, − покачала я головой. − Неужели тебе так хочется меня убить?
И в этот момент мои глаза наткнулись на инкрустированный рубинами кинжал, заткнутый за его пояс.

***

Никогда больше не буду заводить знакомств с такими непредсказуемыми особами!
Посреди вполне мирного разговора, Эва вдруг вихрем налетела не меня и выхватила из-за пояса мой кинжал. Я уже подумал недоброе, но в этот момент она одним резким движением вскрыла себе вены на левой руке.
Густая, темная кровь обагрила ее запястье и тяжелыми каплями начала падать на пыльную дорогу.
− Ты с ума сошла! Жить надоело?! – я выхватил из ее рук кинжал и отбросил его в сторону, судорожно вспоминая, где ей надо сейчас перевязать руку.
И тут я уловил на себе взгляд ее спокойных, даже слегка посмеивающихся глаз. Она сложила две руки вместе и выставила их вперед, демонстрируя совершенно чистые запястья.
Это… Я опустил глаза на землю: на ней все еще виднелись влажные темно-багровые пятна.
Это невероятно… Всего за несколько секунд…
− Вас почти невозможно убить… Вы живете раз в 100 дольше человека... Почему вы все еще не вытеснили обыкновенных людей? Мы подвергаем вас гонениям, убиваем ваших близких! Зачем мы вам?
Этот вопрос ее явно развеселил.
− Очнись, чародей! Нас всего 13!
− Сколько?!
− Колдуний 13. Есть еще знахарки, целительницы и просто красавицы, но они не мы.
− Но мы были уверены, что таких как вы − тысячи! Мы же чувствуем вас!
− Вы во многом уверены… − вздохнула колдунья, отворачиваясь. – Вы чувствуете нас, но не в состоянии убить… Вы сжигаете, но продолжаете чувствовать. Решаете, что рядом есть еще одна, ловите, сжигаете и снова чувствуете… И снова начинаете искать и сжигать. И вы не в состоянии остановиться, пока мы не уходим настолько далеко, что вы больше не можете нас чувствовать. Но уйдет одна – приходит другая, которая точно также откуда-то уже ушла… Нам нет места на этой земле…
Слишком холодно… Слишком жестоко… И больно… но не мне.
Начал накрапывать дождик.
Я поднял с земли свой кинжал, вытер его о траву и, приблизившись к Эве, предложил:
− Давай поторопимся, а то вот-вот ливень начнется.
Она кивнула, продолжая смотреть куда-то вдаль. По ее щеке скатилась прозрачная капля и, сорвавшись с подбородка, потерялась в бесконечном потоке хлынувшего с неба дождя.
Я больше ничего не мог ей сказать… У меня просто не было на это права. И ни у кого нету…
Мы побежали к усадьбе.
По дороге я еще часто бросал на нее беглые взгляды, но так и не смог разобрать, были ли то капли дождя или все-таки ее собственные слезы.

***

И все же тяжело мне далась эта встреча с родным городом. В один миг вырвались на свободу все воспоминания, которые я прокляла вместе с этим городом. Это невыносимо больно, как будто я заново увидела, как сгорают в огне мои родители, как люди в черных одеяниях ловят мою красавицу сестренку… Ее крик… Крик боли заживо сгорающего человека. Страшный крик.
Зачем я родилась? Я принесла им только смерть.

***

Иногда мне кажется, что все, что я делал до моей встречи с Эвой, было одной сплошной ошибкой. К чему привел меня мой жизненный путь? Я здесь, в нелюбимом доме, с нелюбимой женщиной, работаю, по сути дела, над осточертевшей работой.
Чего я на самом деле хочу? Я не знаю… Я определенно хотел бы все начать с нуля, и жить как надо!
Но поздно… уже слишком поздно жить…

***

К усадьбе мы подбежали мокрые, холодные, но почему-то веселые. Как-то странно на нас подействовала эта пробежка под дождем. Однако, встретившая нас на пороге Наэль не разделила наше радостное настроение. Ее недовольно сложенные на груди руки и суровое выражение лица предвещало бурю.
Быстро смекнув что к чему, я выразительно перевела взгляд с чародея на аморф и, получив одобрительный кивок, схватила его и быстро скрылась с глаз долой и от греха подальше, отправившись в свою комнату.
Оказавшись, наконец, в более или менее защищенном от посторонних глаз месте, я уселась на кровать, поджала под себя ноги и, поставив феникса перед собой, попыталась его прочитать.
И как-то сразу поубавилось моего веселого настроения.
Ну почему же мне так не везет?!..
Хотя, что я могу изменить?..
Нет. Я определенно все могу изменить!

***

Вот и настал час расплаты за всю мою никчемно прожитую жизнь.
− Я жду от тебя объяснений! – грозно сообщила Наэль.
Смирившись с данной ситуацией и решив раз и навсегда расставить все точки над i, я спокойно предложил:
− Пойдем в гостиную.
Наэль сцепила зубы и резко развернувшись на каблуках направилась в указанном направлении. Я вздохнул и неохотно последовал за ней.
Оказавшись в гостиной, я устало рухнул на кресло и внимательно посмотрел на застывшую передо мной девушку. Наверно, если бы сейчас произошла наша первая встреча, то я бы и на шаг к ней не приблизился: такой отталкивающей она выглядела теперь. Глаза полны ненависти, лицо мелких гневных морщинок. Еще раз убеждаюсь, что девушка в гневе, не самая лучшая картина.
− Ну, и что ты на меня уставился?! Говори, где шлялся?! Ночь, где провел, скотина?!
Да уж, раньше я от нее подобных слов не слышал. А жаль, может быть сейчас нам бы не пришлось уже выяснять отношения.
− Я заснул за рукописью, − вполне искренне признался я.
Но на взбешенную девушку это оправдание не подействовало.
− А где ж ты тогда с этой ведьмой брындал с самого утра? Видела я, какие вы довольные прибежали!
− Эва показала мне город, в котором она родилась.
− Какой город? Ты что меня за дурру держишь?! Здесь на сто верст ни одного города, одни деревушки!
Ошибаешься… Как и я когда-то ошибался…
− Ах, ты кобелина несчастная, хоть бы лгать научился! – продолжала бесноваться Наэль.
− Прекрати, − грубо прервал ее.
Она замолчала, но ненадолго.
С еще большей злостью в голосе она произнесла:
− Выбирай, Арно: либо она, либо я!
Тоже мне ультматум…
− Увы, Наэль, выбор уже сделан. И, как ты уже заметила, не в твою пользу.
Мне кажется или она потрясена. Она что, серьезно верила, что я выберу ее? Кто она? Она одна из тех избалованных дамочек, которым дозволено все. Она одевается только в самое дорогое, накладывает на себя тонны косметики, чтобы понравится абсолютно всем, она питается только деликатесами и морщит носик, когда ей подают вино выдержкой менее двадцати лет. Кто она по сравнению с Эвой? Пустышка. За красивой оболочкой нет ничего.
…
Хм… Мне, кажется, или я просто к ней придираюсь? С каких это пор я стал к ней так относиться?
Неожиданно в глазах Наэль промелькнули нотки сумасшествия, тем самым окончательно уничтожив проснувшуюся было во мне совесть.
− Убью!!!! Убью стерву!!!
− Только тронь ее… − зловеще произнес я.
Она резко успокоилась и, нехорошо сузив глаза, скрылась за дверью.
А в это время на пороге появилась обеспокоенная Талаэн.
− Арно, одумайся… Что ты делаешь? Меняешь свою нежную и ранимую Наэль на это отродье? Кто ж меняет ангела на демона?
− Видел я этого ангела. Слышала, как «нежно» она орала? – иронично спросил я.
− Опомнись. Ты отворачиваешься от твоего истинного ангела-хранителя…
Я поднялся на ноги и направился к выходу. Но в дверях я остановился и произнес:
− Знаешь, порой, демон-хранитель надежнее…
Талаэн покачала головой, но промолчала.
Странная она женщина. Талаэн всегда была одета в черное и постоянно носила черный чепец, из-под которого неизменно выглядывали седые волосы. Она хитро глядела на меня своими серыми выцветшими глазами, постоянно идя мне наперекор, не соглашаясь со мной, но в итоге уступая. Она словно каждый раз проверяла серьезность принятых мною решений.
И теперь, увидев ее смеющиеся глаза, я понял, что вновь выиграл этот бой, но… до сих пор ни одно мое решение не было верным. До сих пор…
Я опустил голову и вышел.
Что за день то такой?


Продолжение следует
Всем спасибо за внимание